"Серьезный товарищ", - подумал Семен и, достав ключи, стал раскручивать цепочку на пальце:
- Эх, день у меня пропадет. С товарищем несчастье случилось. Попросил вместо него осмотр сделать. Продавать собирается...
- Эту, что ли? - кивнул мужчина на "Жигули".
- Ну да. У вас там кто командует? Начальник цеха? Поговорить с ним, что ли?
- Я там старший, - сказал мужчина. - Бригадир. Сегодня запарка. А брелок такой я видел. С долларом...
- У кого?
- Делаю тут парню одному профилактику.
- Не Денису Анатольеву?
Бригадир удивленно посмотрел на Бугаева.
- Нет. Одному знакомому. Олежкой зовут.
Бугаев вытащил из кармана фотографию.
- Не этому?
- Чего это он? Мертвый?
- Он? Олег? - быстро спросил Бугаев.
Бригадир взглянул еще раз. Уже более внимательно.
- Да.
- Вас как зовут? - переходя на деловой тон, спросил капитан.
- Валерий Сергеич.
- Валерий Сергеевич, я из уголовного розыска. - Бугаев показал удостоверение. - О нашем разговоре прошу никому...
Валерий Сергеевич кивнул. И тут же оглянулся на ворота цеха.
- Я вас недолго задержу, - сказал Бугаев.
- Пойдемте тогда в контору, - попросил бригадир. - А то неудобно перед цехом маячить без дела. Ребята скажут - бригадир лясы точит.
Они пошли по двору.
- С Олегом случилась беда. Погиб он...
- Разбился?
- Нет, не на машине. Машина его здесь.
- Ну да. Я-то смотрю, вроде бы проходил этот "жигуленок" через мои руки. Первая модель, а задние фонари от шестерки. Приличная машина, еще девочка...
- Валерий Сергеевич, расскажите мне все, что вы знаете об Олеге, попросил Бугаев, когда они сели на диванчик в конторе. - Фамилию, где живет, кем работает?
Бригадир с недоумением пожал плечами. Хотел о чем-то спросить, но не спросил...
- Да ведь что я знаю - Олег и Олег... Парень веселый, при деньгах. За кордон часто ездит, как ни пригонит ко мне карету, всегда сувенир заграничный. Мне вот тоже такой брелок привез, с долларом...
- А фамилия?
- Не помню. В накладной-то всегда пишется, да я не помню. Простая какая-то фамилия.
"Ну, это все можно будет выяснить по книге регистрации, - подумал Бугаев, но тут же спохватился. - Он ведь как Анатольев пишется. По краденым правам".
- Ну хоть отчество? - попросил он Валерия Сергеевича.
- Да мы с ним по имени... Олег и Олег. Он как-то раз своего знакомого привозил, доцента. Так тот его Олежкой звал.
- А где жил Олег?
- Не знаю.
- Может быть, кто другой из ваших знает? Могли дома ремонт делать...
- Нет, с Олежкой только я работал.
- А этот его знакомый, доцент? Где работает?
Бригадир улыбнулся.
- Где работает, не знаю. Но человек серьезный. На генерала похож.
- А зовут как? - с надеждой спросил Бугаев.
- Аристарх Антонович его зовут, - сказал Валерий Сергеевич, - чудное имя всегда хорошо запоминается.
- А фамилия у него не чудная?
- Нет, фамилия у него, как и у меня. Платонов.
Бугаев вздохнул с облегчением.
Расставаясь, он с чувством тряхнул руку Платонова.
- Валерий Сергеевич, договорились? О нашем разговоре - ни слова!
- Будет сделано, товарищ начальник. Приезжайте, тэо вам устроим по высшему классу.
- Приеду, - пообещал Бугаев. - Когда меня машиной премируют. За хорошую работу...
