https://wodolei.ru/catalog/dushevie_ugly/Cezares/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Обещаю больше не приставать…
Маджи чувствовала, как горят ее щеки. Что я за дура – дважды в один день чуть не растаяла в его объятиях, а для него это всего лишь шуточки. В знак наступившего перемирия она протянула руку. На ее месте ни одна здравомыслящая женщина не думала бы о подобных ухаживаниях всерьез. Вот и ей лучше взяться за голову, чем распускать нюни или злиться…
Вскоре очарование пешей прогулки по городку и внешнее дружелюбие спутника оттеснили на задний план эпизод на пляже. Никто не остался бы безразличным к узеньким горбатым улочкам, увитым виноградной лозой изгородям, буйству цветов на окнах с распахнутыми ставнями.
Когда солнце покатилось к закату, Никос привел ее в «Маленькую Венецию». Здесь здания стояли на самом краю моря, и верхние этажи нависали над водой чудесными резными балконами. Они поднялись по узкой винтовой лестнице в уютный бар, откуда открывался потрясающий вид на заходящее солнце. И, словно аккомпанируя закату, чуть приглушенно звучала классическая музыка, удвоившая романтическое настроение, охватившее девушку.
– Что будете пить, Мадж? – негромко спросил Никос. Похоже, царившая в тот миг атмосфера подействовала даже на него.
– Все равно. Здесь так чудесно. – Она не смогла сдержать восторга и мимолетно коснулась его плеча. – Спасибо, что привели меня сюда.
– Это я должен благодарить, – улыбнулся Никос. Его глаза засветились на редкость нежной теплотой.
Официант принес виски с содовой и какой-то невероятный напиток для нее – бокал с бенгальским огнем, щедро сыпавшим свои разноцветные звездочки.
– За этот сказочный вечер! – произнесла Маджи после того, как погасла последняя искорка, храбро отхлебнула глоток и чуть не задохнулась: – Чересчур крепкий. Я к такому не привыкла.
Они посмеялись, потом в молчаливом согласии оба обратились к морю. Ярко-багряное солнце медленно опускалось к горизонту.
В баре за их спиной зазвучала новая мелодия. Девушка просияла.
– Россини – мой любимый композитор! Кажется, увертюра к «Сороке-воровке».
– Вам нравятся его увертюры? – Взгляд Ни – коса задержался на тонких чертах ее лица, на волосах, соперничающих цветом с заходящим солнцем.
– Обожаю. У меня их целая коллекция.
– Понятно. Характер человека почти всегда отражается в его внешности. Кошачьи глаза и огненные волосы выдают страстность вашей натуры. Вы романтичны, порывисты и иногда безудержны, как сама музыка Россини.
Маджи потупилась. Скорее всего, он прав, вернее угадал и сформулировал то, что она подспудно ощущала в себе. Управлять вихрем эмоции всегда не так легко, но она постоянно старалась держать их под контролем.
Сейчас это плохо получалось. Завораживали бездонные, темные глаза Никоса. От них невозможно оторваться. На мгновение закат и все вокруг перестало существовать. Остались только два человека во Вселенной, между которыми, казалось, возникало нечто невыразимо чудесное…
– Хотите, я попрошу поставить эту пластинку снова? – хрипло произнес Никос, когда наступила тишина. Она почувствовала – он имеет в виду не только музыку.
Маджи промолчала, отвела глаза. Просто не могла вымолвить ни слова… Всего за пару дней этот мужчина сумел нарушить не только душевное равновесие, которое девушка старательно оберегала, разбудил вулкан, дремавший до поры до времени. Он весьма недвусмысленно намекнул на страстность ее натуры, хотя подразумевал, конечно, сексуальность. Маджи всегда считала себя довольно холодной, если не фригидной. Сексу и романам не было места в ее жизни. Может быть, потому что все ее существо нацелено исключительно на деловую сферу, в которой надеется преуспеть? Но стоило только мужчине настойчиво подступиться к ней, как вулкан заговорил?.. Собственное открытие потрясло Маджи.
В море на якоре покачивалась яхта Никоса Костаки «Барс». Названа точно в соответствии с характером хозяина, подумала с горечью Маджи. Барс – хищное, но терпеливое животное…
– Вам нужно побывать в опере на открытом воздухе в Вероне – такого просто нельзя пропустить. – Рука Никоса накрыла ее кисть, лежащую на столе. – Вы согласны? – спросил он низким горловым, чуть с хрипотцой голосом и поддразнивающе погладил большим пальцем ее ладонь. В эту секунду девушка поняла: ей хочется сказать: «Да! Да!» Но она знала и другое – он просит о гораздо большем, нежели о вечере в опере, и, резко высвободив руку, вскочила.
– Пора идти. Дороти, наверное, заждалась. Я нужна ей.
– Не только ей, – насмешливо бросил он и предупредительно подхватил под локоть.
Музыка Россини сопровождала их, пока они спускались по ступеням бара, и отчетливо слышалась даже на берегу. Остановившись у кромки воды, Никос повернул Маджи к себе лицом, слегка придерживая за талию.
