https://wodolei.ru/catalog/vanny/small/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Вера - в толстом вязаном свитере, в синей юбке и лакированных туфлях - стояла с девчатами возле окна, и они оживленно о чем-то разговаривали. Пока Андрей подходил, вся его смелость вдруг улетучилась. Он остановился, и надо же - словно онемел. Стоял, молчал и смущенно смотрел на Веру.
- Пришелец из созвездия Льва? Освоились у нас и решили меня пригласить на танец? - улыбнулась девушка.
- Да, - с трудом нашелся Андрей.
Девушка смотрела на него и улыбалась. А он совсем растерялся.
- Идемте же! - Она первая взяла его за руку.
"Какой же я недотепа". Сергеев даже сморщился, будто от зубной боли, вспомнив, как при первом же шаге наступил Вере на ногу.
- Вы уж извините... Я, знаете...
- Ничего страшного. - Вера опять улыбнулась.
Улыбка у нее была добрая, детская.
- Хак-хак-хак! - прозвучало в зловещей тишине и вернуло Сергеева в действительность. Он едет на задание - искать Самсонова, который исчез неизвестно куда. "Куда он мог исчезнуть? Может, заболел дорогой и отлеживается у пастухов или охотников? А вдруг где в снегу замерз? Как же я смогу найти его?" Все чаще невеселые мысли приходили лейтенанту в голову.
На ночь они остановились в кедровнике. Аретагин постарался: заготовил огромную кучу дров. Ночь стояла тихая, безветренная. Сергеев даже удивился: как быстро она прошла. Костер горел жарко, а в спальных мешках-кукулях на толстом слое веток лапника спать было совсем не холодно. За всю ночь лейтенант даже ни разу не проснулся. Правда, Аретагину приходилось, видно, вставать, поддерживать огонь. А утром, позавтракав разогретой тушенкой, напившись горячего чаю, сразу же отправились дальше. Было еще темно, а их нарта мчалась по заснеженной целине. Сергеев, кутаясь в кухлянку - оленью шубу, уже не надеялся встретить нарту Самсонова, но на всякий случай по привычке всматривался во все кочки, кусты, подозрительные бугры снега. Делал это и каюр.
- Мы правильно едем? - спросил лейтенант Аретагина. - Не мог он другой дорогой поехать?
- Конечно, мог левее или правее поехать. Это не летняя проторенная тропинка, след могла пурга занести, - лениво ответил каюр.
Первым его увидел Аретагин. Был уже полдень. Он повернулся к Сергееву и толкнул его в бок:
- Самсонов едет!
- Где?
Каюр кивнул в сторону приближавшейся нарты. Лейтенант даже не поверил своим глазам. Навстречу им мчалась собачья упряжка. Откуда она взялась здесь, среди снежной холодной пустыни? Путник сидел боком, упираясь ногами в полоз, и покрикивал на собак. Он, видимо, не видел их. А когда увидел, неожиданно свернул вправо.
- Правь к нему, - радостно сказал лейтенант, всматриваясь в лицо путника. - Узнаем, что с ним случилось, и вместе поедем домой.
Но вскоре они поняли, что каюр встречной нарты вовсе не искал с ними встречи, а, наоборот, старался быстрее оторваться от них.
- Самсонов! - крикнул Сергеев. - Подожди! "Естественно, боится, ведь деньги везет!" - подумал лейтенант. - Погоняй собачек! - приказал Аретагину.
И какое же разочарование было у Сергеева, когда путник остановился, и они подъехали ближе. Вглядываясь в собачью упряжку, Аретагин покачал головой:
- Не Самсонов...
Лейтенант и сам видел, что ошибся.
- Куда едешь? - спросил он, когда нарта остановилась в пяти шагах от путника.
- Охотник я. Охочусь здесь.
Собаки обеих упряжек громко и вразнобой, лаяли друг на друга. Сергеев не расслышал слов охотника.
