Неистовство, прозвучавшее в его ответе, рвущей болью отозвалось в каждом ее нерве, она подняла к Джейку полное ужаса лицо и увидела, что рот его презрительно искривился.
— Я вас шокирую? — спросил он. У него дергались губы. — Что я за человек, по-вашему?
— Я не думаю… не думала…
— Еще как думали, — ответил он и, прежде чем она поняла, что он собирается сделать, наклонился к ней. Опершись рукой о спинку ее стула, он приник губами к ее губам.
Это нельзя было назвать ласковым поцелуем. От нежности, с которой он целовал ее вчера, не осталось и следа — одна безудержная страсть, яростно обрушившаяся на ее чувства и обнажившая голод ее души. Возможностей противиться ему было не больше, чем возможностей противиться смерчу, и, когда его язык властно вторгся в ее рот, голова Лауры беспомощно откинулась назад. Ноги утратили способность служить ей опорой, а после того, как Джейк отпустил ее руки, она не сделала попытки ему помешать. Напротив, почувствовав, как пальцы Джейка коснулись нежных округлостей ее груди, она подалась вперед, и тут он вдруг отпустил ее, оставив саднящее чувство пустоты.
Потухшими глазами Лаура следила за покидающим кухню Джейком, едва понимая, что он делает, пока он вновь не появился в дверях, уже надев кожаную куртку.
— Итак, — сказал он, когда она с трудом поднялась на ноги, — если вы передвинете вашу машину, я избавлю вас от дальнейших хлопот.
Лаура заморгала.
— Вы уезжаете?
Она сама не сознавала, какой глубины чувства звучат в ее голосе, но рот Джейка насмешливо скривился.
— Вы же именно этого и хотели, не так ли? — хрипло осведомился он, и эти сардонические слова с некоторым запозданием вновь пробудили в Лауре чувство самосохранения.
— Что… я… конечно, — запинаясь, выговорила она, меж тем как понимание того, что он с ней делает, проносилось в ее сознании во всех гнетущих подробностях. Она в отчаянии стиснула кулаки. — Я только возьму ключи.
— Если вы именно этого и хотите.
Ладонь Джейка на миг коснулась ее щеки, но Лаура отпрянула от него.
— Именно этого я и хочу, — откликнулась она с сомнительным удовлетворением человека, за которым осталось последнее слово.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Мэтью Сатклифф! Что за странная обувь на тебе сегодня?
— Вот эта, мисс? — мальчик, к которому обращалась Лаура, приподнял ногу и с показным усердием осмотрел ее — к великой радости, остальных учеников. — Это спортивные туфли, мисс.
— Я знаю, что это такое, Сатклифф, — резко отозвалась Лаура, с некоторым отвращением глядя на спортивные туфли с их толстыми подошвами, плотными, торчащими наружу язычками и незавя — занными шнурками.
— Тогда о чем вы?..
— Ты отлично знаешь, что в школе следует носить подобающую обувь, — решительно оборвала его Лаура. — Что случилось с черными кожаными туфлями, которые ты носил в первые недели четверти?
Пятнадцатилетний подросток нахально улыбнулся.
— Я их потерял, мисс. Лаура вздохнула.
— Как это ты мог их потерять? — начала она, но спохватилась, сообразив, что ввязывается в никчемный спор. — И когда же?
— На прошлой неделе, — без запинки ответил Сатклифф.
Лаура, понимая, что зря расходует время, все же спросила:
— Где?
— По дороге из школы.
— По дороге из школы? — Взгляд Лауры стал скептическим. — Как по-твоему, почему я тебе не верю?
— Не знаю, мисс.
Сатклифф смотрел на нее широко открытыми невинными глазами, но Лауру его взгляд не обманул.
— Полагаю, сейчас ты скажешь, что кто-то стащил их у тебя.
— Как это вы догадались?
— Не дерзи, Сатклифф.
— Я и не пытался, мисс. — Восторженные лица учеников действовали на него вдохновляюще, и он добавил: — Если у вас плохое настроение, не надо…
Лаура ахнула, а по классу пронесся предвкушающий трепет.
— Что ты сказал? — воскликнула она. Сатклифф, ничуть не устрашенный гневным выражением ее лица, пожал плечами.
— Я сказал, если у вас плохое настроение, не надо срывать свою злость на нас.
— Подойди сюда, Сатклифф!
Лаура показала на место прямо перед собой, и коренастый подросток с готовностью поднялся со стула и устремился вперед.
— Да, мисс?
Он явно ни в чем не раскаивался, это Лаура уже сожалела, что ей придется отправить его к директору. Старшеклассники четвертого года обучения принадлежали к числу ее любимцев, и сама мысль о том, чтобы наказать кого-то из них, была ей неприятна.
