мебель для ванны акватон официальный сайт интернет магазин
– Согласно зоологическим представлениям средневековья, в большей части фантастическим (они нашли выражение в «Бестиариях» – трактатах, посвященных описанию свойств животных), благоухание, источаемое шкурою пантеры, приманивало зверей.
Лишь сам могучий Зигфрид свой смертоносный лук
Мог натянуть без ворота, одною силой рук.
На плащ его роскошный из выдровых мехов
Нашиты были сверху меха других цветов.
Был этот плащ просторный и лёгок, и хорош,
И канителью золотой насквозь прострочен всплошь.
Как мы уже сказали, меч Зигфрида стальной
Изрядной отличался длиной и шириной –
Любые шлемы Бальмунг в сраженье пробивал.
Так ехал, весел и могуч, охотник на привал.
Ещё одно поведать о нём я не успел.
Колчан его ломился от златопёрых стрел,
Чей острый наконечник был шириною в пядь.
Кто сбит такой стрелою с ног, тому уже не встать.
К охотничьему стану примчался вихрем оп,
И ринулись бургунды к нему со всех сторон.
На землю спрыгнув, витязь им бросил удила.
Привязан был большой медведь к луке его седла.
Он снял со зверя путы. Разинул пленник пасть,
Расправил с рёвом лапы и восвояси шасть.
Залаяли собаки, раздались вопли слуг,
И начался переполох на всей опушке вдруг.
В испуге удирая куда глаза глядят,
Зверь забежал на кухню, рассеял поварят,
В костры поопрокинул котлы и вертела.
Эх, сколько яств из-за него испачкала зола!
С мест повскакала челядь, вскочили господа.
Медведь остервенился, и приказал тогда
Король ему вдогонку со свор спустить борзых.
Уж то-то славный был денёк у витязей лихих!
За копья и за луки охотники взялись.
Они за зверем долго по зарослям гнались,
Но выстрелить боялись, чтоб не поранить псов.
Весь лес гудел от топота и громких голосов.
Медведь прибавил ходу, спасаясь от собак.
Не удавалось людям настичь его никак.
Лишь муж Кримхильды зверя в лесной глуши нагнал,
Убил мечом и приволок обратно на привал.
Бургундов в изумленье проворством он привёл.
Тут пригласил хозяин охотников за стол,
И на лугу зелёном они уселись в круг,
И потянулась с яствами к ним вереница слуг.
Любое угощенье в достатке было там,
И если б не забыли вина подать гостям,
Чему виной не скупость, а умысел дурной,
Гордиться бы хозяин мог, что задал пир такой.
«Дивлюсь я, – молвил Зигфрид. – Еды довольно тут,
А вот вина упорно к столу не подают.
Коль этак принимают охотников у вас,
Не буду вам товарищем я в следующий раз.
Такого обхожденья никак я ждать не мог».
С прискорбьем лицемерным король в ответ изрёк:
«Придётся, видно, чем-то нам заменить вино.
По небреженью Хагена отсутствует оно».
Сказал владетель Тронье: «Да, я виной всему.
Мне, государь мой, мнилось, не знаю – почему,
Что в Шпессарт на охоту мы повезём гостей.
Туда я и послал вино, но буду впредь умней».
Сердито молвил Зигфрид: «Вы удружили всем.
Сюда б доставить надо вам было вьюков семь
С кларетом и медами, а если уж их нет,
Вдали от Рейна разбивать нам было стан не след».
Ответил хитрый Хаген: «Не гневайтесь, друзья.
К ручью с водой студёной дорогу знаю я
И, если вам угодно, туда вас отведу».
Сколь многим витязям принёс его совет беду!
Измучен смелый Зигфрид был жаждою вконец.
Поэтому поспешно поднялся удалец,
Чтоб за водой студёной отправиться к ручью.
Ах, внял совету Хагена он на беду свою!
Зверей, которых Зигфрид успел понастрелять,
Велели на телегах в столицу отослать.
