Петр Федорович Северов: «Русское сердце»

Петр Федорович Северов
Русское сердце


Морские были – 10



Андрей из Архангельска
«Морские были»: ЦК ЛКСМУ «Молодь»; Киев; 1956
Аннотация Эта книга рассказывает о славных русских путешественниках и мореходах, открывателях и исследователях многих земель, морей и рек, о пытливых и храбрых русских людях, совершивших незабываемые подвиги во славу родины.Не претендуя на сколько-нибудь полное изложение событий, связанных с великими русскими географическими открытиями, автор остановился только на эпизодах, особенно поразивших его беспримерной доблестью и отвагой, настойчивостью в достижении цели, стремлением к знаниям и высоким патриотизмом русских путешественников и мореходов прошлого. Пётр Фёдорович СеверовРусское сердце
Лорд Маркёр, командир английского фрегата «Фосгарт», в то утро не скрывал своих чувств. Обычно холодный, необщительный, равнодушный ко всем и всему на свете, он словно переродился в течение ночи. Он пожимал офицерам руки и даже снизошёл до того, что улыбнулся раненому матросу.Раненых на фрегате было очень много; четвёртая часть состава экипажа погибла. Но в ночном абордажном бою греческий пиратский корабль был захвачен и теперь покорно следовал на буксире «Фосгарта», и лорд Маркёр знал, что обязательно будет отмечен высокой наградой.Лорда Маркёра особенно удивил своей отчаянной отвагой молодой русский моряк Василий Головнин, присланный недавно на фрегат для прохождения военно-морской подготовки. Едва корабли сблизились и тяжёлые острые крючья, выброшенные с фрегата, зацепились за борт вражеского судна, Головнин первый бросился на палубу пирата.
Почти невероятным кажется то, что русский офицер остался невредим. Многие из англичан, что дрались рядом с ним, не возвратились. А этот смелый человек не получил даже царапины, хотя его китель был рассечён и проколот во многих местах.После боя, уже на заре, моряки «Фосгарта» выстроились на палубе своего фрегата. Лорд Маркёр хотел проверить боевой дух экипажа. Медленно прошёл он вдоль поредевшего строя, пристально всматриваясь в хмурые, утомлённые, равнодушные лица. Нет, капитан не испытал удовлетворения. Он понимал, как много пережили эти люди за истёкшую ночь. Тем не менее он хотел бы видеть их радостными. Каковы бы ни были потери, он не мог допустить уныния на своём корабле… И снова, как в первые минуты боя, командира поразил облик русского офицера. Было что-то лихое и беспечное в сдержанной улыбке моряка, в радостном взгляде его, в том, как, оглянувшись на пленённое пиратское судно, он небрежно передёрнул плечами… Возможно, в ту минуту ревнивое чувство шевельнулось в груди англичанина: почему же все остальные на этой палубе были сумрачны и печальны?Впрочем, лорд Маркёр тотчас же подумал, что это состояние молодого офицера легко объяснимо: люди, впервые побывавшие в серьёзном деле, сумевшие отличиться и, по счастливой случайности, уцелеть, сначала обычно не умеют скрывать душевных переживаний. Головнин, очевидно, был из таких новичков. Однако пример его и храбрость следовало поощрить перед строем.— Я отмечаю ваше отличное поведение в бою, — молвил лорд Маркёр с улыбкой, подавая Головкину руку. — Вы вели себя в высшей степени похвально. Если это первый экзамен, я готов поставить вам сразу десять пятёрок…— Благодарю, сэр, — негромко ответил Головнин. — Только это не первый экзамен.Командир фрегата подумал, что он должен был подробно поинтересоваться прежними аттестациями присланного к нему офицера, но, занятый разными неотложными делами и срочным выходом в море, он только запомнил фамилию русского.— Я знаю, — нашёлся Маркёр, попрежнему приятно улыбаясь, — в морских баталиях вы не новичок! Но абордажный бой, да ещё ночью — это все же в первый раз?..— Так точно, сэр! — весело воскликнул Головнин, поняв англичанина. — Благодарю за экзамен, сэр!..Затем в командирском салоне офицеры стоя пили за здравие лорда Маркёра, с именем которого в истории британского флота будет связан этот победоносный эпизод.— Некоторых, кажется, смутили наши потери? — неожиданно спросил командир.— Когда речь идёт о славе, — воскликнул один из офицеров, — стоит ли считаться с какими-то тремя-четырьмя десятками матросских жизней?..Эти слова были встречены возгласами одобрения. Но Головнин заметил негромко:— Да, с этим следует считаться…Лорд Маркёр услышал его слова. На дряблом лице отразилось удивление:— Вы говорите: следует считаться? Но вы — офицер и не щадили собственной жизни ради этой победы. Чему же вы больше радуетесь — победе или тому, что сохранили жизнь?В наступившей тишине Головнин произнёс отчётливо и спокойно:— Победе и жизни.— Объяснитесь. Разве для отважного русского офицера победа не дороже жизни?— Конечно, дороже, — сказал Головнин. — Я радуюсь этой победе потому, что мы — ваши союзники в борьбе против Наполеона. И одновременно я счастлив, что остался невредимым. Моя жизнь ещё будет нужна отечеству.— Мне очень приятно, — проговорил лорд Маркёр, поднимая в честь Головкина бокал, — что на моем корабле служит такой отличный моряк и друг Англии. Англия никогда не забывает своих друзей. Где бы вы ни были и что бы ни случилось впереди, — Англия будет помнить вашу службу…Когда через несколько месяцев Головнин прощался с моряками «Фосгарта», от имени командира ему вручили пакет. На берегу он прочитал отзыв о себе. Отмечая заслуги Головнина, лорд Маркёр особенно подробно останавливался на ночной абордажной схватке, указывая, что русский офицер был в голове сражавшихся, дрался с необыкновенною отвагою и был счастлив, что остался невредимым.Значит, запомнился англичанину ответ Головнина. А русскому моряку запомнилась фраза, произнесённая командиром фрегата: «Англия никогда не забывает своих друзей»…
