Установка сантехники Wodolei
Но тут Винсенте заговорил опять.
– Хочу вас попросить, чтобы вы оказали мне доверие. Позвольте мне представлять и ваши интересы тоже. – Он выпрямился и отпустил ее руки. – Вам и вашему мальчику нет необходимости самим ехать в Испанию. Я все устрою.
Жермену не так-то легко было вогнать в краску, но в присутствии этого человека лицо ее пылало почти беспрерывно. И сейчас она была просто в ярости. Он сознательно использует свое обаяние и оборвал фразу на словах «я вас хочу…» с одной-единственной целью…
Она заглянула ему в глаза и нахмурилась.
***
Винсенте напоминал сейчас кота, который только что слопал канарейку. Казалось, он вот-вот облизнется от удовольствия: лицо его так и светилось уверенностью, что теперь он может делать с ней все, что пожелает. В любом другом случае это даже позабавило бы Жермену, но она не могла избавиться от мысли о том, что единственный мужчина, который впервые за последнее время пробудил в ней желание, откровенно пытается ее надуть.
Судя по всему, сеньор Перейра рассчитывал, что, если она останется в Париже, ему будет гораздо проще уладить вопрос с завещанием в пользу испанских наследников. Что ж, надо продолжать игру. И Жермена, закусив губу, c «обожанием» уставилась на своего «коварного обольстителя» широко раскрытыми, доверчивыми глазами.
– Это так мило с вашей стороны. Но ведь мы почти незнакомы. Мне бы не хотелось доставлять вам столько хлопот. Как вы и советуете, я завтра же позвоню в эту фирму, – она с подчеркнутой тщательностью спрятала карточку в сумочку, – и постараюсь не совершать никаких опрометчивых поступков. – Ни в сексе, ни в бизнесе, добавила она про себя.
Закинув ногу на ногу так, что из-под короткого платьица выглянула на свет круглая розовая коленка, Жермена с удовлетворением отметила, как напряглось тело Винсенте, а в глубине глаз загорелось откровенное вожделение. И, подавив улыбку, продолжила:
– Видите ли, сеньор Перейра, насколько мне известно, дон Мануэль неоднократно выражал желание, чтобы его сын побывал на земле своих предков. Посудите сами, могу ли я ослушаться последней воли дорогого мне человека? А поскольку я все равно буду в Испании, то почему бы не принять участие в очередном собрании акционеров? А потом я решу, что делать с акциями. Но не раньше. И не отговаривайте меня. Билеты уже заказаны, и на следующей неделе мы с Франсуа отправляемся на вашу родину.
Эффект от этих слов превзошел все ожидания. Винсенте решительно не знал, куда смотреть: то ли на соблазнительные коленки этой маленькой чертовки, то ли на ее лукаво улыбающиеся пухлые губки… Он с трудом овладел собой и бросил оценивающий взгляд на лицо Жермены.
– Если я вас правильно понял, вы отправляетесь на остров, чтобы встретиться с вдовой дона Мануэля, а потом намереваетесь участвовать в собрании акционеров?
– Да. – Она откинулась на спинку кресла и, чуть наклонив голову, мечтательно добавила: – Это будет настоящее приключение: отпуск за границей. Малыш так обрадуется!
– Но вы даже не говорите по-испански! – уже не скрывая раздражения бросил Винсенте.
– У меня есть разговорник, – с оптимизмом ответила Жермена. – Как-нибудь справлюсь. В Памплоне, говорят, очень красиво в это время года. К тому же там проходят эти самые… бои быков.
– Вижу, вы не теряли времени зря. – Он явно пытался понять, что скрывается за ее легкомысленной улыбкой. Затем неожиданно отодвинул кресло и встал. – Пожалуй, мне пора. Соледад уже, наверное, заждалась. Конечно, мы только друзья, но… – Теперь взгляд его остановился на груди Жермены. – А вот ваши… достоинства… вполне могут ввести в грех святого.
Сдержав улыбку, девушка тоже поднялась на ноги, одернула платье и ехидно заметила:
– Я думала, вы будете рады, сеньор Винсенте. Кажется, вы были не прочь познакомиться со мной поближе.