Всяк, кто добычу видел, охотника хвалил.
Лишь Хаген изменил ему и кровь его пролил.
Пошли герои к липе, стоявшей над ручьём,
И тут промолвил Хаген: «Наслышан я о том,
Что в беге верх над всеми берёт наш знатный гость. Пошли герои к липе, стоявшей над ручьём… – Липа – излюбленное дерево в средневековой лирической поэзии.
Наш знатный гость. – Умерщвление гостя и, следовательно, нарушение правил гостеприимства считалось особенно гнусным видом убийства.
Пусть скажет, правду или ложь мне слышать довелось».
Ответил смелый Зигфрид: «Разумней в этом вам
Воочью убедиться, чем доверять словам:
Бежим наперегонки, коли желанье есть.
Кто первый будет у ручья, тому хвала и честь».
«Согласен, – молвил Хаген. – Размяться мне в охоту». –
«Тогда, – воскликнул Зигфрид, – получите вы льготу:
Я дам, улёгшись наземь, вам убежать вперёд».
Был Гунтер, слыша это, рад, что всё на лад идёт.
Добавил нидерландец: «За вами гнаться сзади
Я собираюсь в полном охотничьем наряде,
На руку щит повесив, с колчаном за спиной».
С собою взял он также лук, копьё и меч стальной.
С себя одежду Гунтер вплоть до сорочки снял.
Примеру государя последовал вассал.
К ручью, как две пантеры, бургунды понеслись
И всё же позже Зигфрида до цели добрались.
Что бы ни делал витязь, был первым он везде.
Отставших поджидая, спустился он к воде,
Приставил к ближней липе тяжёлое копьё
И меч с колчаном положил на землю близ неё.
Свой щит отбросил Зигфрид, от жажды еле жив,
Но даже здесь остался любезен и учтив:
Дал королю бургундов сперва напиться он.
Ах, плохо был за вежливость храбрец вознаграждён!
Звенел ручей студёный, вода была чиста,
И Гунтер с наслажденьем в ней омочил уста.
Напившись, он поднялся и отошёл опять,
И наклонился к роднику его отважный зять.
Вот тут-то за сердечность ему и воздал друг.
Отнёс подальше Хаген меч Зигфрида и лук,
Схватил копьё героя и, напрягая взгляд,
Всмотрелся в крестик, что нашит был на его наряд.
Как только Зигфрид воду рукою зачерпнул,
Бургунд, нацелясь в крестик, копьё в него метнул.
Кровь брызнула из раны на Хагена струёй.
Никто досель не совершал такой измены злой.
До сердца через рёбра прошло копьё его.
Не бегал в жизни Хаген ещё ни от кого
Быстрей, чем в этот полдень по зарослям лесным.
Едва лишь Зигфрид раненый сообразил, что с ним,
Вскочил он и, неистов, метнулся вдоль ручья
С засевшим меж лопаток в спине концом копья:
Сыскать пытался витязь свой лук иль добрый меч,
Чтоб смерти, как и надлежит, предателя обречь.
Но из-за тяжкой раны он не нашёл меча.
Лишь щит лежал, как прежде, у звонкого ключа.
Помчался с ним вдогонку за Хагеном смельчак,
И приближённый Гунтера уйти не смог никак.
Был Зигфрид ранен насмерть, но жаждал отомстить.
Он так сумел в убийцу своим щитом пустить,
Что лопнул щит и наземь посыпались дождём
Каменья драгоценные, сверкавшие на нём.
От мощного удара свалился с ног злодей
И разом загудела земля в округе всей.
Будь меч у нидерландца, изменнику б конец –
Так, даже в миг предсмертных мук, был страшен удалец.
Но вот он пошатнулся, внезапно ослабел,
Глаза его померкли, стал лик прекрасный бел,
И смерть на нём незримо поставила печать.
Ах, скольким женщинам пришлось о Зигфриде рыдать!
