Разве не проще и дешевле было бы завоевать эту страну, обратив всех местных жителей в невольников, как это делали испанцы? У Мартена хватило бы на это сил, а реши он заодно окрестить этих людей — заслужил бы благословение Господне, спасая их души от вечных мук. Не стало бы хлопот и с женщинами для матросов, скандалов с ревнивыми мужьями и отцами, возни с набором добровольцев в плавание. Можно было бы править тут железной рукой, разместив с полсотни хорошо вооруженных людей во дворце Квиче за частоколом и установив меж двух мортир крест вместо мерзкого истукана Тлалока.“ — Будь я на его месте, — думал Генрих о Мартене, — правил бы тут силой. И принудил бы этих дикарей к покорности и послушанию. Даже сделал бы для них гораздо больше, спася их души. Повелел бы повесить Уатолока, уничтожить изваяния его богов, а покидая этот край навсегда, вверил бы страну испанцам, которые все-таки католики. Нет, решай тут я, правил бы только силой.”Даже мысленно он страшился добавить, что тогда учил бы Инику вовсе ни письму и грамоте. Запрещал себе категорически столь развратные и грешные мысли. Но прекрасно знал, что так бы все и было.Весть о возвращении Мартена значительно опередила его прибытие в Нагуа, и даже появление кораблей в устье реки. Сообщил о нем далекий грохот барабанов, которые на рассвете загремели над лагуной, вызывая ответ других, скрытых в лесах вдоль берегов Амахи. Еще не взошло солнце, как ответил им большой барабан Уатолока, помещенный перед его домом за дворцовым холмом, и этот шум разбудил Шульца.Генрих перепуганно вскочил и выбежал из павильона, не имея понятия, что означает этот переполох: бунт, внезапное нападение, наводнение, пожар?..Внизу был слышен гул голосов; индейцы собирались на площади. От замка мчались посланцы Мудреца. Их он узнал по черно-красным украшениям из волос, но на его оклик те не обратили внимания. Тогда он пустился к орудиям, где ночевало несколько человек с “Зефира”, но по дороге встретил Инику.Та спешила вниз, взволнованная, едва одетая, с распущенными волосами, без обычных украшений. Заметив Генриха, сверкнула зубами в улыбке.— Вернулся! — крикнула она издалека. — Вернулся целым и невредимым!Шульц понял, что речь идет о Мартене. Подумал, что её сияющее лицо и горящие глаза говорят о большем, чем радость за успех могущественного союзника её страны. И горечь стиснула ему сердце.Иника задержалась перед ним.— Пойдешь его встречать?— Нет. А ты откуда знаешь, что он вернулся?Девушка удивленно уставилась на него.— Так говорят барабаны. Они в заливе. Мы вышлем пироги, чтобы перевезти сюда добычу с кораблей.— А ты поплывешь с ними?— О да! — воскликнула она. — Я не могу ждать.— Я не могу плыть с тобой, — ответил он, силясь говорить спокойно и равнодушно. — Нужно все приготовить здесь.— Так оставайся. Вечером мы вернемся. Привет, Ян, — произнесла она с немалым усилием на непонятном языке, оказавшемся куда труднее испанского. — Я правильно произношу эти слова?Огромные костры горели у пристани, со всех сторон площади и вдоль дороги, ведущей к воротам в частоколе. Земля просыхала после ливня, который начался в полдень и не переставал несколько часов. Теперь распогодилось, и звезды засверкали в бездонной глубине неба.Свита Квиче стояла в нескольких шагах за плечами владыки, который сидел, скрестив ноги, на циновках рядом с Шульцем. С другой стороны помоста, с оружием на караул ожидала прибытия белых двойная шеренга индейцев-мушкетеров, а отряд пушкарей с топорами и лопатами для отсыпки шанцев замыкал каре.Когда шлюпка Мартена, шедшая на буксире у трех пирог, показалась в мерцающих багровых отсветах пламени, её приветствовали громкие крики и рукоплескания, которые правда тут же стихли от охватившего толпу изумления. Мартен стоял на корме, а рядом с ним Иника. Иника, преображенная до неузнаваемости, одетая в малайский саронг из тяжелой материи, затканной золотыми нитями; Иника, волосы которой были зачесаны высоко — на испанский манер-с резными гребнями из перламутра, украшенными золотом и жемчугами, с множеством ожерелий, спадающих на грудь, с брильянтовыми кольцами в ушах.Мартен, смеясь, ей что-то говорил, а когда шлюпка поравнялась с пристанью, перескочил на помост и помог ей сойти на берег. Только потом он огляделся вокруг и шагнул к Мудрецу, который встал и тоже сделал несколько шагов навстречу.— Приветствую тебя, Квиче, — непринужденно заговорил Ян. Как тебе нравится твоя дочь?Мудрец смотрел ему в глаза и молчал.— Привет тебе, — сказал он наконец, и после паузы добавил, — друг.