– Возможно, я и сам не знал, чего хочу, – мрачно буркнул он и, взяв ее под руку, повел к выходу. – Вы – в Испании… – Он неодобрительно покачал головой, обнял девушку за плечи и заглянул ей в глаза. – Вы действительно уверены, что хотите встретиться с семьей Ромеро? А вы подумали, как они отнесутся к вашему приезду? Конечно, Франсуа законный наследник, но… Проявите все-таки благоразумие, позвольте мне уладить вопрос с виллой и всем прочим!
Жермёна ощутила тепло его рук, и на нее пахнуло легким, волнующим запахом сильного, здорового мужчины. На мгновение почувствовав головокружение, она, кажется, уже готова была согласиться на все… К тому же он говорил так искренне, его стремление помочь им с Франсуа казалось таким неподдельным…
Но тут прохладный вечерний ветерок, хлынувший в открытую дверь, вернул ее к действительности.
– Нет, все уже решено, – мягко, но решительно сказала она, высвобождаясь из-под волнующего гнета его руки. – Мы едем.
– Очень смело и очень глупо. – В глазах Винсенте вновь появился стальной блеск. – Неужели вы не понимаете, что семья Ромеро может оспорить завещание в судебном порядке? Во всяком случае, в той его части, которая касается родового замка. Процесс может длиться годами, и судебные издержки обойдутся вам в целое состояние. Дорогая, вы просто разоритесь! Потеряете даже этот… павильончик.
– И вы, конечно же, посоветуете сеньоре Ромеро действовать именно таким образом, не так ли?
Теперь они стояли в проеме открытой двери, на пороге, разделявшем их наподобие государственной границы.
– Что вы за мать? – Винсенте укоризненно покачал головой. – Хотите забросить птенца чайки в орлиное гнездо? Будьте уверены: все узнают, что он бастард, а отношение к таким детям в Испании несколько иное, чем в вашей стране. Подумайте о том, что ему придется пережить! Семья Ромеро не примет незаконнорожденного сына дона Мануэля. Пусть ваши действия продиктованы исключительно желанием следовать воле покойного, но вы совершаете ужасную ошибку!
– Она действительно это сделает? – с отвращением спросила Жермёна.
– Хуже того, – просто ответил Перейра. – Испания, повторяю, это вам не Франция. Там до сих пор презирают незамужних женщин с детьми. Сеньора Ромеро может весьма усложнить жизнь вам и ребенку, даже сделать ее невыносимой. Вы, похоже, очень любите мальчика. Зачем же везти его в стан заклятых врагов? Нет, вы даже не представляете себе, на что обрекаете сына. Гораздо разумнее было бы принять предложение вдовы относительно акций. В вопросе с виллой, уверен, мне тоже удастся добиться приемлемого для вас обеих финансового соглашения. Я имею в виду денежную компенсацию. Клянусь, вам совершенно незачем принимать в этом участие. Жермена молчала.
– Итак, ваше последнее слово? – Он был вынужден прервать паузу.
И тогда решительно глядя ему в глаза, она наконец-то сказала то, что думала на самом деле.
– Маленький Франсуа был долгожданным и желанным ребенком в нашей семье. Мануэль его очень любил. Похоже, что вы, сеньор Винсенте, понятия не имеете о том, что означает это слово. Что же касается акций, то они принадлежат мне. Я сама буду решать их судьбу, и в этом вопросе вам придется иметь дело со мной. Только со мной, и ни с кем больше. А теперь извините, мой рабочий день окончен. Я устала и хочу отдохнуть. Если вы, конечно, не возражаете… – И она, полная решимости навсегда избавиться от этого человека, взялась за дверную ручку.
– Но у меня есть возражения. – Сделав шаг вперед, Винсенте обнял ее за талию и притянул к себе. – Я никогда не ухожу от хорошеньких женщин, не поцеловав их на прощание.
И он припал к ее губам в долгом поцелуе, мгновенно лишив Жермену всякой способности соображать и сопротивляться.
Ну вот… опять, была ее последняя связная мысль…
– Так я и думал, – прямо в ухо пророкотал его глубокий голос.
Жермена, очнувшись, подняла на него свои затуманившиеся глаза. Она ощущала дурманящий жар, исходивший от его огромного тела, и оглушительные удары своего собственного сердца.
