https://wodolei.ru/catalog/dushevie_ugly/dushevye-ograzhdeniya/bez-poddona/
Не надо брать на себя вину за то, что угодно Богу.
– Что-то давно его никто не видел, поэтому всю вину принимаю на себя. – Она откинулась в кресле, нежно прижимая к груди крохотное тельце.
– Хорошо, – вздохнул Джон. – Не собираюсь умирать, доказывая тебе что-то с пеной у рта. Думай, как знаешь.
Анита Дзагароли ничего не ответила. Она смотрела в никуда, и в глазах ее отражалось мерцание ионной бури. Через несколько секунд она улыбнулась, решив выдать напоследок кое-что бортинженеру.
– Между прочим, – заметила она, – ты проделал гигантскую работу, объясняя колонистам принцип работы агрегатов для погружения в анабиозный сон. Твои слова звучали довольно убедительно. Они тебе поверили.
Джон встрепенулся.
– Ты знаешь? Об этом?
– Это моя работа – все знать, – печально улыбнулась она.
– О Господи! – воскликнул Джон. – А я-то думал. Послушай… больше никто не подозревает?
– Как я уже сказала… ты проделал адскую работу. До сегодняшнего утра мне это и в голову не приходило. ' – Как же ты, в таком случае, догадалась?
– Проверила запасы. На борту не осталось криона, блоху не заморозишь.
– Проклятие! Анита!
– Ну, так кто же из нас занимается самобичеванием?
– Я думал…
– Знаю. Правильно думал. Пусть им будет хоть немного легче.
Капитан и бортинженер молча следили за слоями ионной активности. Издевательское световое шоу продолжалось. Оставив всякую надежду на сон, двое людей проводили вместе свои последние часы.
Именно поэтому они одновременно заметили мгновенное изменение картины на экране. Нечто плотное появилось среди ионной бури прямо перед ними. Постепенно стали проявляться очертания. Огромный корабль двигался им навстречу – гигантский сенсорный диск цвета крови, корма, по форме напоминавшая огромную булаву… Капитан и бортинженер от изумления раскрыли рты. Белая обшивка звездолета сияла от статических разрядов. Разноцветные молнии отражались от экранирующих щитов… До Аниты и Джона не сразу дошло, что это совсем не мираж, – добрый ангел вытащил их из самого пекла…
* * *
– Не забудь сразу же представиться. Не стоит их путать.
Капитан улыбнулся. – Спасибо, Джордж, Я уже подумал об этом.
Кстати, буду рад, если от нашего имени станешь говорить ты. Улыбнувшись, Кирк ответил:
– Не сегодня, сэр. Ведь это ваша мечта сбылась. Вы заслужили эту честь. – Последовала продолжительная пауза. Капитан Эйприл согласно кивнул, с благодарностью принимая дар, от которого только что собирался отказаться. Джордж жестом приказал Санави открыть переговорный канал. Голос Эйприла, разнесшийся по радиочастотам, был куда сильнее любой ионной бури.
– Внимание, «Розенберг». С вами говорит звездолет объединенной федерации планет «Энтерпрайз». Приготовьтесь к эвакуации экипажа.
Мы доставим вас домой.
Доктор Сара Пул спешно направилась по коридору палубы Джи в ангар, куда доставлялись шаттлом люди с «Розенберга», в первую очередь тяжелораненые. Шествуя впереди отряда санитаров, перевозивших потерпевших на антигравитационных колясках, она одной рукой прижимала к груди двухлетнего малыша. В зажатый в другой руке радиопередатчик без конца посылал строгие команды рассредоточившемуся в различных секторах медперсоналу:
– Пострадавших от радиации срочно в главную палату, а раненых с ожогами – в пункты оказания первой помощи, развернутые на пятой палубе. Внимательно обследовать всех детей, даже в тех случаях, когда внешне они кажутся совершенно здоровыми. Приготовьтесь к приему получивших незначительные повреждения, как только закончим с тяжелоранеными. Палуба отдыха временно превращается в педиатрическую лечебницу!