Всем богатырским телом пал на цветы герой.
На мураву из раны струилась кровь рекой.
Но, от тоски и боли уже лишаясь сил,
Он всё таки успел проклясть тех, кто его сгубил.
Сказал боец сражённый: «Вы низки и трусливы,
Коль за мои услуги мне так воздать могли вы.
Я был всегда вам верен и вами же убит.
Но ждут за это весь ваш род позор и вечный стыд.
Предательски и подло заколот вами я.
На вас и ваших детях пребудет кровь моя.
Что из того, что ею вы утолили месть,
Коль все, кто честен, вправе вас изменниками счесть?»
Охотники сбежались туда, где он лежал.
Днём гнева и печали тот день для многих стал.
Всяк, кто не чужд был чести, рыдал над храбрецом.
Грех было бы не горевать о витязе таком!
Стал и король бургундский оплакивать его,
Но раненый промолвил: «Что пользы от того,
Что слёзы о злодействе льёт сам виновник зла?
Не скроет скорбь притворная постыдные дела».
Сказал жестокий Хаген: «Скорбеть и впрямь не след –
Ведь мы теперь свободны от всех забот и бед.
Отныне не опасен нам ни один боец.
Я рад, что вас от гордеца избавил наконец». Я рад, что вас от гордеца избавил наконец. – Буквально «от его власти». Здесь Хаген открывает подлинную причину своей ненависти к Зигфриду. В минуту искренности он не ссылается на якобы защищаемую им честь Брюнхильды.
«Легко теперь хвалиться! – чуть слышно Зигфрид рек. –
Когда б друзей в измене я заподозрить мог,
С лица земли давно бы вы были сметены.
Но полно! Думать должен я лишь о судьбе жены.
И участь сына также в меня вселяет страх. И участь сына… в меня вселяет страх. – Зигфрид озабочен не положением сына, в безопасности жившего в Ксантене у деда, а тем позорным пятном, которое материнская родня наложила на него злодейским убийством.
Господь да не попустит, чтоб он в людских глазах
Безвинно опорочен был с детства до могилы
За то, что низость некогда его родня свершила».
Возвысил голос слабый смельчак в последний раз:
«Коль честности хоть капля, король, осталась в вас
И вы ещё способны кого-нибудь любить,
Я вас молю моей жене во всём опорой быть. Я вас молю моей жене во всём опорой быть. – Ср. «Сагу о Вёльсунгах»: умирающий Сигурд говорит Гудрун: «Не плачь!., живы твои братья на радость тебе…» Несмотря на то что бургунды нанесли Зигфриду смертельный удар, они остаются опекунами его вдовы и обязаны оказывать ей родственную помощь. От родственных чувств к братьям поначалу не отрекается и сама Кримхильда. См. ниже.
При вас, по-королевски, Кримхильда жить должна.
Защитником ей будьте – ведь вам сестра она,
А я уж не увижусь ни с батюшкой, ни с ней.
Всем милых нелегко терять, а ей всего трудней».
Цветы вокруг покрылись багряною росой.
Со смертью неминучей вступил в борьбу герой,
Но бой недолго длился – утратил речь храбрец,
И дням его земным пришёл безвременный конец.
Когда все убедились, что вечным сном он спит,
Был труп его положен на золочёный щит,
И стали вормсцы думать, как им ловчей схитрить,
Чтоб преступленье Хагена от посторонних скрыть.
«Повинны мы в злодействе, – промолвили вельможи.
Поэтому нам надо твердить одно и то же –
Что Зигфрид в одиночку охотиться любил
И, заблудясь в лесу, убит разбойниками был».
Сказал владетель Тронье: «Труп отвезу я сам.
Пусть всё Кримхильда знает – не страшно это нам.
Гордячка честь Брюнхильды осмелилась задеть.
С какой же стати мне её жалеть теперь и впредь?»
Авентюра XVII
О том, как Зигфрид был оплакан и погребён
Назад за Рейн вернулся лишь с сумерками двор.
