https://wodolei.ru/catalog/stalnye_vanny/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Ни Иви, ни Эмилия помочь не могли, потому что вопросы были всегда самыми трудными и непонятными.Иногда, но не часто Алис дожидалась вечера и обращалась к Георгосу, и он в считанные секунды распутывал этот клубок. Однажды сам заполнил пустые клеточки, увидев на кухонном столе незаконченный кроссворд, чем вызвал неудовольствие Алис, посетовавшей, что он испортил страницу безобразно крупным почерком точь-в-точь, как его отец: тяжелая рука и никакого врожденного изящества.Вспомнив вдруг этот случай, Иви задумалась. Почему это, когда она думает о Георгосе, он всегда предстает страдающей стороной в этой семье? Случайность ли это? Ведь это же Леонидас вытянул короткую соломинку! Георгоса Бог наделил всем – внешностью, энергией, умом. По словам Риты, в студенческие годы он славился как атлет. Девчонок за ним бегало без счета. Отец боготворил его. Зато не любила собственная мать. Зато оставила жена. И сейчас жениться ему пришлось фиктивно, чтобы узаконить ребенка своего брата.Снова в ней что-то шевельнулось. Жалость? Нет, чувство было более сильным, более эмоционально окрашенным.– Как Георгос сегодня? – спросила она у Эмилии так внезапно, что домоправительница бросила на нее изумленный взгляд.– А почему ты спрашиваешь?– Так просто, – сказала она и пожала плечами, выдав этим жестом свое внутреннее смятение.– Он сегодня злой как черт. Честно говоря, по-моему, был с похмелья.– С похмелья?Эмилия хмуро кивнула.– В последнее время он прикладывается к бутылке. С тех самых пор, как умер Леонидас. Так было, когда эта дрянь, его жена, сбежала с кинопродюсером.– С продюсером? – вскинулась Иви, горя желанием узнать, наконец, о том, как расстроился брак Георгоса.Эмилия насупилась.– С каким-то богатым американцем, который тут таланты выискивал. Она укатила с ним в Штаты. Дорогая Анна всегда метила в актрисы, хотя, по мне, она и на школьной вечеринке сыграть не смогла бы. Правда, фигура у нее хорошая, что есть, то есть. Да, пожалуй, и личико подходящее, но блондинка-то она ненастоящая. И бюст сомнительный. Впрочем, кто их сегодня знает.– И как долго Георгос был женат?– Всего два года. По-моему, он был малость не в себе, когда связался с этой красоткой. Отец только-только умер, Леонидас дал тягу, едва не обанкротившись, и он работал по двадцать четыре часа в сутки ради спасения фирмы, когда в его жизнь вошла эта. У бедного малого не было никаких шансов устоять.Иви удивило неожиданное сочувствие в голосе Эмилии. Ей всегда казалось, что домоправительница не слишком жалует своего хозяина.– Он любил ее? – спросила она.– С ума по ней сходил, дурак обманутый.– Ой...– Она целыми часами трудилась над своей внешностью, каждый вечер принимала душистую ванну, и едва Георгос входил в дом, затаскивала его наверх в спальню. Противно было смотреть, как она оплела его. Заставила думать, что он для нее – вся жизнь, а потом разом прихлопнула, вот так вот! – Эмилия щелкнула пальцами.Иви поморщилась.– Вот-вот, мы с Алис тогда тоже так себя чувствовали, – согласилась Эмилия. – Но против нее ничего не могли ни сделать, ни сказать. Любовь слепа. И плотская тоже. Георгос в этом очень похож на отца, а тот был отнюдь не глух к голосу плоти. Может, мне не следует так говорить, но отец Георгоса не относился к числу верных мужей. Алис притворялась, будто не знает, но, по-моему, она знала. Она...Телефонный звонок прервал излияния Эмилии, отчего Иви стало значительно легче. В самом деле, ей совершенно не хотелось слушать интимные подробности брака Алис, хотя сведения о первой жене Георгоса она восприняла по-другому. Что за стерва!– Рита? – услышала она вдалеке голос Эмилии. – Да... Он?.. Куда?.. Насколько?.. Понятно... Да все приготовлю... Пока, дорогая. До встречи.Эмилия со вздохом повесила трубку.– Помяни черта, – пробормотала она.– Что там?– Мне надо собрать дежурный чемодан для господина и повелителя, – сухо пояснила Эмилия. – Рита уже едет за ним. Георгос уезжает на пару дней.– У-уезжает?– Да, летит сегодня в Турцию, на Золотой берег. По делу. Или так говорит, – пробормотала Эмилия.Иви умолкла, понимая в глубине души, что намек Эмилии скорее всего правда. Не в деловую поездку он отправляется. Он едет избавляться от сексуальной неудовлетворенности, вызванной прошлой ночью. Возможно, это и есть то, что он назвал благопристойным поведением, и нет причин расстраиваться, это благоразумное решение.Отчего же она так расстроилась? Нет, решила Иви в конце концов, и вовсе она не расстроилась. Просто ее раздосадовало, что Георгос собрался уехать, даже не попрощавшись с ней приличия ради. Конечно, жена она ему фиктивная, но все равно, мог бы и позвонить. И с ней, и, кстати, с собственной матерью. Да он просто невежа!