Она остановилась перед своим кабинетом. Санитары проходили мимо, провозя пострадавших к залу, где проводилось первичное обследование. Пригревшись на плече Сары, ребенок уснул. Когда доктор Пул вошла в каюту, ей показалось, что это сон. Свечи. Целая комната горящих свечей – никакого электричества. Сплошные восковые свечи. Повсюду: в пробирках, мензурках, кувшинах и ретортах, бутылках, аптекарских банках, флягах и кружках… Свечи и их свет, мерцавший во тьме подобно звездам. У Сары перехватило дыхание.
Внезапно проснувшийся мальчик еще сильнее прижался к ней. Сара сделала шаг в это романтическое царство. На графине с водой записка – на официальном бланке Звездного флота. Сорвав ее, она прочла:
«Для любви нужно сияние свечей. Равно как и для венчания. Вот любовь и свечи – две вещи из трех необходимых. Не пора ли обрести третью? Роберт»
Глава 25
Двери лифта распахнулись, и радость охватила его – будто домой вернулся. Странно… Но на ферме он чувствовал себя отрабатывающим какой-то долг. Мостик же стал для него родным домом, провинцией души – успокаивающие звуки, надежные люди, главный экран, демонстрирующий мирную картину ремонтного дока Звездной базы-1, который они покинули совсем недавно. Сострадание зашевелилось в душе капитана, когда он увидел, как два буксира затаскивают звездолет «Конго» в док. Обугленная обшивка свидетельствовала об испытаниях, выпавших на долю капитана Торояна и его команды в глубоком космосе. Кирку это чувство было до боли знакомо, такое же он испытывал, когда был поврежден его корабль. Сколь часто «Энтерпрайзу», как флагману Федерации, приходилось сталкиваться с немыслимыми напастями? Сколько раз приходилось испытывать новые или экспериментальные технологии, когда его бесценный звездолет уходил в неведомое? Он обвел взглядом разноцветный мостик, и на сердце потеплело. У руля – Зулу – отлично! Он стоял, опираясь рукой на панель управления. В течение многих веков рулевые – глаза и руки капитанов. А Зулу более безупречен, чем Спок. Рядом с ним у консоли управления сидел Чехов. Когда его порекомендовали на звездолет, он – еще желторотый курсант – с трудом изъяснялся по-английски, но стремление к знаниям было в нем столь велико, что теперь парень с полным правом занимал свое место.
А у монитора инженерных систем, конечно же, Скотта единственная, наиболее зависимая форма жизни во Вселенной. Свое место на борту звездолета он заслужил совершенно иным образом. Этот человек вырос среди машин. Острый ум и большой командирский талант делали его незаменимым. В своей области он казался сущим волшебником. Механизмы для него – своего рода музыка, а звездолет «Энтерпрайз» – собственный «опус магнум». Помимо всего прочего, он находил время объяснять значения тех или иных показаний дисплея молодым, недавно принятым в состав экипажа инженерам. Сколько раз он спасал звездолет он неминуемой гибели, оставаясь при этом в тени славы капитана! Кирк некоторое время наблюдал за ним – алая инженерская туника, смуглое лицо, черные как смоль волосы и его шотландская прямота давно стали визитной карточкой судна. В экстремальных ситуациях Кирк знал, что, если Скотта на мостике, все будет в порядке. А если главный инженер Скотт начал копаться в двигателях, верный признак – жди беды.
Вон там, конечно же, Маккой. Каким-то образом ему и Споку удалось вернуть капитана на звездолет, и у Кирка родилось такое чувство, что они ждали его появления, хотя и не подавали вида.
Кроме многочисленных талантов Маккоя особо отличало присущее ему везение. Странно: человек, которому жизнь в космосе всегда казалась искусственной, осуществил настоящий прорыв в инновационной космической медицине. Как инженер Скотт был барометром технического состояния звездолета, так Леонард Маккой являлся личным сейсмографом капитана. Доктор. Друг. Дикобраз. Гладкий, когда по шерсти, колкий, если изменишь направление. Капитан знал, что Маккой способен сказать ему любую, даже самую беспощадную, правду и указать на любой личный недостаток. Стань Кирк близорук, властен, упрям, придирчив, Маккой ему обязательно на это укажет. За многие годы, проведенные вместе, капитан научился ценить вспыльчивого, но любящего его главного хирурга, и когда Маккоя не было. мостик казался ему обезлюдевшим. Кирк облегченно вздохнул и украдкой улыбнулся, заметив, что Маккой демонстративно не смотрит в его сторону.