И главное, он прав. Нет, не в отношении туфель. На этот счет у нее сомнений не имелось. Половина учеников приходила в школу в формально запрещенной обуви, поэтому выбрать Мэтью Сатклиффа в качестве козла отпущения было просто нечестно. Лаура была совершенно уверена, что черные полуботинки, которые он до сих пор носил как часть школьной формы, мирно стоят в шкафу у него дома. Но ему, как и другим мальчикам, уговаривавшим родителей купить для них безумно модные нынче матерчатые башмаки, хотелось покрасоваться перед друзьями.
Нет, совесть ее угнетало то обстоятельство, что она действительно пребывала не в лучшем настроении. Последние две недели сильно потрепали ей нервы, и, хотя она изо всех сил старалась вести себя нормально, ей это плохо удавалось.
Ее это очень сердило. В сущности говоря, с ней не произошло ничего такого уж особенного. С того воскресного утра — ровно две недели и три дня назад, — в которое уехал Джейк, она не получала известий ни от него, ни от Джулии, из чего можно было, по-видимому, сделать вывод, что он не рассказал дочери об их отвратительном, хоть и недолгом «романчике». Это вовсе не было «романчиком» в полном смысле слова, напомнила она себе. Он поцеловал ее — вот и все. Даже если она добавит к этому все остальное, факт останется фактом — никакого романа-то и не было. Он пожелал ее, она ему отказала. Вот и все.
Хотя, конечно, все не так просто. Она неохотно признавалась самой себе, что, будь он понастойчивее, она бы сдалась. Он это знал, и она тоже. Но лишь потому, что он сумел сыграть на ее чувствах, оправдываясь, думала она. Как ему было не соблазниться: женщина немного старше его, да еще и родная мать его подружки!
Она говорила себе, что в этом есть что-то извращенное, что, как это ни называй, его больше всего привлекало родство двух женщин. Или, быть может, то обстоятельство, что она столь неопытна, раздумывала Лаура. Неуверенная в себе женщина средних лет, никогда толком не знавшая мужчину…
Теперь же, предпринимая окончательную попытку исправить положение, она негромко сказала своему ученику:
— Если ты извинишься за свое последнее замечание и серьезно ответишь мне, почему на тебе столь неуместная обувь, я на сей раз закрою глаза на твое поведение. — Она немного помолчала. — Ну? Что скажешь?
Впрочем, она понимала, что попусту тратит время. Отступить сейчас означало для мальчика опозориться перед друзьями. Он выглядел в их глазах своего рода героем; он стоял перед нею, втянув голову в плечи и явно не желая сдаваться.
— Очень хорошо.
Лаура расправила плечи. Но прежде чем она успела сказать хоть слово, дверь приоткрылась и в класс заглянула Джанет Мейсон, одна из школьных секретарш.
— Извините, миссис Фокс, — сказала она; судя по глазам, у нее была какая-то новость. — Можно вас на два слова?
Лаура вздохнула. Идея о том, что ей следует называться миссис Фокс, принадлежала директору школы мистеру Карпентеру. Порой ей хотелось быть просто самой собой. Впрочем, в том, чтобы считаться замужней или состоящей в разводе женщиной, имелись свои удобства. По крайней мере не приходилось постоянно выслушивать язвительные намеки на свое незамужнее состояние.
Велев Мэтью Сатклиффу оставаться на месте, она вышла в коридор.
— Да, Джанет? — сказала она, стараясь следить за тем, что происходит в классе. — Чем могу быть полезна?
— Вас к телефону, — немедля откликнулась Джанет, и по ее выражению Лаура поняла, что звонивший, кем бы он ни был, произвел на нее впечатление. На миг у нее мелькнула безумная мысль, от которой сразу ослабели колени, — не Джейк ли? Но следующие слова Джанет: «Это ваша дочь» — уничтожили эту мысль, тем более что звонок Джулии в школу тоже был своего рода ударом под дых. Что ей могло от меня понадобиться? — подумала Лаура. Какое дело могло оказаться настолько важным, чтобы она решилась потревожить мать во время школьных занятий? Ответ казался довольно очевидным, и у Лауры напряглись нервы. Джейк наконец рассказал дочери об их грехопадении.
Однако обнаружить охватившее ее отчаяние перед Джанет было никак нельзя — ее и без того томило любопытство. Жаль, что Джулия так порывиста, подумала Лаура. Ей и в голову не пришло, что затевать разговор с матерью, пока та в школе, не совсем удобно.
Впрочем, в настоящую минуту ей надо было закончить неотложное дело. Заверив Джанет, что скоро придет, Лаура вернулась в класс, где ее по-прежнему ждал Мэтью Сатклифф.
— Считай, что тебя спас звонок, — сказала она ему. — Садись на место. Я с тобой позже поговорю. Все остальные откройте книги на первой сцене четвертого акта. Я хочу, чтобы вы прочитали речь Порции о милосердии. Долго я не задержусь и надеюсь, к моему возвращению вы сможете сказать мне, как Порция его определяет.
Послышался шелест открываемых книг, однако Лаура сомневалась, что, оставшись одни, ее ученики займутся чтением. Несмотря на то что это был один из лучших ее классов, в нем хватало буянов, способных сорвать любые попытки остальных учеников добросовестно работать. Зная об этом, Лаура заглянула в соседний класс и попросила коллегу присмотреть недолго за ее учениками. Доверие доверием, но половина класса запросто могла бы сбежать.