- Что он говорит? - переспросил у Аретагина.
- Это охотник, Егорка Опарин.
- Ты здесь никого не видел? Может, кто проходил или проезжал? спросил лейтенант у охотника.
- Нет. Здесь люди не ездят. Теперь самолетом больше летают, - сказал Опарин и махнул остолом на собак.
Сергееву хотелось еще поговорить, разузнать у охотника о его пути, где живет, но тот, видимо, спешил. Скоро он скрылся за кустами кедровника.
- Погоняй, едем дальше, - сказал лейтенант Аретагину.
- Надо заехать к Долгану, может, он что знает.
- К Василию? Что, скоро уже к нему приедем?
- Часа через два-три будем у него, - кивнул головой каюр.
"Вася Долган так вот не уехал бы, - размышлял Андрей, - поговорить он любит. А этот охотник нелюдимый какой-то. Надо будет проверить, не браконьер, случайно?"
- Приедем как раз вовремя, с охоты, пожалуй, придет, - говорил Аретагин. - А этот, смотри, даже говорить с нами не захотел.
- Ты его хорошо знаешь?
- Осенью ходил собак покупать. Три рубля за собаку давал. Скупой.
- Ладно, сегодня у Долгана переночуем, отдохнем по-человечески, сказал Сергеев. - Возможно, Самсонов у него. А нет, так Василий, может, что подскажет.
Егор Опарин скоро убедился в том, что мечты его опять остались только мечтами. Соболей непросто взять. А он думал, что их можно добывать по десятку в день. А это деньги, хорошие деньги.
Опарин - высокий сухопарый мужчина двадцати восьми годов. Длинные щетинистые волосы цвета ржавчины закрывали почти все его узкое и длинное лицо. И весь он был длинным, как палка.
Летом Опарин работал грузчиком на причале: выгружал с бригадой баржи, кунгасы и плашкоуты. Работа хоть и тяжелая, зато денежная. Осенью строил общественную баню. Плотничал. Заработал хорошо, и... половину заработка просадил в карты. И вот теперь судьба кинула Егора в тундру, на промысел. Знакомый присоветовал: "Соболей в тундре как комаров летом. Можно хорошую кучку денег заработать".
Промыслом Опарину заниматься не приходилось, был он охотник-любитель, но ведь "не боги горшки обжигают". И он решился.
Договора с зверопромхозом заключать не стал, там видно будет. Во всяком случае, продать соболей всегда можно. На оставшиеся деньги купил палатку, чайник, кастрюли, соль, продукты. В мастерской сделали ему небольшую железную печурку, у коряков купил собак и нарту. Раздобыл ружье, капканы, теплую одежду и по первому снегу тихо уехал в тундру.
Три дня Опарин мотался по тундре, искал глухое угодье, где водились бы соболи. Изъездил много и нашел. Это были обширные заросли кедрового стланика с неопавшими шишками, сушняк на дрова. Рядом текла быстрая речушка с чистой и прозрачной водой. Недалеко блестела каменистой макушкой сопка. Место Опарину понравилось, он его даже полюбил, когда вечером добыл первого соболя.
"Поохотимся, - радовался Егор, - главное - место что надо. В эту глухомань ни один егерь не доберется".
Палатку Опарин поставил на берегу речушки. Рядом проходил узкий глубокий овраг. На дне его лежал старый пласт снега. Зимой, видимо, овраг полностью засыпало, а летом снег таял и только оставался на дне, куда не достигали солнечные лучи, и лежал жесткий, твердый как камень.
Все предусмотрел Егор: вода есть, дрова рядом, затишье, а главное далеко от постороннего глаза. Первые две недели прошли быстро и незаметно. Охотник вставал затемно и до позднего вечера бродил по зарослям, ставя капканы и ловушки, и мечтал о том, что в один из дней во всех них будут соболи, горностаи, лисицы. Но проходили дни, ловушки были пусты.
