Лорд Дарнлей быстро, но ненадолго завоевал сердце прекрасной королевы. Не успели утихнуть свадебные фанфары, как непостоянная женщина разглядела, что её избранник недостаточно умён, не слишком нежен, да и вообще пустейший человек. Мария стала избегать мужа, а покинутый Дарнлей в раздражении искал причину охлаждения королевы и, конечно, нашёл её в воображаемом сопернике. В этот момент Мария отыскала себе друга в лице секретаря Давида Риччо. Итальянец пользовался уважением и доверием королевы, и ревнивец приходил в бешенство от мысли, что Риччо видится с Марией гораздо чаще, чем он. С помощью дворянства лорд составил заговор против строптивой жены и его секретаря. В один из вечеров в покои королевы вломились вооружённые люди, возглавляемые Дарнлеем. Мария ужинала вместе со своими приближёнными. За столом сидел и ненавистный лорду Риччо. На глазах у беременной королевы произошло безобразное убийство, а саму её по приказу мужа посадили под домашний арест. Подобные сцены мало способствуют возвращению потерянной любви, и разгневанная Мария поклялась отомстить Дарнлею. Оправившись от потрясения и разрешившись от бремени сыном, Мария снова влюбилась, на этот раз в дерзкого и опасного человека графа Босуэла. Он и погубил её. К сожалению, Мария не утруждала себя размышлениями о своих поступках, расчётливость была совершенно не присуща её характеру. Она любила поступать так, как подсказывали чувства. А чувства подсказывали ей, что сейчас нужно во что бы то ни стало избавиться от мужа. Она достаточно коварно использовала болезненную любовь Дарнлея к ней. Прикинувшись ласковой и послушной, Мария заманила мужа в ловушку и с помощью Босуэла составила заговор. Двое убийц, используя поддельные ключи, ночью проникли в комнату короля. Услышав шум, Дарнлей набросил на себя шубу и соскочил с кровати, чтобы спастись бегством. Но убийцы схватили и задушили его, а труп бросили в саду. Окончив преступное дело, один из заговорщиков зажёг фитиль, проведённый в бочку пороха, чтобы, взорвав дом, скрыть следы преступления. Несмотря на усилия королевы скрыть своё участие в заговоре, вскоре на воротах городской тюрьмы появились афиши, открыто называвшие любовника Марии — Босуэла — убийцей. Подозрения возросли ещё более, когда королева открыто стала готовиться к свадьбе. История этого брака — целая бездна позора, в котором Мария позволила себя утопить, совершенно не задумываясь о последствиях. А последствия оказались ужасными. Против «злодейской парочки» составился заговор видных дворян. Босуэл вынужден был бежать и окончил жизнь в датской тюрьме Мальмё, а королеву принудили отречься от престола в пользу малолетнего сына. Королева была опозорена и унижена, но не считала себя побеждённой. Её тюремщица — леди Дуглас — воспылала лютой ненавистью к Марии, когда узнала, что восемнадцатилетний сын Джорж вошёл в сношение с пленницей и принялся искать способы её освобождения. Впрочем, не романтическая страсть, о которой так трогательно рассказывает Вальтер Скотт в своём романе «Аббат», руководила молодым человеком, а скорее корыстолюбие: посредством освобождения Марии он надеялся нажить деньги. Бегство королевы счастливо осуществилось 2 мая 1568 года, но и оно не принесло ей удачи. Потерпев очередное военное поражение, наша героиня решила спасаться в Англии, проявив глупую самонадеянность. Она рассчитывала на сочувствие сестры, на принадлежность к королевскому роду, на королевскую солидарность и не понимала, как опасается её притязаний Елизавета, как не терпит рядом эта властительница женщин красивее себя, как различаются они во взглядах на жизнь. Едва вступив на английскую землю, Мария сделалась пленницей Елизаветы, не захотевшей даже встретиться с несчастной сестрой. И хотя поначалу шотландке был предоставлен небольшой двор, расходы на который покрывались вдовьими французскими деньгами, Мария ни минуты не чувствовала себя комфортно. Девятнадцать лет Стюарт пришлось питаться тюремным хлебом. По прихоти Елизаветы её перевозили из одного замка в другой, часто в суровую зиму, не обращая внимания на её расстроенное здоровье, и отводили ей холодное и сырое помещение. Фотерингей был последним её пристанищем. Мария преждевременно состарилась, волосы её выпали, желудок отказывался переваривать пищу, и она с трудом держалась и ходила на своих распухших ногах. Самый сильный удар нанесла ей Елизавета, когда заключила негласный договор с единственным сыном Марии. Яков VI фактически продал мать за несколько тысяч фунтов стерлингов пенсиона, выплачиваемых ему Елизаветой, и обещание английской короны. Мария, даже находившись в плену, представляла большую