https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Gustavsberg/
Они напоминали мне муравьев у сахарницы. Трюмы заполнялись грузом.Я стоял со своими накладными, иногда небрежно засовывая их в рот, чтобы обеими руками схватиться за линь, за ящик или бочку. Работа кипела от восхода до заката, и к ночи голова моя распухла от цифр. Они мне даже снились.Капитан Кроу был здесь, там и повсюду: шумел в трюмах, орал на кого-то на палубе. Он выкроил минутку, чтобы отвести меня в сторонку, к правому фальшборту. Бушлат он снял, зато повязал невероятных размеров галстук, закрывавший его шею от плеч до ушей. Покрасневшее от морских ветров лицо капитана казалось из-за этого галстука надутым, как будто Кроу завязал его слишком туго.— Отлично работаете, мистер Спенсер. Отец может гордиться вами.— Спасибо, — сказал я.— Вот какая штука… — начал он, замолчал и снова заговорил: — Эть, команду бы на судно надо… Без команды, кхм, никак.Вот мое упущение! Я как-то совсем не думал о команде, непонятно почему полагая, что раз есть судно, то есть и команда. Я вздохнул и расстелил свои листки на палубе.— Сколько нам нужно человек?Он поскреб в затылке.— Да немного. На шхуну матроса с юнгой хватит, мистер Спенсер. Троих точно хватит.Я записал и спросил:— А где мне их взять?— Эть, у вас и так дел по горло… — На лице капитана Кроу появилась добрая отеческая улыбка. — Обычно этим занимается капитан.Я знал, что это не так. Отец никогда не поручал подбор команды капитану. Но и мне он этого не поручал.Видя мои колебания, Кроу сделал движение, словно собираясь удалиться.— Конечно, ежели вам сподручнее самому…— Он пожал плечами. — Я только хотел немножко помочь.В последних словах его проскальзывали нотки недовольства, подобные тем, что я уже слышал в «Баскервиле». Я посмотрел ему вслед и вспомнил слова отца: «Этот дядька хитрый, как черт, но неопасный. Он просто слишком горд, и в этом вся беда».— Подождите, — окликнул я его. Он остановился и повернул голову. — Пожалуйста, капитан Кроу, сделайте мне это одолжение.— Конечное дело, — улыбнулся он. Но улыбка эта меня обеспокоила. Она только подчеркнула, насколько ничтожным был мой авторитет на судне, отблеск авторитета отца. Лишь этот отблеск не позволил Кроу выказать ко мне полное презрение.Однако надо признать, что капитан блестяще справился со своей задачей. Одного схода на берег ему хватило, чтобы подобрать команду для «Дракона». Создавалось впечатление, что они только и ждали его зова. Он привез их с собой и сразу же заставил работать, загнав вниз, в трюм.— Три славных парня, — сообщил он мне. — Два на руль и паруса, один на кухню и остальное. Только за одного из них я не могу ручаться, но слышал, что он хороший моряк и в темноте видит, как сова.Почему это было столь необходимым качеством, я спросить не удосужился. Я был рад, что команда на борту. Они казались не молодыми и не старыми, просто три моряка. Один высокий и худой, второй здоровенный, как бык, третий был одет в такую громоздкую штуковину, что он, должно быть, с трудом доставал руками до скреплявших ее тесемок. Заинтересовавшись, я подошел к нему поближе и увидел, что на нем что-то вроде жилета, каждый дюйм которого покрыт пробкой. Куски пробки были нашиты рядами вплотную и перекрывали друг друга. Так что он походил на гигантскую сосновую шишку.Он явно гордился своим произведением. Широчайшей улыбкой поощрил он мой интерес к своему пробковому жилету и произнес:— А вот парень, которого боится Требуха.— Боится что? — Я не понял, при чем тут это шотландское кулинарное чудо, фаршированный рубец.— Требуха! Капитан Кроу. Он ведь как есть надутая старая кишка, набитая потрохами, пудингом и кровью, — пояснил он. — Но я еще не видел этого старого хрена таким кротким, воркующим, как голубок, бегающим по разным поручениям. — Он клюнул носом, очень похоже подражая голубю, и я не смог удержаться от смеха.Ему очень понравилась собственная шутка.— Все отлично, так держать! — одобрил он и добавил: — Но все же лучше его не злить. У-у, он становится сущим чертом, когда взбесится.— Уже убедился.— И еще убедишься, если он тебя застанет здесь. — Он скрипнул пробками, вытянувшись, чтобы посмотреть, нет ли поблизости Кроу, и проговорил, передразнивая шотландский акцент капитана: — Па-а местам, ленивые бестии!Я вернулся к своим накладным, матросы занялись парусами. Когда капитан вышел на палубу, я остановил его.— Капитан Кроу, — я указал на матросов, — кто этот человек?— Э? Который?— Ну тот, с пробками.— Эть, только-то Томми Даскер. — Капитан засмеялся. — По кличке Дашер Дашер — молния (англ.)