Едва ль охота хуже бывала до сих пор:
Пролились из-за зверя, Из-за зверя… – Сравнение героя со зверем было распространено в германской поэзии; см. строфу 921.
убитого на ней,
И слёзы женщин горькие, и кровь богатырей.
Теперь мы вам расскажем, как мститель вероломный,
Высокомерный Хаген, под кровом ночи тёмной
Владыку нибелунгов, заколотого им,
К дверям Кримхильды отнести велел мужам своим. К дверям Кримхильды отнести велел мужам своим. – В более ранней версии убийцы бросают тело Зигфрида на постель Кримхильды и весело пируют. Автору «Песни о нибелунгах» это показалось, очевидно, слишком грубым и жестоким.
Положен у порога был труп богатыря.
Знал Хаген, что Кримхильда, едва сверкнёт заря,
Наткнётся непременно на тело мужа там:
К заутрене она всегда ходила в божий храм.
Как только в церкви стали звонить в колокола,
Своих девиц придворных Кримхильда подняла.
Ей подали одежду и принесли ночник,
И труп один из спальников заметил в этот миг.
Забрызган кровью Зигфрид был с головы до ног,
И своего владыку слуга узнать не смог,
Хотя зажжённый факел в руках его дымил.
Кримхильду о несчастии он и уведомил.
Готовы были дамы в собор идти уже,
Когда явился спальник и молвил госпоже:
«Лежит убитый витязь у вашего порога».
Кримхильда плакать начала – проснулась в ней тревога.
Она ещё не знала, что это муж её,
Но чуяла, что счастье утратила своё.
Нет, не случайно Хаген склонял её к тому,
Чтоб тайну Зигфрида она доверила ему!
Была догадкой этой Кримхильда сражена.
Не вымолвив ни слова, лишилась чувств она,
Но тут же с громким воплем пришла в себя опять,
И стали приближённые бедняжку утешать:
«Быть может, к вашей двери чужой подброшен труп».
Кровь брызнула от горя у королевы с губ.
«Нет, нет, – она вскричала, – там Зигфрид мой лежит.
Брюнхильде в угождение он Хагеном убит».
За дверь Кримхильда вышла на мертвеца взглянуть,
И голову герою приподняла чуть-чуть,
И мужа опознала, хоть мукой искажён
И весь в крови был лик того, кто Зигмундом рождён.
Кримхильда застонала, кляня судьбу свою:
«О горе мне, злосчастной! Сражён ты не в бою,
А пал от рук убийцы – ведь добрый щит твой цел.
Ах, если б только знала я, кто сделать это смел!» Сражён ты не в бою, // А пал от рук убийцы – ведь добрый щит твой цел. – Показательна первая реакция жены при виде мёртвого мужа – её волнует, какою смертью он умер: в бою со славою или бесславно, от рук убийцы?
Ах, если б только знала я, кто сделать это смел! – Эти слова Кримхильды не противоречат сказанному ею же чуть раньше (строфа 1010): она подозревает Хагена, но в справедливости столь серьёзного подозрения ещё надлежит удостовериться (см. строфы 1024, 1033), и для этого существовала особая процедура, а именно испытание обвиняемого. См. строфы 1043–1045. И только после получения столь неопровержимого, по тогдашним верованиям, доказательства месть была оправдана. О правовом аспекте средневекового сознания см. прим. к строфе 821.
Все дамы и девицы рыдали вместе с ней,
О Зигфриде погибшем скорбя душою всей.
Оскорблена Брюнхильда была его женой,
И умертвил воителя из мести Хаген злой.
Сказала королева: «Пусть кто-нибудь из вас
Всех наших нибелунгов разбудит сей же час
И Зигмунду доставит ужасное известье,
Чтоб мог мой свёкор Зигфрида со мной оплакать вместе». Чтоб мог мой свёкор Зигфрида со мной оплакать вместе. – Оплакивание было долгом родственников по отношению к покойному.