В 1806 году, когда Василий Головнин дальним путём — через Швецию и Финляндию — прибыл из Англии в Петербург, город русских моряков — Кронштадт — торжественно отмечал знамёнательное событие: корабли русского флота «Надежда» и «Нева» возвратились из первого кругосветного плавания.Завершение этого славного похода было подлинным торжеством. Доброе начало положено!.. Отныне русские моряки пройдут в самые далёкие страны.Ещё будучи воспитанником Морского корпуса, Василий Головнин мечтал о таких походах. Эта мечта не исчезла и теперь, не потерялась среди многих житейских забот.Не каждый из давних петербургских знакомых Головнина смог бы догадаться, что в этом испытанном, внешне суровом и строгом офицере попрежнему жила юношеская страсть к беспокойным морским дорогам, к штормовым просторам морей и океанов, ещё таивших множество загадок.Он считал, что русские моряки должны разгадать эти загадки, пройти нехоженными широтами, нанести на карту ещё не открытые земли.В Англии Головнин не просто отбывал срок, положенный для усовершенствования в военно-морском деле. Пристально присматривался он ко всему, что могло оказаться ценным для родного флота, — к работе верфей, к мастерству корабельщиков, к военно-морской сигнализации, к особенностям манёвров, к распорядку на кораблях… Много здесь было такого, что следовало отбросить как хлам, как дикий пережиток. Не случайно сказал он в присутствии лорда Маркёра, что с жизнями матросов следует считаться. Свирепая дисциплина в британском флоте и бессмысленно-жестокая муштра всегда вызывали у Головнина отвращение.Но было и такое, что могло стать полезным для молодого русского флота. Головнин написал сравнительный обзор состояния английского и русского флотов, составил свод морских сигналов и переслал все это в Адмиралтейств-коллегию, адмиралу Павлу Васильевичу Чичагову.Адмирал спросил:— Кто этот Головнин? Не тот ли маленький кадет, что служил на корабле «Не тронь меня?» Мой отец вручал ему медаль «За храбрость» после победы над шведами на Балтике… Вижу, старик безошибочно различил моряка. Теперь-то уж маленький кадет стал настоящим морским офицером. — Он кивнул адъютанту: — вызвать Головнина ко мне. Возможно, это и есть капитан «Дианы».На следующий день адмирал выслушал рапорт Головнина и сказал:— Рад видеть балтийского орлёнка таким возмужалым орлом!..Адмирал отодвинул бумаги и раскрыл синюю тетрадь — свод морских сигналов, собранный Головниным.— Похвально то, флота лейтенант, что, находясь вдалеке от родины, вы думали о её флоте, заботились о нем… Эту систему сигналов мы введём и у нас, на Балтике.Чичагов подробно расспрашивал об английском флоте, о схватках при блокаде Тулона и Кадикса, о жаркой битве в Испании, в заливе Сервера…Затем адмирал неожиданно спросил:— Вам, конечно, уже известно о возвращении из кругосветного плавания Юрия Лисянского и Ивана Крузенштерна? Об этом вояже говорит не только весь Кронштадт, но и весь Петербург.— О, я в восторге от этого славного путешествия!— Но первая ласточка должна повести за собой всю семью… Вы видели, сколько на Неве кораблей? Эти флаги вскоре увидят не только в европейских странах… Российско-американская компания просит по возможности без промедлений направить ещё одно судно по уже известному маршруту к берегам Аляски. Мы решили послать военный корабль. Выбор пал на шлюп «Диану». Он, правда, нуждается в некоторой перестройке, но столь опытный командир, как вы, обеспечит все необходимые исправления…Взволнованный Головнин встал.— Я — командир «Дианы»?..Чичагов молча пожал ему руку.— Цель экспедиции — снабжение наших владений в Русской Америке. «Диана» вместо балласта возьмёт морские снаряды, необходимые в Охотске и на Камчатке. Но главная цель… — адмирал помедлил, пристально глядя на Головнина, — опись малоизвестных земель в восточном крае Азии и вблизи наших владений в Русской Америке. Быть может, вам посчастливится открыть на Восточном океане ещё неизвестные земли, — желаю успеха от всей души!Обычная сдержанность на какие-то минуты изменила Головнкину. Он вышел из адмиральского кабинета будто в полусне.Вот она, сбывшаяся мечта! Вслед за прославленными моряками — Лисянским и Крузенштерном — он поведёт корабль в дальний кругосветный рейс.Головнин поспешил на набережную Невы. Скорей бы увидеть «Диану»!Он узнал этот шлюп, не спрашивая ни у кого, и прыгнул в ближайшую лодку.
