—И т-такова моя н-награда?—Точно, кэп. — Гигант положил руку на живот, из которого донеслось еще одно низкое рычание. — Это ж надо, я и не помню, когда последний раз жрал. Наверное, мои кишки скоро друг с дружкой начнут грызться.Лафайет изо всех сил зажмурился.—Слушай, давай скорее, а то я не выдержу и соглашусь на все условия Горубля. Начинай.—Что начинать, голуба?—Ешь м-м-меня, — сказал O'Лири, едва шевеля губами.—Чтобы я тебя съел? — недоуменно спросил Хват. — Слушай, кэп, да ты не так понял. Как я могу слопать своего спасителя? O'Лири приоткрыл один глаз.—Ты… ты не собираешься разрывать меня на куски?—Зачем бы я стал это делать?—Не имеет значения, — сказал Лафайет, чувствуя, как у него подкашиваются ноги и он оседает по стенке — пол. — Существуют темы, которые я предпочел бы не обсуждать. — Он глубоко вздохнул, сел поудобнее и посмотрел на гиганта, участливо наблюдающего за ним с восьмифутовой высоты. — Послушай, если ты действительно хочешь мне помочь, давай подумаем, как отсюда выбраться.Хват почесал в затылке пальцем, толщиной с топорище.—Ну…—Можно пробить тоннель в стене, — предложил O'Лири, засовывая руку в щель между двумя огромными валунами. — Но это займет несколько лет, и у нас нет инструментов. — Он задумался.— Может, в потолке есть потайная дверь?Хват покачал головой.—Всю неделю ходил согнувшись, чтобы не стукнуться. Цельнодубовая плита, четырехдюймовка.—Э-э-э… тогда пол.—Скала, шесть дюймов.Следующие десять минут Лафайет ходил по камере, тщательно осматривая стены, дверь и нишу, и в конце концов устало облокотился о решетку.—Надо смотреть правде в глаза, — с отчаянием в голосе произнес он. — Я проиграл. Свайнхильду заставят подчиниться, Адоранна станет посудомойкой в Миазмах, Горубль захватит Артезию, леди Андрагорру поменяют на Дафну… а Дафну, может быть, подарят Родольфо или отдадут Лоренцо Счастливчику, которого зовут Ланцелот Долговязый.—Эй, кэп, я тут кой-чего придумал, — сообщил гигант.—Приляг, Хват, отдохни, — безжизненно сказал O'Лири. — Ничего тут не придумаешь.—Ага. Но…—Это самая настоящая пытка. Лучше бы ты разорвал меня на куски.—Ага. Но если..—Я должен был знать, что этим кончится. Нельзя все время удирать из тюрьмы; рано или поздно поймают и упрячут раз и навсегда.—Конечно, мой план не такой, чтобы очень шикарный, но какого черта? — сказал Хват.—Какой план? — тоскливо спросил O'Лири.—Я тебе о том и толкую, кэп. Мой план.—Валяй, говори.—Ну, я вот что придумал… хотя нет, тебе, наверное, надо, чтобы был шик, вроде секретных тоннелей или дыр в потолке.—Ничего, говори, не стесняйся.—Ага… только не думай, я понимаю, что такому джентльмену, как ты, это не подойдет, но— что скажешь, если я сорву дверь с петель?—Сорвешь две… — Лафайет повернулся, посмотрел на стальную решетку и громко рассмеялся.—Ну, конечно! Давай!Гигант выпрямился, стукнувшись головой о потолок, схватился за толстые прутья, широко расставил ноги в сапогах шестидесятого размера, сделал глубокий вдох и рванул решетку на себя. Раздался неприятный визг металла, сопровождаемый диким скрежетом. Огромный камень вывалился из кладки стены и с грохотом рухнул на пол. С душераздирающим звуком, напоминающим столкновение двух «роллс-ройсов», притершихся боками на бешеной скорости, решетка покорежилась, изогнулась и выскочила из гнезд. Хват отшвырнул изувеченную решетку в сторону и спокойно вытер ладони о кожаные штаны.