– Что вы думали? – едва слышно спросила она, почувствовав, что готова раствориться в колдовском сиянии его глаз.
– С каждым поцелуем дела у нас идут все лучше и лучше. – Он прижал ее к себе, заставив застонать от сладостного ожидания. – Мы оба это понимаем, Жермена! К чему отвергать…
– Отвергать что? – уже слабо понимая происходящее, пролепетала она.
– Удовольствие, которое мы можем доставить друг другу. – Винсенте наклонил голову и снова поцеловал ее. – Вы хотите меня, детка, – продолжал он. – Вы изнываете от желания ощутить, как я проникаю в ваше тело, а я только и мечтаю там оказаться.
Где-то в глубине сознания Жермена понимала, что должна немедленно оттолкнуть этого человека, но тело ее теперь жило своей собственной, неподвластной разуму жизнью. Чувствуя, как ладонь его поднимается все выше и выше по бедру, она замерла, не в силах противиться самой себе.
Его рука скользнула у Жермены между ног, она не возражала против этого – до тех пор, пока в неожиданной вспышке гаснущего сознания до нее не донесся звук подъезжающего автомобиля.
Это машина Викторины, – подумала она. – Она привезла Франсуа. Боже мой, что я делаю?
***
Холодные как лед щупальца реальности проникли в ее одурманенное сознание, сначала заставив напрячься в крепких объятиях, а затем оттолкнуть прильнувшее к ней тело. Мешавший воспринимать окружающее чувственный туман рассеялся, и Жермена увидела паркующийся возле спортивного автомобиля небольшой «пежо» своей подруги.
Полгода назад они уговорились по очереди отвозить детей в детский садик. Сегодня «дежурила» Викторина.
– Спасибо, Вик! – крикнула Жермена в полутьму, поднимая в приветствии правую руку (левую все еще сжимал Винсенте). – Увидимся завтра.
Стукнула дверца автомобиля, и женский голос пожелал ей хорошего отдыха и приятных сновидений. Послышался топот быстрых детских ног.
– Жаль, что такое хорошее пожелание не распространяется и на меня, – промурлыкал у самого ее уха мелодичный баритон. – Надеюсь, впрочем, что мы еще встретимся…
– Разве что в суде, – сухо парировала Жермена. – Прошу вас немедленно оставить меня, мсье…
Еще мгновение, и запыхавшийся Франсуа остановился перед смущенно улыбающейся женщиной…
***
Неподвижный и ровный все это время пол вдруг мягко опустился, будя в ногах и животе ощущение тяжести. Дремлющие пассажиры завозились в своих креслах. Самолет, расталкивая облака, пошел на снижение, и косые солнечные лучи ударили в накренившиеся иллюминаторы.
Франсуа снова приник к своему окошечку.
– Сейчас будем заходить на посадку, – сказала Жермена. – Смотри и запоминай. Потом расскажешь друзьям.
Сама она давно уже перестала испытывать хотя бы подобие волнения при взлете и посадке, – слишком много миль пришлось налетать и наездить в последние годы. Неофициальная служба у дона Мануэля оказалась на редкость беспокойной. Зато она привыкла к неудобствам, завтракая холодной курицей на заоблачной высоте или укладываясь спать на прокрустовом ложе сидячего купе. После разговора с обольстительным адвокатом Жермена успела вырваться в Лондон и переговорить со своими друзьями на бирже. Полученная от них информация была поистине бесценной. За ужином в дорогом, элитном пабе она попросила кое кого держать ее в курсе любых изменений котировок акций «Ромеро интернешнл».
***
А на следующий день авиапочта доставила ей фирменный конверт с испанским штампом. Внутри оказалось длинное, витиевато составленное письмо из адвокатской конторы. Его содержание сводилось к тому, что семейство Ромеро не будет оспаривать прав Франсуа на виллу при условии, что в течение ближайших лет он будет проводить там не менее двух месяцев ежегодно. В качестве ответной любезности Жермена, если она вдруг решит избавиться от акций «Ромеро интернешнл», в первую очередь обязуется принимать в расчет испанских родственников. А если, на правах опекуна Франсуа, она соберется продавать виллу, то первым потенциальным покупателем должна стать сеньора Ромеро. К письму прилагалась карта, где указывалось, как проехать к вилле, а в приписке сообщалось, что человек, присматривающий за виллой, и его жена извещены о ее приезде.