Один из слуг поспешно отправился туда,
Где Зигфридовы люди вкушали сон тогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Лишь сам могучий Зигфрид свой смертоносный лук
Мог натянуть без ворота, одною силой рук.
На плащ его роскошный из выдровых мехов
Нашиты были сверху меха других цветов.
Был этот плащ просторный и лёгок, и хорош,
И канителью золотой насквозь прострочен всплошь.
Как мы уже сказали, меч Зигфрида стальной
Изрядной отличался длиной и шириной –
Любые шлемы Бальмунг в сраженье пробивал.
Так ехал, весел и могуч, охотник на привал.
Ещё одно поведать о нём я не успел.
Колчан его ломился от златопёрых стрел,
Чей острый наконечник был шириною в пядь.
Кто сбит такой стрелою с ног, тому уже не встать.
К охотничьему стану примчался вихрем оп,
И ринулись бургунды к нему со всех сторон.
На землю спрыгнув, витязь им бросил удила.
Привязан был большой медведь к луке его седла.
Он снял со зверя путы. Разинул пленник пасть,
Расправил с рёвом лапы и восвояси шасть.
Залаяли собаки, раздались вопли слуг,
И начался переполох на всей опушке вдруг.
В испуге удирая куда глаза глядят,
Зверь забежал на кухню, рассеял поварят,
В костры поопрокинул котлы и вертела.
Эх, сколько яств из-за него испачкала зола!
С мест повскакала челядь, вскочили господа.
Медведь остервенился, и приказал тогда
Король ему вдогонку со свор спустить борзых.
Уж то-то славный был денёк у витязей лихих!
За копья и за луки охотники взялись.
Они за зверем долго по зарослям гнались,
Но выстрелить боялись, чтоб не поранить псов.
Весь лес гудел от топота и громких голосов.
Медведь прибавил ходу, спасаясь от собак.
Не удавалось людям настичь его никак.
Лишь муж Кримхильды зверя в лесной глуши нагнал,
Убил мечом и приволок обратно на привал.
Бургундов в изумленье проворством он привёл.
Тут пригласил хозяин охотников за стол,
И на лугу зелёном они уселись в круг,
И потянулась с яствами к ним вереница слуг.
Любое угощенье в достатке было там,
И если б не забыли вина подать гостям,
Чему виной не скупость, а умысел дурной,
Гордиться бы хозяин мог, что задал пир такой.
«Дивлюсь я, – молвил Зигфрид. – Еды довольно тут,
А вот вина упорно к столу не подают.
Коль этак принимают охотников у вас,
Не буду вам товарищем я в следующий раз.
Такого обхожденья никак я ждать не мог».
С прискорбьем лицемерным король в ответ изрёк:
«Придётся, видно, чем-то нам заменить вино.
По небреженью Хагена отсутствует оно».
Сказал владетель Тронье: «Да, я виной всему.
Мне, государь мой, мнилось, не знаю – почему,
Что в Шпессарт на охоту мы повезём гостей.
Туда я и послал вино, но буду впредь умней».
Сердито молвил Зигфрид: «Вы удружили всем.
Сюда б доставить надо вам было вьюков семь
С кларетом и медами, а если уж их нет,
Вдали от Рейна разбивать нам было стан не след».
Ответил хитрый Хаген: «Не гневайтесь, друзья.
К ручью с водой студёной дорогу знаю я
И, если вам угодно, туда вас отведу».
Сколь многим витязям принёс его совет беду!
Измучен смелый Зигфрид был жаждою вконец.
Поэтому поспешно поднялся удалец,
Чтоб за водой студёной отправиться к ручью.
Ах, внял совету Хагена он на беду свою!
Зверей, которых Зигфрид успел понастрелять,
Велели на телегах в столицу отослать.
Всяк, кто добычу видел, охотника хвалил.
Лишь Хаген изменил ему и кровь его пролил.