…Командующий английской военной эскадрой, стоявшей в заливе возле мыса Доброй Надежды, командор Роулей нередко сетовал в кругу приближённых офицеров на свою злосчастную судьбу. В то время, когда у берегов Испании, Франции, Италии, Англии разыгрывались морские сражения, ночные схватки, совершались налёты, преследования и захваты трофейных кораблей, — словом, когда другие офицеры английского флота делали настоящую карьеру, — он, Роулей, был вынужден отсиживаться здесь, на мысе Доброй Надежды, неподалёку от Капштадта, в этом глухом уголке планеты, куда даже известия о военных действиях доходили с двухмесячным опозданием…Хотя бы какое-нибудь незначительное событие скрасило эту тоскливую жизнь… Вдруг появился бы французский корабль… Роулей, конечно, захватил бы вражеское судно. Это было бы для него призом, о его подвиге заговорили бы в Лондоне, слух о нем дошёл бы до королевского дворца…Но корабля не было.Роулей часто уезжал в Капштадт. Там все же было веселее: в игорном доме за карточным столом нередко происходили подлинные баталии, в театре можно было послушать певиц, в порту встретить моряков, только что прибывших из Европы…На время своего отсутствия командующий обычно поручал дела капитану фрегата «Нереида» Корбету. Они доверяли друг другу многое, эти два тосковавших англичанина. Долгие вечера и ночи нередко им приходилось коротать вдвоём. Мечта о захвате призового судна стала их общей мечтой. И мог ли ожидать капитан Корбет, что эта мечта так внезапно осуществится!В полдень, в ясную, штилевую погоду неизвестный корабль вошёл в бухту и бросил якорь напротив береговой батареи. Вскоре к берегу причалила шлюпка, и молодой статный лейтенант, козырнув капитану Корбету, спросил:— Где я могу видеть командующего эскадрой? Мне поручено спросить, будет ли ваша эскадра отвечать равным числом выстрелов на наш салют?— Простите, — пробормотал Корбет, — с кем я имею честь?..— Русского флота лейтенант Пётр Рикорд. Шлюп «Диана», прибывший в Саймонстаун, следует из Кронштадта на Камчатку и в Русскую Америку.Капитан Корбет, казалось, потерял дар речи. Он только посмотрел на русского моряка выпученными глазами и жадно хватал губами воздух. Затем, словно задыхаясь, он выдавил:— И вы… вы требуете… ответного салюта?!Рикорд удивлённо улыбнулся.— Конечно… И равного количества выстрелов.— Под стражу! — крикнул капитан Корбет. — Арестовать всех до одного!.. Только подумать, — вражеский корабль требует салюта!..Четверых матросов и Рикорда окружили добрые две дюжины англичан.Капитан Корбет приказал ударить боевую тревогу. На батареях засуетилась прислуга. Матросы и солдаты бежали к берегу. Не менее пятидесяти человек поспешно разместились в шлюпках, и капитан направился к «Диане».С палубы шлюпа Головнин с интересом наблюдал за сутолокой на берегу. Он подумал, что батареи готовятся к салюту. Но почему же так много шлюпок шло к «Диане»? Присмотревшись к офицеру на передней шлюпке, Головнин узнал Корбета. Какая встреча! С этим самым Корбетом он служил в английском флоте. В ту пору они были приятелями, и Корбет настойчиво приглашал Головкина в гости к своим родным.— Дружище Корбет! — радостно воскликнул Головнин. — Вот неожиданная встреча!Англичанин смотрел на Головнина выпученными и словно невидящими глазами.— Неужели не узнаете? Да вспомните «Фосгарт»!.. Какова его судьба?— «Фосгарт»?.. Какой «Фосгарт»?..— На котором мы вместе служили! Я — Головнин…Корбет долго медлил с ответом. Сопровождавшие его матросы держали оружие на изготовку.— Какой державе принадлежит этот корабль? — наконец спросил он.— Это русский шлюп «Диана».Корбет что-то сказал своим матросам, и те изо всех сил налегли на весла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11