Сегодня от штукатурки остались только отдельные островки. Все вокруг было густо засажено растительностью. Дан пришел к выводу, что он находится где-то очень далеко за городом. Он любил смотреть на дождь, на это странное явление природы, когда вода падает с неба. Он стоял под навесом, курил сигарету и смотрел, как крупные капли дождя стекают по листьям и падают на землю. Рядом с ним под навесом спряталась бездомная собачонка. Она ежилась от холода и трусливо посматривала на соседа, боясь, что ее прогонят. Дану было жалко это существо, и в то же время было противно приласкать этого мокрого щенка.
Внезапно ему в голову пришла ядовитая мысль, что девчонки, наверное, испытывают те же самые чувства, глядя на него. Дан резко сел и хотел погладить щенка, но щенок испугался и убежал в дождь. «Да, действительно, рожденный ползать…».
Сделав напоследок глубокую затяжку, Дан «выстрелил» окурком в сторону убегающей собаки, развернулся, открыл старую деревянную дверь и вошел внутрь. Пахнуло сыростью и больницей. Металлическая дверная пружина сзади протяжно скрипнула, раздался хлопок, и стало темно.
Сначала Дан ничего не понял. Он просто стоял, выпучив глаза, и ждал, когда они привыкнут к темноте и он начнет различать контуры стен. Но тут вдруг до него дошло, что он не только ничего не видит, но и не ощущает ни рук ни ног. Как будто бы его глаза остались в темноте и голова тоже отсутствует. Дан ощущал себя бактерией, математической точкой, плывущей в невесомости Вселенной. А вот и солнце! Какая радость, пусть нет логики, чувства хотя бы остались!
Впереди появилась другая точка-звездочка. Она приближалась, или просто увеличивалась в объеме, понять было невозможно, потому что кроме этой точки на данный момент времени во Вселенной ничего не существовало. Однако, Дан точно знал, но не знал – откуда, что это светлое пятно и есть цель его жизни. Он вроде бабочки, летящей на свет.
Без всякой логики и здравого смысла он тупо наблюдал, как светящаяся точка сначала превратилась в маленький шар, потом этот шар увеличился до невероятных размеров. Далее Дан начал различать структуру поверхности шара. Это была полупрозрачная блестящая оболочка. Чем ближе она приближалась, тем явственней Дан понимал, что там, под оболочкой, внутри шара существует неведомая жизнь и он в ближайшее время окажется внутри этого шара. Что-то завибрировало в сознании эротическим зудом. И чем ближе оболочка приближалась к нему, тем сильнее становился этот зуд. В момент столкновения с оболочкой и проникновения внутрь шара Дан буквально испытал оргазм. Но только это был какой-то космический оргазм, невероятной силы и широты. В течение одного момента Дан испытал все положительные чувства, существующие в природе. Плюс к стандартному ощущению оргазма – восторг, восхищение, изумление, радость, легкость, тепло, доброту, любовь, счастье и так далее. Это состояние продолжалось всего несколько мгновений. Может быть, секунду-другую, но не более. После этого Дан ощутил себя находящимся в белом молоке тумана, наполняющего шар изнутри. Через несколько мгновений туман рассеялся, и Дан, даже с некоторым сожалением, увидел уже известные ему очертания больничной палаты.
Он лежал на своей койке. Где-то рядом посапывал сосед. Дан сделал попытку подняться, но только крякнул от натуги.
– Карина, он приходит в себя! – услышал Дан чей-то голос.
У него над головой повисло лицо той самой вредной врачихи. Невероятно, но сейчас он буквально любил ее. От прежней злобы и обиды ничего не осталось.
– Все в порядке. Скоро начнет бегать.
Карина исчезла. Вместо нее появилось лицо соседа.
– Ну-у, ты, браток, нас всех и напугал! Двадцать минут нету… тридцать минут нету… пошли тебя искать, а ты лежишь в подъезде бледный как покойник, без всяких признаков жизни. Думали, все, концы отдал…
Дальнейшего Дан уже не слышал. Он был застигнут врасплох совершенно новым ощущением своего восприятия окружающей действительности. Как на улице после дождя, в голове была непривычная чистота. Внезапно Дан понял, ради чего профессор копался у него в голове. Память действительно стала стопроцентной! Какой бы отрезок времени из своей жизни он не брал, память моментально представляла ему доподлинную картину этих дней, причем в ярком и контрастном изображении. Он мог описать внешность любого человека, когда-либо ему встречавшегося. Он выяснил, что без труда может возвести любое число в квадрат, в куб и так далее. А дальше вообще произошла потрясающая вещь. Школьная и институтская программы закружились в его голове в каком-то невероятном логическом вихре и в один миг выстроились в простейшую и гениальнейшую пирамиду всего мироздания.