.
Кличка ему подходила. Его волосы не были собраны в привычную смоленую косичку, а, распущенные по плечам, колыхались от легкого ветерка, лицо оживляли тонкие усы и бакенбарды. Зубы сверкали, как полированные камни. Ноги его проворно двигались, но верхняя часть туловища была страшно неуклюжа.— Ходил я с ним раньше. Хороший матрос.— А зачем на нем пробки?— Дашер боится воды.Я не поверил своим ушам.— Моряк боится воды?— Эть, да еще как! Странно, правда?Больше он ничего не сказал. Что-то вдруг срочно потребовало внимания капитана, и я не видел его до вечера, когда «Дракон» был уже готов к отплытию.Паруса взвились, со скрипом и стоном «Дракон» ожил, словно расправив крылья. Ветер стал его дыханием, раздался вздох, и он пошел вниз по реке, наконец вырвавшись из плена. «Дракон» дрожал от нетерпеливого желания встретиться с морем.За нами садилось солнце, мы скользили по приливу мимо пристаней и складов, люди на берегу останавливались и смотрели нам вслед. Но ветер был очень слаб и после заката стих вовсе. Прилив, усилившись, грозил снести нас обратно, поэтому мы бросили якорь в Дюнах, чтобы дождаться ветра.Я стоял на корме и смотрел, как темнеет море. Далеко к западу я заметил белые гребни, хотя ветра не было и там. Когда капитан Кроу с деревянным ящиком в руке вышел на палубу, я указал на эти буруны на западе и спросил его, что они означают.— Банка Гудвина, — сказал он, едва бросив взгляд в ту сторону. — Вишь ты, прилив прет сквозь пески.Я оперся о поручень и смотрел на буруны. Вода вздымалась, иногда чернея, иногда сверкая, если ее касалось заходящее солнце. Волны походили на спины гигантских змей. Мне почему-то казалось странным, что они движутся, даже в этот час, как живые. Я вспомнил о тринадцати разбившихся кораблях, о сотнях моряков, погибших вместе с ними. В сумерках я услышал стоны мертвецов.Вначале они были едва слышны, затем переросли в ужасный вой, заставивший меня задрожать. Но, когда я обернулся, не смог сдержать смех.Капитан Кроу вытащил свою волынку. Деревянный ящик стоял пустой, с открытой крышкой, на палубе, а в руках капитана находился этот инструмент, похожий на пятирогое животное, которое он медленно убивал. Глаза его вдруг оказались неожиданно большими, щеки раздувались, и без того красное лицо покраснело еще больше. Он зашагал со своим инструментом, и вопль превратился в мелодию.Команда вышла из каюты на палубу и уселась вокруг кабестана, якорного ворота, слушая капитанскую музыку. Дашер сидел в середине, похожий на карнавального толстяка в своем пробковом наряде. Я увидел искры кремня, тление трута и затем успокаивающее мерцание трубочного табака. Музыка парила среди парусов и устремлялась к морю. Эта была печальная мелодия, наполнявшая меня желанием сидеть на носу с командой, быть таким же простым моряком.Закончилась одна мелодия, началась другая. Эта была быстрой и веселой, Дашер поднялся, чтобы сплясать. Он прыгал и топал, руки то в бока, то за спину, кружил у кабестана, а остальные хлопали в ладоши. Грациозен и комичен был танцующий Дашер.Я подумал, всегда ли он боялся моря. Сейчас казалось, что он искренне весел и предвкушает радость морского приключения. Да, «Дракон» — счастливое судно, думал я, жаль, что путешествие на нем будет таким коротким. Но я ошибся в обоих своих предположениях.