Спок, как обычно, на научно-исследовательском посту. Можно ли подобрать какие-то слова для него? Сколько времени, пребывая в одиночестве и не вписываясь ни в земную, ни в родную вулканскую культуру, прожил он среди людей, дивившихся его внешности и поведению вулканца? Давно земляне привыкли к загадочным инопланетянам, но только ему, Споку, принадлежала честь первым представлять свою планету, находясь на службе у Звездного флота.
Не так давно между двумя цивилизациями зашел спор, за какие заслуги уважали Спока и земляне, и вулканцы? За долгие годы совместной службы Спок очень привязался к капитану. Избавившись от многих, свойственных вулканцам эмоций, он, однако, оставался не менее сдержанным, способным и взыскательным, чем в годы пребывания на родной планете. Общение с землянами придало ему гораздо больше уверенности в себе. Человеческое милосердие в сочетании с вулканской сдержанностью превратили его почти в святого, из таинственного инопланетянина в хозяина капитанского мостика, человека, которому всегда можно доверить самое сокровенное. В отличие от Маккоя, Спок внимательно наблюдал за появившимся на мостике капитаном. Церемонно раскланявшись, вулканец в очередной раз подтвердил: на звездолете, как и в личных отношениях между ними, – полный порядок. Кивнув в ответ, капитан задержался взглядом на любимце, его губы приоткрылись в безмолвной тираде, одна из колючих бровей изогнулась, но незначительно, так, что далее хорошо знавшие его люди едва бы заметили хоть какую-нибудь перемену в мужеском лице. Капитан пошел по направлению к сиявшей огнями радиостанции и к грациозной темноволосой женщине, игравшей на клавишах консоли словно на пианино. Ее серебряный голосок хорошо знаком каждому из четырехсот человек экипажа звездолета – Ухура, это ее «привет» звучал ежедневно, это она обращалась к королям и привлекала их внимание присущей только ей очаровательностью.
Ясность ее голоса и чистота речи доведены были до совершенства. Она не только мило щебетала в переговорное устройство, но могла разобрать его до основания и смонтировать снова, поскольку в своем деле была непревзойденным профессионалом. Когда Джим подошел к ней, она повернулась к нему, изысканно отставив ножку, и он подивился, как это ей еще удастся оставаться и женщиной.
– Добро пожаловать, капитан, – мило улыбнулась Ухура. Командование Звездной базы дает добро на старт.
– Спасибо, лейтенант. Соедините меня с адмиралом Оливером.
– Сию минуту, сэр. – И, повернувшись к клавиатуре, она взмахнула своей божественной ручкой. Пока длилась пауза, Джеймс Кирк еще раз окинул взглядом мостик. Да, Маккой прав. Они были людьми особыми. Каждый из них. И хотя он мог погубить их, тем не менее, у него не было никакого морального права лишать их той жизни, которую они для себя выбрали.
– Адмирал Оливер, с вами будет говорить капитан, – объявила Ухура. Капитан повернулся к рации.
– Олли, говорит Джим Кирк.
– Слушаю тебя, Джим.
– Я насчет перевода.
– Да?
– Хочу, чтобы ты мне оказал одну услугу. – Можешь не сомневаться, окажу.
– Может, пока не станешь давать ход моему рапорту?
– Ради Бога. Капитан помедлил.
– Бьюсь об заклад, ты и не собирался это сделать.
– Конечно же.
– Ты был уверен, что я передумаю?
– Вне всякого сомнения.
– Оливер, ты неисправим.
– Конечно. Капитан рассмеялся.
– Хорошо. Очень тебе благодарен. Конец связи.
– Ни пуха вам, ни пера. Удачного старта. Отключив передатчик, Ухура стала ждать дальнейших приказаний.
– Передайте командованию Звездной базы, что мы стартуем, проговорил Кирк, – и запросите детали нашего следующего задания.
– Будет сделано, сэр, – казалось, она была рада, что в этот момент ей подвернулась какая-то работа. Кирку же вновь пришлось обратить внимание на мостик. Теперь уже и Маккой смотрел на него с нескрываемым любопытством. В глазах его стоял безмолвный вопрос, наконец он произнес:
– Что заставило тебя изменить решение? Кирк посмотрел на листок бумаги в своей руке – спешно написанное письмо, последнее из тех, что он получил так много лет тому назад. Еще раз, не торопясь, перечитал его.
