Я буду исторической редкостью, кладом для историков, не больше.
– Кое-что осталось прежним, Джим, – успокоила Калринд. – Администрация, текучка – все то же. Ваши люди не изменились. – Она засмеялась:
– Мои – да, как вы сами уже знаете. Держу пари, что вы еще сможете быть полезны Звездному Флоту.
Кирк скорчил гримасу:
– Конторская работа. Прошло сто лет, и она настигла меня.
Второе, что приятно удивило капитана, – свобода передвижения для всех и всюду, за исключением территорий госпиталя и таких мест, как АЭС, где беззаботные и несведущие отдыхающие могли нанести большой вред. Туристы бродили повсюду.
– В мое время все было иначе, – не переставал изумляться Кирк. – Я сомневаюсь, что сто лет назад клингон мог так же свободно разгуливать по Звездной Базе. Думаю, что некоторые места были бы закрыты и для меня.
– Да, вы можете благодарить за это Великий Мир. Вы видите чудеса будущего. И не забывайте: мы только отдаленное поселение. Мы живем без удобств, по стандартам Клинзая. Вернувшись домой, вы увидите более дорогостоящее оборудование. Сюда мы получаем только остатки. Мы еще не так богаты, как Федерация. Такое поселение, как наше, должно довольствоваться тем, что может достать. Лучше всего находиться в пределах Клинзая или других центральных миров. Когда-нибудь я покажу вам сердце Империи, и тогда вы, действительно, будете поражены.
– Клинзай, – пробормотал Кирк, – центр вражеской нации, источник всякого зла, мир, которым пугали детей. Трудно отказаться от старых представлений. – Чтобы сменить тему, капитан спросил:
– Вы по-прежнему называете свою территорию Империей?
– Осталось только название. Старый авторитаризм давно ушел, но форма не изменилась. Мы – страна с парламентской демократией, у нас конституционная монархия. Это достаточно уважаемая традиция в человеческой истории, не так ли? – с тревогой спросила Калринд.
Кирк обезоруживающе улыбнулся:
– О да, уважаемая. Некоторые их моих предков… но не стоит об этом, – Капитан замолчал.
– Но мне это интересно, Джим. Я хочу знать все о вашей семье и о ваших предках. Это так увлекательно! Расскажите мне о своей семье.
Улыбка Кирка медленно исчезла:
– Моя семья… Нас было двое детей: я и брат. Мы с ним были близки.
Капитан вздрогнул от боли, вызванной горестными воспоминаниями. Калринд нежно положила руку на его плечо:
– С ним что-то случилось?
С минуту Кирк молча смотрел вдаль и наконец выдавил из себя:
– Да, несколько лет назад. – Капитан смотрел в сторону, избегая пристального взгляда Калринд, но она коснулась рукой его щеки. Вздрогнув, Кирк взглянул на клингонку:
– Моего брата звали Сэм. Он был хорошим человеком и блестящим ученым. Сэм женился на чудесной женщине по имени Орелан. Их обоих убили в одной из таких колоний.
– Какой ужас! Простите меня, что я заставила вас вспомнить об этом, Джим.
Кирк глубоко вздохнул.
– Спасибо вам, что вы заставили меня говорить об этом. – Он засмеялся:
– Для клингонов вы слишком хорошо разбираетесь в человеческой психологии!
– Были у Сэма и Орелан дети? – спросила Калринд.
Кирк кивнул:
– Да, сын Питер. – При мысли о своем племяннике капитан улыбнулся. В его улыбке проглядывали любовь и нежность. – Питер – хороший парень. Он ученый-биолог, как и его отец. Говорят, он будет даже лучше Сэма. – Внезапно Кирк горько усмехнулся:
– Что я говорю? Это было сто лет назад. Питер, возможно, уже давно умер. Я потерял его, свою семью, свой корабль и свою команду, заменявшую мне родных…
– Не раскисайте, Кирк, – твердо произнесла Калринд. – Вы что-то говорили о ваших предках. Я хочу знать о них все, капитан. Рассказывайте.
Кирк выдавил из себя улыбку и начал рассказ об Абернате Кирке, который был в парламенте при Джоне Пиме, а позже сражался за свою судьбу и свои республиканские убеждения во времена великого Кромвеля. Когда в Англии в 1660 году восстановили монархию Стюартов, он бежал в колонии Нового Света. Продолжая рассказывать, капитан чувствовал, как в нем пробуждалось прежнее восхищение историей своей семьи и своего мира. Депрессия улетучилась, и вскоре он уже с энтузиазмом просвещал улыбающуюся Калринд.
Глава 5
– Хорошо, Спок, они сделают это, – раздраженно проговорил Маккой, неохотно признавая правоту вулканца.
Спок кивнул и повернулся, чтобы уйти.
– Подождите минутку, – остановил его Маккой. – Разве можно молча уйти, не обратив внимания на то, что вы оказались правы во всем? Немного ликования, а?!
Спок пренебрежительно поднял брови:
– Не вижу оснований для радости, доктор. Это не принесет мне удовлетворения, и не помешает вам в будущем вести себя так же глупо.