опасность для своей венценосной сестры. На шотландскую королеву по-прежнему уповали враги Елизаветы — французы, испанцы, поэтому, пока Мария была жива, англичанка не могла спать спокойно. Наконец представился случай обвинить опальную Марию в покушении на жизнь её величества. Заговор, раскрытый английскими министрами, позволил начать процесс против пленницы. И хотя доказать юридическую вину Марии Стюарт было сложно, это не помешало судьям приговорить королеву к казни. Пожалуй, в истории суровый приговор для такого высокопоставленного лица был произнесён впервые, и, по-видимому, Мария не сразу поверила в возможность его осуществления, ведь она была кровной родственницей Елизаветы. С подписания приговора начинаются подлинные муки совести английской королевы. Долгое время, более полугода, она не может ни на что решиться. Она ждала, что Мария обратится к ней с просьбой о помиловании, надеялась на чудо — может быть, ненавистная сестра умрёт как-нибудь без её непосредственного участия. Елизавета даже надоумила своих вельмож передать негласную просьбу властей о тайном убийстве Марии, однако тюремщик Паулет вовремя разумно умыл руки от такого грязного дела. Елизавете всё-таки пришлось совершить одно из самых громких злодеяний эпохи. Как бы она ни юлила, какую бы роль не пыталась разыграть, в истории Елизавета осталась убийцей Марии Стюарт, положив начало прецеденту лишения жизни особ королевских кровей. О достойной смерти Марии Стюарт написано много. Наша героиня, прожив жизнь, полную ошибок и промахов, постаралась сделать свою кончину великолепной по силе духа. С. Цвейг в книге, посвящённой шотландской королеве, пишет, что Мария продумала заключительный аккорд жизни как талантливый театральный режиссёр, она не пропустила ни одной детали, тщательно обдумав даже исподнее одеяние. Когда чёрный плащ спал с её плеча, то свидетелям казни представилось незабываемое зрелище — пунцовая рубашка и огненные перчатки — кроваво-красное торжество смерти. Она умерла как королева, без тени бледности или растерянности на лице. Такой она и вошла в историю — гордой, независимой, несломленной. БОЯРЫНЯ МОРОЗОВА ФЕОДОСИЯ ПРОКОПЬЕВНА (1632—1675) Раскольница. Состояла в переписке с Аввакумом, оказывала помощь его семье. Вопреки угрозам и пыткам осталась верной расколу. Арестована в 1671 году, умерла в заточении в Боровске. Ей посвящена картина В.И. Сурикова.
Облик боярыни Морозовой в национальной памяти слит с любимой народом картиной В. Сурикова. Ещё писатель В. Гаршин, увидев сто лет назад на выставке полотно художника, предсказал, что потомки будут не в состоянии «представить себе Феодосию Прокопьевну иначе, как она изображена на картине». Современнику трудно быть беспристрастным, но мы понимаем — Гаршин оказался хорошим пророком. Многие наши сограждане представляют себе боярыню Морозову суровой, пожилой женщиной, как на полотне, которая фанатично взметнула руку в двоеперстии. Что ж, Суриков отлично знал историю и в главном не пошёл против правды, ну а детали вымысла потребовались ему ради символических обобщений. Феодосия Прокопьевна не была стара — взгляните на даты её жизни. Арестовывали Морозову за четыре года до смерти, тогда ей не было и сорока, но мученицу за идею народная память могла запечатлеть лишь пожившей, мудрой и чуждой всяческого легкомыслия. Отчего же слава боярыни Морозовой перешагнула века? Почему среди тысяч страдальцев за веру именно этой женщине суждено было стать символом борьбы раскольников против «никонианцев»? На картине Сурикова боярыня обращается к московской толпе, к простолюдинам — к страннику с посохом, к старухе-нищенке, к юродивому, ко всем тем, кто и вправду представлял социальный слой борцов против новых обрядов. Но Морозова была не рядовая ослушница. Чудов монастырь, куда везли боярыню, находился в Кремле. Неизвестно, глядел ли царь Алексей Михайлович с дворцовых переходов, как провожал народ свою любимицу, как возглашала она анафему «нечестивцам», но в том, что мысль о Морозовой преследовала его, не давала ему покоя, нет ни малейшего сомнения. Феодосия Прокопьевна слишком близко стояла к престолу, слишком хорошо знала царя, а кроме того, род Морозовых был одним из самых знатных. Таких высокопоставленных семей в России было меньше десятка, во всяком случае, Романовы, к которым принадлежал Алексей Михайлович, имели не больше прав на престол, чем любой из Морозовых. Можно себе представить, сколь неуютно чувствовал себя царь, отдавая приказ об аресте боярыни. Но были ещё и другие обстоятельства для беспокойства. Братья Морозовы, Борис и Глеб, приходились родственниками отцу царя Михаилу и в