6
Участковому инспектору Мухину не давала покоя одна мысль - почему этот человек, разбившийся в церкви, оставил свои "Жигули" так далеко? За несколько километров от села. Да еще загнал машину в такие кусты, из которых ночью не сразу и выберешься. Своими сомнениями Владимир Филиппович поделился с гатчинским следователем Гапоненко, но капитан только усмехнулся.
- Что ж он, по-твоему, прямо у церковной стены их поставил бы? У всех на виду?
- Мог бы все же поближе. Тут с километр будет...
- Видно, тертый калач. Думал, что мы собаку пустим. А там - за ручьем. Прошел по воде, и конец.
Доводы капитана не успокоили Мухина. "Объяснить то все можно, - думал он. - А вот если в шкуру этого субчика влезть? Он же не на экскурсию пришел. За иконами! И тащить их в такую даль? А как ночью машину в кустах найти? Тут и свой, деревенский, заблудится, не то что дачник..."
Всех городских Владимир Филиппович называл дачниками. Без иронии, без подковырки - просто по привычке. Выросший в деревне, он привык к тому, что в их избе, да и у соседей летом всегда жили дачники. Орлино - село красивое. Огромное озеро плескалось прямо за огородами. В каждом доме плоскодонка. Чуть снег осядет под мартовским солнцем - дачники уже тут как тут. Ходят от избы к избе, спрашивают, не сдается ли.
Капитан Гапоненко уехал в Гатчину, оставив участкового один на один со своими сомнениями. Владимир Филиппович достал из письменного стола лист бумаги и в течение часа прикидывал, кто из односельчан чаще всего шляется по ночам. Первыми в список было занесено десятка полтора парней и девчат, два мужика, часто работавших на Дружной Горке в ночную смену, несколько доярок, совхозный сторож. Потом инспектор прикинул, кто мог оказаться ночью недалеко от церкви. Выходило, что все молодые. Рядом парк - их туда все время тянет, будто медом намазано. Одна доярка жила неподалеку. И конечно, сторож, но с ним Мухин уже говорил.
После того как список был составлен, инспектор сел на мотоцикл и поехал домой. Там он переоделся в штатское. Каждый раз, когда надо было поговорить с человеком по душам, неофициально, или Мухин предполагал, что его собеседник при виде милицейского мундира может потерять свое красноречие и забыть половину из того, что знал, он надевал штатский костюм.
Разговор с молодежью складывался до противности одинаково. Словно все они сговорились.
- Коля, - обращался инспектор к детине, которому, казалось, тесно в комнате. - Ты третьего дня в парке не гулял?
- А что, разве нельзя? - с наигранным удивлением спрашивал Коля. Мне шестнадцать еще по весне стукнуло.
- По ночам люди добрые спят, - для порядка говорил Мухин.
- Нет такого закона, - ухмылялся детина, и Владимир Филиппович, безнадежно махнув рукой, переходил к главному.
В разговоре с Любашей Федичевой инспектору повезло. Любаша, ученица десятого класса, приходилась Мухину дальней родственницей. Ее мать была двоюродной сестрой инспектора. Когда он спросил Любашу, не гуляла ли она ночью в парке, девушка залилась краской и опустила голову. Прежде чем Мухин добился от нее путного рассказа, она успела поплакать.
- Дядя Володя, вы только маме не говорите, - попросила Любаша. - Я ей сказала, что у подруги засиделась. У Таськи Зайцевой...
Делать было нечего, и инспектор скрепя сердце пообещал держать Любашину прогулку в секрете.
Любаша и рассказала ему, что когда проходили они с Толиком Ивановым мимо церкви, то видели легковую машину. Белую. Для того чтобы узнать имя Любашиного ухажера, Мухину пришлось еще раз дать клятву не проболтаться родителям.
- В котором часу машину видели?
Любаша пожала плечами.
- Домой ты когда пришла?
- В два.
- Хорошо помнишь?
- Еще бы! Мама мне такую истерику закатила.
Мухин осуждающе покачал головой.