—Это все ерунда, голуба, — сказал он. — Дальше что? * * * Лафайет, освобожденный от кандалов одним движением руки Хвата, шел по коридору вместе с гигантом мимо клеток, в которых сидели, болтали или дрались заключенные с растрепанными волосами и дикими лицами. В камере пыток никого не было.—Плохо, — сказал Лафайет. — Я рассчитывал, что Стонруб нам поможет.—Ой, смотри, какие забавные! — воскликнул Хват, поднимая с жаровни набор острых как бритвы кусачек, предназначенных для постепенного откусывания носов и прочих мягких частей тела. — Мне всегда хотелось заполучить хорошие щипчики для ногтей.—Послушай, Хват, нам необходимо составить план действий,— сказал O'Лири. — Если мы начнем шататься по дворцу, нас опять схватят и закуют в кандалы. Все помещения наводнены солдатами Родольфо и личной охраной Горубля. Нам необходимо организовать диверсию, чтобы отвлечь их внимание, а тем временем выкрасть Свайнхильду и леди Андрагорру.—Эй, вы! — проорал громкий голос в глубине коридора. — Я требую адвоката! Я требую американского консула! Я требую, чтобы мне разрешили позвонить по телефону!—Похоже на Лоренцо… — Лафайет кинулся к камере, из которой доносились вопли. Человек с ван— дейковской бородкой и усиками, прической Эдгара Аллана По и высоким воротничком времен Гувера и Наполеона, тряс решетку, схватившись за прутья холеными руками.—Эй, вы… — он недоуменно посмотрел на O'Лири. — Э-э-э… я случайно вас не знаю?—Лоренцо? — Лафайет улыбнулся. — Все-таки тебя сцапали? Когда мы последний раз виделись, ты меня бросил на произвол судьбы, а сам, конечно, удрал. Зачем ты нацепил этот дурацкий костюм и бороду?—Не болтайте глупостей, — заявил узник наглым голосом, который раздражал Лафайета еще в темной камере Стеклянного Дерева. — Не ваше дело, но меня зовут Лафкадио. И вообще, кто вы такой? Могу поклясться, мы где-то встречались…—Не валяй дурака, — сердито сказал Лафайет. — Нам с Хватом удалось бежать, но леди Андрагорра…—Насколько я понимаю, речь идет о Цинтии. Значит, вы тоже участник заговора? Номер не пройдет! Не смейте даже на пушечный выстрел подходить к моей невесте…—Мне казалось, ее зовут Беверли. Впрочем, неважно. Если я тебя выпущу, поможешь нам устроить небольшую диверсию? Мне необходимо незаметно пробраться в глубь дворца.—Выпускайте скорее! — взвыл бородач. — Об условиях позже договоримся!—Хват! — позвал Лафайет. — Займись. — Он пошел по коридору. Заключенные с любопытством следили за каждым его движением. — Послушайте, ребята! — сказал O'Лири. — Нам с приятелем удалось освободиться. Если я вас выпущу, обещаете ли вы бегать сломя голову по коридорам, нападать на стражников, бить мебель и посуду, вопить во все горло и шуметь как можно больше?—О чем речь, мистер!—Конечно обещаем!—Считай, что договорились!—Вот и прекрасно. — Лафайет быстро вернулся к Хвату, дал соответствующие указания, и через несколько мгновений гигант принялся деловито крушить тюрьму. Заключенные постепенно заполняли камеру пыток. Внезапно Лафайет увидел Лоренцо, успевшего избавиться от нелепого маскарадного костюма.—Послушай, Лоренцо, — сказал O'Лири, проталкиваясь сквозь толпу, — почему бы нам с тобой… — Он умолк, поймав на себе изумленный взгляд бывшего товарища по камере, лицо которого впервые видел при хорошем освещении.—Эй, приятель! — послышался голос Хвата. — А я— то думал, ты пошел в другую сторону… У-угх, — Гигант растерянно завертел головой, глядя то на Лафайета, то на его собеседника.— Ребята, может, я немного не того, но кто из вас мой босс, с которым я сидел в камере?