юности служили у старшего Романова спальниками, что означало исключительное положение при дворе. Когда в 1645 году семнадцатилетний Алексей венчался на престол, Борис Морозов стал его ближайшим советником. Именно боярин выбрал для царя жену Марию Ильиничну Милославскую и на свадьбе играл первую роль — был у государя «на отцово место». Через десять дней Борис Морозов, вдовец и человек уже пожилой, женился вторым браком на царицыной сестре Анне и сделался царским свояком. Из своего исключительного положения он извлёк всё, что можно. И если хорошее состояние для барина тех лет составляло владение тремястами крестьянскими дворами, то у Морозова их было более семи тысяч. Неслыханное богатство! Карьера Глеба Ивановича, человека вполне заурядного, всецело зависела от успехов его брата. Младший Морозов женился на неродовитой семнадцатилетней красавице Феодосии Соковниной, которая очень дружила с царицей. Борис Иванович умер бездетным, и все его огромное состояние отошло к младшему брату, который тоже вскоре скончался, сделав свою вдову и отрока Ивана Глебовича самыми богатыми людьми государства Российского. Феодосию Прокопьевну окружало не просто богатство, но роскошь. Современники вспоминали, что она выезжала в карете позолоченной, которую везли 6—12 лучших лошадей, а позади бежали человек триста слуг. В морозовском имении Зюзино был разбит огромный сад, где гуляли павлины. Учитывая всё это — удачное замужество Феодосии Прокопьевны, роскошную жизнь, личную дружбу с царской семьёй, — можно понять протопопа Аввакума, который видел нечто совершенно исключительное в том, что боярыня Морозова отреклась от «земной славы». Феодосия Прокопьевна действительно стала ярой противницей церковных реформ. В ней бушевал темперамент общественного деятеля, и она сполна смогла себя реализовать, защищая старую веру. Дом богатой и влиятельной Морозовой превратился в штаб противников нововведений, критиков внесения исправлений в церковные книги, сюда приезжал, подолгу жил, получая приют и защиту, вождь раскольников — протопоп Аввакум. Целыми днями Феодосия Прокопьевна принимала странников, юродивых, священников, изгнанных из монастырей, создавая своеобразную оппозиционную партию царскому двору. Сама Морозова и её родная сестра княгиня Евдокия Урусова были слепо преданы Аввакуму и во всём слушались пламенного проповедника. Однако было бы неправильным предполагать, что Феодосия Прокопьевна была фанатичкой и «синим чулком». Даже Аввакум замечал, что Морозова отличалась весёлым и приветливым характером. Когда умер старый муж, ей было всего тридцать лет. Вдова «томила» тело власяницей, но и власяница не всегда помогала усмирить плоть. Аввакум в письмах советовал своей воспитаннице выколоть глаза, чтобы избавиться от любовного соблазна. Уличал протопоп Морозову и в скупости по отношению к их общему делу, но, скорее всего, это была не просто скупость, а рачительность хозяйки. Феодосия Прокопьевна беззаветно любила своего единственного сына Ивана и хотела передать ему все морозовские богатства в целости и сохранности. Письма боярыни опальному протопопу, помимо рассуждений о вере, наполнены чисто женскими жалобами на своих людей, рассуждениями о подходящей невесте для сына. Словом, Феодосия Прокопьевна, обладая завидной силой характера, имела вполне человеческие слабости, что, конечно, делает её подвижничество ещё более значительным. Феодосия Прокопьевна, будучи близкой подругой жены царя, имела сильное на неё влияние. Мария Ильинична, конечно, не противилась мужниным реформам церкви, но душою всё-таки сочувствовала обрядам своих родителей и прислушивалась к нашептываниям Морозовой. Алексею Михайловичу вряд ли это могло понравиться, но царь, любивший жену, не допускал выпадов против боярыни, хотя последняя становилась всё более нетерпимой по отношению к нововведениям и открыто поддерживала врагов государя. В 1669 году царица умерла. Два года ещё Алексей Михайлович опасался трогать непокорную боярыню. Видимо, сказывалась печаль по безвременно ушедшей жене, но больше всего боялся царь возмущений старинных боярских родов, которые могли бы усмотреть в посягательстве на Морозову прецедент расправы с высокопоставленными семьями. Тем временем Феодосия Прокопьевна приняла постриг и стала именоваться инокиней Феодорой, что, конечно, усилило её фанатизм и «стояние за веру». И когда в 1671 году утешившийся, наконец, царь играл свадьбу с Натальей Кирилловной Нарышкиной, боярыня Морозова во дворец явиться не пожелала, сославшись на болезнь, что Алексей Михайлович счёл оскорблением и пренебрежением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13