Остаток дня негодование в ней медленно разгоралось, особенно после того, как в дом ураганом влетела Рита со строгим наказом своего босса не задерживаться и не болтать, а быстренько возвращаться в офис. Иви вновь пересмотрела свое мнение о бесчувственной машине. Он и есть такая машина, а вчерашняя его сексуальность тем более не имеет ничего общего с настоящим чувством. Настоящие чувства зарождаются в сердце и голове, а то, отчего страдал Георгос, зародилось явно ниже пояса.Особенно раздражала Иви сама мысль о том, как именно он собирался сбросить свое напряжение. Заглянет ли в свой черный блокнотик, где записаны имена и адреса дам? Повезет ли с собой тайную любовницу? Или подцепит какую-нибудь дамочку в баре?Но уж, конечно, он не станет оплачивать профессиональные услуги! От одного этого предположения ей стало дурно и что-то перевернулось в животе. Нет, ему нет нужды прибегать к плате за секс. И он не тот человек, чтобы рисковать своим здоровьем. Его женщины должны быть умными, умудренными сексуальным опытом особами, которые пекутся и о своем благополучии, и о благополучии партнера. Эта игра зовется безопасным сексом; единственная ее цель – взаимное удовлетворение.Ио ее передергивало и от этих мыслей.К ланчу Иви извелась до того, что решила прибегнуть к единственному спасению от этого состояния – к физической работе.– Почему бы не начать весеннюю уборку дома на этой неделе? – предложила она Эмилии за сандвичем с сыром и томатом. – Несколько дней назад вы сказали, что пора все хорошенько перетряхнуть. Я могла бы начать с окон.Эмилия отвела взгляд от телепередачи «Полдень снами» и с досадой посмотрела на Иви.– Ну что ты говоришь, Иви. Я защитила твое право немного похлопотать по дому, но ты не в том положении, чтобы взбираться по лестнице, занимаясь мытьем окон и тому подобными вещами. Да и я давно уже стара для этого. Для такой работы мы всегда вызываем службу уборки.– Вообще-то правильно, – согласилась Иви, – я могла бы выстирать и выгладить занавеси. А полы?– Ни в коем случае! Георгос с меня живьем кожу сдерет, если я позволю тебе натирать полы. Нет, занавеси, как обычно, я отдам в чистку. А полов слишком много. Ты устанешь. Если у тебя руки чешутся, займись серебром, его надо перечистить. Это хорошая сидячая работа.– Что за хорошая сидячая работа? – спросила Алис, входя в кухню с газетой в руках.– Иви собирается почистить столовое серебро.Алис одобрительно улыбнулась.– Вот умница. Не посмотрите ли этот последний пункт кроссворда? Я никак не соображу, а Георгоса нет, чтобы спросить... * * * К вечеру Иви надеялась, что никогда больше не увидит ни столового серебра, ни мудреных кроссвордов. Ее бедные мозги бились над разгадкой без всякого толку, пока Алис по внезапному наитию не догадывалась сама. Распутывать все эти ребусы, решила Иви, почти так же нудно и утомительно, как чистить бесконечное количество столовых приборов. Честно говоря, лучше уж коров доить, а эту работу она не особо-то жаловала.Единственной наградой за тяжкие дневные труды стала благословенная усталость и возможность заснуть без всяких метаний, терзавших ее прошлой ночью.На следующий день е утра прибыла вызванная Эмилией служба уборки, увезя в чистку занавеси, портьеры и пледы и оставив целую команду уборщиков. Двое мужчин занялись мытьем окон изнутри и снаружи, очень складная девушка натирала воском деревянные полы внизу, а еще один служащий чистил наверху ковры.В середине дня в среду все портьеры и занавеси вернулись на место, дом наполнился чистым и свежим запахом. Иви восхищенно бродила по дому и вдруг высмотрела несделанную работу – забыли протереть потолочные вентиляторы. Никому не сказав ни слова – Эмилия занималась обедом, а Алис отдыхала наверху, – Иви тихонько взяла в шкафчике под лестницей небольшую стремянку, метелочку из перьев и, соблюдая величайшую осторожность, поднялась на верхнюю ступеньку и потянулась метелочкой к первой лопасти.Когда ей на голову обрушились хлопья пыли, Иви вздохнула, потом слезла с лестницы и пошла к шкафчику – она только что видела там старенький клетчатый шарф и решила повязать им голову.Снова забравшись на стремянку – шарфик надежно сидел на голове, – она возобновила работу, старательно стирая пыль с каждой из четырех лопастей, и уже приступила к последней, когда большие мужские руки обхватили ее за талию и подняли со стремянки в воздух.Иви уронила метелку, ее испуганный вздох уже переходил в крик, и тут ее ушей коснулся сердитый голос Георгоса;– И чем же ты тут занимаешься, дурочка ты такая, а? 5 К тому моменту, когда Георгос поставил ее на пол и, не выпуская из рук, развернул лицом к себе, испуг Иви сменился яростью. Какого черта он ее испугал?! И что он вообще делает дома? Его ждали часа через два, не раньше.