Пошли герои к липе, стоявшей над ручьём,
И тут промолвил Хаген: «Наслышан я о том,
Что в беге верх над всеми берёт наш знатный гость. Пошли герои к липе, стоявшей над ручьём… – Липа – излюбленное дерево в средневековой лирической поэзии.
Наш знатный гость. – Умерщвление гостя и, следовательно, нарушение правил гостеприимства считалось особенно гнусным видом убийства.
Пусть скажет, правду или ложь мне слышать довелось».
Ответил смелый Зигфрид: «Разумней в этом вам
Воочью убедиться, чем доверять словам:
Бежим наперегонки, коли желанье есть.
Кто первый будет у ручья, тому хвала и честь».
«Согласен, – молвил Хаген. – Размяться мне в охоту». –
«Тогда, – воскликнул Зигфрид, – получите вы льготу:
Я дам, улёгшись наземь, вам убежать вперёд».
Был Гунтер, слыша это, рад, что всё на лад идёт.
Добавил нидерландец: «За вами гнаться сзади
Я собираюсь в полном охотничьем наряде,
На руку щит повесив, с колчаном за спиной».
С собою взял он также лук, копьё и меч стальной.
С себя одежду Гунтер вплоть до сорочки снял.
Примеру государя последовал вассал.
К ручью, как две пантеры, бургунды понеслись
И всё же позже Зигфрида до цели добрались.
Что бы ни делал витязь, был первым он везде.
Отставших поджидая, спустился он к воде,
Приставил к ближней липе тяжёлое копьё
И меч с колчаном положил на землю близ неё.
Свой щит отбросил Зигфрид, от жажды еле жив,
Но даже здесь остался любезен и учтив:
Дал королю бургундов сперва напиться он.
Ах, плохо был за вежливость храбрец вознаграждён!
Звенел ручей студёный, вода была чиста,
И Гунтер с наслажденьем в ней омочил уста.
Напившись, он поднялся и отошёл опять,
И наклонился к роднику его отважный зять.
Вот тут-то за сердечность ему и воздал друг.
Отнёс подальше Хаген меч Зигфрида и лук,
Схватил копьё героя и, напрягая взгляд,
Всмотрелся в крестик, что нашит был на его наряд.
Как только Зигфрид воду рукою зачерпнул,
Бургунд, нацелясь в крестик, копьё в него метнул.
Кровь брызнула из раны на Хагена струёй.
Никто досель не совершал такой измены злой.
До сердца через рёбра прошло копьё его.
Не бегал в жизни Хаген ещё ни от кого
Быстрей, чем в этот полдень по зарослям лесным.
Едва лишь Зигфрид раненый сообразил, что с ним,
Вскочил он и, неистов, метнулся вдоль ручья
С засевшим меж лопаток в спине концом копья:
Сыскать пытался витязь свой лук иль добрый меч,
Чтоб смерти, как и надлежит, предателя обречь.
Но из-за тяжкой раны он не нашёл меча.
Лишь щит лежал, как прежде, у звонкого ключа.
Помчался с ним вдогонку за Хагеном смельчак,
И приближённый Гунтера уйти не смог никак.
Был Зигфрид ранен насмерть, но жаждал отомстить.
Он так сумел в убийцу своим щитом пустить,
Что лопнул щит и наземь посыпались дождём
Каменья драгоценные, сверкавшие на нём.
От мощного удара свалился с ног злодей
И разом загудела земля в округе всей.
Будь меч у нидерландца, изменнику б конец –
Так, даже в миг предсмертных мук, был страшен удалец.
Но вот он пошатнулся, внезапно ослабел,
Глаза его померкли, стал лик прекрасный бел,
И смерть на нём незримо поставила печать.
Ах, скольким женщинам пришлось о Зигфриде рыдать!
Всем богатырским телом пал на цветы герой.
На мураву из раны струилась кровь рекой.
Но, от тоски и боли уже лишаясь сил,
Он всё таки успел проклясть тех, кто его сгубил.