И лишь иногда попадались горностай или даже соболь. Но не о такой охоте мечтал Опарин - совсем мизерная добыча.
Как-то, проходя возле зарослей кедровника, Егор наткнулся на медвежью берлогу. И хоть он и не был медвежатником, сразу понял, что зверь "дома". С неделю обходил охотник ее стороной, не решаясь приблизиться к берлоге. Но мысль о том, что медвежья шкура в цене, да и мясо, так нужное ему для прикормки зверьков, для корма собакам, все же привела его к берлоге. Он долго стоял у кедровника, смотрел на легкий парок, заметно поднимавшийся над желтым пятном снега.
"Как его взять, окаянного?" - размышлял Егор. Вначале он думал пригласить в напарники Долгана, которого встретил как-то в тундре, но потом решил ни с кем не делиться добычей, а попытать счастье самому.
"Какой же я охотник, если зверя испугался", - укорял он себя, тихо отходя от берлоги. Опарин считал себя смелым, а силы ему не занимать.
Готовился он к охоте на медведя долго, основательно. Патроны зарядил жаканами, испробовав убойную силу их на железной трубе. Изрешетил ее. Патронами остался доволен. Свой огромный корякский нож, который здесь называют паренькским, и куют из автомобильной рессоры, наточил до бритвенного лезвия. Два дня потратил на это Егор, но за нож теперь был спокоен - не подведет. Даже рогатину приготовил - длинную прочную палку, на конце которой прикрутил проволокой финку. Но охоту откладывал "на завтра". А время пришло.
"Ничего страшного, - уговаривал он себя. - Зверь, он и есть зверь, а ты человек, да еще и вооружен".
Однако, когда подошел к берлоге, струсил. В руках дрожь предательская появилась, между лопатками липкий пот выступил. Егор чувствовал, что если сейчас струсит, уйдет от берлоги, то уж больше не вернется сюда. И прощай и шкура и мясо.
Опарин левой рукой быстро и решительно сунул длинную палку в желтое пятно. В правой зажал ружье. Но медведя будто совсем не было. Тихо, ни единым звуком зверь не выдал своего присутствия. Не хотелось, видно, "хозяину" тундры покидать теплую берлогу и выбираться на мороз.
"Может, его здесь нет?" Опарин осмелел. Подошел ближе и стал сильнее шуровать палкой в берлоге. Как ни ожидал медведя охотник, тот оказался перед ним неожиданно. Выскочил зверь пулей, молча, Опарин даже не успел отбежать, выстрелить. Медведь пронесся мимо, охотник только почувствовал удар в грудь и упал в снег, ружье вывалилось из рук.
"Каюк!" - подумал он и закрыл голову руками. Но медведь, ломая кусты, уходил в тундру.
Опомнившись, охотник вскочил, поднял ружье и, почти не целясь, дважды выстрелил вдогонку зверю. После второго выстрела медведь споткнулся, но выровнялся и через секунду скрылся в кустах.
Преследовать раненого медведя Опарин не стал. Он достаточно наслышался историй, когда медведь, уходя от охотника, делал ему засаду и сам первым нападал на преследователя. Во всяком случае, Егор не дурак, ему совсем не хотелось оказаться в лапах матерого зверя. Хотя и мало видел он медведя, но успел заметить его мощную фигуру, длинную верблюжьего цвета шерсть на загривке. С такой звериной лучше не связываться.
Скоро Опарин убедился в том, что медведь покинул его угодья. Следов, как Егор ни искал, не нашел. И он повеселел.
"Не получилась охота, - думал охотник, - пусть еще погуляет".
Однако на душе было неспокойно. Потом, при разговоре с Долганом, узнал, что медведь перебрался к соседу. После встречи с медведем Опарин совсем охладел к охоте. Больше сидел в палатке, много спал. Теперь охотника больше беспокоили голодные собаки. Они завывали и не давали ему спать.
"Прорвы на вас нет, никогда вас не накормишь", - злился на собак Егор.