Джулия позвонила не куда-нибудь, а именно в учительскую. По счастью, в это послеполуденное время находился всего лишь один преподаватель, и все же приватным такой разговор назвать было нельзя. Тем не менее Лаура сняла трубку, стараясь сохранять спокойный вид. Оттого, что она будет выглядеть встревоженной, никому лучше не станет. Да и поздно теперь тревожиться.
— Алло? — произнесла она, услышав сигнал соединения. — Джулия? Это ты?
— А сколько у тебя дочерей? — сухо спросила Джулия. — Разумеется, это я, мама. Я тебе помешала?
Лаура облизнула губы и сокрушенно улыбнулась Майку Джеймсу, преподавателю столярного дела.
— Ну, вообще-то у меня урок, — пробормотала она, в голове ее бешено проносились, сменяя одна другую, мысли. Похоже, Джулия не сердится, хотя определенно сказать трудно.
— Я так и думала, — ответила Джулия. — Но я сегодня должна улететь в Брюссель, а у меня к тебе неотложный разговор.
Лауру охватило замешательство.
— Вот как? — она собралась с силами. — Какой?
— У меня для тебя приглашение, — спокойно сказала Джулия, и Лаура наконец прониклась уверенностью, что этот звонок никак не связан с тем уик-эндом. — От матери Джейка. Ей хотелось бы, чтобы ты провела уик-энд в Кастелломбарди. Мы с Джейком собираемся туда через пару недель, и он предлагает тебе поехать с нами.
Вечер Лаура провела, пытаясь подготовить для своих старшеклассников план урока по поэзии о войне. Однако слова Уилфрида Оуэна и Руперта Брука неизменно сливались в одну строчку, и, когда приступ головной боли возвестил о близящейся мигрени, она была вынуждена отложить книги.
И чего еще было ждать? — в отчаянии спрашивала она себя. После звонка Джулии она ни на чем не могла сосредоточиться, мысли ее неслись по кругу, пытаясь найти хоть что-то, позволяющее отклонить неожиданное предложение.
Разумеется, когда она попыталась найти какие-то отговорки, Джулия проявила прямо-таки несгибаемую решимость, не позволив Лауре отвертеться.
— С тобой хотят познакомиться родители Джейка, и говорить тут больше не о чем. Вообще я думала, что тебе придется по сердцу возможность куда — нибудь съездить на несколько дней. Если не ошибаюсь, это будет конец четверти, начнутся каникулы. Так я, во всяком случае, сказала Джейку.
Стало быть, они все еще видятся, неуверенно подумала Лаура и удивилась, почему эта мысль не принесла ей, как она ожидала, успокоения. Наверное, и спят вместе? Разумеется, спят. Она сама едва ли не добилась этого своим отношением к Джейку. — Видишь ли… — начала было она, однако Джулия не пожелала мириться с отказом. — Только не начинай выдумывать причин, по которым ты не сможешь приехать! — нетерпеливо воскликнула она. — Можно подумать, я Бог весть о чем тебя прошу. Я прошу всего лишь посвятить мне несколько дней, вот и все.
На это Лауре нечего было ответить, и Джулия, чувствуя, что победила, принялась рассказывать о волнующей новости: к ее агенту обратился кинопродюсер с предложением снять Джулию в кинопробах.
— Фантастика, правда? — воскликнула она, и по ее интонации Лаура поняла, что это волнует дочь куда больше, чем перспектива провести уик-энд в тосканской деревне. — Ты ведь знаешь, как я всегда любила актерствовать, а если верить Гарри, в кино может сыграть любой. Нужно только выучить роль, вот и все.
Лауре удалось, как она думала, проявить достаточный восторг по этому поводу, хотя, если честно сказать, она что-то не припоминала, чтобы в школе дочь проявляла какой-то особый интерес к театру. И все же, если Джулии хочется именно этого, разве ее остановишь? Пообещав перезвонить через несколько дней, чтобы окончательно обо всем договориться, Джулия повесила трубку. Тем временем Лаура должна проверить, все ли у нее в порядке с паспортом, и приготовиться к тому, чтобы через несколько недель выехать в Италию.
— И купи себе какую-нибудь подобающую случаю приличную одежду, — спохватившись, прибавила Джулия. — Ломбарди привыкли к определенным условностям, так что не подводи меня.
Да на подобные приготовления ей не хватит и целой жизни! Одна мысль о том, что придется лететь с Джейком и Джулией в Италию и провести в их обществе уик-энд, делая вид, что она одобряет их отношения, и отвечать на расспросы родителей Джейка, казалась ей сущим кошмаром. Как она сможет снова увидеться с Джейком? Притвориться, будто ничего не случилось? Боже милостивый, неужели это и вправду его идея? Он хочет таким способом наказать ее за то, что она его отвергла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27