Но она ничего не сказала, глядя в сердитые голубые глаза тоже сердитыми глазами в смятенном молчании, боясь, что на этот раз ее гнев найдет себе выход не в очень благозвучных тонах.Георгос не стал сдерживаться.– Я думал, для тебя ребенок Леонидаса важнее всего на свете, – напустился он на нее. – Что тебя понесло на эту лестницу? Ты же могла упасть.Задетая его намеком, Иви запротестовала:– Я была в полной безопасности, пока ты не схватил меня сзади и не подвесил в воздухе. У меня чуть сердце не разорвалось.И это не преувеличение, подумала Иви. Да что там! Сердце у нее колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвется.Осознав вдруг, что его руки все еще у нее на талии, она панически стряхнула их и поспешно развернулась, ударившись об лестницу подбородком. Боль и неожиданная собственная неуклюжесть взвинтили ее, и она обрушилась не Георгоса.– Видишь, что ты наделал? – сердито закричала она.В его вздохе был оттенок мученичества.– Ничего я не сделал, Иви, кроме того, что попробовал позаботиться о тебе. Брат вверил тебя в мои руки. Я не прощу себе, если подведу его в том, что касается тебя.Иви мгновенно устыдилась. Это она подводит Леонидаса. Снова превратилась в строптивую мегеру и портит людям настроение. В глубине души она понимала, что не слишком умно поступила е этой лестницей. Эмилия ведь не разрешила ей ничего подобного, а она своевольничает. К угрызениям совести и подспудному пониманию собственной глупости добавилось раскаяние.– Извини, – сказала она севшим голосом. – Я не стану больше этого делать.– Да уж надеюсь, – пробурчал он. – Но в следующий раз перед отъездом я дам матери и Эмилии строжайшие инструкции. Твоему здравому смыслу явно нельзя доверять, когда дело касается неуемной страсти к уборке.Иви испуганно посмотрела на него. Не хватало, чтобы из-за нее у Алис и Эмилии были неприятности.– Ой нет, пожалуйста, не говори им, – взмолилась она. – Они не виноваты. Правда. Они даже не знают, чем я тут занималась. Эмилия на кухне, а твоя мать отдыхает у себя в комнате.На его лице появилось недоверчивое выражение.– Ты хочешь сказать, что бродишь по дому, украдкой наводя чистоту, пока никто не видит? Да что с тобой? Это твоя тайная страстишка, а? Ты, что, одна из тех, кто помешан на чистоте в своем доме и не может пройти мимо, чтоб не провести по мебели пальцем, нет ли пыли?– Да нет, конечно! Но я люблю, чтобы работа была сделана как следует. Эмилия вызвала уборщиков, а я разглядывала и восхищалась, как все великолепно выглядит, пока не увидела вдруг пыль на вентиляторах. Я просто не могла их не почистить.– Она просто не могла их не почистить, – сухо повторил он.В ответ на это саркастическое замечание подбородок Иви вызывающе вздернулся.– Да, – ядовито выпалила она, – меня одолела страсть к чистоте!– Ну-ну, – с удивлением воскликнул он. – Не такой ты затюканный котенок, оказывается, а? И наконец избавилась от дурацкого заикания, слава тебе, Господи. Надеюсь, насовсем.Иви уставилась на него, еще раз подумав, что братья далеки друг от друга, как небо и земля.– Я тоже на это надеюсь.На губах у него заиграла озорная улыбка.– Значит, ты поняла, что не такое уж я чудовище в конце концов?Иви не могла оторвать от него взгляда. Ни разу за все это время Георгос не улыбался ей. Улыбка, придав теплоту лицу, совершенно его преобразила, исчезла холодная красота, рот смягчился в чувственном изгибе, в леднике голубых глаз загорелись веселые огоньки.Такого Георгоса, как-то описал ей Леонидас, но до сих пор лично она таким его не видела и сомневалась, существует ли он в действительности. Такому Георгосу не требовалось прилагать усилий, чтобы женщины бросались ему на шею.Несколько обезоруживающих мгновений она испытывала физическое притяжение, исходящее от Георгоса, потом горькое возмущение снова всколыхнулось в ней, заслонив собой все. Да, Леонидас стоил десятка таких, как этот!– Я и не считала тебя чудовищем, Георгос, – деревянным голосом проговорила она.– Не морочь мне голову, – улыбнулся он еще шире.Сердце Иви затрепетало под действием его улыбки, в животе что-то тревожно ухнуло. Этого не может быть! Чтобы ее влекло к брату Леонидаса? Не может быть!Но, похоже, так оно и есть...– Некоторые люди вызывают в тебе все самое лучшее, – зле сказала она, питая отвращение сама к себе. – А другие – все самое худшее.Улыбка погасла, очарование испарилось. Словно выключили свет. Иви стало легче. Кончилось минутное помрачение, только и всего. Что иное . она могла испытывать к Георгосу?Он резко выпрямился, бессильно опустив руки вдоль тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18


А-П

П-Я