В мертвой тишине, которая воцарилась, как только белые вступили на берег, все услышали эти слова, и хоть те сказаны были по — испански, поняли их смысл. Гвалт поднялся снова, все показывали на Инику, которая теперь одна стояла на помосте, поджидая следующую шлюпку, и обсуждали её небывалый наряд.— Я ей привез негритянку, которая умеет укладывать волосы, — сообщил Мартен, весьма довольный собой. — Смотри, как она её разукрасила!— Очень красиво, — ответил Квиче, — и очень необычно. Наши соседи из Хайхола наверняка никогда не видели девушки с такими волосами.— Из Хайхола? — переспросил Мартен. — А им какое дело до прически твоей дочери?— Их молодой вождь, Тотнак, — сын великого воина, — пояснил Квиче. — Когда-то мы сражались вместе.— Понимаю, — усмехнулся Мартен. — И Тотнак жаждет стать твоим зятем?Квиче едва заметно кивнул.— Ответа я ещё не дал, — добавил он.— А он зависит от Иники?— Быть может.— Я сделаю ей прекрасный свадебный подарок, — пообещал Мартен. — Надеюсь, твой Тотнак не будет пробовать проткнуть меня копьем за это.— О, не думаю, — Мудрец опустил глаза.Казалось, Ян не замечал его сдержанности.— У меня кое — что есть и для тебя, — продолжал он. — Две пушки и четыре мортиры. Остальные, к сожалению, пошли на дно; снять их мы не успели. Зато удалось добыть немало пороха и ядер.Квиче кивнул и выдавил несколько слов благодарности. Внешне он казался довольным и спокойным. С явным интересом слушал рассказ Мартена о битвах поочередно с двумя испанскими военными кораблями и о захвате торгового судна с ценным грузом. И даже выразил радость таким успешным исходом экспедиции.— Ну, могло быть и лучше, — вздохнул Мартен, — но для начала сойдет.В эту минуту он заметил хмурого и кислого Шульца, который явно чувствовал себя обиженным таким невниманием.— Не думай, что о тебе забыли! — воскликнул Мартен, потрясая его руку. — Я видел, что вы с Ворстом соорудили на побережье. За это тебя ждет сюрприз. Он в следующей шлюпке. О, уже причалили, — добавил он, увлекая того на край причала.Генрих недоверчиво взглянул в сторону шлюпки, которую два индейца привязывали к деревянным сваям. Среди гребцов он углядел человека в черном и схватил Мартена за плечо, спросив сдавленным голосом: — Кто это?Ян рассмеялся.— Некий Педро Альваро. Уверяет, что он резидент из Сьюдад Руэдо. Я в титулах иезуитов не разбираюсь, но думаю, что угодил тебе, не так ли? Дарю его тебе…Разгрузка и перевозка добычи заняли почти неделю. Шлюпки и пироги, переполненные мешками, сундуками и всяческим добром медленно, с натугой взбирались против течения, оставляли свой груз на бревенчатой пристани в Нагуа и поспешно плыли вниз к лагуне, а Шульц разбирал и регистрировал товары, руководя их размещением по складам.Назавтра после прибытия Мартена посол вождя Хайхола отплыл вверх по Амахе, увозя несколько мушкетов и тюк иных даров, которые Квиче посылал Тотнаку. Ян слишком был занят своими делами, чтобы спросить Мудреца о содержании ответа по части свадьбы дочери, Иника же вовсе не показывалась, чего он даже не заметил.Встретил он её только через несколько дней и только тогда припомнил разговор с Квиче. Иника была причесана как в тот раз, когда он подарил ей драгоценный гребень, но уже не в саронге, а в каком-то красном цветастом платье, которое не закрывало плеч и едва прикрывало колени.— Я слышал, ты собралась замуж, — заметил он.— Quien sabe… — ответила она, глядя ему в глаза. — Может быть…Когда нибудь.— И как его зовут? — спросил он, позабыв.— Откуда я знаю? — она усмехнулась.— Ага: Тотнак! И твой отец…— Не буду я женой Тотнака! — резко перебила она.— О! — удивился Ян. — Почему?— Я хочу быть владычицей Амахи.— Но в таком случае Уатолок.— Не смей так говорить! — она в гневе топнула ногой.— Ну не сердись, — Ян рассмеялся. — Я на твоем месте тоже не был бы в восторге от Уатолока. Но раз ты хочешь стать владычицей Амахи…— Хочу. Мне Генрих говорил… — она запнулась.— Генрих? Но ты же не собираешься замуж за Генриха?Это показалось ему таким забавным, что грохнул раскатистым хохотом, но видя, что Иника отвернулась и уходит, задержав её за руку повторил:— Ну не сердись, малышка. Что же наговорил Генрих?— Он сказал, что в стране, откуда вы прибыли, правит великая королева. И она не замужем.— Ба! — воскликнул Мартен. — Елизавета!— Так это правда?— Правда, — подтвердил он, не зная, как объяснить ей разницу в положении Елизаветы и её самой.— Англия лежит на острове, — начал он. — Она недоступна для врагов…— Почти как Амаха, — вставила она.— Ну да, — согласился он и продолжал: — У королевы за спиной целый народ. Народ, который многим ей обязан. У неё мудрые советники и друзья. Ну и…— А у меня есть ты…И Генрих. А у Генриха теперь есть очень мудрый друг, которого ему подарил ты.Ян беспокойно покосился на нее.