Наступившее утро не принесло желанного ветра. Солнце было громадным и ярким, воздух словно застыл. Вдали, за банкой Гудвина, я видел паруса торговых и военных судов, хлопавшие под порывами ветра. Некоторые направлялись к реке, но их гнал бриз, который не долетал до нас.— Что случилось с ветром? — спросил я капитана. — Не могли бы вы высвистеть его к нам?— Экх, ветер… Это не ветер, это «Дракон», — загадочно высказался Кроу, тронув поручень капитанского мостика. — Он ждет чегото, м-да… Время тянет, вишь ты…Суда подходили в Дюны в течение всего дня. Ветер пригонял их сюда и здесь оставлял с повисшими парусами. Потеряв ход, они бросали якорь. К вечеру вокруг нас сомкнулось кольцо парусников. Все они ждали, как стадо овец на пастбище, повернув носы к приливу.Я ужинал один, сиденье еще хранило чье-то тепло, а каша была холодной. К тарелке прилипли остатки недоеденного ужина. Из носового кубрика доносился смех, а мне было не до веселья. Я направился в свою крошечную каюту, собираясь черкнуть пару слов отцу.Захватив бумагу, перо и бутылку чернил, я направился наверх, чтобы посидеть на вечернем солнышке. Но до палубы я так и не дошел.Дверь в капитанскую каюту в конце коридора была приоткрыта. Сквозь щель я видел, что Кроу сидит на койке, глядя в иллюминатор. Пальцы его ощупывали корпус судна, гладя изгиб массивного ребра шпангоута. В каюте никого больше не было, но капитан Кроу говорил. Голос был слишком тих, чтобы я услышал хоть слово, но он не молился, это я понял совершенно точно. И он не разговаривал сам с собой. Оставалось предположить, что он беседовал с «Драконом».Увидев, как он сидит, услышав его бормотание, я вспомнил свое детство, время смертельной болезни матери, когда она слегла окончательно. Отец заходил к ней и закрывал дверь, и я слышал его голос, такой же печальный, как голос капитана Кроу, доносившийся из каюты.Я не стал ему мешать. Вернувшись к себе, я там набросал коротенькую записку под плеск волн за бортом. Затем на палубе послышались шаги капитана Кроу. Вскоре я положил перо и последовал за ним.Солнце садилось над Кентом. Тень капитана корчилась на палубе, пока он возился со своим ящиком, извлекая волынку. Когда он выпрямился, тень удлинилась. Капитан ощетинился трубами инструмента.При первых звуках волынки команда поднялась на палубу. Казалось, что минувшего дня вообще не было. Снова танцевал Дашер, взлетали его буйные космы, болтались пробки жилета. Капитан вышагивал по палубе, команда смеялась, хлопала в ладоши и курила. Мне стало одиноко, и я решил к ним присоединиться. Но только я подошел, как один из них толкнул соседа и все трое проследовали вниз, в свой кубрик. Последним исчез Дашер, протиснувшись в люк со своим необъятным жилетом.Музыка прекратилась, капитан Кроу подозвал меня:— Мистер Спенсер, прошу вас, если можете, пожалуйте сюда.Волынка еще была у него под мышкой, трубы грустно повисли. Инструмент слегка жужжал, словно на последнем издыхании.— Вы не входите в команду, — сказал он совершенно спокойно, не сердясь. Он повернулся и прошелся со мной по палубе. — Иной раз вам покажется одиноко, но, хорошо это или плохо, таков обычай.— Да, сэр. — Я знал, что кока зовут Гарри и что он самый здоровенный из всех, руки толще моих ног. Длинного звали Мэтью, но больше я ничего не знал. Лишь один раз я обменялся парой слов с Дашером, с остальными вообще не говорил.— Вы к этому привыкнете, да… Это даже вам понравится. — При каждом шаге капитана волынка у его бока выла. — Когда «Дракон» решит, что время пришло, мы снимемся наконец, быстренько заскочим еще в одно место и отправимся в Лондон. Только и всего.— В какое место? — спросил я.Капитан Кроу остановился.— Разве отец вам не сообщил?— Что?Он нахмурился.— Эть, дел у него, должно быть, невпроворот.Капитан стал на колени у деревянного ящика, уложил туда волынку, разложив трубы вдоль футляра.— Мы захватим груз, который ждет нас… — Он покачал головой. — Отец должен был вам сообщить. Нужно заполнить трюмы.