У Дана даже дух захватило, настолько все было просто. Почему он не видел этого раньше? Почему НИКТО!!! не видел этого раньше? Бедный профессор! Посвятил всю свою жизнь спасению человечества от несуществующих врагов, а на самом деле нет никаких инопланетян, так же, как и не было никакого СПИДа… На самом деле все было опять гораздо проще…
Удивительное дело, пирамида мироздания, сложившаяся у Дана в голове, в одно мгновение разложила по полочкам все, что ранее веками не могли сложить целые научные институты.
«Но что мне делать теперь с этим моим гениальным сознанием? – думал Дан. – Объяснить то, что мне открылось я никогда не смогу, даже если захочу. А я не захочу никогда! Зачем же нужна была эта операция? Что бы высчитывать квадраты? Для этого существуют ноты. Для этого существуют шторки… Дурак профессор думает с моей помощью осчастливить человечество. Ну что ж, его ждет сюрприз».
В коридоре послышались шаги, и сердце у Дана сразу громко застучало. Это были шаги его матери, в этом не могло быть никаких сомнений. Вот она торопливо вошла в палату, окинула ее быстрым взглядом и, увидев Дана, подбежала к его койке, прижимая ладонь к виску.
– Что случилось, сынок? Кто тебя ударил? Опять пьяный подрался в своей дурацкой деревне? Убьют тебя когда-нибудь, непутевого…
У нее навернулись слезы.
– Успокойся, мам. Никто меня не ударял. Сам упал. Все нормально. Ничего у меня не сломано и, вообще, ничего страшного не произошло.
– А я уже не знала, что думать. Третий день тебя нет дома. На звонки не отвечаешь. Где твои ноты, ты их что, потерял? Слава богу, что какая-то женщина побеспокоилась и скинула сообщение, что ты здесь, а то бы… еще бы один день неизвестности и я, наверное, с ума сошла.
– Женщина или девушка?
– Что женщина или девушка?
– Сообщение скинула женщина или девушка?
– Господи, да откуда ж я знаю, кто это был, может и девушка. Ох, непутевый ты, непутевый, женился бы хоть что ли поскорее.
– Опять начинается! – проворчал Дан. – Сколько можно об одном и том же?
– Ладно. – Мать поставила рядом с кроватью какой-то пакет – не иначе как передачка – и внимательно посмотрела Дану в глаза, – Врач говорит, что через недельку выпишет тебя, а голова что-то прям вся перемотана.
– А, ерунда! Бинты девать некуда, вот и мотают. – Дан отвел глаза в сторону.
– Взгляд у тебя стал какой-то…
– Какой?
– Не знаю… какой-то не такой… не такой, как всегда… тяжелый… прямо насквозь пронизывает, как рентген.… Даже жутко.
– Просто долго без сознания провалялся. – Дан попытался вложить в свой голос максимум убедительности. – Это пройдет, не пугайся. Мозги у меня в порядке, нервы тоже не шалят, так что все будет нормально.
Они еще немного поболтали о разных домашних пустяках. Рассказывая о каких-то малозначительных событиях, мать украдкой изучающе посматривала на сына, и взгляд ее наполнялся беспокойством.
– Ну ладно, я побегу, а то… – она запнулась, не желая соврать и не имея возможности сказать правду.
– Иди, иди, – сказал улыбнувшись Дан, прекрасно понимая, куда она торопится.
– Поздно уже, завтра на работу. – Смущенно добавила она и поднялась с больничной табуретки. – Давай, выздоравливай поскорее. – Мать поцеловала сына в щеку и торопливо выскользнула из палаты.
Она шла домой, думая о том, что вот он жив и скоро будет здоров, но его взгляд почему-то все время стоял перед глазами и не давал ей покоя. Вроде бы он остался таким же, как прежде – немного грубоватым, но добрым и понимающим. И в то же время, что-то было не то! Она чувствовала это сердцем матери, но не могла объяснить, что именно ее беспокоит, и это еще больше усиливало тревогу.
На следующий день Дана навестил профессор.
– Здравствуйте – сказал он, аккуратненько присаживаясь все на ту же табуретку.
– Здорово, экспериментатор – отозвался Дан, разглядывая кратеры в штукатурке на потолке.
– Как вы себя чувствуете? – его взгляд выражал неподдельную заботу и тревогу.
– Прекрасно! – Глаза Дана дерзко стрельнули в профессора – жив – здоров и с тоскою смотрю на свободу.
– Вы меня не поняли. Я имел в виду, как вы себя чувствуете умственно.
– Прекрасно, профессор, просто превосходно! Голова моя в полном и абсолютном порядке. Ничего с ней не произошло. Каким я был до «последствий от полученной мною травмы», ровным счетом – таким и остался, ничего «такого» со мной не случилось. Так, что советую вам, профессор, потренироваться сначала на кроликах.
– Но этого не может быть. Ведь я же точно знаю.… Этого не может быть…
– Потому что этого не может быть никогда! – Закончил Дан. – Я понимаю ваше горе, профессор, вы столько времени и сил, наверное, затратили впустую…
На профессора страшно было смотреть. Он был белее халата, надетого на него. Глаза, и без того большие, совсем вылезли из орбит. Они смотрели на Дана, но ничего не видели. Руки висели как плети. Профессор встал и, погруженный в свои горькие мысли, слегка покачиваясь, направился к выходу, даже не попрощавшись.
