https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

В его ладонь втиснули скомканный листок бумаги. Все с той же напускной очаровательностью манер он извинился, быстро развернул листок, прикрывая его коленом, и взглянул вниз. «Полисмены! – прочитал Кванг. Быстро уходи!»
– Извините меня, мистер Маурьяк. Мне надо – ну, вы понимаете.
– Да, пожалуйста, конечно. Но возвращайтесь поскорее. Мне нравится с вами по-дружески болтать.
Кванг сполз с высокого сиденья, бросил унылый взгляд на кожаный чемоданчик и невозмутимо пошел широкими шагами, чувствуя, что его слегка подташнивает. На полпути он изменил направление и быстро свернул к задней двустворчатой двери, за которой избранные клиенты постигали премудрости рулетки и трехпланетки. Прикрывшись висевшим в дверях занавесом, Кванг осторожно заглянул через дверь. Его ровный лоб блестел от испарины.
– Ты теряешь свой острый нюх, Чарли, мой мальчик. Вокруг полно фараонов. Молокосос, которого ты подцепил, подослан, чтобы взять тебя с поличным.
У двери стоял Теренс Мэллоу и улыбался. Живой, настоящий Теренс Мэллоу.
– Терри! Откуда ты, черт возьми, появился?
– Это не имеет сейчас значения. Давай сюда! Ты опять без гроша, как я понимаю? Не расстраивайся, у меня есть для тебя небольшая работа...
* * *
Стелла Рэмзи сбросила с себя постельное белье, брезгливо скривившись от грязных и грубых простыней. Она грациозно встала с кровати, нагая, и, буквально трясясь от злости, направилась прямо к брюкам своего мужа, брошенным небрежно в помятом виде на стул с проломанным сидением. Этот пансион, скорее напоминавший мусорную кучу, убивал ее. Постоянный запах от готовящейся пищи, от грязных детей, от кошек и гниющего мусора, отвратительная вонь спиртного перегара просто оскорбляли ее собственное человеческое достоинство. Она взяла брюки и, не имея возможности из-за отсутствия отутюженной складки быстро найти карманы, подняла их за манжеты и сильно тряхнула. Коробок спичек, окурок и три пенса – все! С негодованием она швырнула брюки на голову Колина Рэмзи.
– Вставай, ты бестолковый, ленивый бездельник...
Рэмзи ворчал и кряхтел, переворачивался, натягивал на себя постельные тряпки, которые Стелла безжалостно сбрасывала с него.
– Оставь меня, Стелла.
– Вылазь из этой проклятой кровати! У нас на двоих всего три пенса.
Мы не заплатили за квартиру, у нас уже ничего не осталось, чтобы заложить, – а у тебя единственное занятие – лежать в постели. Поднимайся. Вон!
Следующая четверть часа проходила в такой же атмосфере крика и упреков. Стелла не собиралась одеваться. Зачем? Слава Богу, центральное отопление обогревало комнату. Ее гардероб состоял из одного скромного костюма и блузки, да еще одной пары чулок со спущенными петлями. Стелла не надевала ничего этого в домашней обстановке! Рэмзи, тяжело вздыхая и прочищая кашлем свое сухое горло, механически оделся, и, наконец, Стелле удалось вытолкать его из комнаты. Прильнув к двери, она крикнула на прощанье:
– Не вздумай возвращаться назад без работы!
Уныло остановившись в дверях, Рэмзи оглянулся на жену. Она так хорошо выглядела! Он отлично знал, почему женился на ней.
– Давай поцелуемся, прежде чем я уйду, – нерешительно сказал он. – На удачу.
– Удача ждет тебя, если ты скорее уйдешь. Я знаю, чем этот поцелуй кончится. А нам прежде всего нужны деньги!
Рэмзи закрыл руками свое лицо и почувствовал, как дрожат его губы, прижатые ладонями. Проклятая жизнь! Разве может быть шанс найти работу у человека с его репутацией? Но ему нельзя потерять Стеллу. Это сломит его окончательно.
Он оторвал руки от лица и услышал, как Стелла кричала ему:
– Уходи и найди работу!
Она вдруг начала прикрывать себя и закрывать дверь. Он медленно повернулся и пошел.
Навстречу ему шел, улыбаясь, Теренс Мэллоу...
***
Стерильная чистота всей лаборатории буквально ослепляла его и вызывала сильную резь в глазах. Сплошные ряды стеклянных бутылок издевательски ему подмигивали. Монотонное, способное свести с ума постукивание падающих из крана капель било молотком по его и без того воспаленному мозгу. Идеально гладкую поверхность рабочего стола его пальцы воспринимали как острую пилу, проникшую в его съежившийся от страха мозг.
Его мозг...
Вилли Хаффнер знал очень много о человеческом мозге. Очень много, но, как ни печально, недостаточно. Холодный, бесчувственный блеск лаборатории давил на него, и он в отчаянии скрюченными пальцами хватался за стеллаж в поисках опоры. Силы оставляли его. Может быть, еще один маленький глоток в состоянии помочь...