— Нет, — сказал я. — Так не пойдет.— Да все нормально, — настаивал он. Волынка визжала и дудела, пока он запихивал ее в ящик. — Наверное, вы не получили его указаний из-за того, что были на «Драконе».— Но я не все время проводил на «Драконе». Сначала я был в гостинице, туда он мне и посылал инструкции. — Я стал рыться в карманах в поисках письма.— Эть, это старые указания. — Он закрыл и защелкнул ящик. — Новые он направил в «Баскервиль». И в них как раз то, что я вам сейчас сообщаю.Кроу снова поднялся. Он лишь на пару дюймов был выше меня. Но на секунду я почувствовал прежние опасения, мне показалось, что он рассердился не на шутку. Я вспомнил слова Дашера: «Лучше его не злить».Но он не злился. Он вздохнул и улыбнулся:— Ну, в общем, как скажете. Груз-то не мой. Если вы хотите плыть прямо в Лондон, мистер Спенсер, то чего ж мне спорить. — Он посмотрел на мачту, почесал подбородок. — Объясняться с отцом тоже будете вы.Я смотрел на него и не знал, что делать. Может быть, отец в спешке изменил решение и забыл сообщить мне? Или он отправил еще одно письмо, которое не дошло?Я был в полной растерянности. А если у капитана были устаревшие указания, а не у меня? Что бы я ни сделал, оставалась вероятность прибыть в Лондон не с тем грузом, и тогда по моей вине отец потеряет целое состояние.Я носился с этими мыслями взад и вперед по палубе, они давили на меня, как кирпичи. Я почти желал, чтобы капитан приказал мне выполнять новые указания.Но он только посматривал в мою сторону. Иной раз спрашивал: «Ну как?» — или: «Ну, что будем делать?»Но вышло так, что выбирать пришлось не мне и не ему. Потому что сообщение мы получили с гонцом, который стал причиной моих вечных кошмаров.
6.Зловещий ветер
Точка появилась в волнах, черная точка. Она выплыла на заре из дымки, окутывающей землю, подгоняемая отливом и течением реки.Я увидел ее первым и подумал, что это кокосовый орех. С любопытством я смотрел на него, пытаясь угадать, как близко от нас он пройдет. Вдруг я заметил руки, они шевелились под водой, пальцы белели, словно тесто. Они тоже двигались, но лениво, как щупальца медузы. Появившаяся вначале точка была головой, она превратилась из черной в белую, когда повернулась к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
.
Кличка ему подходила. Его волосы не были собраны в привычную смоленую косичку, а, распущенные по плечам, колыхались от легкого ветерка, лицо оживляли тонкие усы и бакенбарды. Зубы сверкали, как полированные камни. Ноги его проворно двигались, но верхняя часть туловища была страшно неуклюжа.— Ходил я с ним раньше. Хороший матрос.— А зачем на нем пробки?— Дашер боится воды.Я не поверил своим ушам.— Моряк боится воды?— Эть, да еще как! Странно, правда?Больше он ничего не сказал. Что-то вдруг срочно потребовало внимания капитана, и я не видел его до вечера, когда «Дракон» был уже готов к отплытию.Паруса взвились, со скрипом и стоном «Дракон» ожил, словно расправив крылья. Ветер стал его дыханием, раздался вздох, и он пошел вниз по реке, наконец вырвавшись из плена. «Дракон» дрожал от нетерпеливого желания встретиться с морем.За нами садилось солнце, мы скользили по приливу мимо пристаней и складов, люди на берегу останавливались и смотрели нам вслед. Но ветер был очень слаб и после заката стих вовсе. Прилив, усилившись, грозил снести нас обратно, поэтому мы бросили якорь в Дюнах, чтобы дождаться ветра.Я стоял на корме и смотрел, как темнеет море. Далеко к западу я заметил белые гребни, хотя ветра не было и там. Когда капитан Кроу с деревянным ящиком в руке вышел на палубу, я указал на эти буруны на западе и спросил его, что они означают.— Банка Гудвина, — сказал он, едва бросив взгляд в ту сторону. — Вишь ты, прилив прет сквозь пески.