С любовью, папочка».
Капитан смахнул набежавшую слезу. Аккуратно сложив письмо, он положил его в нагрудный карман гимнастерки и подошел к командирскому креслу. Он нутром почувствовал, что рядом появился Спок.
– Добро пожаловать, капитан. Что же вы отпуск не догуляли?
– Так получилось. – Кирк посмотрел на бархатную черноту космоса, простиравшегося за пределами Звездной базы.
– Свяжитесь с командованием Звездной базы. Скажите им, что я больше не желаю вести патрулирование. Пускай нас направят с исследовательской миссией в какие-нибудь неизведанные пространства.
– Под одобрительным взглядом вулканца капитан занял свое кресло и тихо прошептал:
– Туда, куда еще не ступала нога человека.
НАДЕЖДА И ОБЩЕЕ БУДУЩЕЕ
Друзья мои, пришло мне время отойти от дел и передать будущее этой программы в более надежные и крепкие руки. Я рад, что программа Звездного флота получила дальнейшее развитие. Пять кораблей класса «Конституция» уже выполняют особые задания, семь строятся. У этих кораблей будут звучные военные имена «Энтерпрайз», «Потемкин», «Фаррагут», «Эскалибур» и так далее. Но главное, что все они принадлежат к одному и тому же классу, классу «Конституция». Мы не должны забывать о том, что обязаны обеспечивать мир и покой дома, даже когда осуществляем защиту внешних границ федерации. Эти две фразы соседствуют в преамбуле величайшего документа и неотделимы друг от друга. Мы всегда должны сочетать миролюбие с умением постоять за себя, если на нас и впряли, ляжет благословение Свободы. Мир и покой должны распространиться по всей галактике и стать образцом для всех форм жизни, но при условии, что все будут жить по своим стандартам, а не по нашим. В Конституции говорится о преемственности поколели и, следовательно, друзья мои, эти права принадлежат не только нам, но и тем, кто будет жить в мирном и счастливом будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Что-то давно его никто не видел, поэтому всю вину принимаю на себя. – Она откинулась в кресле, нежно прижимая к груди крохотное тельце.
– Хорошо, – вздохнул Джон. – Не собираюсь умирать, доказывая тебе что-то с пеной у рта. Думай, как знаешь.
Анита Дзагароли ничего не ответила. Она смотрела в никуда, и в глазах ее отражалось мерцание ионной бури. Через несколько секунд она улыбнулась, решив выдать напоследок кое-что бортинженеру.
– Между прочим, – заметила она, – ты проделал гигантскую работу, объясняя колонистам принцип работы агрегатов для погружения в анабиозный сон. Твои слова звучали довольно убедительно. Они тебе поверили.
Джон встрепенулся.
– Ты знаешь? Об этом?
– Это моя работа – все знать, – печально улыбнулась она.
– О Господи! – воскликнул Джон. – А я-то думал. Послушай… больше никто не подозревает?
– Как я уже сказала… ты проделал адскую работу. До сегодняшнего утра мне это и в голову не приходило. ' – Как же ты, в таком случае, догадалась?
– Проверила запасы. На борту не осталось криона, блоху не заморозишь.
– Проклятие! Анита!
– Ну, так кто же из нас занимается самобичеванием?
– Я думал…
– Знаю. Правильно думал. Пусть им будет хоть немного легче.
Капитан и бортинженер молча следили за слоями ионной активности. Издевательское световое шоу продолжалось. Оставив всякую надежду на сон, двое людей проводили вместе свои последние часы.
Именно поэтому они одновременно заметили мгновенное изменение картины на экране. Нечто плотное появилось среди ионной бури прямо перед ними. Постепенно стали проявляться очертания. Огромный корабль двигался им навстречу – гигантский сенсорный диск цвета крови, корма, по форме напоминавшая огромную булаву… Капитан и бортинженер от изумления раскрыли рты. Белая обшивка звездолета сияла от статических разрядов. Разноцветные молнии отражались от экранирующих щитов… До Аниты и Джона не сразу дошло, что это совсем не мираж, – добрый ангел вытащил их из самого пекла…
* * *
– Не забудь сразу же представиться. Не стоит их путать.