Девушка онемела. Почему в его словах ей чудится опасность в то время, как каждый взгляд и прикосновения обещают наслаждение, о котором можно только догадываться и которого втайне она страстно желает?
– Забавно. Для девушки, любящей полные огня и страсти увертюры… – Он наклонился, запечатлел легчайший поцелуй на ее макушке и только потом продолжил: – Вы слишком сдержанно даете авансы.
Маджи рассмеялась, ее натянутость испарилась.
– Боже, «сдержанный аванс» – отличная игра слов, Никос!
– Она дала результат – вы повеселели. Держась за руки, они поспешили к катеру.
Глава 3
Дороти, не зная, когда молодые люди вернутся, заказала легкий ужин, состоящий из одних закусок. Угощала с удовольствием, хотя и выговорила за то, что ее заказ – непременно привезти раковину – оказался невыполненным. И тут, как волшебник, Никос протянул матери продолговатую крупную, всю в крапинках замысловатую морскую диковинку.
– Какая прелесть! – всплеснула руками Дороти. – Где ты ее нашел?
– Секрет, – отшутился тот.
Так вот, оказывается, зачем понадобилось плыть к утесам, догадалась Маджи. В общей компании ей было легко, напряжение, связанное ее полной внутренней капитуляцией перед чарами Никоса, исчезло. Они втроем не спеша ужинали, наслаждаясь тишиной, ночными звездами и наступившей прохладой.
Потягивая маленькими глоточками вино, девушка поглядывала на мать и сына, занятых разговором об их общих знакомых. Ситуация позволяла ей почти в открытую изучать лицо Никоса.
В общем-то красавцем такого не назовешь. Резко очерченные скулы, грубой лепки нос, сильно развитые надбровные дуги, жесткая надменность губ… И все же он завораживал ее, как ни один другой мужчина.
В чем дело? Почему я все время думаю, какое блаженство суждено испытать женщине, разделившей постель с таким сильным и чувственным мужчиной? Она покраснела, ощутив, что под платьем вдруг потяжелели груди, и томная нега, разрастаясь снизу, охватила все ее тело.
Отогнав фривольные мысли, Маджи заставила себя сосредоточиться совсем на другом. Ее неотступно преследовала навязчивая идея, будто Никос Костаки откуда-то знаком ей. Их сферы общения совершенно разные, социальные уровни тоже. Нигде, ни при какой погоде линии их жизни не могли раньше перекреститься. И все же девушка мучилась. Так обычно случается, когда пытаешься вспомнить вылетевшее из головы слово или имя, а оно на ум не идет, хоть тресни.
Любопытно, чем он вообще занимается, в какой сфере бизнеса так преуспел? Пароходство? Но тогда он не продал бы комфортабельный «Принц», принадлежавший когда-то отцу и столь памятный матери. Впрочем, Дороти, которая лучше всех знает своего сына, недаром сказала, что мистер Костаки человек без сантиментов. Да… Вероятно, и в бизнесе, и в любви он именно такой…
– Извините, леди, я должен сделать кое-какие распоряжения. – Голос Никоса оборвал размышления Маджи, тем более он обратился непосредственно к ней: – Постарайтесь отпустить маму пораньше спать, ладно, Мадж? Завтра у нас будут гости.
Дороти прореагировала довольно презрительно, даже фыркнула:
– Сын, тебе пора обзавестись хорошей женой и подарить мне внуков вместо того, чтобы развлекаться.
– Мама, как знать, возможно, однажды я и преподнесу тебе сюрприз. – Отвечая матери, Никос покосился на девушку. – Как думаете, Маджи, получится из меня хороший муж?
– Не мне судить, мы ведь едва знакомы, – холодно ответила она, решив не реагировать на очередной подвох.
– Тогда я сделаю все, чтобы вы получше узнали меня, – сказал Никос улыбнувшись, затем поцеловал матери руку и строго добавил: – Помни, ты обещала вести себя хорошо. Надеюсь, договорились?
Маджи озадачило странное выражение на лице старой леди.
– О чем это он, если не секрет? – спросила девушка, когда Никос ушел. – Вы всегда ведете себя хорошо.
– Да, конечно, но ты еще не видела гостей, – с иронией ответила та.
Только сутки спустя Маджи начала понимать, что имела в виду Дороти, намекнув на гостей.
Утром они втроем завтракали. Правда, мистер Костаки явно торопился, потому что яхта уже швартовалась у пирса. Поцеловав, как обычно, мать, он наклонился к Маджи, чмокнул ее в щеку и заговорщицким тоном произнес:
– Насколько я понимаю в ловушках, вы самая лучшая из них. – При этом он выразительно глянул на чуть смутившуюся Дороти и откланялся.
– Почему он говорит о какой-то ловушке? – с недоумением спросила девушка.