Все выглядело вполне цивилизованно… Но между строк читались другие, совсем другие слова.
А что, если упомянутые в письме управляющий и его жена окажутся парочкой психопатов, которых наняли специально для того, чтобы сделать их с Франсуа пребывание на острове настолько невыносимым, что Жермена вынуждена будет продать дом? Или даже просто сбежит оттуда, оставив замок на милость победителей?
О боже! Похоже, у нее начинается паранойя! Девушка глубоко вздохнула и виновато посмотрела на темноволосую головку брата. Встретившись с опытным лондонским маклером, она спросила, стоит ли овчинка выделки, и не лучше ли махнуть на виллу рукой, избавившись, таким образом, от лишней обузы? Ведь Жермена Руо и сама в состоянии вывести своего брата в люди: дать ему хорошее образование и даже снабдить первоначальным капиталом. Но ее собеседник пришел в ужас от этого ужасного французского легкомыслия. Он сказал, что ориентировочная стоимость поместья Ромеро составляет полмиллиона фунтов стерлингов и отказываться от такого наследства может только сумасшедший.
Под потолком салона загорелось сигнальное табло. Улыбнувшись Франсуа, прошла между рядами кресел стюардесса. Жермена проверила, застегнут ли на мальчике пристежной ремень. Самолет, снижаясь, пошел на посадку…
Когда они спускались по ступенькам трапа, на губах девушки играла улыбка, однако золотистые глаза ее были затуманены печалью, а про себя, словно молитву, она шептала: «Итак, Мануэль, я выполнила обещание. Мы с Франсуа прилетели в Испанию. И я сделаю все, чтобы спасти твое дело и доброе имя. Покойся в мире».
Жермена не рассчитывала на то, что, их будет кто-то встречать. Поэтому, услышав знакомый голос, который она теперь уже не спутала бы ни с каким другим на свете, она буквально застыла на месте.
– Бонжур, Жермена!
Перед ней стоял Винсенте Перейра собственной персоной, в элегантных белых брюках и свободной шелковой рубашке с короткими рукавами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
– Хочу вас попросить, чтобы вы оказали мне доверие. Позвольте мне представлять и ваши интересы тоже. – Он выпрямился и отпустил ее руки. – Вам и вашему мальчику нет необходимости самим ехать в Испанию. Я все устрою.
Жермену не так-то легко было вогнать в краску, но в присутствии этого человека лицо ее пылало почти беспрерывно. И сейчас она была просто в ярости. Он сознательно использует свое обаяние и оборвал фразу на словах «я вас хочу…» с одной-единственной целью…
Она заглянула ему в глаза и нахмурилась.
***
Винсенте напоминал сейчас кота, который только что слопал канарейку. Казалось, он вот-вот облизнется от удовольствия: лицо его так и светилось уверенностью, что теперь он может делать с ней все, что пожелает. В любом другом случае это даже позабавило бы Жермену, но она не могла избавиться от мысли о том, что единственный мужчина, который впервые за последнее время пробудил в ней желание, откровенно пытается ее надуть.
Судя по всему, сеньор Перейра рассчитывал, что, если она останется в Париже, ему будет гораздо проще уладить вопрос с завещанием в пользу испанских наследников. Что ж, надо продолжать игру. И Жермена, закусив губу, c «обожанием» уставилась на своего «коварного обольстителя» широко раскрытыми, доверчивыми глазами.
– Это так мило с вашей стороны. Но ведь мы почти незнакомы. Мне бы не хотелось доставлять вам столько хлопот. Как вы и советуете, я завтра же позвоню в эту фирму, – она с подчеркнутой тщательностью спрятала карточку в сумочку, – и постараюсь не совершать никаких опрометчивых поступков. – Ни в сексе, ни в бизнесе, добавила она про себя.
