- Ты товарищей не забудь, - сказал Корнилов.
- Про них забудешь! - хохотнул Семен, увидев входящего в кабинет Белянчикова.
Без десяти четыре вся группа была в сборе.
Белянчиков стал раскладывать на столе фотографии, некоторые из них были еще влажные.
- Бабкин при мне печатал, - с удовлетворением, даже с чуть заметной гордостью сказал Белянчиков. - Ну и мастак, я вам скажу, за десять минут все было готово!
Корнилов внимательно рассматривал фотографии, вполуха слушая подробный рассказ Юрия Евгеньевича о том, как они с Орликовым отыскали фотокорреспондента. Два снимка были сделаны издалека, из скверика перед Казанским собором. На переднем плане густая трава и сверкали на солнце струи фонтана. Люди перед Домом книги слились в пеструю толпу. Еще на двух - таких же крупных, как и в альбоме, была заснята другая продавщица. Она смотрела прямо в объектив и улыбалась.
- Юра, ты спросил у фотографа, не кадрировал ли он снимок из альбома? - откладывая просмотренные фотографии в сторону, поинтересовался Корнилов.
- Так я же о том и толкую, Игорь Васильевич. - В голосе Белянчикова чувствовалось недоумение.
Корнилов поднял глаза на капитана и увидел у него в руках большую фотографию. Бугаев пристально вглядывался в нее, стоя за спиной у Юрия Евгеньевича.
Корнилов понял, что увлекся и пропустил последние слова Белянчикова. Он кисло улыбнулся и виновато покачал головой.
- Давай ее сюда, Юра!
Та же фотография, что и в альбоме. Только не цветная. Как небо и земля. Исчезли нарядность, праздничность, словно зашло за тучу солнце. Все те же люди, только слева еще большой кусок здания, справа, рядом с продавщицей, молодая женщина. Простоволосая, с будничным лицом, голова чуть склонена, приоткрыт рот. Впечатление такое, что она внимательно слушает обернувшуюся к ней продавщицу.
Корнилов обомлел. Словно не веря своим глазам, он обернулся к Белянчикову с немым вопросом. У Юрия Евгеньевича вид был тоже озадаченный.
- Фото кассира у тебя? - спросил Корнилов.
- У меня. - Белянчиков бегом кинулся из кабинета.
Через несколько минут перед подполковником лежала фотография кассира института Нестеровой, тяжело раненной и ограбленной два дня назад. Никаких сомнений быть не могло - именно она стояла рядом с продавщицей книг на Невском проспекте.
"Кассиршу института в Тучковом переулке ранил и ограбил неизвестный мужчина... - думал Корнилов. - Этот неизвестный - на снимке перед столом с книгами. Он кого-то ждет. Кого-то ждет... Продавщица..."
- Что продавщица, Семен? Никого на снимке не опознала?
- Никого.
- Не волновалась? Не задержала взгляд на этом парне?
- Я ничего не заметил. Вела себя очень спокойно. Только все время удивлялась, что попала в альбом. Говорит, даже не видела, как фотографировали.
Корнилов вспомнил смех и кокетливый голосок в телефонной трубке. "Продавщица мило беседует с кассиршей. Они подруги или хорошие знакомые это Видно на фото. А преступник стоит рядом, лицо у него отрешенное, задумчивое. "Василиса Прекрасная" его не интересует. Ему нужна не Василиса... Как зовут кассиршу? Люба. Любовь Андреева. Так кого ждет преступник? Любовь Андреевну?"
- Игорь Васильевич, - Бугаев снова возвращает Корнилова к действительности, - девчонка-то у нас здесь. Я попросил ее заехать к нам. На тот случай, если новые снимки появятся... Давайте пригласим!
Корнилов недовольно покосился на Бугаева. И Белянчиков нахмурился, понимает, что Семен поступил рискованно.
- Семен, ты всегда торопишься. А если интересующий нас парень знакомый продавщицы из Дома книги? И она специально привела его посмотреть на подругу, на кассира. Если она наводчица?