Капитан улыбнулся. – Спасибо, Джордж, Я уже подумал об этом.
Кстати, буду рад, если от нашего имени станешь говорить ты. Улыбнувшись, Кирк ответил:
– Не сегодня, сэр. Ведь это ваша мечта сбылась. Вы заслужили эту честь. – Последовала продолжительная пауза. Капитан Эйприл согласно кивнул, с благодарностью принимая дар, от которого только что собирался отказаться. Джордж жестом приказал Санави открыть переговорный канал. Голос Эйприла, разнесшийся по радиочастотам, был куда сильнее любой ионной бури.
– Внимание, «Розенберг». С вами говорит звездолет объединенной федерации планет «Энтерпрайз». Приготовьтесь к эвакуации экипажа.
Мы доставим вас домой.
Доктор Сара Пул спешно направилась по коридору палубы Джи в ангар, куда доставлялись шаттлом люди с «Розенберга», в первую очередь тяжелораненые. Шествуя впереди отряда санитаров, перевозивших потерпевших на антигравитационных колясках, она одной рукой прижимала к груди двухлетнего малыша. В зажатый в другой руке радиопередатчик без конца посылал строгие команды рассредоточившемуся в различных секторах медперсоналу:
– Пострадавших от радиации срочно в главную палату, а раненых с ожогами – в пункты оказания первой помощи, развернутые на пятой палубе. Внимательно обследовать всех детей, даже в тех случаях, когда внешне они кажутся совершенно здоровыми. Приготовьтесь к приему получивших незначительные повреждения, как только закончим с тяжелоранеными. Палуба отдыха временно превращается в педиатрическую лечебницу!
Она остановилась перед своим кабинетом. Санитары проходили мимо, провозя пострадавших к залу, где проводилось первичное обследование. Пригревшись на плече Сары, ребенок уснул. Когда доктор Пул вошла в каюту, ей показалось, что это сон. Свечи. Целая комната горящих свечей – никакого электричества. Сплошные восковые свечи. Повсюду: в пробирках, мензурках, кувшинах и ретортах, бутылках, аптекарских банках, флягах и кружках… Свечи и их свет, мерцавший во тьме подобно звездам. У Сары перехватило дыхание.
Внезапно проснувшийся мальчик еще сильнее прижался к ней. Сара сделала шаг в это романтическое царство. На графине с водой записка – на официальном бланке Звездного флота. Сорвав ее, она прочла:
«Для любви нужно сияние свечей. Равно как и для венчания. Вот любовь и свечи – две вещи из трех необходимых. Не пора ли обрести третью? Роберт»
Глава 25
Двери лифта распахнулись, и радость охватила его – будто домой вернулся. Странно… Но на ферме он чувствовал себя отрабатывающим какой-то долг. Мостик же стал для него родным домом, провинцией души – успокаивающие звуки, надежные люди, главный экран, демонстрирующий мирную картину ремонтного дока Звездной базы-1, который они покинули совсем недавно. Сострадание зашевелилось в душе капитана, когда он увидел, как два буксира затаскивают звездолет «Конго» в док. Обугленная обшивка свидетельствовала об испытаниях, выпавших на долю капитана Торояна и его команды в глубоком космосе. Кирку это чувство было до боли знакомо, такое же он испытывал, когда был поврежден его корабль. Сколь часто «Энтерпрайзу», как флагману Федерации, приходилось сталкиваться с немыслимыми напастями? Сколько раз приходилось испытывать новые или экспериментальные технологии, когда его бесценный звездолет уходил в неведомое? Он обвел взглядом разноцветный мостик, и на сердце потеплело. У руля – Зулу – отлично! Он стоял, опираясь рукой на панель управления. В течение многих веков рулевые – глаза и руки капитанов. А Зулу более безупречен, чем Спок. Рядом с ним у консоли управления сидел Чехов. Когда его порекомендовали на звездолет, он – еще желторотый курсант – с трудом изъяснялся по-английски, но стремление к знаниям было в нем столь велико, что теперь парень с полным правом занимал свое место.