Закинув ногу на ногу так, что из-под короткого платьица выглянула на свет круглая розовая коленка, Жермена с удовлетворением отметила, как напряглось тело Винсенте, а в глубине глаз загорелось откровенное вожделение. И, подавив улыбку, продолжила:
– Видите ли, сеньор Перейра, насколько мне известно, дон Мануэль неоднократно выражал желание, чтобы его сын побывал на земле своих предков. Посудите сами, могу ли я ослушаться последней воли дорогого мне человека? А поскольку я все равно буду в Испании, то почему бы не принять участие в очередном собрании акционеров? А потом я решу, что делать с акциями. Но не раньше. И не отговаривайте меня. Билеты уже заказаны, и на следующей неделе мы с Франсуа отправляемся на вашу родину.
Эффект от этих слов превзошел все ожидания. Винсенте решительно не знал, куда смотреть: то ли на соблазнительные коленки этой маленькой чертовки, то ли на ее лукаво улыбающиеся пухлые губки… Он с трудом овладел собой и бросил оценивающий взгляд на лицо Жермены.
– Если я вас правильно понял, вы отправляетесь на остров, чтобы встретиться с вдовой дона Мануэля, а потом намереваетесь участвовать в собрании акционеров?
– Да. – Она откинулась на спинку кресла и, чуть наклонив голову, мечтательно добавила: – Это будет настоящее приключение: отпуск за границей. Малыш так обрадуется!
– Но вы даже не говорите по-испански! – уже не скрывая раздражения бросил Винсенте.
– У меня есть разговорник, – с оптимизмом ответила Жермена. – Как-нибудь справлюсь. В Памплоне, говорят, очень красиво в это время года. К тому же там проходят эти самые… бои быков.
– Вижу, вы не теряли времени зря. – Он явно пытался понять, что скрывается за ее легкомысленной улыбкой. Затем неожиданно отодвинул кресло и встал. – Пожалуй, мне пора. Соледад уже, наверное, заждалась. Конечно, мы только друзья, но… – Теперь взгляд его остановился на груди Жермены. – А вот ваши… достоинства… вполне могут ввести в грех святого.
Сдержав улыбку, девушка тоже поднялась на ноги, одернула платье и ехидно заметила:
– Я думала, вы будете рады, сеньор Винсенте. Кажется, вы были не прочь познакомиться со мной поближе.
– Возможно, я и сам не знал, чего хочу, – мрачно буркнул он и, взяв ее под руку, повел к выходу. – Вы – в Испании… – Он неодобрительно покачал головой, обнял девушку за плечи и заглянул ей в глаза. – Вы действительно уверены, что хотите встретиться с семьей Ромеро? А вы подумали, как они отнесутся к вашему приезду? Конечно, Франсуа законный наследник, но… Проявите все-таки благоразумие, позвольте мне уладить вопрос с виллой и всем прочим!
Жермёна ощутила тепло его рук, и на нее пахнуло легким, волнующим запахом сильного, здорового мужчины. На мгновение почувствовав головокружение, она, кажется, уже готова была согласиться на все… К тому же он говорил так искренне, его стремление помочь им с Франсуа казалось таким неподдельным…
Но тут прохладный вечерний ветерок, хлынувший в открытую дверь, вернул ее к действительности.
– Нет, все уже решено, – мягко, но решительно сказала она, высвобождаясь из-под волнующего гнета его руки. – Мы едем.
– Очень смело и очень глупо. – В глазах Винсенте вновь появился стальной блеск. – Неужели вы не понимаете, что семья Ромеро может оспорить завещание в судебном порядке? Во всяком случае, в той его части, которая касается родового замка. Процесс может длиться годами, и судебные издержки обойдутся вам в целое состояние. Дорогая, вы просто разоритесь! Потеряете даже этот… павильончик.
– И вы, конечно же, посоветуете сеньоре Ромеро действовать именно таким образом, не так ли?
Теперь они стояли в проеме открытой двери, на пороге, разделявшем их наподобие государственной границы.
– Что вы за мать? – Винсенте укоризненно покачал головой. – Хотите забросить птенца чайки в орлиное гнездо? Будьте уверены: все узнают, что он бастард, а отношение к таким детям в Испании несколько иное, чем в вашей стране. Подумайте о том, что ему придется пережить! Семья Ромеро не примет незаконнорожденного сына дона Мануэля. Пусть ваши действия продиктованы исключительно желанием следовать воле покойного, но вы совершаете ужасную ошибку!
– Она действительно это сделает? – с отвращением спросила Жермёна.