Вулканец вышел из тесного офиса Маккоя, который тот занимал после прибытия на Звездную Базу 17.
Доктор посмотрел ему вслед и пробормотал:
– Хорошо. Но если представится случай, я буду ликовать по поводу ваших ошибок: мне это принесет удовлетворение.
Спок заглянул по пути в офис Маккоя, прежде чем отправиться на условленную встречу с командором Хелленхейзом, командующим Звездной Базой 17. Многие часы вулканец раздумывал над своим выбором, двигаясь к базе на малой скорости. Его внешнее спокойствие во время объяснения с Маккоем на борту «Энтерпрайза» было лишь позой. На самом же деле, исполняя свои обязанности, Спок постоянно осознавал, что кто-нибудь из раненых может умереть, и в этом будет его вина. Интересно, нашел бы Джеймс Кирк со своей лишенной логики интуитивной хваткой лучший способ действия, золотую середину в этом мучительном выборе? Спок с облегчением вздохнул, узнав, что никто не умер. Он не только успокоился, но и смог наконец сконцентрироваться на восстановлении душевного равновесия, смог контролировать себя, логически мыслить. Эта особенность отличала вулканца от Маккоя.
Хелленхейз ждал Спока в своем офисе. Командор был мужчиной среднего роста, стройным, с почти белыми волосами. Обычно он выглядел серьезным и сдержанным, но сегодня даже Спок заметил признаки утомленности. Командор жестом пригласил вулканца войти.
– Входите, входите. Закройте дверь. Теперь послушайте, Спок. Я несколько раз вчера перечитал ваше донесение, но так и не смог понять, что произошло. Нет, я разобрался во всем, что вы описали, – произнес командор, останавливая рукой вулканца, готового повторить свой письменный доклад, который он послал командованию Звездного Флота и Хелленхейзу после исчезновения «Маулера» и Кирка, – но я не понимаю, что все это значит? Каково же ваше мнение о случившемся?
– У нас нет достаточных данных, командор. Мы только знаем, что толианцы снимают с себя ответственность за инцидент, и что наши сенсорные показания отличаются от тех, которые мы получили, когда «Дефиант» погиб в том же месте. Я думаю, что это какой-то новый, неизвестный феномен.
– Значит ли это, что мы не можем вернуть Кирка назад?
Спок помедлил, и затем ответил:
– В настоящий момент – нет. Там не хватает данных, и я считаю, что необходим сбор информации об этом районе. Я буду настаивать…
– Да, да, Спок, – прервал его Хелленхейз, – как вы уже сделали вчера. Я, как и командование Звездного Флота, не сказал, что не согласен с вами. Но надо ли посылать корабли в этот район и искать неизвестно что? Не лучше ли предостеречь федеральные корабли и таким образом решить проблему?
– Верно, командор. Но мы потеряли командира Звездного Флота и прекрасно подготовленную команду безопасности, возможно, из-за природного явления, а, возможно, из-за чего-то еще. Мы уклонимся от выполнения наших обязанностей, если сделаем меньше того, что в наших силах.
С минуту Хелленхейз внимательно смотрел на вулканца:
– Хм… Я понимаю вашу точку зрения. Толианцы – легко воспламеняющиеся личности. Мы должны собрать их всех вместе для испытания и намного раньше, чем этого потребует Федерация. Я предполагаю, что вы хотите быть назначенным на один из этих кораблей и принять участие в полетах.
– Да, сэр, но я предпочел бы остаться с «Энтерпрайзом», пока его будут ремонтировать, и с командой, которая займется этим. Капитан Кирк передал командование мне, сэр.
– Чувство долга, свойственное вулканцам, не всегда сообразуется с логикой, не так ли?
Спок предпочел не отвечать. Хелленхейз подождал ответа и сдался:
– Хорошо, хорошо, Спок. Я, свяжусь со Звездным. Флотом и попытаюсь что-то сделать.
Командор махнул рукой, отпуская Спока. Когда тот ушел, Хелленхейз снова подумал о чувстве долга этого вулканца. «Чем был бы Звездный флот без подобных людей?» – сказал он сам себе.
Командор обратился к пульту:
– Соедините меня с Чангом. Сан-Франциско.
Голос компьютера ответил:
– Проекция энергетических кривых показывает, что такой звонок лучше сделать через 5,5 часа.
Хелленхейз разгневанно покачал головой. Вулканцы и компьютеры! Одних не переспоришь, других не напугаешь!
– Пока я командор, а вы компьютер, я буду определять, что лучше! Позвоните сейчас, если я об этом прошу!
– Слушаюсь, командор, – коротко ответил компьютер.
Через несколько секунд лишенный эмоций голос произнес с нескрываемым самодовольством:
– В Сан-Франциско сейчас два часа ночи.
Хелленхейз сделал гримасу: проклятая машина, конечно, права. Он сам мог бы вычислить время. «Это показывает, – подумал командор, – как «дружеские» отношения с вулканцем нарушили мое чувство времени».