А у монитора инженерных систем, конечно же, Скотта единственная, наиболее зависимая форма жизни во Вселенной. Свое место на борту звездолета он заслужил совершенно иным образом. Этот человек вырос среди машин. Острый ум и большой командирский талант делали его незаменимым. В своей области он казался сущим волшебником. Механизмы для него – своего рода музыка, а звездолет «Энтерпрайз» – собственный «опус магнум». Помимо всего прочего, он находил время объяснять значения тех или иных показаний дисплея молодым, недавно принятым в состав экипажа инженерам. Сколько раз он спасал звездолет он неминуемой гибели, оставаясь при этом в тени славы капитана! Кирк некоторое время наблюдал за ним – алая инженерская туника, смуглое лицо, черные как смоль волосы и его шотландская прямота давно стали визитной карточкой судна. В экстремальных ситуациях Кирк знал, что, если Скотта на мостике, все будет в порядке. А если главный инженер Скотт начал копаться в двигателях, верный признак – жди беды.
Вон там, конечно же, Маккой. Каким-то образом ему и Споку удалось вернуть капитана на звездолет, и у Кирка родилось такое чувство, что они ждали его появления, хотя и не подавали вида.
Кроме многочисленных талантов Маккоя особо отличало присущее ему везение. Странно: человек, которому жизнь в космосе всегда казалась искусственной, осуществил настоящий прорыв в инновационной космической медицине. Как инженер Скотт был барометром технического состояния звездолета, так Леонард Маккой являлся личным сейсмографом капитана. Доктор. Друг. Дикобраз. Гладкий, когда по шерсти, колкий, если изменишь направление. Капитан знал, что Маккой способен сказать ему любую, даже самую беспощадную, правду и указать на любой личный недостаток. Стань Кирк близорук, властен, упрям, придирчив, Маккой ему обязательно на это укажет. За многие годы, проведенные вместе, капитан научился ценить вспыльчивого, но любящего его главного хирурга, и когда Маккоя не было. мостик казался ему обезлюдевшим. Кирк облегченно вздохнул и украдкой улыбнулся, заметив, что Маккой демонстративно не смотрит в его сторону.
Спок, как обычно, на научно-исследовательском посту. Можно ли подобрать какие-то слова для него? Сколько времени, пребывая в одиночестве и не вписываясь ни в земную, ни в родную вулканскую культуру, прожил он среди людей, дивившихся его внешности и поведению вулканца? Давно земляне привыкли к загадочным инопланетянам, но только ему, Споку, принадлежала честь первым представлять свою планету, находясь на службе у Звездного флота.
Не так давно между двумя цивилизациями зашел спор, за какие заслуги уважали Спока и земляне, и вулканцы? За долгие годы совместной службы Спок очень привязался к капитану. Избавившись от многих, свойственных вулканцам эмоций, он, однако, оставался не менее сдержанным, способным и взыскательным, чем в годы пребывания на родной планете. Общение с землянами придало ему гораздо больше уверенности в себе. Человеческое милосердие в сочетании с вулканской сдержанностью превратили его почти в святого, из таинственного инопланетянина в хозяина капитанского мостика, человека, которому всегда можно доверить самое сокровенное. В отличие от Маккоя, Спок внимательно наблюдал за появившимся на мостике капитаном. Церемонно раскланявшись, вулканец в очередной раз подтвердил: на звездолете, как и в личных отношениях между ними, – полный порядок. Кивнув в ответ, капитан задержался взглядом на любимце, его губы приоткрылись в безмолвной тираде, одна из колючих бровей изогнулась, но незначительно, так, что далее хорошо знавшие его люди едва бы заметили хоть какую-нибудь перемену в мужеском лице. Капитан пошел по направлению к сиявшей огнями радиостанции и к грациозной темноволосой женщине, игравшей на клавишах консоли словно на пианино. Ее серебряный голосок хорошо знаком каждому из четырехсот человек экипажа звездолета – Ухура, это ее «привет» звучал ежедневно, это она обращалась к королям и привлекала их внимание присущей только ей очаровательностью.
Ясность ее голоса и чистота речи доведены были до совершенства. Она не только мило щебетала в переговорное устройство, но могла разобрать его до основания и смонтировать снова, поскольку в своем деле была непревзойденным профессионалом. Когда Джим подошел к ней, она повернулась к нему, изысканно отставив ножку, и он подивился, как это ей еще удастся оставаться и женщиной.