– Хуже того, – просто ответил Перейра. – Испания, повторяю, это вам не Франция. Там до сих пор презирают незамужних женщин с детьми. Сеньора Ромеро может весьма усложнить жизнь вам и ребенку, даже сделать ее невыносимой. Вы, похоже, очень любите мальчика. Зачем же везти его в стан заклятых врагов? Нет, вы даже не представляете себе, на что обрекаете сына. Гораздо разумнее было бы принять предложение вдовы относительно акций. В вопросе с виллой, уверен, мне тоже удастся добиться приемлемого для вас обеих финансового соглашения. Я имею в виду денежную компенсацию. Клянусь, вам совершенно незачем принимать в этом участие. Жермена молчала.
– Итак, ваше последнее слово? – Он был вынужден прервать паузу.
И тогда решительно глядя ему в глаза, она наконец-то сказала то, что думала на самом деле.
– Маленький Франсуа был долгожданным и желанным ребенком в нашей семье. Мануэль его очень любил. Похоже, что вы, сеньор Винсенте, понятия не имеете о том, что означает это слово. Что же касается акций, то они принадлежат мне. Я сама буду решать их судьбу, и в этом вопросе вам придется иметь дело со мной. Только со мной, и ни с кем больше. А теперь извините, мой рабочий день окончен. Я устала и хочу отдохнуть. Если вы, конечно, не возражаете… – И она, полная решимости навсегда избавиться от этого человека, взялась за дверную ручку.
– Но у меня есть возражения. – Сделав шаг вперед, Винсенте обнял ее за талию и притянул к себе. – Я никогда не ухожу от хорошеньких женщин, не поцеловав их на прощание.
И он припал к ее губам в долгом поцелуе, мгновенно лишив Жермену всякой способности соображать и сопротивляться.
Ну вот… опять, была ее последняя связная мысль…
– Так я и думал, – прямо в ухо пророкотал его глубокий голос.
Жермена, очнувшись, подняла на него свои затуманившиеся глаза. Она ощущала дурманящий жар, исходивший от его огромного тела, и оглушительные удары своего собственного сердца.
– Что вы думали? – едва слышно спросила она, почувствовав, что готова раствориться в колдовском сиянии его глаз.
– С каждым поцелуем дела у нас идут все лучше и лучше. – Он прижал ее к себе, заставив застонать от сладостного ожидания. – Мы оба это понимаем, Жермена! К чему отвергать…
– Отвергать что? – уже слабо понимая происходящее, пролепетала она.
– Удовольствие, которое мы можем доставить друг другу. – Винсенте наклонил голову и снова поцеловал ее. – Вы хотите меня, детка, – продолжал он. – Вы изнываете от желания ощутить, как я проникаю в ваше тело, а я только и мечтаю там оказаться.
Где-то в глубине сознания Жермена понимала, что должна немедленно оттолкнуть этого человека, но тело ее теперь жило своей собственной, неподвластной разуму жизнью. Чувствуя, как ладонь его поднимается все выше и выше по бедру, она замерла, не в силах противиться самой себе.
Его рука скользнула у Жермены между ног, она не возражала против этого – до тех пор, пока в неожиданной вспышке гаснущего сознания до нее не донесся звук подъезжающего автомобиля.
Это машина Викторины, – подумала она. – Она привезла Франсуа. Боже мой, что я делаю?
***
Холодные как лед щупальца реальности проникли в ее одурманенное сознание, сначала заставив напрячься в крепких объятиях, а затем оттолкнуть прильнувшее к ней тело. Мешавший воспринимать окружающее чувственный туман рассеялся, и Жермена увидела паркующийся возле спортивного автомобиля небольшой «пежо» своей подруги.
Полгода назад они уговорились по очереди отвозить детей в детский садик. Сегодня «дежурила» Викторина.
– Спасибо, Вик! – крикнула Жермена в полутьму, поднимая в приветствии правую руку (левую все еще сжимал Винсенте). – Увидимся завтра.
Стукнула дверца автомобиля, и женский голос пожелал ей хорошего отдыха и приятных сновидений. Послышался топот быстрых детских ног.