—Я, Лафайет, — ответил O'Лири. — А это — Лоренцо…—Какая чушь! Меня зовут Лотарио, и я не имею чести быть знакомым с питекантропами. — Он презрительно посмотрел на Хвата.—И чего ты мне сразу не признался, что у тебя есть брат-близнец? — укоризненно спросил Хват.—Брат-близнец? — воскликнули они в один голос.—Ага. Скажи-ка, парень, чего ты так вырядился? Может, ты артист?Лафайет буквально пожирал глазами Лоренцо, или Лотарио, одетого в кожаный пиджак, облегающий кожаный жилет, грязную рубашку и помятые брюки.—Он совсем на меня не похож, — высокомерно заявил O'Лири.— Может, есть отдаленное сходство, но я не шныряю глазами и выражение…—Я на тебя похож?! — восклицал в это время Другой. — Мы недостаточно хорошо знакомы, чтобы я выслушивал подобные оскорбления. Где ближайший телефон— автомат? Я немедленно подам рапорт министру, и ваше осиное гнездо хебефреников засадят в сумасшедший дом, прежде чем вы успеете сказать «ноблесс оближ».—Эй, Лафайет! — перекрывая шум толпы, прозвучал громкий голос.O'Лири повернулся. Двойник человека, с которым он только что беседовал, разве что по-другому одетый, махал рукой. Лафайет невольно посмотрел назад. Тот, кто называл себя Лотарио, затерялся среди толкающихся людей.—Как ты здесь оказался? — спросил подошедший Лоренцо. — Впрочем, я рад, что тебе удалось выпутаться. И спасибо, что помог нам удрать от Круппхима. Беверли, бедная девочка, все мне рассказала. Она была так смущена недоразумением в спальной, что совсем забыла спросить, как тебя зовут…—А тебя как зовут? — спросил Лафайет, чувствуя, что постепенно начинает сходить с ума.—Что? Конечно Лоренцо!Лафайет уставился в голубые глаза, посмотрел на прядь каштановых волос, прилипших ко лбу, красиво очерченный рот с такой знакомой маленькой родинкой на губе..—Как… — Он поперхнулся и сглотнул слюну. — Как твоя фамилия?—O'Лири. А в чем дело?—Лоренцо O'Лири, — пробормотал Лафайет. — Я должен был сразу догадаться. Если у Адоранны, Болтошки, Дафны и Никодима имеются двойники, то чем я хуже? Двенадцатая — Эй, парни! — громовой голос Хвата вывел обоих O'Лири из оцепенения. — Пора сматывать удочки, а то самое смешное пропустим!Лафайет обернулся. Камера пыток почти опустела, и толпа заключенных с воплями неслась по коридору, честно выполняя взятое на себя обязательство.— Послушай, Лоренцо, позже разберемся, кто есть кто, — предложил Лафайет, вслушиваясь в отдаленные крики и звон бьющейся иосуды. — Прежде всего необходимо спасти леди Андрагорру и Свайнхильду от Круппхима-Горубля. Он составил безумный план по захвату власти на Артезии и, к сожалению, может его осуществить. Теперь я понял, почему мой отказ его не опечалил. Он мог обмануть Свайнхильду в любую минуту, показав ей тебя, моего двойника. Ладно, бог с ним, сейчас не до этого. Я попытаюсь проникнуть в кабинет Родольфо и рассказать ему о заговоре. Может, еще не поздно. Хочешь, пойдем вместе? Один из нас обязательно дойдет, а я объясню по дороге, в чем дело. Согласен?— Если ты действительно понимаешь, что здесь происходит, я с тобой пойду. Только не забудь, руки прочь от Беверли!— Мне казалось, ее зовут Цинтия, — пробормотал O'Лири, выходя из камеры вслед за Лоренцо. Хват шел сзади. Судя по взволнованным крикам в отдаленьи, толпа схватилась со стражниками.— Сюда, — сказал Лафайет, указывая на боковой коридор. — Попробуем обойти их с тыла.— Послушай, никак не пойму, какое отношение ты имеешь ко всей этой истории? — чуть задыхаясь от быстрого бега, спросил Лоренцо.