– Могу облегчить ваши страдания, – крикнул Дан ему вдогонку, – и пообещать, что не буду подавать на вас в суд за произвольное и незаконное вмешательство в мою среднестатистическую башку…
Вечером пришла молоденькая медсестра, сделать перевязку. Дан сидел на кровати, склонив голову, а она стояла перед ним, в таком же халатике, как Карина, и разматывала бинты. Заглядывая между пуговицами в щелочки халатика, ничего любопытного Дану обнаружить не удалось.
– Интересно… Что тебе пообещал профессор за молчание? Наверное… Счастья в личной жизни. Тебе хочется счастья в личной жизни?
– Кому же не хочется, – вздохнула, встрепенувшись, девушка. Дан явно отвлек ее от каких-то мыслей.
– А выходи за меня замуж, – неожиданно для самого себя ляпнул Дан.
– Но, как? Прямо так… сразу… сейчас?! – Совершенно серьезно отреагировала девушка.
– Ну, почему – сразу? Можно, не сразу.
– Я прямо не знаю, что вам ответить на ваш вопрос… – запинаясь, сказала девушка, снимая последние бинты. – Странно, не видно никаких повреждений!
– Разве это плохо? – наконец-то, оторвав взгляд от пуговиц на белоснежном халате, Дану удалось поднять голову и посмотреть в ее доверчивые глаза.
– Но, как же.… Зачем же тогда…
– Это я все специально придумал, чтобы с тобой познакомиться. – Дан привлек ее к себе.
– Врете вы все, – сказала она, отстраняясь, – посмеяться просто надо мной хотите!
И тут внезапно Дан совершил еще одно невероятное открытие – он явно был симпатичен этой девочке! Сразу, вдруг, откуда ни возьмись, появилась внутренняя уверенность в себе…
Неожиданно Дан вспомнил щенка, которого он хотел погладить, а тот испугался и убежал.
– Да, я пошутил, извини меня.
– Да, что вы, не стоит! – Она посмотрела на него веселыми простодушными глазами, – вас, наверно, девушки очень любят?
– Да, любят дурака… – решил подыграть Дан.
– Ну, почему же, вы, по-моему, очень хороший человек.
Ощущение уверенности продолжало нарастать и наполнять его изнутри. Дану захотелось срочно испытать свои новые возможности, и тогда ему в голову пришла идея:
– Слушай, радость моя, ты можешь оказать мне маленькую услугу?
– Какую?
– Мне нужна одежда. И еще мне нужно каким-то образом выбраться отсюда. Ты мне поможешь?
– Я попробую.
– Ты попробуй, ты постарайся, а то, сама подумай, зачем мне здесь еще целую неделю торчать. Ты ведь все равно замуж за меня не хочешь…
«Сектор 32, здание 128, квартира 412»
– Кто? – спросил мужской голос.
– Я с приветом от профессора.
Двери модуля раздвинулись, и Дан очутился в уже знакомой ему обстановке.
– От какого профессора, какой привет, ты о чем? – преградил дорогу Дану незнакомый мужик лет тридцати пяти, небольшого роста с широкими плечами и здоровенной челюстью. Окинув знакомую комнату взглядом, Дан сделал попытку завести «интеллектуальную» беседу:
– Вам, наверное, будет интересно узнать, что вчера я в этой квартире наслаждался обществом одной красивой белокурой девочки…
– Ты чё гонишь, паря? Когда ты здесь был? Я не знаю никаких белокурых девочек. Ты чё, мальчик, потерял шоры и заблудился в реальности…
– Скажите, вчера вы были дома или в гостях? – странно, но Дан ощутил, что копирует флегматичную невозмутимость ассистента профессора.
– Ну, – челюсть мужика отвисла в задумчивости, – мы ездили, как всегда, с женой к ее матери в деревню…
– Вон в той комнате… – Перебил его Дан и обстоятельно, не торопясь, описал все, что находилось в той комнате, где он совершил роковую затяжку.
Мужик потер вспотевший лоб. В его глазах появилось даже некоторое любопытство:
– Жена появится с минуты на минуту, давай ее подождем. Надеюсь, она объяснит происходящее.
Жена появилась минут через сорок.
– Послушай, – мужик показывал рукой на Дана, но глаза его сверлили каменный гранит на лице супруги, – этот парень уверяет, что вчера занимался в нашей квартире любовью с какой-то девушкой. Ты говорила кому-нибудь код?
Не отвечая на вопрос мужа, жена бросила на Дана тяжелый, как кувалда, взгляд:
– Что вам надо? – задребезжал ее голос.
– Хочу ее видеть. – Ответил Дан почти в унисон.
Не говоря ни слова, жена взяла стрелку, включила шторки и, нажимая на виртуальные кнопки, набрала номер. Через мгновение Дан услышал знакомый голос:
– Привет, Лара!
Но вместо голоса Лары Влада услышала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25