– Жаль, что такое хорошее пожелание не распространяется и на меня, – промурлыкал у самого ее уха мелодичный баритон. – Надеюсь, впрочем, что мы еще встретимся…
– Разве что в суде, – сухо парировала Жермена. – Прошу вас немедленно оставить меня, мсье…
Еще мгновение, и запыхавшийся Франсуа остановился перед смущенно улыбающейся женщиной…
***
Неподвижный и ровный все это время пол вдруг мягко опустился, будя в ногах и животе ощущение тяжести. Дремлющие пассажиры завозились в своих креслах. Самолет, расталкивая облака, пошел на снижение, и косые солнечные лучи ударили в накренившиеся иллюминаторы.
Франсуа снова приник к своему окошечку.
– Сейчас будем заходить на посадку, – сказала Жермена. – Смотри и запоминай. Потом расскажешь друзьям.
Сама она давно уже перестала испытывать хотя бы подобие волнения при взлете и посадке, – слишком много миль пришлось налетать и наездить в последние годы. Неофициальная служба у дона Мануэля оказалась на редкость беспокойной. Зато она привыкла к неудобствам, завтракая холодной курицей на заоблачной высоте или укладываясь спать на прокрустовом ложе сидячего купе. После разговора с обольстительным адвокатом Жермена успела вырваться в Лондон и переговорить со своими друзьями на бирже. Полученная от них информация была поистине бесценной. За ужином в дорогом, элитном пабе она попросила кое кого держать ее в курсе любых изменений котировок акций «Ромеро интернешнл».
***
А на следующий день авиапочта доставила ей фирменный конверт с испанским штампом. Внутри оказалось длинное, витиевато составленное письмо из адвокатской конторы. Его содержание сводилось к тому, что семейство Ромеро не будет оспаривать прав Франсуа на виллу при условии, что в течение ближайших лет он будет проводить там не менее двух месяцев ежегодно. В качестве ответной любезности Жермена, если она вдруг решит избавиться от акций «Ромеро интернешнл», в первую очередь обязуется принимать в расчет испанских родственников. А если, на правах опекуна Франсуа, она соберется продавать виллу, то первым потенциальным покупателем должна стать сеньора Ромеро. К письму прилагалась карта, где указывалось, как проехать к вилле, а в приписке сообщалось, что человек, присматривающий за виллой, и его жена извещены о ее приезде.
Все выглядело вполне цивилизованно… Но между строк читались другие, совсем другие слова.
А что, если упомянутые в письме управляющий и его жена окажутся парочкой психопатов, которых наняли специально для того, чтобы сделать их с Франсуа пребывание на острове настолько невыносимым, что Жермена вынуждена будет продать дом? Или даже просто сбежит оттуда, оставив замок на милость победителей?
О боже! Похоже, у нее начинается паранойя! Девушка глубоко вздохнула и виновато посмотрела на темноволосую головку брата. Встретившись с опытным лондонским маклером, она спросила, стоит ли овчинка выделки, и не лучше ли махнуть на виллу рукой, избавившись, таким образом, от лишней обузы? Ведь Жермена Руо и сама в состоянии вывести своего брата в люди: дать ему хорошее образование и даже снабдить первоначальным капиталом. Но ее собеседник пришел в ужас от этого ужасного французского легкомыслия. Он сказал, что ориентировочная стоимость поместья Ромеро составляет полмиллиона фунтов стерлингов и отказываться от такого наследства может только сумасшедший.
Под потолком салона загорелось сигнальное табло. Улыбнувшись Франсуа, прошла между рядами кресел стюардесса. Жермена проверила, застегнут ли на мальчике пристежной ремень. Самолет, снижаясь, пошел на посадку…
Когда они спускались по ступенькам трапа, на губах девушки играла улыбка, однако золотистые глаза ее были затуманены печалью, а про себя, словно молитву, она шептала: «Итак, Мануэль, я выполнила обещание. Мы с Франсуа прилетели в Испанию. И я сделаю все, чтобы спасти твое дело и доброе имя. Покойся в мире».
Жермена не рассчитывала на то, что, их будет кто-то встречать. Поэтому, услышав знакомый голос, который она теперь уже не спутала бы ни с каким другим на свете, она буквально застыла на месте.
– Бонжур, Жермена!
Перед ней стоял Винсенте Перейра собственной персоной, в элегантных белых брюках и свободной шелковой рубашке с короткими рукавами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18