- Когда машину увидали, шли в парк или уже из парка?
- Из парка. Мы потом у озера посидели чуточку и домой. Толик меня до прогона только довел. Вдруг бы мама встречать надумала.
Инспектор прикинул: от церкви до озера - минут пять. Там еще "чуточку" - значит, полчаса. От озера до Любашиного дома тоже минут десять. Выходило, что от часу до двух машина стояла у церкви.
- Вы, дядя Володя, не подумайте чего плохого, - сказала Любаша. - У нас все всерьез.
- Ладно, - помягчев, отозвался Мухин. - На свадьбу не забудь пригласить.
Толик Иванов после недолгого запирательства подтвердил рассказ своей подружки.
"Вот так-так, - размышлял участковый, шагая по вечернему селу домой. - Он, голубчик, в церкви лежал, а машина сама собой каталась? Или сначала он подъехал, осмотрелся, а потом машину в кусты отогнал. И все пехом?" Действия потерпевшего, по мнению Мухина, не соответствовали здравому смыслу.
В селе было тихо. Лишь под ногами шуршали листья. Кое-где в домах еще горел свет, да дрожащие голубые отсветы в окошках выдавали, что хозяева смотрят телевизор. На дальнем конце села за кладбищем лаяли собаки. С озера тянуло прохладой, сыростью, запахом смоленых лодок.
"Не буду я Гапоненке звонить, - думал участковый. - Толку от него мало. Легкий человек. Позвоню начальству, в Питер".
С одной стороны, Мухин стеснялся беспокоить ленинградское начальство, но разговор с подполковником Корниловым оставил у Владимира Филипповича хорошее впечатление. Пожилой сухощавый подполковник хоть и выглядел хмурым, разговор вел по делу, вопросы задавал точные, словно заранее знал мысли самого Мухина. Но больше всего понравилось инспектору то, что подполковник не стал строить никаких домыслов, не поучал его, как надо работать. Сказал, что дело сложное, на кофейной гуще гадать не надо, а побольше порасспрашивать людей.
- Если появится что-то новое, звоните, - сказал он на прощанье. Майору Белянчикову звоните. Его не будет - мне. Сейчас для нас каждая мелочь дорога.
Владимир Филиппович и позвонил Белянчикову, но его номер не отвечал, и старший лейтенант, преодолев робость, позвонил Корнилову.
Трубку подняла секретарша и, узнав, что звонят из Орлина, тут же соединила Мухина с Корниловым.
- Старший лейтенант Мухин беспокоит, - сказал участковый.
- Что у вас там нового? - Голос подполковника звучал требовательно и строго, и Мухин решил, что позвонил не вовремя. В трубке были слышны голоса, приглушенные низкие гудки другого аппарата.
- По поводу "Жигулей" хотел доложить, - сказал Мухин, но подполковник перебил его:
- Извини, другой телефон...
Участковый слышал, как Корнилов произнес:
- Позвоните через полчаса, у меня совещание.
Мухин совсем смутился и, когда подполковник снова сказал в трубку: "Але, продолжайте, Мухин!" - виновато спросил:
- Может, попозже, товарищ подполковник?
- Давайте, давайте, рассказывайте, не смущайтесь, - ободрил Корнилов. - Мы тут как раз и сидим по этому делу.
Старший лейтенант доложил коротко и четко.
- Молодец, - похвалил Корнилов. Потом несколько секунд помолчал, обдумывая что-то. - На днях я приеду. Жди. - И повесил трубку.
7
Аристарх Антонович Платонов, хоть и был, по словам своего однофамильца со станции обслуживания, похож на генерала, работал в конструкторском бюро старшим инженером. И, по словам сослуживцев, коллекционировал иконы. Корнилов решил съездить к нему сам.