Сказал боец сражённый: «Вы низки и трусливы,
Коль за мои услуги мне так воздать могли вы.
Я был всегда вам верен и вами же убит.
Но ждут за это весь ваш род позор и вечный стыд.
Предательски и подло заколот вами я.
На вас и ваших детях пребудет кровь моя.
Что из того, что ею вы утолили месть,
Коль все, кто честен, вправе вас изменниками счесть?»
Охотники сбежались туда, где он лежал.
Днём гнева и печали тот день для многих стал.
Всяк, кто не чужд был чести, рыдал над храбрецом.
Грех было бы не горевать о витязе таком!
Стал и король бургундский оплакивать его,
Но раненый промолвил: «Что пользы от того,
Что слёзы о злодействе льёт сам виновник зла?
Не скроет скорбь притворная постыдные дела».
Сказал жестокий Хаген: «Скорбеть и впрямь не след –
Ведь мы теперь свободны от всех забот и бед.
Отныне не опасен нам ни один боец.
Я рад, что вас от гордеца избавил наконец». Я рад, что вас от гордеца избавил наконец. – Буквально «от его власти». Здесь Хаген открывает подлинную причину своей ненависти к Зигфриду. В минуту искренности он не ссылается на якобы защищаемую им честь Брюнхильды.
«Легко теперь хвалиться! – чуть слышно Зигфрид рек. –
Когда б друзей в измене я заподозрить мог,
С лица земли давно бы вы были сметены.
Но полно! Думать должен я лишь о судьбе жены.
И участь сына также в меня вселяет страх. И участь сына… в меня вселяет страх. – Зигфрид озабочен не положением сына, в безопасности жившего в Ксантене у деда, а тем позорным пятном, которое материнская родня наложила на него злодейским убийством.
Господь да не попустит, чтоб он в людских глазах
Безвинно опорочен был с детства до могилы
За то, что низость некогда его родня свершила».
Возвысил голос слабый смельчак в последний раз:
«Коль честности хоть капля, король, осталась в вас
И вы ещё способны кого-нибудь любить,
Я вас молю моей жене во всём опорой быть. Я вас молю моей жене во всём опорой быть. – Ср. «Сагу о Вёльсунгах»: умирающий Сигурд говорит Гудрун: «Не плачь!., живы твои братья на радость тебе…» Несмотря на то что бургунды нанесли Зигфриду смертельный удар, они остаются опекунами его вдовы и обязаны оказывать ей родственную помощь. От родственных чувств к братьям поначалу не отрекается и сама Кримхильда. См. ниже.
При вас, по-королевски, Кримхильда жить должна.
Защитником ей будьте – ведь вам сестра она,
А я уж не увижусь ни с батюшкой, ни с ней.
Всем милых нелегко терять, а ей всего трудней».
Цветы вокруг покрылись багряною росой.
Со смертью неминучей вступил в борьбу герой,
Но бой недолго длился – утратил речь храбрец,
И дням его земным пришёл безвременный конец.
Когда все убедились, что вечным сном он спит,
Был труп его положен на золочёный щит,
И стали вормсцы думать, как им ловчей схитрить,
Чтоб преступленье Хагена от посторонних скрыть.
«Повинны мы в злодействе, – промолвили вельможи.
Поэтому нам надо твердить одно и то же –
Что Зигфрид в одиночку охотиться любил
И, заблудясь в лесу, убит разбойниками был».
Сказал владетель Тронье: «Труп отвезу я сам.
Пусть всё Кримхильда знает – не страшно это нам.
Гордячка честь Брюнхильды осмелилась задеть.
С какой же стати мне её жалеть теперь и впредь?»
Авентюра XVII
О том, как Зигфрид был оплакан и погребён
Назад за Рейн вернулся лишь с сумерками двор.
Едва ль охота хуже бывала до сих пор:
Пролились из-за зверя, Из-за зверя… – Сравнение героя со зверем было распространено в германской поэзии; см. строфу 921.