— Поверь, никакого! — с чувством ответил Лафайет. — Я жил себе тихо-спокойно во дворце Артезии, не совал нос в чужие дела и вдруг очутился на Меланже, где мне сразу предъявили обвинения по всем статьям уголовного кодекса… — Свернув направо, он начал подниматься по винтовой лестнице. — Я думаю, это ты во всем виноват: нас перепутали. Похоже, ты не терял времени даром, слишком уж рьяно полицейские за меня взялись…— Мне было сделано очень выгодное предложение, — пыхтел Лоренцо, не отставая ни на шаг и чувствуя сзади дыхание Хвата.— Круппхим… предложил мне бесплатный проезд на родину… и обещал еще одну льготу, а именно, оставить в живых… если я выполню его задание. Он приказал… прокрасться в спальную… леди Андрагорры… и выманить ее из города… Ну вот… я проник в замок… подкупил стражников… но затем увидел… что это — Беверли… У нас не было времени поговорить, но я передал ей записку… назначил свидание в избушке… как велел Круппхим. Но дальше я решил… внести изменения в программу.— Он тебя… надул, — ответил Лафайет, запыхавшийся не меньше Лоренцо. — Не знаю… как ему удалось… заманить тебя к Родольфо… но сомневаюсь… чтобы в его намерения входило… отправить тебя… в Соединенные Колонии.Лестница кончилась, и они очутились в широком коридоре. Шум драки слышался со всех сторон.— Гм-гм… по-моему, нам сюда, — сказал Лафайет, поворачивая налево. Они сделали несколько шагов, когда за их спиной раздался выстрел, сопровождаемый оглушительным ревом. Лафайет обернулся. Хват потирал голову и смотрел на лестничную площадку внизу.— Ах вы, гады! — заорал он и прыгнул вниз.— Хват! — вскричал Лафайет, но в следующую секунду услышал громовой удар и звуки начавшегося сражения.— Пойдем отсюда, — предложил Лоренцо и побежал по коридору налево. Лафайет не отставал. Стражник в красном мундире неожиданно вышел из-за угла, вскинул ружье к плечу…— Не смей стрелять, идиот! — взвыл Лоренцо. — Ты испортишь обои! — И пока растерявшийся солдат стоял с отвисшей челюстью, они накинулись на него с двух сторон и повалили на пол. Ружье выстрелило, и украшенный фресками потолок пошел трещинами. — Говорил я тебе, испортишь обои, — сказал Лоренцо, стукая стражника головой об пол.Быстро добежав до главной лестницы, они поднялись на два этажа, свернули в устланный коврами коридор, который, по счастью, не охранялся, и подошли к двери кабинета, в котором Лафайет провел когда-то вечер с герцогом Родольфо.— Только говорить буду я, — не успев как следует отдышаться, сказал Лафайет. — Мы с Родольфо — старые друзья-собутыльники.Внезапно дверь в небольшом холле, расположенном футах в двадцати от кабинета, распахнулась, и в ней появился Круппхим в окружении четырех стражников. Принц остановился и презрительно бросил через плечо:— Это приказ, а не просьба, Руди! Изволь явиться вместе со своими министрами в Зал приемов для подписания законов о всеобщей мобилизации, сборе денежных средств и конфискации продовольственных и прочих товаров, или я повешу тебя на стене собственного замка!Бывший узурпатор Артезии величественно запахнулся в подбитый соболем плащ и прошествовал по коридору в сопровождении телохранителей.— Поговорили! — пробормотал Лоренцо. — Что будем делать?Лафайет нахмурился и закусил губу.— Ты знаешь, где находится Зал приемов?— Двумя этажами выше, в южном крыле дворца.— Судя по шуму и грохоту, там кипит сражение.— Ну и что? — спросил Лоренцо. — В любом случае, лучше не соваться в политику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22