Бугаев смущенно кивнул.
- Приглашай свою Прошину. Извинимся и отпустим. А ты организуй проверку, выясни связи, знакомства. Осторожно и быстро. Особенно важно ее знакомство с кассиром. Не мне тебя учить.
Бугаев вышел.
- Кончили заседать, - сказал Корнилов. - Ножками, ножками потопаем. Где наша не пропадала!
Все поднялись из-за стола.
Через несколько минут вернулся Бугаев вместе с высокой черноволосой девушкой.
Что-то такое за последние часы с девушкой произошло. Корнилов это почувствовал. Он хоть и не видел ее раньше, но хорошо помнил ее веселый кокетливый голос, который слышался в трубке, когда капитан звонил из квартиры Прошиной. Эту перемену, видать, и Бугаев заметил. Смотрел он на девушку с недоумением.
Лицо у Прошиной было белее мела, застывшее, словно маска. Большие черные глаза смотрели испуганно. Да и двигалась девушка как-то странно, будто на ощупь, будто не видела перед собой ничего.
- Садитесь, пожалуйста, - сказал Корнилов, показывая на кресло.
Прошина села.
Бугаев внимательно посмотрел на подполковника и недоуменно повел плечами.
- Валентина Васильевна, я прошу прощения, что мы оторвали вас от дела... Собственно, обо всем, что нас интересовало, товарищ Бугаев спросил вас еще раньше... Можно было бы и не ехать в управление. Но мы думали показать вам еще несколько фотографий...
Прошина смотрела на Корнилова не мигая. Лицо у нее по-прежнему было застывшее, она только осторожно покусывала краешек нижней губы. Корнилову показалось, что девушка или не слышит его, или не понимает. "Уж не наркоманка ли? - подумал подполковник. - Какой странный вид".
"Ну вот милая, сейчас ты нам все расскажешь, - подумал Корнилов. Умница, умеешь мыслить логично. Пока мы тут разговоры говорили, ты обо всем догадалась, поняла, что пахнет жареным..."
У Корнилова сразу мелькнула мысль, что такая разительная перемена произошла в девушке неспроста, а когда она разрыдалась, он уже почти не сомневался, что Прошина знает об ограблении и сама обо всем расскажет. Игорь Васильевич давно приучил себя доверяться первому ощущению, доверяться, несмотря на то что ему самому оно потом могло показаться нелепым, несуразным, и он, пытаясь оспорить его, внушал себе: "Мне, только мне и могло это взбрести в голову, никто так думать и чувствовать не может, и никто меня не поймет". Корнилов преодолевал это свое внутреннее сопротивление и часто оказывался прав.
- Вы мне фотографию поглядеть давали... - совладав наконец с собой, сказала Прошина. - Я... Раз уж за мной пришли, значит... - Она вяло и безнадежно махнула рукой, даже не махнула, а словно что-то отодвинула от себя. - Парень этот на снимке - мой знакомый. - Последнюю фразу она произнесла с вызовом и в упор посмотрела на Корнилова.
"Умница, умница, продолжай, - мысленно ободрил он Прошину. - Глаза у тебя умные. Это я сразу заметил".
- Его зовут Олег. Олег Дмитриевич Самарцев. Мы с ним завтра хотели в Одессу уехать... В одиннадцатом вагоне... - Она снова заплакала, но быстро затихла.
Корнилов не торопил ее, не задавал пока никаких вопросов.
- Он не хотел убивать ее, не хотел! Я и про нож-то ничего не знала! Вы мне не верите, а я не знала! Не знала! Он хотел только чемоданчик вырвать и убежать...
"Значит, они не знают, что кассир осталась жива", - подумал Корнилов и спросил:
- Где он сейчас?
- Не знаю. Правда, не знаю. От меня прячется. Позавчера по телефону звонил. Сказал, чтоб я отпуск брала. А завтра на вокзале ждала. У одиннадцатого вагона. Чтобы в Одессу ехать.
