Вы, русские люди, с ними воевали. Совсем недавно.
– Мы? С ними? Воевали? Ты ничего не путаешь?
– Люди воевали с джипсами в вашем году «два шесть два один». Месяц «май».
– Май?
– Да. Май. Так написано в этом планшете, – отвечал Эль-Сид.
– А вы, чоруги, с ними тоже воевали?
– Нет. Никогда. Мы, чоруги, считаем, что есть три судьбы, которые можно разделить: судьба войны, судьба любви и судьба равнодушия. Мы и джипсы разделяем судьбу равнодушия!
«Судьба равнодушия» – неплохо звучит», – мимоходом отметила Таня.
– Значит, ты узнал о джипсах не из планшета?
– Мы, чоруги, тоже знаем джипсов! Только называем их «ул-ошо-мянзиж». Давно, много тысяч лет назад, у нас и народа ул-ошо-мянзиж были контакты. И в нашей земле тоже лежали вещи, похожие на те, которые вы собрали в свою Коллекцию!
– Неужели?
– Еще как! То, что вы называете «хвощом», мы тоже находили в одной из соседних планет. Наша коренная планета У-ет-у, а та, где нашли «хвощ», – У-таж-у!
– Ты что, тоже, выходит, ксеноархеолог? Специалист по жизни других... м-м-м... народов? – спросила Таня, пораженная познаниями Эль-Сида. От обилия новой информации у нее голова шла кругом.
– Нет. Я составитель ароматов. Особенно – похоронных ароматов. Мои похоронные ароматы очень ценятся. Они создают атмосферу чистой радости, которая делает похоронную церемонию незабываемой!
Тане показалось, что последнюю фразу Эль-Сид произнес с иронией, будто цитируя слова из рекламного буклета.
– Но в таком случае, откуда ты знаешь о находках ваших археологов?
– Это знают все образованные чоруги. Под нашим солнцем археология стоит второй в Списке Семи Великих Знаний о Мертвом. Очень уважаемая наука!
– Знаний о мертвом?
– Конечно, о мертвом! Ведь археология занимается тем, что умерло!
– Это, конечно, верно... Но в таком случае и геология тоже... и история...
– Полезно знать о мертвом больше. Тогда начинаешь лучше понимать живое, – наставительно сказал чоруг.
«Вот бы и у нас так считали! Тогда, может, и зарплаты были бы повыше», – вздохнула Таня.
– Расскажи мне еще про «хвощ», Эль-Сид, – попросила она. – Если тебе не трудно.
– Мне легко! Когда я разговариваю с тобой, мой мозг становится активным! Моя душа радуется! Это очень полезно! Ведь после того как я умру, мне понадобится вся сила моего мозга! И вся радость моей души! Слушай же, Таня. Мы, чоруги, тоже нашли такой «хвощ». Даже несколько «хвощей». Правда, наш «хвощ» был не таким, как ваш. У него было два ствола! А отростков было меньше!
– Может быть, это и не «хвощ» вовсе? – предположила Таня.
– Нет, «хвощ», – уверенно сказал чоруг. – Одинаковый материал, одинаковый цвет, одинаковый замысел...
– И что, «хвощ» тоже имеет отношение к этим... как ты сказал?
– Ул-ошо-мянзиж. То есть джипсам.
– Ну да, джипсам.
– Видимо, имеет. Но сказать, какое именно это отношение, наши ученые не смогли. Зато они сделали другое открытие! Великое открытие!
– Какое же?
– У нашего «хвоща» имелось два сросшихся ствола. На этих стволах были четыре мутанта.
– Ты хочешь сказать, мутовки?
– Ошибся. Конечно, мутовки! На каждой мутовке было по шару! И от трех шаров отходили еще ветки с шарами. Хозяин того планшета, – продолжал увлеченный чоруг, – считает, что «хвощ» есть модель молекулы. Наши ученые тоже так считали. Но оказалось...
Таня нервно заерзала в кресле – от нетерпения. Археологическая фортуна наконец-то улыбнулась ей своей мраморной улыбкой!
– ...но оказалось, что это модель планетной системы!
– Той самой, где расположены планеты У-ет-у и У-таж-у? – предположила Таня.
– Нет! Соседней системы! Системы Аж-ет! И в этой модели, то есть в «хвоще», имеются все планеты и спутники, которые эту систему составляют! Шарики – это и есть планеты!
– Но почему тогда у «хвоща» два ствола? – стараясь не давать волю скепсису, спросила Таня.
– Потому что система Аж-ет – это система двойной звезды!
– Значит, ваш «хвощ»– модель планетной системы... – пробормотала Таня. – Но если допустить, что все «хвощи» являются моделями систем, значит, и наш тоже?
– Наверняка!
– Значит, наш «хвош» – модель системы Крокуса, где находится планета Вешняя?
– Это исключено. Параметры не совпадают, – авторитетно заявил Эль-Сид. – Система звезды, которую вы называете Крокус, имеет восемь планет. У одной из этих планет одиннадцать спутников, не считая мелких. А планет должно быть шесть. И не более трех крупных спутников у одной планеты.
