Еду приносили в комнату трижды в день. Мне разрешили смотреть тридио, хотя иногда некоторые каналы отключались. Как я сообразил, это были новости. Я потребовал тренажеры, и мне их принесли. Свет включали — свет выключали. Я спал.
Прошло девять дней, меня забрали из камеры, отвезли в Андрус, посадили на «шаттл» и повезли на запад в сопровождении двух вооруженных офицеров, молчавших всю дорогу.
Потом мне сказали, что я могу принять посетителей. Так как из родни у меня никого в живых не осталось, я отказался. Однако мне сказали, что один посетитель все-таки ждет. Впустили адмирала Хенса и оставили нас одних в маленькой, уютной, как газовая камера, комнате.
Он долго мялся, говорил что-то о сочувствии, ему было довольно трудно перейти к сути дела. Но в конце концов, он изложил ее довольно ясно: в обмен на все, что я знаю об организации хетеников, обещают значительное смягчение приговора.
Я ответил, что не знаю об организации ничего такого, о чем бы не было известно Тэнси Краппу. Хенсу пришлось довольствоваться этим. Запрет допрашивать офицеров Флота исполнялся неукоснительно и касался как официальных, так и неофициальных вопросов.
Он стоял довольно долго, изучающе глядя на меня, и наконец задал мне бередящий душу вопрос:
— Зачем, Бен?
Все ответы, которые я мог дать, походили на бред лунатика, но других не было.
На следующий день меня погрузили на корабль, направлявшийся к планете под названием Розовый Мир. На борту находился еще двадцать один заключенный.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Свой новый дом я впервые увидел на рассвете: розовый свет над розовой пустыней, простиравшейся до гряды розовых гор в розовой дали. Мы вышли из корабля, и нас окутали жар, сухость и проникающий всюду запах каленого железа. По приказу мы построились в две колонны, нас пересчитали, и мы пошли под надзором охраны к длинному, низкому сараю с эмблемой Флота над входом.
Маленький опрятный, усталый на вид человек в простом комбинезоне сообщил нам, что мы — свободные люди. Нас не будут ограничивать и принуждать никоим образом. Если мы хотим, то можем уйти со станции и никогда не возвращаться.
Он сделал паузу, чтобы мы оценили сказанное.
— Однако, — продолжил он, — те из вас, которые пожелают остаться здесь, должны придерживаться правил, установленных для этой станции. Эти правила деспотичны и непререкаемы. Никаких исключений нет. Наказание за любое нарушение — насильственное изгнание со станции без права возвратиться обратно.
Мои приятели-осужденные покашливали, переминались с ноги на ногу, но никто ничего не говорил. Полагаю, что все представляли себе необъятные просторы розовой пустыни, окружавшей станцию.
— Здесь все платное, — продолжал лектор. — Если вы захотите чем-нибудь воспользоваться, то будете за это платить. Единственное исключение — воздух. Мы не пытаемся контролировать потребление воздуха. Но это не от щедрости. Воздух не вырабатывается станцией, а потому является общественной собственностью. — Он явно не шутил и, насколько я понял, никто это и не воспринял как шутку.
Мужчина средних лет с узким, морщинистым лицом поднял руку. Лектор кивнул.
— Это включает пищу и так далее?
— Это включает все, что производит станция, в том числе ответы на лишние вопросы. Ты уже должен один кредит.
— Ну, а как производится оплата? Ведь у нас на счете ничего нет.
— Два кредита долга, этот вопрос будет освещен в моей речи. Вы будете работать. Сколько заработаете — зависит от вас. Сколько вам заплатят — зависит от надсмотрщика.
— Не такой уж большой выбор, а? — возмутился высокий, стройный парень.
— Мы можем уйти и голодать в пустыне или остаться здесь и работать на ваших условиях.
— Вы свободны в том, чтобы принять наши условия или отвергнуть их.
— А если я откажусь? — мускулистый человек неожиданно встал и шагнул вперед. — Что, если я…
Он успел сказать только это. Раздался резкий щелчок, дверь распахнулась, и вошли два вооруженных человека в сером.
— Если вы их отвергаете, то уйдете со станции прямо сейчас.
Мускулистый сел.
— Выбор работы за вами, — продолжал лектор.
Оба охранника оперлись о стену, сложили руки на груди и уставились на мускулистого человека.
— Здесь и повсюду на планете достаточно работы для всех. Если хотите, можете покинуть эту станцию и работать по контракту на внешней станции.
— Что представляют собой эти станции? — осведомился тот, кто спрашивал про еду.
— Три долга. Это промышленные объекты: шахты, фабрики, перерабатывающие предприятия и тому подобное.
— Что будет, если я отправлюсь в одно из этих мест и мне там не понравится? Могу я оттуда уйти?
