На прямой вопрос Линдси Бен заявил, что отказывается давать какие-либо объяснения до тех пор, пока не будет разлито шампанское. Линдси принесла бокалы, но пришлось столкнуться с явной дискриминацией: ей налили шампанского лишь на дно.
– Уиллоу еще не дорос до шампанского, – заявил Бен, – радуйся, что я тебе вообще налил.
– Ради Бога! – подняла руки Линдси. – Так отчего ты так взволнован и счастлив? Что там у вас было с Фонтэном?
– Я, – торжественно объявил Бен, – поднимаю тост за человека, которого ты только что помянула, за Клэйтона Фонтэна, за человека, который верит в меня и в мое дело, и не просто верит, а выделяет мне сумму в…
Бен сделал паузу и уставился в потолок.
– Бенджамин Уайтейкер, – возмутилась Линдси, – если ты не заговоришь немедленно, я тебя задушу. Так сколько денег Фонтэн вкладывает в твою картину?
– Пять…миллионов долларов!
– О, Боже, – поперхнулась Джи Ди.
– Шутишь? – спросила Линдси, привстав. – Нет, не шутишь, – сказала она, садясь снова. – По лицу вижу, что не шутишь. Бен, но это же просто фантастика!
– Какие могут быть шутки, – сказал Бен, донельзя довольный произведенным впечатлением. – Но это не все. Он попытается связаться с людьми, которые могут проявить интерес к фильму и вложить в него деньги. Он сказал, что Карл Мартин – это сила, но он не единственный в этом городе, кто обладает авторитетом.
– Карл Мартин? – переспросила Линдси, и улыбка ее потухла.
– Клэйтон сказал, – Бен осушил бокал, и лицо его стало серьезным, – что Мартин – опасный маньяк, и мне нужно в любую минуту ждать от него неприятностей.
– Бен, – спросила Джи Ди, – это действительно так серьезно?
– Да, он обладает большой властью. Слишком большой, но на взгляд Клэйтона – не грех ее и урезать. Поэтому Фонтэн со своей стороны предпримет меры, чтобы блокировать выпады Карла, но в том, что тот сделает все, чтобы помешать нам, он, кажется, не сомневается.
– Не нравится мне все это, – нахмурилась Линдси. – И как далеко такой человек может зайти в своей вражде?
Бен пожал плечами.
– Представления не имею. Первоначально он, вероятно, полагал, что сломит меня, лишив спонсоров. Но что он сделает дальше, когда окажется, что я нашел деньги на фильм, – предсказать невозможно. Поживем – увидим.
– И побережем свою задницу от укусов ос, – решительно заявила Линдси.
– Боже! – сказал Бен.
– Прости, братец, если я оскорбила твой слух. Но эти пять миллионов производят впечатление. Я мало что знаю о Клэйтоне Фонтэне, но то, что он настоящий мужчина, – бесспорно.
– Точно, – кивнул Бен. – Я хочу, чтобы ты познакомилась с ним. Он сказал, что я напоминаю ему его самого в молодости. Да, он молодчага.
– И красавец, – сказала Джи Ди. – Я видела его фотографии.
Бен повернул голову в ее направлении.
– Вообще-то он немного староват для тебя, Джи Ди.
– Возраст ничего не значит. Значение имеет личность, а не то, сколько лет у нее за плечами.
– Неужели? – спросил Бен, избавляясь от галстука. – Помни только, что тебе писать сценарий. Так что времени, чтобы крутить шуры-муры с режиссерами, годящимися тебе в отцы, не будет. Я иду переодеваться.
Он вышел из комнаты.
– Да, он вне сомнения человек настроения, – сказала Джи Ди. – То парит, как орел, а в следующую секунду похож на ощетинившегося ежа.
– Но заметьте, мисс Мэтьюз, – сказала Линдси, – настроение у него резко упало только после ваших рассуждений о красоте и прочих достоинствах Клэйтона Фонтэна. По-моему, зеленые глаза брата стали еще зеленее от ревности.