– Но тогда какой системы? Это можно узнать?
– Теоретически – да. Для этого нужно поискать в наших каталогах звездную систему с таким же числом планет и спутников, какое показывает ваш «хвощ».
– Но таких систем, наверное, сотни? Ну, десятки десятков?
– Я понимаю, что такое «сотня». И что такое «сотни», я тоже понимаю. А на твой вопрос ответить трудно. Если брать все системы без разбору, выйдет много, ты права. Но я не считаю народ ул-ошо-мянзиж глупым. Хотя он и стал очень глупым. Однако раньше этот народ был другим. «Хвощ» вырастал внутри каждого джипса. И не просто так. «Хвощ» обозначал планетную систему, где джипс призван к жизни.
– Рожден?
– Если тебе так нравится слово. Но я к другому веду. Теоретически «хвощ» показывает не только общее устройство планетной системы. Он еще должен выражать точные соотношения небесных тел. То, что ваши пилоты называют «гравитационной лоцией». А когда есть нечто точное, все лишнее легко отсечь.
В астрографии и навигации Таня чувствовала себя крайне неуверенно. Но последнее заявление чоруга ее обнадежило.
– А ты можешь это сделать? Найти похожие планетные системы и отсечь все лишнее? – сгорая от нетерпения, спросила Таня.
– Теоретически – да, – сказал чоруг, поразмыслив. Чувствовалось, что магическое слово земной науки «теоретически» пришлось ему по.душе.
– А практически?
Но этот интереснейший разговор, чреватый ни много ни мало революцией в джипсоведении, был грубо прерван. Экран, расположенный на двери «ванной комнаты», ожил. Чоруг и Таня воззрились на него неохотно и даже сердито.
На экране появилось встревоженное лицо Нарзоева, переминающегося с ноги на ногу в стыковочном шлюзе. Он был в скафандре. Не иначе как собирался «вызволять» Таню, но обнаружил, что двери заблокированы. Жесты Нарзоева были резкими, агрессивными. Судя по движениям губ, он говорил в камеру что-то не слишком куртуазное.
Эль-Сид включил звук.
– Вы что там, оглохли, звездоплаватели хреновы?! – проорал Нарзоев.
Таня подплыла к экрану и лучезарно улыбнулась.
– Алекс, ты чего разнервничался? – ласково спросила она. Но как Таня ни старалась, а сделать так, чтобы в ее голосе не проскальзывали виноватые нотки матери семейства, невесть где шлявшейся всю ночь до утра, ей не удалось.
– Я? Разнервничался? Да я спокоен, как три тысячи мертвых клонов! – рявкнул Нарзоев. – Просто мне нужно знать, что с тобой все в порядке! Тебя нет уже четыре часа!
– Подумаешь, четыре часа! – с деланным легкомыслием отмахнулась Таня. – Что такое четыре часа перед лицом вечности?
– Философией будешь Никите баки заливать! Между прочим, там, на «Ветерке», повышенный радиационный фон!
– Я, как видишь, в скафандре!
– От всей радиации этот скафандр не экранирует!
– Я проверила, основные показатели в норме, – соврала Таня, которая ничего не проверяла, надеясь по привычке на русское авось.
– И все равно немедленно возвращайся, – нахмурился Нарзоев.
– Это еще с какой стати? – Таня не могла отказать себе в удовольствии сыграть пару незамысловатых мотивчиков на истрепавшихся пилотских нервах.
– Юрий Петрович сказал, что он передумал, – сквозь зубы процедил Нарзоев.
– А я – не передумала, – заявила Таня с вызовом.
– В таком случае возвращайся, потому что я, командир планетолета «Счастливый», тебе возвратиться приказываю!
– Это уже другой разговор, господин капитан. – Таня кокетливо потупилась. – Но я не уверена, что...
– Возвращайся немедленно, иначе я тебя сейчас сам оттуда вытащу! Выведу за ухо! – багровея, кричал Нарзоев.
– Попробуй выведи, если Эль-Сид тебе двери не откроет.
– Что ты сказала?
– Да иду уже, иду...
«Ну вот... Как всегда... На самом интересном месте», – вздохнула Таня.
Когда экран погас, Эль-Сид издал характерное тихое фырканье, которое, насколько помнила Таня, означало, что чоруг собирается сказать нечто важное.
– Никогда не мог понять, как получилось, что такую большую часть космоса держат под контролем существа, не умеющие контролировать даже свои эмоции, – многозначительно изрек чоруг.
– Знаешь, я тоже много об этом думала, когда изучала историю Колонизации, – отозвалась Таня. – Наверное, люди и покорили космос лишь затем, чтобы иметь для своих эмоций как можно больше вкусной пищи.

На следующий день Таня вновь возвратилась на «Жгучий ветерок». На сей раз чоруг был готов к появлению гостьи. И даже преподнес ей подарок – магнитные ботики.