– Добро пожаловать, капитан, – мило улыбнулась Ухура. Командование Звездной базы дает добро на старт.
– Спасибо, лейтенант. Соедините меня с адмиралом Оливером.
– Сию минуту, сэр. – И, повернувшись к клавиатуре, она взмахнула своей божественной ручкой. Пока длилась пауза, Джеймс Кирк еще раз окинул взглядом мостик. Да, Маккой прав. Они были людьми особыми. Каждый из них. И хотя он мог погубить их, тем не менее, у него не было никакого морального права лишать их той жизни, которую они для себя выбрали.
– Адмирал Оливер, с вами будет говорить капитан, – объявила Ухура. Капитан повернулся к рации.
– Олли, говорит Джим Кирк.
– Слушаю тебя, Джим.
– Я насчет перевода.
– Да?
– Хочу, чтобы ты мне оказал одну услугу. – Можешь не сомневаться, окажу.
– Может, пока не станешь давать ход моему рапорту?
– Ради Бога. Капитан помедлил.
– Бьюсь об заклад, ты и не собирался это сделать.
– Конечно же.
– Ты был уверен, что я передумаю?
– Вне всякого сомнения.
– Оливер, ты неисправим.
– Конечно. Капитан рассмеялся.
– Хорошо. Очень тебе благодарен. Конец связи.
– Ни пуха вам, ни пера. Удачного старта. Отключив передатчик, Ухура стала ждать дальнейших приказаний.
– Передайте командованию Звездной базы, что мы стартуем, проговорил Кирк, – и запросите детали нашего следующего задания.
– Будет сделано, сэр, – казалось, она была рада, что в этот момент ей подвернулась какая-то работа. Кирку же вновь пришлось обратить внимание на мостик. Теперь уже и Маккой смотрел на него с нескрываемым любопытством. В глазах его стоял безмолвный вопрос, наконец он произнес:
– Что заставило тебя изменить решение? Кирк посмотрел на листок бумаги в своей руке – спешно написанное письмо, последнее из тех, что он получил так много лет тому назад. Еще раз, не торопясь, перечитал его.
С любовью, папочка».
Капитан смахнул набежавшую слезу. Аккуратно сложив письмо, он положил его в нагрудный карман гимнастерки и подошел к командирскому креслу. Он нутром почувствовал, что рядом появился Спок.
– Добро пожаловать, капитан. Что же вы отпуск не догуляли?
– Так получилось. – Кирк посмотрел на бархатную черноту космоса, простиравшегося за пределами Звездной базы.
– Свяжитесь с командованием Звездной базы. Скажите им, что я больше не желаю вести патрулирование. Пускай нас направят с исследовательской миссией в какие-нибудь неизведанные пространства.
– Под одобрительным взглядом вулканца капитан занял свое кресло и тихо прошептал:
– Туда, куда еще не ступала нога человека.
НАДЕЖДА И ОБЩЕЕ БУДУЩЕЕ
Друзья мои, пришло мне время отойти от дел и передать будущее этой программы в более надежные и крепкие руки. Я рад, что программа Звездного флота получила дальнейшее развитие. Пять кораблей класса «Конституция» уже выполняют особые задания, семь строятся. У этих кораблей будут звучные военные имена «Энтерпрайз», «Потемкин», «Фаррагут», «Эскалибур» и так далее. Но главное, что все они принадлежат к одному и тому же классу, классу «Конституция». Мы не должны забывать о том, что обязаны обеспечивать мир и покой дома, даже когда осуществляем защиту внешних границ федерации. Эти две фразы соседствуют в преамбуле величайшего документа и неотделимы друг от друга. Мы всегда должны сочетать миролюбие с умением постоять за себя, если на нас и впряли, ляжет благословение Свободы. Мир и покой должны распространиться по всей галактике и стать образцом для всех форм жизни, но при условии, что все будут жить по своим стандартам, а не по нашим. В Конституции говорится о преемственности поколели и, следовательно, друзья мои, эти права принадлежат не только нам, но и тем, кто будет жить в мирном и счастливом будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47