– Не обращай на него внимания, Маджи. Он большой любитель разыгрывать, когда в настроении, конечно… Лучше давай посмотрим на Афины. Отсюда до центра города полчаса езды, так что я успею кое-что рассказать о знаменитых достопримечательностях, пока Никос не вернется с гостями.
Время прошло незаметно, потому что Маджи действительно увлеклась рассказами миссис Костаки. Память у нее была не по возрасту отличной, да и слушатель благодарный. Только когда к пирсу подъехали три длинных черных лимузина, Дороти смолкла.
– Возьми меня под руку, дорогуша, и давай побыстрее покончим с приветствиями, – потребовала она, едва только гости стали подниматься по трапу на яхту.
– Вы, похоже, от визита не в восторге.
– Более чем, – шепнула Дороти, однако со светской улыбкой направилась к приближающейся даме. То была темноволосая гречанка, примерно одного возраста с миссис Костаки, вполне сохранившая свою яркость и привлекательность.
– Аспасия, как приятно тебя видеть. – Женщины обменялись поцелуями, потом Дороти повернулась к девушке, сопровождавшей приехавшую: – Медея, радость моя. Ты расцвела еще больше! А где же мужчины? – Шествие замыкал Никос, разговаривавший с пожилым господином, а впереди них с уверенным спокойствием в каждом движении вышагивала высокая эффектная молодая дама. – Познакомься, Маджи. Это Элизабет, Лиз. Блестящая руководительница наших клубов здоровья.
Так Никос Костаки владеет еще и клубами здоровья, удивилась Маджи. Неожиданная новость чем-то обеспокоила ее, поселила в душе смутную тревогу, которой она не могла дать объяснения.
Элизабет – единственная англичанка в группе гостей – была потрясающе привлекательной. Лет тридцати, с черными волосами, темными глазами, превосходной фигурой и выразительным лицом. Такая очаровала бы и самого Казакову. Красавица наградила Маджи снисходительным взглядом, узнав, что та всего лишь компаньонка хозяйки. Соответственно прореагировали и Аспасия с дочерью. Пожилой господин – Александрос Веакис оказался мужем Аспасии. Он приветствовал Дороти по-свойски, а на Маджи глянул с нескрываемым любопытством.
В окружении родственников Дороти чувствовала себя не в своей тарелке, во всяком случае так почудилось девушке. И, пока гости дружно направились по каютам, выбрав момент, она спросила:
– Вы чем-то расстроены?
Никос услышал ее шепот и ответил за мать:
– Разумеется, нет! Ведь так, ма?
Он спешил, поэтому лишь покровительственно чмокнул мать в щеку и удалился вслед за весело переговаривавшейся компанией.
– Ну, что ты думаешь о нашей семейке? – спросила Дороти с цинизмом, которого раньше Маджи не замечала в ней. – Говори честно, не стесняйся.
– Ну… я же их совсем не знаю. Понимаете, первое впечатление может быть… – Нет, лгать она совсем не умеет. – Типичные греки… К счастью, усмешка хозяйки освободила ее от необходимости продолжать.
– Именно так. Знаешь, дорогая, иногда я даже забываю, что мой сын наполовину англичанин. У него чисто греческая привязанность к семье. Каждый год Никос требует, чтобы родственники собирались вместе. Он называет это «наши каникулы» и даже не подозревает, сколь мучительны они для меня.
– А в чем дело? Вы с ними не ладите? – Может, причина в ее чисто английском снобизме, подумала было Маджи, но сразу же отбросила такую мысль. Чопорностью Дороти Костаки не отличалась, наоборот, открыто и дружелюбно общалась с людьми, не заботясь, есть ли между ними дистанция, будь то происхождение или чисто клановые различия.
Дороти с удовольствием попробовала чай, который принес стюард, поставила чашку на маленький столик и очень серьезно посмотрела на Маджи:
– Помнишь, в кафе на Крите я обещала как-нибудь рассказать историю своей жизни? Пожалуй, настал такой момент.
Девушку озадачил странный тон хозяйки, но было бы глупо возражать, если человек хочет выговориться или излить душу. Возможно, благодаря откровениям матери и поведение ее сына станет в чем-то понятней?..
– Как ни странно, она напоминает греческую трагедию. Именно так. Тра-ге-ди-ю… Мой Дими – трос Костаки был человеком чести и женился на мне, когда я забеременела. Я любила его до безумия и считала себя счастливейшей из женщин. Старший брат Димитроса жил в Нью-Йорке с женой Аспасией и дочерью Медеей. Ты их сегодня видела. Моему Никосу исполнилось двенадцать, когда они впервые навестили нас. Я заметила, как мой обожаемый Димитрос смотрит на Аспасию, и поняла, что они не просто друзья. На вечеринке в их честь она совершенно откровенно призналась мне, что Димитрос с юных лет был влюблен в нее. Она предпочла старшего из братьев, потому что тот уже крепко стоял на ногах и имел приличное состояние, но стоит ей только поманить пальцем, как Димитрос окажется у ее ног!
– Господи! Какой ужас!
– Сначала я думала – врет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19


А-П

П-Я