Я оперся о поручень и смотрел на буруны. Вода вздымалась, иногда чернея, иногда сверкая, если ее касалось заходящее солнце. Волны походили на спины гигантских змей. Мне почему-то казалось странным, что они движутся, даже в этот час, как живые. Я вспомнил о тринадцати разбившихся кораблях, о сотнях моряков, погибших вместе с ними. В сумерках я услышал стоны мертвецов.Вначале они были едва слышны, затем переросли в ужасный вой, заставивший меня задрожать. Но, когда я обернулся, не смог сдержать смех.Капитан Кроу вытащил свою волынку. Деревянный ящик стоял пустой, с открытой крышкой, на палубе, а в руках капитана находился этот инструмент, похожий на пятирогое животное, которое он медленно убивал. Глаза его вдруг оказались неожиданно большими, щеки раздувались, и без того красное лицо покраснело еще больше. Он зашагал со своим инструментом, и вопль превратился в мелодию.Команда вышла из каюты на палубу и уселась вокруг кабестана, якорного ворота, слушая капитанскую музыку. Дашер сидел в середине, похожий на карнавального толстяка в своем пробковом наряде. Я увидел искры кремня, тление трута и затем успокаивающее мерцание трубочного табака. Музыка парила среди парусов и устремлялась к морю. Эта была печальная мелодия, наполнявшая меня желанием сидеть на носу с командой, быть таким же простым моряком.Закончилась одна мелодия, началась другая. Эта была быстрой и веселой, Дашер поднялся, чтобы сплясать. Он прыгал и топал, руки то в бока, то за спину, кружил у кабестана, а остальные хлопали в ладоши. Грациозен и комичен был танцующий Дашер.Я подумал, всегда ли он боялся моря. Сейчас казалось, что он искренне весел и предвкушает радость морского приключения. Да, «Дракон» — счастливое судно, думал я, жаль, что путешествие на нем будет таким коротким. Но я ошибся в обоих своих предположениях.
Наступившее утро не принесло желанного ветра. Солнце было громадным и ярким, воздух словно застыл. Вдали, за банкой Гудвина, я видел паруса торговых и военных судов, хлопавшие под порывами ветра. Некоторые направлялись к реке, но их гнал бриз, который не долетал до нас.— Что случилось с ветром? — спросил я капитана. — Не могли бы вы высвистеть его к нам?— Экх, ветер… Это не ветер, это «Дракон», — загадочно высказался Кроу, тронув поручень капитанского мостика. — Он ждет чегото, м-да… Время тянет, вишь ты…Суда подходили в Дюны в течение всего дня. Ветер пригонял их сюда и здесь оставлял с повисшими парусами. Потеряв ход, они бросали якорь. К вечеру вокруг нас сомкнулось кольцо парусников. Все они ждали, как стадо овец на пастбище, повернув носы к приливу.Я ужинал один, сиденье еще хранило чье-то тепло, а каша была холодной. К тарелке прилипли остатки недоеденного ужина. Из носового кубрика доносился смех, а мне было не до веселья. Я направился в свою крошечную каюту, собираясь черкнуть пару слов отцу.Захватив бумагу, перо и бутылку чернил, я направился наверх, чтобы посидеть на вечернем солнышке. Но до палубы я так и не дошел.Дверь в капитанскую каюту в конце коридора была приоткрыта. Сквозь щель я видел, что Кроу сидит на койке, глядя в иллюминатор. Пальцы его ощупывали корпус судна, гладя изгиб массивного ребра шпангоута. В каюте никого больше не было, но капитан Кроу говорил. Голос был слишком тих, чтобы я услышал хоть слово, но он не молился, это я понял совершенно точно. И он не разговаривал сам с собой. Оставалось предположить, что он беседовал с «Драконом».Увидев, как он сидит, услышав его бормотание, я вспомнил свое детство, время смертельной болезни матери, когда она слегла окончательно. Отец заходил к ней и закрывал дверь, и я слышал его голос, такой же печальный, как голос капитана Кроу, доносившийся из каюты.Я не стал ему мешать. Вернувшись к себе, я там набросал коротенькую записку под плеск волн за бортом. Затем на палубе послышались шаги капитана Кроу. Вскоре я положил перо и последовал за ним.Солнце садилось над Кентом. Тень капитана корчилась на палубе, пока он возился со своим ящиком, извлекая волынку. Когда он выпрямился, тень удлинилась. Капитан ощетинился трубами инструмента.