Его рыжие волосы выделяли его среди всех Галлмингтонов. В семье недоумевали по этому поводу – в роду Галлмингтонов рыжих не было. Только Грейс Галлмингтон, с ее узколобым подходом к людям и к жизни вообще, не терзалась сомнениями на этот счет. Замыкала ряд хозяев пятнадцатилетняя Люси. Возможно, мать в молодости выглядела так же. Как самую младшую в семье, Люси сильно избаловали, потакая любым ее капризам.
Хозяева и гости наблюдали, как кресло престарелой леди подкатили к свободному месту. Сын и старший внук приблизились к ней и помогли встать. Диана постояла несколько мгновений, расправляя свои пышные юбки. Затем медленно повернулась и, поддерживаемая сыном и внуком, уселась в приготовленное для нее большое резное кресло из черного дуба, ручки которого заканчивались искусно выточенными головами драконов. Унизанные перстнями тонкие пальцы обхватили их, в то время как Диана медленно обводила взглядом зал.
Оглядев присутствующих, она заговорила:
– В этом году внесем в обычную процедуру некоторые изменения, – обратилась она к сыну. – Мы отложим вино и разговоры и не будем заставлять прислугу ждать. Так будет разумнее, потому что впереди ужин, и они должны о нем позаботиться. И пока мы будем обмениваться подарками, они все приготовят. Давно следовало установить такой порядок.
Она перевела взгляд на невестку: у Грейс лицо настолько напряглось, что побелели скулы. Но Диана Галлмингтон ласково улыбнулась ей, как будто Грейс с радостью приняла нововведение. Затем указала на двойные двери и бросила взгляд на сына.
Не глядя на жену, Энтони подошел к камину и дернул шнурок звонка, объявляя прислуге о начале церемонии.
Первым вошел камердинер Энтони. Он размеренным шагом преодолел расстояние от двери до выстроившихся у елки хозяев. Поклонился старой леди и подошел к Грейс. Получив из ее рук подарок, камердинер учтиво наклонил голову и поблагодарил хозяйку. После чего сделал шесть шагов назад, повернулся и вышел.
Затем настал черед мисс Николас, служанки Грейс. После вошла мисс Коллинз, гувернантка, далее: миссис Фултон, экономка; Томас Фроггетт, дворецкий; Джеймс Симпсон, первый лакей. Эти слуги имели самый высокий ранг, поэтому ждали вызова не вместе с остальной прислугой в холле, а в комнате рядом с гостиной.
Потом, сменяя друг друга в строго определенном порядке, в гостиной появлялись: Джон Томпсон, второй лакей; Кейт Пиллетт, кухарка; Мэри Уотс, первая горничная; Джун Корделл, вторая горничная; Пегги Таил, первая горничная в спальне; Кристи Мур, вторая горничная в спальне, и миссис Моррисон, главная швея.
После небольшой паузы для расстановки новых подарков церемония продолжилась. Первыми в этой группе подарки получали работницы швейной мастерской. Сначала Мэри Карсон, за ней – Джулия Феймор. Наконец наступил через прислуги из кухни, которая входила по старшинству: Анна Смит, помощница кухарки; Дейси Блант, чистильщица овощей; Полли Нейл, судомойка; Кейт Уорд, вторая судомойка. В эту же партию попали мальчик из буфетной – Билли Келли и Гарри Уэст, чистильщик обуви и ламп.
Перед появлением дворовой прислуги снова была сделана пауза. Затем в гостиную неловко вошел Билл Моттрем, кучер. Когда он покидал комнату, младшая дочка хозяина захихикала, потому что кучеру всегда плохо удавались шаги назад. И она, казалось, с нетерпением ждала, чтобы посмеяться над его неловкостью. За кучером вошел конюх, Питер Лоутер, затем пятеро рабочих конюшни: Бен Фулер, Боб Сторнуэй, Микки Таггарт, Тот Фултон и Дэйви Милликан. Дэйви, как и его начальник, пятился без особой грации. И снова младшая Галлмингтон зло захихикала, пока суровый взгляд бабушки не заставил ее замолчать.
Привратник с женой были следующими. В пирамиде должностей должно было бы найтись место для фермера с женой, работников фермы и кузнеца. Но по сложившейся традиции в первое утро после Рождества подарки им отвозили молодые члены семейства.