– Хорошо. Подождите до 9 часов и позвоните. – Хелленхейз тяжело вздохнул:
– И если найдете Чанга, позвоните мне домой и разбудите.
* * *
Официально это называлось Девонширскими горными выработками, местное название – Девонширский ров или Девонская пропасть. Под этими названиями подразумевалось что-то темное и зловещее, как ворота в ад. Туристы из других мест и даже за пределами Земли обычно называли это место Дырой. Но никто никогда не путал ее с двумя другими туристическими достопримечательностями: Большой Дырой в Кимберли и Черной Дырой в Калькутте, хотя все они были делом рук человеческих.
В отличие от таких природных горных выработок, как Большой Каньон, или Фишривер Каньон и Морская Долина, Дыра не имела вертикальных стенок. Здесь были поставлены якобы для защиты туристов от падения в Дыру крепкие ограждения, похожие на платформу обозрения. На самом же деле ее края имели такой слабый наклон, что спуститься вниз можно было легко и безопасно. Но это лишило бы местность таинственности и мрачности и не принесло бы пользы туризму, поэтому спуск запретили. Луиза Тинделл очень хотела побывать внизу.
– Ничего не случится, – говорила она. – Можно спуститься на пару часов и вернуться засветло. Во время отпуска в горах мы совершали с большей высоты более опасные спуски.
– Вы страстные, нетерпеливые романцы, – произнес Эллиот.
Луиза доказала точность данного ей определения, начав гневно постукивать ногой.
– Это ты серьезно, Эллиот? Почему ты над всем насмехаешься? Потому что ты англичанин?
Эллиот помолчал, как бы взвешивая вопрос.
– Я думаю, единственное, к чему всегда серьезно относится англичанин, это продвижение по службе, – увернулся он от удара.
– Я говорю серьезно! – воскликнула Луиза.
– Я догадываюсь об этом, моя маленькая испанская злючка.
Луиза разразилась смехом:
– Черт тебя побери, Эллиот! Ты всегда так поступаешь со мною, когда я говорю серьезно.
– Просто мне не нравятся серьезные чувства, – произнес Эллиот. – Они заставляют меня нервничать.
– Я заметила это, – сказала Луиза. Маленькая ростом, она была вынуждена вытягивать шею, как журавль, чтобы видеть лицо мужа. Свои густые темные волосы Луиза заплетала в длинную косу, спускавшуюся по спине, что очень нравилось Эллиоту. Раньше она даже представить себе не могла, что способна испытывать к кому-то такие чувства, какие питала сейчас к этому загадочному англичанину, за которого вышла замуж два года назад. Луиза стремилась узнать о нем больше, погрузиться в его жизнь, его интересы, его работу. Но загадочность Эллиота могла потерять с годами свою привлекательность. Луиза нуждалась в ответном изучении и понимании.
– Но посмотри же вниз! – воскликнула она. – Там, внизу, твое прошлое, твоя жизнь. Разве ты не хочешь спуститься и посмотреть?
– Нет! – с необычной резкостью ответил Эллиот. – Внизу нет ничего интересного, Луиза. Все испарилось, когда сгорел «Голден Хинд». Да, ты права, мы можем с большой легкостью спуститься вниз, если власти разрешат это. Но что ты думаешь там найти? Может, ты надеешься побродить по деревне, где я вырос? Прости, – Эллиот покачал головой, – все давно прошло. Внизу нет ничего, Луиза, ничего. Ни школы, ни церкви, ни усадьбы, ни домов – ничего!
Женщина не хотела признавать его правоту и нагнулась, чтобы посмотреть вниз, в Дыру. Она придвинулась ближе к мужу, и Эллиот крепко прижал жену к себе. Прямо у ее ног оборвался кусок земли и покатился вниз, в пропасть.
«Спустя восемь лет эта плодородная почва, обильно политая дождями Англии, покрылась зеленью. Кто не знает о Дыре? – размышляла Луиза. – Она создана природой». Края Великой Дыры, покрытые нежной травой, были красивы и манящи. На них выросли деревья. Пока это еще очень молодые деревца, но со временем они станут огромными и скроют от постороннего глаза губительное начало Дыры.
Далеко внизу – дно, лишенное травы и деревьев. Там – Луиза это чувствовала сейчас, как и во время каждого приезда сюда – находилась правда, природная суть Эллиота. Там, внизу, была голая скала, неприукрашенная основа, подвергнутая воздействию Англии. Туда, на дно, брошена на произвол судьбы душа Эллиота. Луиза отчаянно хотела найти эту душу. Она посмотрела вдаль.
– Взгляни туда, – с восхищением шепнула мужу Луиза.
Эллиот посмотрел в указанном направлении и увидел пожилую пару в ярких цветных шортах, направившую свою камеру на дно Дыры.
– Настоящие американцы. Правда? – произнесла Луиза. – Мы так отличаемся!
Эллиот улыбнулся и ничего не ответил.
– А я думал, вы тоже американцы, – раздался сзади чей-то голос.
Луиза повернулась и оказалась лицом к лицу с мужчиной приблизительно одного возраста с Эллиотом, одетым в простой рабочий комбинезон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22