— Когда вы покидаете станцию, на вас уже не распространяется ее юрисдикция. Соблюдение правил на внешних станциях — дело отдельных надсмотрщиков.
— А можно вернуться сюда, если там не понравится?
— Пять долгов. Чем вы занимались, покинув станцию, — ваше личное дело. Пока вы не нарушили правил этой станции, вы можете вернуться и остаться здесь.
— Какая здесь работа?
— Шесть долгов. Физический труд, требующий определенных навыков.
— Физический труд? Я… Я был… То есть, мое образование… — Он замолк.
Мне было интересно, какое применение найдут в Розовом Мире моему образованию.
— Мы ничего не тратим зря, включая время, — сказал лектор. — Желающие получить другую работу могут сообщить в контору по трудоустройству. Время от времени здесь будут появляться вербовщики с внешних станций, а ты, — он показал на человека, который задавал вопросы, — ты должен попросить работу немедленно. Это будет обязательная работа в течение шести дней, без компенсации.
— Что? Шести дней?
— Пищу и жилье получишь в свободное время. Советую тебе научиться помалкивать и слушать. Все, что нужно, вам скажут. Это — бесплатная информация.
В конторе мне предложили три места на выбор: помощника повара, помощника рабочего по ремонту машин и разнорабочего. Я выбрал последнее на поденной основе. При такой системе заработок был ниже — один кредит за шестичасовой рабочий день, — но если поступало более выгодное предложение, с этой работы можно было уйти.
Работа, которую мне поручали, состояла в том, что я сгребал гравий, рыл песок, дробил и грузил камни, мыл окна, полы и кухню на станции. Работа была тяжелая, и я старался, как мог. Нас неплохо кормили и времени на сон тоже было достаточно, но мне так и не удалось восстановить силы после длительного голодания. В свободное время можно было бродить по станции и любоваться песчаными садами. За исключением нескольких декоративных кактусов с Терры, которые росли возле административного блока, вокруг не было ничего живого.
На станции находились девяносто четыре осужденных, десяток административных работников, некоторые из которых тоже были ссыльными, и двадцать хорошо вооруженных охранников. Без необходимости никто из нас друг с другом не говорил. Оказалось, что правила поведения на станции разумны и не суровы. Для лишенных мозга простейших такое существование было бы идиллией.
Прошла неделя. Я не был ни подавленным, ни окрыленным. Я сгребал бледно-розовый гравий, клал на место розовый камень и смывал со зданий струей из шланга пыль цвета фуксии, превращая ее в кроваво-красную грязь. Все это казалось нереальным — я работал, спал, ел, гулял.
На десятый или одиннадцатый день (я стал сбиваться со счета) прибыл вербовщик из Ливорч-Хена.
Дело было после ужина. Я лежал на койке и читал историю Пелопонесских войн. Он вошел в сопровождении двух охранников, которые со скучающим видом остановились в сторонке. Вербовщик встал посреди длинной комнаты и начал свои заклинания. Его звали Симрег, и он пришел сюда, чтобы предложить нам нечто более интересное, чем жизнь на Станции. Это был огромный черноволосый парень с сединой на висках. На его лице и тыльных сторонах ладоней было множество маленьких, сморщенных шрамов. Голос у него был дребезжащий и резкий, как скрежет металла по камню, но дикция говорила о том, что он человек образованный.
— Мы проводим подземные работы в Ливорч-Хен, — прохрюкал вербовщик. — Оплата сдельная. Четырехчасовой рабочий день обеспечит ваше существование. Работа сверх нормы даст вам возможность приобрести вещи, которых нет здесь: спиртное, безалкогольные напитки, свежее мясо, одежду, личное жилье, всякого рода промышленные товары и так далее. Помимо жалованья выплачивается премия за определенного сорта находки: драгоценные камни, ископаемые, редкие минералы и многое другое.
Он рассказал, что Ливорч-Хен находится в ста двадцати милях от Главной Станции, что это одна из старейших внешних станций на планете, что она основана в 2103 году разведывательной партией, которая искала вольфрам, чтобы произвести ремонт корабля. Каждый рабочий подписывает пятилетний контракт, который может быть прерван только работодателем, а не нанимающимся. В случае разрыва контракта — бесплатная доставка на Главную Станцию.
Вопросов никто не задавал. Когда он спросил, кто хочет поехать, из двадцати одного человека, находившегося в бараке, вперед выступило семнадцать.
Мистер Симрег шел вдоль шеренги, внимательно оглядывая каждого, и остановился перед высоким парнем с бесцветными, хитрыми глазами. Осмотрев его с ног до головы, он сделал выпад и хотел ударить парня в челюсть, но тот отбил удар.
Уголки губ мистера Симрега дрогнули, скривились. Он кивнул и сказал:
— Ты.
Потом он задержался перед мощным мужчиной с толстыми руками, угольно-черными волосами и подбородком, отливающим синевой.