убитого на ней,
И слёзы женщин горькие, и кровь богатырей.
Теперь мы вам расскажем, как мститель вероломный,
Высокомерный Хаген, под кровом ночи тёмной
Владыку нибелунгов, заколотого им,
К дверям Кримхильды отнести велел мужам своим. К дверям Кримхильды отнести велел мужам своим. – В более ранней версии убийцы бросают тело Зигфрида на постель Кримхильды и весело пируют. Автору «Песни о нибелунгах» это показалось, очевидно, слишком грубым и жестоким.
Положен у порога был труп богатыря.
Знал Хаген, что Кримхильда, едва сверкнёт заря,
Наткнётся непременно на тело мужа там:
К заутрене она всегда ходила в божий храм.
Как только в церкви стали звонить в колокола,
Своих девиц придворных Кримхильда подняла.
Ей подали одежду и принесли ночник,
И труп один из спальников заметил в этот миг.
Забрызган кровью Зигфрид был с головы до ног,
И своего владыку слуга узнать не смог,
Хотя зажжённый факел в руках его дымил.
Кримхильду о несчастии он и уведомил.
Готовы были дамы в собор идти уже,
Когда явился спальник и молвил госпоже:
«Лежит убитый витязь у вашего порога».
Кримхильда плакать начала – проснулась в ней тревога.
Она ещё не знала, что это муж её,
Но чуяла, что счастье утратила своё.
Нет, не случайно Хаген склонял её к тому,
Чтоб тайну Зигфрида она доверила ему!
Была догадкой этой Кримхильда сражена.
Не вымолвив ни слова, лишилась чувств она,
Но тут же с громким воплем пришла в себя опять,
И стали приближённые бедняжку утешать:
«Быть может, к вашей двери чужой подброшен труп».
Кровь брызнула от горя у королевы с губ.
«Нет, нет, – она вскричала, – там Зигфрид мой лежит.
Брюнхильде в угождение он Хагеном убит».
За дверь Кримхильда вышла на мертвеца взглянуть,
И голову герою приподняла чуть-чуть,
И мужа опознала, хоть мукой искажён
И весь в крови был лик того, кто Зигмундом рождён.
Кримхильда застонала, кляня судьбу свою:
«О горе мне, злосчастной! Сражён ты не в бою,
А пал от рук убийцы – ведь добрый щит твой цел.
Ах, если б только знала я, кто сделать это смел!» Сражён ты не в бою, // А пал от рук убийцы – ведь добрый щит твой цел. – Показательна первая реакция жены при виде мёртвого мужа – её волнует, какою смертью он умер: в бою со славою или бесславно, от рук убийцы?
Ах, если б только знала я, кто сделать это смел! – Эти слова Кримхильды не противоречат сказанному ею же чуть раньше (строфа 1010): она подозревает Хагена, но в справедливости столь серьёзного подозрения ещё надлежит удостовериться (см. строфы 1024, 1033), и для этого существовала особая процедура, а именно испытание обвиняемого. См. строфы 1043–1045. И только после получения столь неопровержимого, по тогдашним верованиям, доказательства месть была оправдана. О правовом аспекте средневекового сознания см. прим. к строфе 821.
Все дамы и девицы рыдали вместе с ней,
О Зигфриде погибшем скорбя душою всей.
Оскорблена Брюнхильда была его женой,
И умертвил воителя из мести Хаген злой.
Сказала королева: «Пусть кто-нибудь из вас
Всех наших нибелунгов разбудит сей же час
И Зигмунду доставит ужасное известье,
Чтоб мог мой свёкор Зигфрида со мной оплакать вместе». Чтоб мог мой свёкор Зигфрида со мной оплакать вместе. – Оплакивание было долгом родственников по отношению к покойному.
Один из слуг поспешно отправился туда,
Где Зигфридовы люди вкушали сон тогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70