– Увы, это исключено, – со вздохом сказала Джи Ди. – Он еще до приезда дал понять, что не собирается выходить за рамки деловых отношений. Разумеется, он совершенно прав, так и нужно, но… А впрочем, ничего.
– Тебя не устраивают эти рамки?
– Мне… Боже, я не знаю, Линдси. Признаюсь, Бен показался мне привлекательным, и внутри меня при виде его рождается… притяжение, что ли? В любом случае, какое это имеет значение? Раз Бен сказал, что мы будем придерживаться деловых отношений, так тому и быть.
– Это еще посмотрим, – сказала Линдси. – Все мы на пороге крутых перемен, и самое главное при этом не забывать, что ты сейчас в лодке не один.
– Да, Бен такой заботливый и внимательный к тебе и Уиллоу. Далеко не все старшие братья столь чуткие к своим сестрам.
Бен неторопливым шагом прошел обратно в комнату, читая наброски в блокноте, сделанные им во время полета. У Джи Ди перехватило дыхание – она первый раз видела его в домашней одежде, и до чего же ему шли темные линялые джинсы и голубой свитер поверх клетчатой рубашки. Одежда подчеркивала его узкие бедра, широкие плечи, плоский живот.
Джи Ди скрипнула зубами. Дьявол, а не мужчина! Ну почему он не мог быть лысым и пузатым? Она теряла рассудок при виде его волос, словно специально созданных для того, чтобы запускать пальцы в эти густые каштановые глубины. А тело? Было просто неприличием по отношению к Джи Ди иметь такое тело.
– Бен? – спросила Линдси.
– А? – отозвался он и, не отрывая головы от блокнота, сел в кожаное кресло.
– Джи Ди и я поговорили, пока тебя не было, и решили снять на двоих квартиру с двумя спальнями.
– Очень разумно с вашей стороны, – рассеянно ответил Бен, но мгновение спустя он подскочил, как ужаленный. – Что?
– Будет намного удобнее, если мы отселимся от тебя. Сегодня мисс Мэтьюз могла бы переночевать во второй гостевой комнате, а завтра мы поищем себе местечко где-нибудь поблизости отсюда, чтобы по ходу дела решать все возникающие во время съемок проблемы.
– Хм! – нахмурился Бен. – Ну да, это, конечно, имеет свой смысл. Просто я так привык к твоему каждодневному присутствию, Линдси, что и не знаю… Для одного здесь несколько многовато места… Нет, нет, план, конечно, очень разумен. Вы, кажется, нашли общий язык, и у меня будет меньше болеть о вас обеих голова, если вы вместе.
– О нас обеих? – подняла брови Линдси.
Бен поерзал и снова уткнул нос в блокнот.
– Да, – сказал он нехотя. – Ну, а теперь тихо! Босс будет думать.
Линдси сосредоточилась на изучении своих ногтей, бормоча:
– Н-да, это и вправду становится интересным.
Бен исподлобья посмотрел на нее поверх блокнота.
– Линдси, в этом здании есть несколько пустующих на данный момент квартир с двумя спальнями. Не подсуетиться ли вам и не узнать у управляющего, нельзя ли вам занять одну из них?
– Пошли, Джи Ди, – сказала Линдси, вставая. – Ничего страшного не произойдет, если мы посмотрим, что он нам может предложить. Ну, а не устроит – поищем что-нибудь еще.
– Устроит, – заверил Бен.
– Кто знает, кто знает, – покачала головой Линдси. – Женщины так непредсказуемы в своих капризах.
– Внуши себе, что нравится, и тогда мы с Джи Ди сможем часами работать над сценарием. Все будет намного проще, если мы будем располагаться в одном здании.
Линдси рассмеялась.
– Пошли, Джи Ди, оставим этого сумасшедшего в покое. Пять миллионов определенно вышибли парня из колеи.