Строго говоря, по фасону это были не вполне ботики. Скорее уж безразмерные галоши, верхняя часть которых была выполнена из неведомого материала, внешне похожего на синюю губку. Эти галоши легко обувались поверх массивных ботинок земного скафандра, после чего «губка» раздувалась, плотно облепляя ногу почти до колена, и затвердевала. Чтобы снять их, достаточно было уколоть «губку» металлической палочкой, которую Таня тоже получила от Эль-Сида. Синий материал стремительно размягчался, терял в объеме и возвращался к первоначальному состоянию.
Благодаря этому подарку Таня могла неспешно разгуливать по «Жгучему ветерку», удивляясь и ужасаясь.
– А эти что здесь делают? – ахнула она, обнаружив в салоне трупы трех погибших чоругов. Чоруги сидели в высоких пассажирских креслах, выпрямив свои хитиновые спины.
Сидели как живые, рядком. Четвертое кресло оставалось свободным – словно бы четвертый пассажир только что отлучился в бар за прохладительными напитками для всей компании и вот-вот возвратится.
На коленях у каждого покоилась стеклянная сфера, дававшая в рубиново-красном освещении «Жгучего ветерка» отблеск цвета запекшейся крови. Правые клешни чоруги держали под прямым углом к белому подлокотнику кресла. Само собой напрашивалось жутковатое сравнение со школьниками, тянущими руку на любимом уроке, дабы отправиться к доске за хорошей оценкой.
Таня отвела глаза.
«Жгучий ветерок» нужно переименовать в «Летучий морг»! Хорошо хоть скафандр не пропускает запахи... А ведь воняет тут, наверное, будь здоров!»
– Это тела моих товарищей. Они сидят там же, где и сидели, когда за ними пришла смерть. Где еще они, по-твоему, должны быть?
– Ну... Даже не знаю, – заплетающимся языком сказала Таня.
– Мы, чоруги, не привыкли прятать своих покойников до погребения, как это делаете вы, люди. Мы считаем, что нельзя стесняться умерших. И что живые должны полюбоваться телами, прежде чем они будут преданы погребению.
– Полюбоваться? Ты сказал – «любоваться»? – переспросила Таня. – Но я не вижу в трупах ничего эстетичного!
– Может быть, «любоваться» – неправильное русское слово. Мы глядим на мертвых не потому, что это эстетично. А потому, что, глядя на мертвое, ты постигаешь саму смерть... Знаешь, лично мне это очень помогло! – признался Эль-Сид.
– Помогло – в чем?
– Смириться с мыслью, что я тоже скоро умру, – сказал чоруг.
Как ни старалась Таня оставаться на позициях бесстрастного исследователя, а разговоры о смерти начинали ее тяготить. Поэтому она сделала все возможное для того, чтобы вновь возвратиться к Коллекции и джипсам.

Эль-Сид колдовал над базой астрографических данных, пытаясь выудить для Тани координаты той звездной системы, моделью которой предположительно являлся найденный на Вешней «хвощ». Дело это оказалось на удивление небыстрым, аппарат недовольно подмигивал, чоруг откровенно скучал. Таня, которая поначалу сидела тихо как мышь, чтобы не мешать Эль-Сиду своей болтовней, наконец не выдержала и спросила:
– Ну, с «хвощом» мы, положим, разобрались. То есть – разбираемся. А что представляют собой другие артефакты? Например, тот же «меон»?
– Ты имеешь в виду пульсирующий тор? – спросил чоруг, отрываясь от экрана, по которому хаотично ползали флюоресцирующие зеленые и оранжевые морские звезды, состоящие из неведомых значков. – Я лично никогда не сталкивался с таким. Но хозяин планшета считает, что это часть глаза джипса.
– Глаза? Ты ничего не путаешь? Тогда что такое «фильтр»? Тот, который походит на ежа? Что написал про него Шульга?
– Послушай, почему бы тебе самой не почитать об этом? – недоуменно спросил чоруг. – Хочешь, я открою для тебя планшет? Ты просто возьмешь и прочтешь. Уверен, ты испытаешь эмоцию удовлетворения!
С этими словами чоруг подал Тане планшет Шульги. Однако Таня отшатнулась от него, словно от террариума, кишащего черными скорпионами.
– Не хочешь насладиться знаниями? – удивился Эль-Сид.
– Хочу.
– Тогда что?
– Боюсь...
– Ты снова испытываешь сильные эмоции там, где должен работать только рассудок, – сказал чоруг, как показалось Тане, с досадой.
– Ты прав, – кивнула она. «Не объяснять же ему, какие неприятности будут у меня, если о моей любознательности станет известно?»
– «Фильтр» – это орган выделения джипса. Так считает хозяин планшета.
– Я надеюсь, это не тот орган, который мы называем неприличным словом на букву «ж»? – осведомилась Таня.
– Нет, не тот, – совершенно серьезно ответил чоруг. – Другой. Тот, который вы называете словом «почки».
В перевозбужденном Танином мозгу теснились вопросы – о джипсах, о «хвоще», о «горелке», – но задать их всезнайке Эль-Сиду Таня не успела.
Прибор конусообразной формы, вставленный в чоругскую вычислительную машину, пискнул на высокой ноте и «открыл пасть» – именно так выглядел этот процесс со стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14