— Поверни голову, — приказал Симрег.
Мужчина повернул.
— В другую сторону.
Тот повернул в другую.
Мистер Симрег сказал:
— Ты, — и пошел дальше.
Он остановился возле высокого тонкого парня с лицом преждевременно состарившегося подростка. Когда они разглядывали друг друга, по лицу парня вдруг потекли слезы. Симрег прошел мимо и больше не останавливался, пока не дошел до моей персоны. Он внимательно посмотрел на меня. Я — на него. Вблизи его кожа была шершавой, изъеденной крошечными шрамами. Глаза — желтовато-зеленые с красными белками, губы — искривлены из-за шрамов. Жизнь изрядно потрепала этого человека.
— Ваше имя?
Его дыхание отдавало ржавым железом. С тех пор, как я прилетел на Розовый Мир, мне впервые задавали такой вопрос, и я почти забыл, что у меня есть имя.
— Джонс, — сказал я. — Кратко — Джони.
Он колебался, и я подумал, что получу отказ. Но он кивнул и сказал:
— Ты.
В других бараках Симрег отобрал еще пять человек, все гораздо выше среднего роста, хотя с точки зрения физической силы далеко не лучшие экземпляры. Большинство, если не все, в прошлом были флотскими и, следовательно, в основном здоровыми и крепкими, хотя некоторые в большей или меньшей степени ослабели: одни до прибытия на Розовый Мир, другие — после.
Под недремлющим оком маленького человечка, который давал нам первые наставления мы, восемь новобранцев, подписали контракты. Симрег посадил нас в низкий, пыльный фургон для перевозки людей, завел допотопный турбодвигатель и помчался вдоль улицы по направлению к пустыне.
До Ливорч-Хена было пять часов езды через цепи пыльно-розовых холмов, по песку и камням. Несмотря на то, что кузов был крытым, пыль проникала внутрь и оседала повсюду, даже в горле. Симрег останавливал машину каждый час, чтобы мы могли размять ноги. Нам давали воду и пищу, правда не слишком много.
Был разгар дня, когда мы свернули на извилистую дорогу между изъеденными ветром красными холмами. Она вела к небольшому поселку, который выглядел почти цивилизованно по сравнению с Главной Станцией. Дома, окруженные садами с невероятно зеленой растительностью и дорожками, обрамленными кустами, выстроились аккуратными рядами; на площади расположился торговый центр, а за ним — комплекс больших серых зданий с высокими трубами, из которых валил дым.
К сожалению, наш фургон проехал дальше. Мы свернули на дорогу, идущую вокруг поселка, миновали фабрику, окруженную высоким забором из проволоки, и попали в изрытую каньонами и оврагами местность. Там на небольшой площадке, выбитой в скале, мы и остановились. Низкие сараи, несколько пыльных машин, обломки огромных валунов. С десяток мужчин в бесформенных комбинезонах стояли неподалеку и наблюдали за нашим прибытием.
Симрег приказал нам выйти из машины и передал нас в распоряжение высокого лысого негра, круглая голова которого, казалось, вырастала прямо из плечей. Новый начальник повел нас на небольшую открытую площадку между хижинами. Выстроив новых рабочих в шеренгу, он прошелся вдоль нее, вернулся и встал в центре перед нами.
— Есть здесь кто-нибудь, кто считает, что способен управиться с этой командой?
Вперед шагнул сухопарый мужчина, с волосами цвета соломы, плотно сжатым ртом и быстрыми глазами. Лысый подошел к нему.
— Почему вы считаете, что управитесь с ними?
Сухопарый усмехнулся.
— Я привык командовать, — сказал он негромко. — Я бывший, э-э…
Большая черная рука схватила сухопарого за комбинезон и приподняла над землей.
— Вы — бывший никто, — рявкнул негр. — У вас нет прошлого и чертовски неопределенное будущее. Усек?
Худой издал какие-то звуки, и лысый отпустил его.
— Ну что, все еще думаешь, что управишься с этой бригадой?
Худой отрицательно покачал головой и вернулся в строй. Он стоял и внимательно смотрел на лысого.
— Вы не имеете права, — быстро произнес он, когда тот отвернулся.
Лысый резко повернулся к нему.
— Возьми меня за рубашку.
Худой выпучил глаза.
— Возьми, возьми, — мягко продолжал лысый. — Вот здесь, — и он показал на место чуть ниже воротника.
Худой с опаской протянул руку и ухватился за ткань.
— А теперь подними меня.
Худой громко сглотнул, сгорбился, плечи его опустились, лицо покраснело, перекосилось, рука напряглась и дрожала. Лысый не пошевелился.
— Все еще думаешь, что справишься с моей бригадой?
— Я… я… — пробормотал худой.
Лысый вернулся на свое место в центре и приказал:
— Рассчитайтесь!
Мы рассчитались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20