- А где он живет? Его постоянный адрес-то вы знаете?
- Улица Димитрова, дом сто девятнадцать. У него однокомнатная квартира. Кооперативка.
- Номер?
- Тридцать три. Он один живет. Мать в Краснодаре...
Бугаев внимательно посмотрел на Корнилова и отодвинулся от стола, словно собирался подняться. Но подполковник чуть приподнял ладонь, призывая его подождать.
- Адрес матери знаете?
- Нет.
- Она в самом Краснодаре живет?
- Олег мне не говорил.
- Почему вы думаете, что Самарцев не живет сейчас дома?
- Мы так договорились. Что он подыщет комнату в пригороде. И недели две там поживет. Олег должен был давно сказать мне адрес и не сказал... Говорит: "Пока перебьешься".
- Самарцев не работает?
- Работал на асфальтобетонном заводе. Десять дней как уволился. Дружки его уже проводили.
- Куда проводили?
- В Одессу...
- Ничего не понимаю. Вы же только завтра...
- Приятели проводили, а он на станции Дно сошел и вернулся. Только уже не домой.
- Вы его приятелей знаете?
- Он не знакомил. Говорил: "Я ревнивый". - Прошина опустила голову.
- Кто помогал Самарцеву в ограблении кассира? Может быть, он называл имена, фамилии? Звонил при вас кому-то?
- Олег такой скрытный... Он говорил как-то, что с друзьями быстрее влипнешь.
- Где он собирался остановиться в Одессе?
- Не знаю. Говорил, что квартиру у моря снимем. У пляжа.
- Вы давно знакомы?
- Два года. - Прошина снова заплакала. Заплакала горько, обреченно.
Корнилов кивнул капитану. Тот ответил понимающим кивком и вышел из кабинета, осторожно притворив за собой дверь.
"Сейчас он свяжется со следователем, и они пошлют группу на квартиру Самарцева, чтобы осторожно, без шума проверить, не дома ли хозяин, - думал подполковник, глядя на плачущую девушку. - Самарцева, конечно, там нет. И двое останутся в засаде. Бугаева учить не надо. Он сам любого научит. Не забудет связаться с Одессой, пошлет по фототелеграфу карточку Самарцева. Он, голубчик, может быть, уже гуляет по одесским пляжам. А девчонка чем-то располагает к себе, что-то в ней есть хорошее, что-то есть... Фу, черт! Что в ней может быть хорошего? Соучастница опасного преступника. Пусть выплачется. Все-таки она неглупая девица... Сообразила. Что ее заставило впутаться в это дело? Бугаев, наверное, догадается послать человека на асфальтобетонный завод? Что еще надо сделать? Проверить, нет ли Самарцева в картотеке. Уехал он один или не соврал девчонке? И завтра собирается вместе отправиться? Вроде успокоилась... Ну, где наша не пропадала! Продолжим".
- Валентина Васильевна, деньги где Самарцев прячет? Не сказал вам?
- Где-то во дворе. Я точно не знаю.
- В каком дворе?
- Там, в переулке... Ну... где... отобрал. - Ей с трудом далась эта фраза.
- В Тучковом переулке? У кого?
- Ни у кого. Просто где-то спрятал. Он сказал, что заранее присмотрел там место.
- Минуточку, Валентина Васильевна, вспомните тот разговор поточнее. Поточнее...
Прошина пожала плечами.
- Не торопитесь. Подумайте... Когда вы с Самарцевым говорили о том, где он спрячет деньги?
- Накануне. Он приехал из-за города и позвонил мне.
- И вы встретились... Где?
- На Невском. У "Кинохроники"...
"Если он действительно приехал из-за города, то скорее всего на Московский вокзал, - отметил Корнилов. - До "Кинохроники" рукой подать".
- И вы стали говорить о деньгах?