Шил Платонов на улице Зверинской, в большом старинном доме. Его квартира под номером шесть оказалась на третьем этаже. Корнилов лифт не вызвал, пошел пешком, удивляясь, как легко подниматься по широкой старинной лестнице. "Ловко умели строить, - подумал он. - И этажи повыше раза в два, чем нынче, а поднимаешься, словно на эскалаторе".
У дверей шестой квартиры лежал чистый половичок, на самой двери был привинчен красивый крючок, чтобы хозяйка могла повесить сумку с продуктами, а потом уже спокойно доставать ключи. Игорь Васильевич дотронулся до крючка и покачал головой. Просто и удобно. Надо бы перенять опыт. Он позвонил три раза. Он всегда звонил три раза. Куда бы ни приходил. Привычка эта осталась у него с детства, когда они с отцом и матерью жили в коммунальной квартире. На маленькой медной пластине, прибитой к дверям, было написано: "Бубновым - 2 зв., Корниловым - 3 зв.". Люди, имевшие общий интерес, звонили один раз.
За дверью послышались неторопливые тяжелые шаги и неразборчивое мурлыкание. Корнилову показалось, что человек напевает какой-то цыганский романс. Щелкнул замок, дверь приоткрылась. На подполковника смотрел хитрый, сощуренный глаз.
- Вам чего? - спросил довольно бесцеремонно об ладатель хитрого глаза и наклонил голову так, что бы видеть Корнилова и вторым глазом. Голос у него был басовитый, с начальственными нотками.
- Мне товарища Платонова.
- По какому делу?
- По общественному, - усмехнулся Игорь Васильевич.
- А, наконец-то! - сказал Платонов и, сняв цепочку, впустил в прихожую подполковника. - Я уже трижды к вам заходил. Хочу поставить дополнительные батареи...
Перед Корниловым в красно-голубом халате стоял невысокий кряжистый мужчина лет сорока пяти. Подполковника поразило лицо Аристарха Антоновича - все в глубоких складках-морщинах, словно порубленное шашкой. Странное сочетание самодовольства и хитрости наводило на мысль о том, что с Платоновым надо держать ухо востро.
- Аристарх Антонович, я из милиции. Подполковник Корнилов...
Платонов чуть выпятил нижнюю губу и с недоумением снова начал разглядывать Корнилова. Потом произнес в растяжку:
- Вот как! Из милиции? А я-то думал... - О чем он думал, Платонов недоговорил.
Игорь Васильевич протянул удостоверение. Аристарх Антонович предупредительно поднял руку.
- Нет, нет! Что вы! Я вам верю. - И читать, что написано в удостоверении, не стал. Но Корнилов был готов поклясться, что Платонов и так успел разглядеть все, что там значилось.
- Вы надолго?
Подполковник улыбнулся. На такие вопросы ему еще не приходилось отвечать.
- Да нет, надоесть вам не успею...
- Я просто думаю, где нам удобнее поговорить, - сказал Платонов и обвел глазами прихожую. Наверное, прикидывал, а нельзя ли ею и ограничиться. Но в огромной прихожей, завешанной иконами, кроме маленького стула да тумбочки, ничего не было, сесть было не на что. Корнилов ждал, разглядывая выразительное лицо Аристарха Антоновича, по которому можно было прочесть весь ход мыслей. Легкая гримаса растерянности сменилась кротким выражением озабоченности, потом напряженного раздумья, решимости, и наконец Платонов показал рукой на дверь:
- Пройдемте, товарищ.
В этом "пройдемте" не было и намека на шутку.
Идя за хозяином в комнату, Игорь Васильевич успел решить, как ему держать себя с Аристархом Антоновичем: "О том, где погиб этот Олежек, рассказывать я ему не буду. Если узнает, что он в церковь за иконами залез, насторожится. Кто их знает, что аа отношения у них были!"
Комната, в которую привел подполковника Платонов, была похожа на музей. Три стены ее, как и в прихожей, были увешаны иконами. Только иконы здесь были красивее и, как показалось Игорю Васильевичу, более древние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19