Еще один маленький глоток. Над рабочим столом математически точными рядами стояли стеклянные сосуды. Хаффнер почти не глядя потянулся вверх.
Его квадратные, грубоватые руки с безжалостно покусанными ногтями охватили бутылку с чистым спиртом, безошибочно определив ее местонахождение среди многих бутылок с совсем другим содержимым. Гладкое стекло бутылки казалось ему наждачной бумагой. Налив крепкого напитка, не разбавляя его, он быстро выпил. Страхи как будто исчезли.
На рабочем стеллаже стояли два резервуара, соединенные трубкой со сложной конфигурацией, и ждали продолжения эксперимента. В левом резервуаре лежал отделенный от телесной оболочки мозг крысы. Умные животные, эти крысы. В резервуаре по правую руку мозг и большая часть нервной системы кролика были так опутаны разными электродами, проводками, телеметрическими и тестовыми приборами, пробирками, что трудно было различить серые извилины. Но Вилли Хаффнер знал, что они там есть точно.
Он сам вынул из клетки этого кролика – оглоушенное меховое создание с повисшими ушами.
Задуманный Вилли Хаффнером эксперимент должен был доказать его гениальность всему миру или разрушить все его надежды и убить его.
Компания отказывается оплачивать дальнейшие расходы, а Борисов, научный руководитель, уже предупреждал Хаффнера, что он слишком много тратит на свой эксперимент. Химическая компания, сказал Борисов, хочет видеть практические результаты от опытов, а также необходимо открывать дорогу новым экспериментам. Вы, Хаффнер, сказал еще он, просто умеете эффектно себя рекламировать.
Вспомнив обидные слова Борисова, Хаффнер снова протянул дрожащую руку за бутылкой со спиртом. Его блестящая академическая карьера дала трещину частично из-за междуведомственной конкуренции. Он был счастлив – чертовски счастлив, – когда имел возможность заниматься своим делом под покровительством Химической компании – пусть даже если это выглядело только как эффектное зрелище. Сейчас ему никак нельзя потерпеть неудачу.
Но неудача постигла его тут же. Почему все произошло именно так, он не смог бы сказать точно. У него осталось впечатление, что он услышал самоуверенный, ненавистный голос Борисова и сдавленный смех из коридора еще до того, как трясущимися пальцами смешал в кучу жизненно важную экспериментальную установку. Рыжевато-красная жидкость обильно потекла из сломанного прибора. Пенящийся поток разлился уже по всему стеллажу и был немного похож на пролитое пиво. Внимание Хаффнера привлек шум от какого-то всасывания – это главная помпа втягивала накопившийся в лаборатории зараженный воздух вместо вытекшей гемоглобиновой смеси, пенящейся через край стеллажа и медленно капающей на пол.
– ...замечательный человек, – слышался неприятный голос Борисова, толкнувшего вращающуюся дверь и тяжело шагнувшего на мозаичный пол лаборатории. – Пожалуй, немного странный, но ведь все гении такие. Одна только его работа по вирусам...
– Да, он действительно талантлив, – до Вилли Хаффнера донесся другой голос; беспомощный и растерянный, Хаффнер так и стоял перед своим разгромленным детищем. – Я считаю его работу очень значительной; но я бы хотел получить разъяснения доктора Хаффнера по нескольким вопросам... Он признанный лидер в данной области. Я не видел его – о, два, нет, даже три года. Такое впечатление, что он прекратил связи со всеми старыми друзьями.
Голос был знакомым; но какое это имело значение по сравнению со страшной картиной катастрофы на стеллаже? Мозг крысы продержался дольше, чем мозг кролика. Но через две минуты оба были мертвы.
– Привет! Что происходит?
Хаффнер не мог говорить. Борисов с надменным видом подошел ближе.
Хаффнер махнул ослабевшей рукой в сторону разгрома, тяжело навалился на стол и дотянулся до бутылки со спиртом.
– Я думаю, Вилли, – Борисов, всегда завидовавший Хаффнеру, наконец, торжествовал, – это для тебя крах.
Хаффнер не отвечал. Сквозь бешеный шум в его мозгу – его собственном мозгу! – где все перемешалось при виде кровавой бойни на стеллаже, – до него еле доносился голос Борисова, как будто тот говорил с очень далекого расстояния.
– Ты, конечно, получишь какое-то пособие. Но мы расстаемся с тобой.
Да, доктор Питер Хаулэнд хочет видеть тебя.
Глава 5
Встреча началась в 19:30 под густой завесой табачного дыма.
Теренсу Мэллоу не составило большого труда заказать на один вечер небольшой, единственный в отеле зал для заседаний. Дружеский союз бывших военнослужащих – так сказать, мозг всего предприятия – был очень осторожен. Мэллоу и бывший астронавигатор Кванг, а также Сэмми Ларсен, бывший офицер по радиоэлектронной аппаратуре звездного крейсера, тщательно осмотрели комнату и обнаружили два шпионских глазка и микрофоны, которые тут же обезвредили. Для них, людей с незаурядными способностями и большим опытом, эта работа была просто детской забавой. Кроме того, что все трое когда-то успешно бороздили звездные дороги в составе военно-космического флота, они имели еще одну общую особенность, одинаковый факт в своих биографиях: всех троих судил военный суд и уволил со службы.