К счастью, недалеко кочевало оленье стадо Аккета, и Опарину удалось купить у пастухов пару оленей. Но даже при самом минимальном пайке на этом мясе долго не проживешь.
Дважды он ездил к Долгану. С соседом Опарин подружился. Тот поделился с Егором сушеной рыбой - юколой, мясом и пообещал помочь с соболями.
В тот вечер Долган долго не мог заснуть. Возможно, на радостях от удачной охоты, а может, от крепкого чая. Натопил печурку докрасна, а чаю выпил пять кружек. Ворочаясь с боку на бок, он думал о том, как бы навестить Икорку - Егора Опарина, узнать, как он там охотится... Да и веселее - у соседа маленький транзисторный приемник весь вечер песни поет. Икорка ему подпевает.
"Икорка свой, тумгутум, - размышлял охотник. - Жалко соболишку, однако надо ему отнести. Крепко с нас план спрашивают..."
Только поздней ночью заснул Долган коротким неспокойным сном. Снились ему волки, целая стая. Напали на него, и ему, Долгану, с трудом удалось убежать от них. Звери бегали вокруг избушки, громко завывали и скреблись в дверь. Откуда здесь волки взялись? Он уже давно не встречал их.
Проснулся в один миг, будто и не спал вовсе. В избушке стоял полумрак, через тусклое оконное стекло пробивался сероватый свет. Из темноты в углу уже выделялась остывшая за ночь железная печурка. Было холодно. Долган натянул на голову оленью кухлянку - шубу, грелся. Он вспомнил сон и удивился: "Надо же такому присниться, волков в здешних местах почти совсем не осталось",
И тут он уже не во сне, а наяву вдруг услышал жуткий вой. Долган прислушался. Вой то усиливался, то умолкал. Охотник вскочил, натянул меховые брюки, торбаса, кухлянку, схватил карабин, но у двери остановился. Вой явно не походил на волчий. Скорее всего выла собака, а рядом с ней тявкали, скулили другие.
"Икорка, видно, сам ко мне едет, - обрадовался охотник. - Чайку надо вскипятить, мясо сварить".
Долган поставил в угол карабин, стал разжигать печурку.
"Зачем он такую дурную собаку держит? - думал коряк, прислушиваясь к вою. - Волосы дыбом встают от такого воя".
Когда в печурке весело загудел огонь, Долган вышел наружу. Он обошел избушку, потом забрался на высокий снежный бугор и, вглядываясь в серую предутреннюю даль, несколько минут стоял, прислушиваясь к собачьему лаю. Но сколько Долган ни стоял, лай и вой раздавались на одном месте, где-то в густых зарослях кедрача.
"Наверное, не Икорка, - засомневался охотник. - Тот бы не стал ночевать там, когда до моей избушки рукой подать".
Вернувшись в избушку, Долган решил позавтракать, а потом сходить навестить путника, который остановился в кедровнике на ночь. А собаки выли по-прежнему так жутко, что и ему есть расхотелось. Выпив кружку чаю, привязав к ногам "вороньи лапки". Долган направился прямо в заросли, откуда слышался лай собак. Нечасто ему доводилось за эту зиму встречать людей. Хоть словом переброситься с человеком.
"Зачем он такую дурную собаку держит? Воет, как волчица, - опять подумал охотник. - Жутко даже".
Светало. Глаза уже различали вдали снежные сопки. Охотник спешил, он боялся, что путник скоро позавтракает и уедет и ему не придется поговорить с ним. Забросив за спину карабин, иногда оглядываясь, он шел скорым охотничьим шагом. Кругом было тихо, спокойно и холодно. Только собачий вой, казалось, и нарушал это холодное спокойствие.
"Как по покойнику", - неожиданно подумал Долган, и у него по спине пробежала неприятная дрожь.
Спустившись в долину, охотник остановился, огляделся.
1 2 3 4 5 6 7


А-П

П-Я