– А ну, брысь отсюда, – сказал Бен, указывая на дверь.
Для Джи Ди было совершенно очевидно, что перспектива заполучить в качестве жильца еще одного представителя клана Уайтейкеров показалась управляющему зданием в высшей степени заманчивой. Джи Ди предпочла в такой ситуации молчать в тряпочку и держаться как деревенская кузина, сопровождающая богатую городскую родственницу.
Квартира располагалась на пятом этаже. Из огромных – во всю стену – окон открывался исключительный по своей красоте вид города. Мебель была массивной, выдержанной в темных тонах, ковровые покрытия – шоколадно-коричневые. Хотя квартира и не отличалась особенной индивидуальностью облика, но все в ней какое-то домашнее, от нее веяло уютом и теплотой – и это несмотря на большую площадь и высокие потолки.
Здесь были две большие спальни с ванной комнатой при каждой из них, еще одна ванная – рядом с гостиной. Кухня выходила на солнечную сторону, при ней отдельная маленькая столовая.
С точки зрения Джи Ди, это было одно из самых великолепных мест, в которые ее когда-либо приводили, прямо-таки сошедшее со страниц журнала. Она медленной походкой переходила из комнаты в комнату, стараясь представить, как она здесь живет: ест, спит, ходит босиком в поношенных джинсах. И ничего не получалось! Пока Линдси болтала с управляющим, Джи Ди подошла к сверкающей стене из окон и обхватила себя руками, закрываясь от всего окружающего.
Что она тут делает? – кричал ее рассудок. Она – чужая в этой комнате, в квартире, в этом здании и городе. И Бог свидетель – она чужая в мире Уайтейкеров. Она строила глазки Бену Уайтейкеру, чуть ли не висела на нем, на этом человеке, от которого ее отделяет пропасть. Неудивительно, что с губ его сорвались слова о чисто деловых отношениях. Этого человека должна была смутить сама мысль о каких-либо иных отношениях с ней. Ему и без того пришлось сперва одеть ее с ног до головы, как куклу Барби, прежде чем решиться пообедать с ней в захолустном Портленде.
– Нравится здесь? – спросила Линдси, подходя к Джи Ди.
– Что? А, да, еще бы! Но, Линдси, она такая огромная, такая дорогая… Я… просто не знаю… Я даже не могу представить себя здесь.
– Но ты заслужила это. Квартира – не манна небесная, свалившаяся на тебя невесть откуда. Ты все заработала своим трудом. Управляющий ждет нашего решения. Так как? Будем снимать эту квартиру?
Джи Ди осмотрелась.
– Вероятно, да. Имеет смысл быть поближе к Бену, ведь у меня нет никакого опыта в написании сценариев, только то, что я вычитала в книгах. Мне надо будет о многом спрашивать его. Единственное… Я ощущаю себя здесь самозванцем, которого в любой момент могут вышвырнуть на улицу.
– Джи Ди Мэтьюз! – сказала Линдси. – В конце концов, ты пишешь сценарий по собственному роману. По идее, тебе полагалось бы снять отдельную квартиру, но дело связано со мной и Уиллоу. Правильно? Ну так что, снимаем мы квартиру?
– Ладно, снимаем.
– Улыбнись же! Нам здесь будет уютно, как мышкам в норке. Ну, что? Я говорю управляющему, что завтра мы переезжаем.
Когда часы пробили полночь, Линдси уже час как спала. Перед сном она машинально проделала свой привычный ритуал поглаживания вербы, приложила ее к щеке, подержала каждую ее почку кончиками пальцев и из последних сил заползла в постель. Через минуту она уснула.
В другой гостевой комнате Джи Ди, лежа на удобной кровати, приказала себе прекратить ворочаться, расслабиться и заснуть. Мысли набегали одна за другой подобно реке, вышедшей из берегов и сносящей все на своем пути.