При первых звуках волынки команда поднялась на палубу. Казалось, что минувшего дня вообще не было. Снова танцевал Дашер, взлетали его буйные космы, болтались пробки жилета. Капитан вышагивал по палубе, команда смеялась, хлопала в ладоши и курила. Мне стало одиноко, и я решил к ним присоединиться. Но только я подошел, как один из них толкнул соседа и все трое проследовали вниз, в свой кубрик. Последним исчез Дашер, протиснувшись в люк со своим необъятным жилетом.Музыка прекратилась, капитан Кроу подозвал меня:— Мистер Спенсер, прошу вас, если можете, пожалуйте сюда.Волынка еще была у него под мышкой, трубы грустно повисли. Инструмент слегка жужжал, словно на последнем издыхании.— Вы не входите в команду, — сказал он совершенно спокойно, не сердясь. Он повернулся и прошелся со мной по палубе. — Иной раз вам покажется одиноко, но, хорошо это или плохо, таков обычай.— Да, сэр. — Я знал, что кока зовут Гарри и что он самый здоровенный из всех, руки толще моих ног. Длинного звали Мэтью, но больше я ничего не знал. Лишь один раз я обменялся парой слов с Дашером, с остальными вообще не говорил.— Вы к этому привыкнете, да… Это даже вам понравится. — При каждом шаге капитана волынка у его бока выла. — Когда «Дракон» решит, что время пришло, мы снимемся наконец, быстренько заскочим еще в одно место и отправимся в Лондон. Только и всего.— В какое место? — спросил я.Капитан Кроу остановился.— Разве отец вам не сообщил?— Что?Он нахмурился.— Эть, дел у него, должно быть, невпроворот.Капитан стал на колени у деревянного ящика, уложил туда волынку, разложив трубы вдоль футляра.— Мы захватим груз, который ждет нас… — Он покачал головой. — Отец должен был вам сообщить. Нужно заполнить трюмы.— Нет, — сказал я. — Так не пойдет.— Да все нормально, — настаивал он. Волынка визжала и дудела, пока он запихивал ее в ящик. — Наверное, вы не получили его указаний из-за того, что были на «Драконе».— Но я не все время проводил на «Драконе». Сначала я был в гостинице, туда он мне и посылал инструкции. — Я стал рыться в карманах в поисках письма.— Эть, это старые указания. — Он закрыл и защелкнул ящик. — Новые он направил в «Баскервиль». И в них как раз то, что я вам сейчас сообщаю.Кроу снова поднялся. Он лишь на пару дюймов был выше меня. Но на секунду я почувствовал прежние опасения, мне показалось, что он рассердился не на шутку. Я вспомнил слова Дашера: «Лучше его не злить».Но он не злился. Он вздохнул и улыбнулся:— Ну, в общем, как скажете. Груз-то не мой. Если вы хотите плыть прямо в Лондон, мистер Спенсер, то чего ж мне спорить. — Он посмотрел на мачту, почесал подбородок. — Объясняться с отцом тоже будете вы.Я смотрел на него и не знал, что делать. Может быть, отец в спешке изменил решение и забыл сообщить мне? Или он отправил еще одно письмо, которое не дошло?Я был в полной растерянности. А если у капитана были устаревшие указания, а не у меня? Что бы я ни сделал, оставалась вероятность прибыть в Лондон не с тем грузом, и тогда по моей вине отец потеряет целое состояние.Я носился с этими мыслями взад и вперед по палубе, они давили на меня, как кирпичи. Я почти желал, чтобы капитан приказал мне выполнять новые указания.Но он только посматривал в мою сторону. Иной раз спрашивал: «Ну как?» — или: «Ну, что будем делать?»Но вышло так, что выбирать пришлось не мне и не ему. Потому что сообщение мы получили с гонцом, который стал причиной моих вечных кошмаров.
6.Зловещий ветер
Точка появилась в волнах, черная точка. Она выплыла на заре из дымки, окутывающей землю, подгоняемая отливом и течением реки.Я увидел ее первым и подумал, что это кокосовый орех. С любопытством я смотрел на него, пытаясь угадать, как близко от нас он пройдет. Вдруг я заметил руки, они шевелились под водой, пальцы белели, словно тесто. Они тоже двигались, но лениво, как щупальца медузы. Появившаяся вначале точка была головой, она превратилась из черной в белую, когда повернулась к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16