Даффи Бригс и Барни Кейн должны были при необходимости выполнить роль боевого отряда и сидели у двери. У каждого из них на коленях лежало грозное оружие. Мэллоу очень подробно проинструктировал их и научил пользоваться не совсем обычным оружием.
Колин и Стелла Рэмзи сидели рядом во втором ряду стульев. Стелла надела свои единственно приличные блузку и костюм, а Рэмзи побрился. В предвкушении счастливого поворота жизни Рэмзи раскраснелся и оживился, а Стелла, увидев его таким, взяла мужа за руку и крепко ее сжала.
Вилли Хаффнер, время от времени поглаживая бутылку с виски, сидел рядом с Питером Хаулэндом, настойчиво убеждавшим его, что теперь надо покончить со спиртным раз и навсегда.
Около двух дюжин других мужчин и женщин заполняли остальные места в зале. Все они были демобилизованные – их всех с презрением выгнали.
Собравшиеся владели разными специальностями, каждая из которых могла пригодиться.
Оглянувшись вокруг, Питер Хаулэнд увидел собрание людей – таких же преданных, как он сам. Он вспомнил свои последние слова профессору Рэндолфу в конце того удивительного разговора. «Кому-то это покажется преступным, но вы правы, профессор. На благо науки в целом и нашей работы, в частности, – я с вами до конца», – убежденно сказал тогда Хаулэнд.
Вспомнив свои слова, Питер испытал теплое чувство удовлетворения. Они не были жалкими преступниками. Они были полны решимости распределить богатства Галактики более справедливо, чем это делалось до сих пор.
Открылась дверь – и в зал стремительно вошел Бригс, держа оружие почти наготове.
– Весьма похвально, мистер Бригс, – сказал профессор Чезлин Рэндолф, входя вслед за Бригсом и глядя на него снизу вверх. – Я рад видеть вас таким подготовленным.
Бригс был польщен:
– А-а – зовите меня просто Даффи, профессор.
Рэндолф кивнул с видом важной персоны и повернулся к своему спутнику:
– Мы все в сборе, полковник. Пожалуйста, выберите себе место, и тогда мы можем начинать...
Полковник Эрвин Тройсдорф тряхнул своей коротко постриженной головой и сел в центре первого ряда. Он заботливо расслабил свое грузное тело, удобно устроив раненую ногу. Перед тем, как сесть, он окинул всех одним приветственным взглядом. Гражданская одежда на нем была чистой и хорошо выглаженной, но имела старомодный и поношенный вид. На пустом соседнем сидении полковник устроил шляпу, перчатки и трость. Наблюдая за всей этой процедурой, Питер Хаулэнд предположил, что никто на свете не наберется смелости попросить полковника убрать его вещи.
Хаулэнд тихо спросил рядом сидящего Хаффнера:
– Откуда на Земле – или за ее пределами – Рэндолф выкопал его?
– Наверное, – сказал Хаффнер, – твой вопрос относится ко всем нам.
Мэллоу, проходя мимо собравшихся, высокомерно усмехнулся, пошел дальше, чтобы занять место рядом с помостом, и сел внизу его лицом к аудитории. Профессор Рэндолф прыгнул на помост и выбрал самое большое кресло, нагромоздив на него еще подушки, снятые с других кресел. Он оглядел все собрание и прокашлялся.
Сразу же воцарилась тишина.
– Джентльмены! Пожалуйста, выслушайте меня самым внимательным образом.
Рэндолф просто случайно не упомянул присутствующих дам в своем обращении, но вообще-то сейчас, продолжая говорить, он недоумевал, почему его племянник так настойчиво отстаивал свое решение пригласить и женщин.
Мэллоу доказывал, что, если все пойдет по намеченному плану, женщины могут оказаться очень полезными, но профессор Рэндолф считал, что они будут только мешать.
– Я полагаю, что все вы, присутствующие на данном историческом собрании, каждый в разное время, почувствовали на себе несправедливость и беззаконие нашего современного общественного устройства. Я еще не знаю каждого из вас лично – мой племянник Теренс Мэллоу привел сюда большинство из вас. Но я надеюсь исправить это упущение очень быстро, – он сделал паузу и с сияющей улыбкой пробежал взглядом по лицам слушателей. – Мы собрались здесь, чтобы спланировать подготовительные мероприятия к тому великому делу, которое послужит открытию новой эры в развитии науки и окажет поддержку творческим личностям нашей цивилизации. Хватит нам терпеть диктат со стороны тупых бюрократов.
Присутствующие внимательно слушали. Все они знали только одно – будет работа, больше ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20


А-П

П-Я