Боже, вот она лежит в кровати, зажатая, как сыр в сандвиче, между двумя спальнями Уайтейкеров из Голливуда. Это было какое-то умопомрачение, настоящее клиническое умопомрачение.
А впрочем… Почему бы и нет, черт побери! Она имеет на то право, сказал бы ей Онор Майкл Мэйсон. Воистину, рассудок у нее лихорадило. Надо спать, потому что, если она не перестанет думать, то заплачет, а если появится хоть одна слеза, то остановить их поток будет почти невозможно. Снова и снова она взбивала подушку, потом ложилась на спину и смотрела в потолок, который в темноте все равно невозможно было разглядеть.
Бен уронил желтый блокнот на пол и выключил свет на ночном столике. Устроив подушки, как ему хотелось, он полежал, прислушиваясь к ночной тишине. Мысленным взором он представил себе Линдси, спящую в одной комнате, и Джи Ди – в другой.
Какое приятное чувство – знать, что в огромной квартире он не один, и она полна людьми, которых он любит… Да, любит. Он любил Джи Ди, в этом не могло быть никаких сомнений.
Бен повернул голову в сторону соседней спальни, находившейся в двух шагах за невидимой в темноте стеной. Там, свернувшись клубочком, спала Джи Ди. Во что она одета? – подумал он. В одну из своих стираных-застиранных рубашек? Или она совершенно нагая, и его руки сразу бы проникли в тепло ее женственности, коснулись атласной кожи. Его рот исследовал бы каждый дюйм ее тела, а она ответила бы на его прикосновение, открывшись ему вся, без утайки, и единение наградило бы их такими ощущениями, о которых они даже и не подозревали.
Боже, как он хотел ее! Бен застонал, и его тело отозвалось на вспышку мыслей и чувств горячей, пульсирующей болью в паху. Зачем он так мучает себя? Он же понимает прекрасно, что не может и не должен спать с Джи Ди Мэтьюз. Смачно выругавшись, Бен обхватил голову руками и повалился лицом на подушку.
Дедушкины часы в углу гостиной пробили полночь. Меридит вытерла слезы со щек и от теплого пламени в камине обернулась к Палмеру, сидевшему на диване.
– Ну, вот ты теперь знаешь все, – сказала Меридит дрожащим голосом, – об этой грязной, убогой истории моего замужества.
– Меридит, – сказал Палмер, вставая.
– Нет, прошу тебя, – почти вскрикнула она, подняв руку, – не трогай меня сейчас, ничего не делай. Сиди и переваривай то, что я рассказала. Может быть, тебе даже лучше пойти домой и там спокойно все обдумать.
– Меридит, – сказал Палмер, усаживаясь на прежнее место. – Мне очень жаль, что на твою долю выпало такое. Но Джейк мертв, его роман закончен, и ты свободна. Ты говорила, что не сможешь выйти за меня, не рассказав всю правду. Ты ее рассказала. У меня сердце разрывается при мысли о том, что тебе пришлось перенести.
– Я так боялась говорить про это, Палмер.
– Но, Господи, почему? – Он встал, подошел к ней, притянул к себе. – Ты ведешь себя, как будто в чем-то виновата, Меридит, хотя прекрасно знаешь, что это не так.
– Правда стоила мне дочери – я потеряла ее на десять лет, а потом еще на год. Я боялась, что все это повторится с тобой. Я не могу быть спокойной и здравомыслящей, когда речь заходит о моей прошлой жизни.
– Естественно. Я очень даже тебя понимаю. Но теперь все сказано, все точки расставлены… – Он улыбнулся. – И я хочу услышать от тебя ответ на мое предложение. Меридит, я прошу выйти за меня и предлагаю соединить наши жизни. Призрак Джейка отныне не стоит между нами. Ты свободна для любви и счастья. Скажи: выйдешь за меня?
Слезы потекли по лицу Меридит.
– Да, да, Палмер. Я пойду за тебя, и так скоро, насколько это позволяет закон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39