— Тот иезуит? И он тоже дает тебе советы?Она сердито отрицательно тряхнула головой.— Откуда же ты знаешь, что он мудр?— Так Генрих говорит.— Генрих осел! — взорвался Ян.Но Иника никогда в жизни не видела осла и не могла сделать никаких выводов. Потому она вернулась к предыдущей теме.— Решись ты мне помочь, я сделала бы для Амахи много хорошего, — заявила она.— Что, например?— Ох, этого в двух словах не скажешь. Но если ты захочешь…— Подумаю, — буркнул он. А сам подумал:“ — Малышка в самом деле изумительна. Будь она парнем, Мудрец имел бы достойного наследника.”ГЛАВА XIВ тот год “Зефир” и “Ибекс” ещё трижды выходили в море в поисках добычи, и счастье неизменно улыбалось Мартену. Черный флаг раз за разом появлялся на мелководьях Кампече, в Юкатанском проливе и в Карибском море, и испанские корабли и суда, экипажам которых довелось увидать золотой герб корсара, редко возвращались в родные порты. Губернаторы провинций Вера Крус, Табаско, Кампече, Кубы и Ямайки слали панические рапорты вицекоролю, военный флот гонялся за Мартеном, и награда в размере пятидесяти тысяч песо ждала смельчака, который его убьет, или предателя, который выдаст его убежище, а “Зефир” оставался как прежде неуловим, появляясь там, где в этот момент его меньше всего ожидали.Страх охватил испанских моряков. Суда сбивались в конвои, коррехидоры придавали по несколько боевых кораблей для их охраны, но потери все равно росли. Был даже случай, когда Мартен, заключив союз с французскими корсарами, атаковал между Кубой и Флоридой целый конвой, потопил пять каравелл, насчитывавших в сумме сто восемьдесят орудий, и захватил двенадцать судов, направлявшихся в Европу с ценным грузом.Во время одного из этих плаваний он сам, без помощи Уайта, взял на абордаж отличный четырехмачтовый парусник “Торо”, построенный явно на какой-то голландской верфи, на что указывал очень длинный, круто поднятый бушприт, отсутствие носовой надстройки и высокая двухьярусная кормовая, занимавшая едва не половину палубы. Парусник был крупный, наверняка не меньше четырехсот лаштов, и скоростью не уступал “Ибексу”. Мартен не стал его топить, предпочел отказаться от иной добычи, чтобы сохранить эту.Переполнив трюмы, “Ибекс” и “Зефир” возвращались в Амаху и тогда черный флаг с золотой куницей исчезал на пару недель, скрытый от чужих взоров в недоступном устье реки. Мартен плыл в Нагуа, приветствуемый толпами индейцев, раздавал дары, наблюдал за танцами и слушал песнопения в свою честь, совещался с Мудрецом в его дворце и вел долгие беседы с Иникой на террасах, окруженных частоколом, или в лодке на реке.Временами они уплывали вниз по реке до самой лагуны, чтобы ловить тунцов и марлинов или охотиться на дельфинов.Ян поражался отваге Иники и её ловкости во владении гарпуном, веслом и парусом. Раз, когда они буксировали к берегу огромную рыбину, их атаковали акулы и едва не перевернули лодку. Мартен уже хотел перерезать лесу и оставить им добычу, но Иника вонзила гарпун промеж глаз одного из чудовищ, угодив в самый мозг, и голубые махос с бурыми галанос бросились на могучее тело хищника и разорвали его на куски, оставив только голову с торчащим в ней гарпуном. Ян сумел вырвать гарпун и убил другого галанос, а Иника поставила парус и стихающий вечерний бриз подогнал лодку вместе с добытой рыбой к берегу.Квиче знал об их поездках и приключениях; казалось, знал он и о чувствах своей дочери, и гораздо больше, чем Мартен. Но не выдавал своих мыслей. И беседуя с союзником о делах государственной важности, избегал любых намеков на эту тему. Просто ждал.Мартен же все больше интересовался развитием Амахи и все дольше растягивал свое пребывание в Нагуа между выходами в море. Больше того — обдумывая очередное плавание, принимал в расчет не только свою собственную выгоду, но и нужды края, о которых узнавал от Иники. Стал её советником и другом. То, что поначалу в её замыслах его забавляло, теперь столь же сильно привлекало его воображение. Научившись языку Амахи, кое-как он мог бы объясниться и на наречии Алкогуа. Решил освоить ещё и язык Хайхола, поскольку собирался изучить края в верховьях реки и добраться по её течению до подножья гор, чтобы заключить соглашение с тамошними вождями.Свои намерения он обсуждал с Мудрецом и его дочерью, в конце концов доверил их и Бельмону. Но так и не получил ожидаемой поддержки и понимания.Ричард де Бельмон пристально взглянул на него и высказал сомнение в целесообразности такого предприятия. По его мнению, внутренние дела Амахи следовало оставить естественному течению вещей или рассудительности Квиче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36