- Нет! Я ведь уже раньше знала обо всем... А тут мы просто говорили... о будущем, о том, что поженимся. Я Олега отговаривала, правда, отговаривала брать деньги.
Корнилова передернуло от этих слов. Хорошенькое дело - брать! Кассирша все еще лежит без сознания! Может остаться инвалидом на всю жизнь. А она - отговаривала "брать деньги"!
- Я знала, что так получится! Вот!.. И говорю ему: "Да тебя же с этим чемоданчиком сразу сцапают, пока по городу пойдешь среди бела дня. Тут Олег засмеялся. Сказал: "А я без чемоданчика пойду. Я для него в том доме надежное местечко приготовил. Перед отъездом заберу".
- Так и сказал: "В том доме надежное местечко приготовил"?
Прошина кивнула.
- А почему вы думаете, что он спрятал деньги во дворе?
- Ну а где же? Олег собирался уходить через двор.
- У Самарцева в этом доме знакомых нет?
- Нет. Он мне никогда об этом не говорил.
"Олег твой, милочка, судя по всему, продувная бестия. Так он тебе и выложил бы все планы. И уехать-то наверняка без тебя собирается, да и не в Одессу, наверное".
- С кассиром Любовью Андреевной Нестеровой вы давно знакомы?
- Года три.
- Подруги?
- Да нет, познакомились на танцах во Дворце культуры Гааза. Я тогда еще в Доме книги работала. Несколько раз в кино вместе ходили.
Игорь Васильевич посмотрел на часы. Пять. "Если Самарцев еще не улизнул из города с деньгами, он может это сделать сегодня. Пора заканчивать разговоры..."
- Вы понимаете, что совершили преступление? Знали об ограблении и ничего не сделали, чтобы предотвратить его...
Прошина будто не услышала его. Сидела, повернув голову к окну.
- Валентина Васильевна, ну зачем, зачем вы связались с этим человеком? Чего вам не хватало в жизни? - спросил Корнилов с неожиданной для него самого горячностью.
- Чего мне не хватало? - Она повернула к нему заплаканное, потускневшее, но все еще очень привлекательное лицо.
- Да, да. Я вас спрашиваю не как работник милиции. Как человек, который мог бы быть вашим отцом. Ведь этот Самарцев наверняка и раньше воровал!
- Раньше?! - удивилась она. - Кажется, нет. Да откуда же я знаю. Деньги у него всегда были. И мне хотелось... Знаете, мне было интересно: придешь в общежитие с новым колечком - на несколько дней разговоров. Все девчонки перемеряют. Охают. Или новое платье... Особенное. Такого ни у кого нет. Девчонкам очень нравилось. Я им говорила, что он артист, что мы скоро поженимся и тогда они узнают его.
- Они вам верили?
- Не знаю, - ответила Прошина. - Может быть, и нет. А все равно завидовали.
4
Некоторое время Корнилов сидел молча, не в состоянии отделаться от какого-то противного, угнетающего чувства бессилия. Как мало потребовалось для того, чтобы эта красивая, неглупая девушка оказалась преступницей! Новое колечко, модное платье. Он вдруг подумал о том, как воспримут арест Прошиной ее подруги по работе, как будут они сидеть, перешептываясь в суде, удивляясь, что дружок, которого она выдавала за артиста, оказался матерым преступником.
"Стоп, спокойно! - остановил Корнилов сам себя. - Эдак можно далеко зайти..."
Он позвонил следователю, рассказал о признании Валентины Прошиной.
- По-видимому, придется просить у прокурора санкцию на арест. Как минимум, соучастница, - сказал Аверин и поинтересовался: - Кто Самарцевым занялся?
- Бугаев. Жду его с минуты на минуту.
- А потерпевшая до сих пор без сознания. И на ближайшие дни врачи улучшения не ожидают. - Голос у Аверина был озабоченный. - Так что я на оперативность ваших сотрудников, товарищ подполковник, очень рассчитываю. Они уже много сделали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9