Работники прачечной стояли в самом конце шеренги, что подчеркивало их низкий статус. Тучная миссис Фицсиммонс смешно семенила и старалась держаться с достоинством, но у нее это плохо получалось. За старшей прачкой вошла Флори Макналти. Честь, которую ей оказали, произвела такое глубокое впечатление на эту тридцатичетырехлетнюю женщину, что она не только сделала реверанс, но почти коснулась коленом пола. За Флори в гостиную вошла Салли Финч, после нее – Джин Биттон с опущенными глазами, как и полагалось ничтожной воспитаннице приюта. Только теперь наступил черед идти за подарком Бидди Милликан.
Бидди устала стоять и слушать несущиеся со всех сторон «ахи» и «охи» прислуги, но окружающая ее роскошь не могла не произвести на нее впечатление. Она впервые попала в дом, и его великолепие привело ее в восхищение. Огромный зал с прекрасными мраморными скульптурами, роскошные ковры, сверкающие яркими красками картины, развешанные на стенах над лестницей, – вся эта красота пробудила в ее душе воспоминания о дворцах, жилищах богов, о которых хозяин иногда читал детям.
Когда Бидди приблизилась к заветным дверям, то уже с трудом соображала, где находится. Ее утомил шум голосов, непрекращающееся движение и бесконечные наставления. Стоя на пороге в ожидании сигнала, который ей должна была подать Джин, выходя из гостиной, Бидди впала в тупое оцепенение.
И когда подошла ее очередь, девушку просто втолкнули в царство красоты.
Она медленно направилась к сверкающей огнями елке. В отличие от многих слуг, Бидди шла, не опустив глаза и даже не склонив голову набок, как ее учили. Наоборот, запрокинув голову, она смотрела на ангела, венчавшего елку. Только приблизившись к группе людей, стоявших полукругом у елки, она отвела от него взгляд. Казалось, они только ее и ждали. Бидди окинула всех быстрым взглядом. Как ей объяснили, было необходимо подойти к даме, сидевшей слева от елки и стоявшему рядом джентльмену – ее хозяевам. Пробежав глазами по всему ряду, Бидди снова перевела взгляд на старую леди, сидевшую в большом черном кресле из дерева. Внимание к старой даме привлек блеск множества драгоценностей, украшавших ее голову, грудь и руки. Диана Галлмингтон показалась Бидди настоящей королевой.
До Билли донесся звук, напоминавший сдавленный смех. Она остановилась напротив хозяйки дома и, получив из ее рук маленький пакет, почтительно присела.
– Большое спасибо, мадам, – громко и отчетливо проговорила Бидди. Вместо того чтобы сделать назад положенные шесть шагов, Бидди вновь обвела взглядом все семейство и улыбнулась им. Затем с достоинством отступила на три шага, как будто играла на сцене, остановилась, снова улыбнулась. После этого повернулась и направилась к двери, но смотрела не вперед, а вертела головой то вправо, то влево, и даже откинула ее назад, чтобы получше разглядеть потолок.
Как только девушка оказалась в холле и двери за ней закрылись, первый лакей схватил ее за шиворот и зло прошептал:
– Ишь, умницу из себя строит. Вон отсюда! – Он толкнул Бидди с такой злостью, что она едва удержалась на ногах.
Обернувшись, Бидди приготовилась высказать лакею, что она о нем думает, но натолкнулась на жесткий взгляд разодетого дворецкого.
– Уходи, девочка, отсюда быстрее, – предупредила подошедшая к ней первая горничная Мэри Уоттс. – Ты умеешь напрашиваться на неприятности. Надо же додуматься, улыбаться господам! Добром дело не кончится, что-то будет дальше?
В гостиной Люси передразнивала маленькую служанку из прачечной. Она сделала перед матерью реверанс со словами: «Спасибо, большое спасибо, мадам». Потом попятилась назад и приготовилась развернуться, чтобы завершить представление.
– Веди себя прилично и прекрати кривляться, как уличная девчонка, – строго прикрикнула на нее бабушка. – Если слуги не умеют себя вести, то от тебя они хорошим манерам не научатся. – Она окинула взглядом семейство и со свойственной ей прямотой, продолжила: – Ну а теперь, перейдем к подаркам. Ваши ищите там. – Она указала на столы в дальнем конце комнаты. – Хобсон их все подписала, чтобы не было путаницы.
Все члены семейства по очереди подходили к ней, клали на колени свой подарок и целовали в щеку. Не отстала от других и невестка.
– Это сделано специально для вас, – сказала она, целуя свекровь, и вручила подарок.
– Что там? – Старая леди безуспешно пыталась развернуть сверток: пальцы плохо слушались ее. Лоуренс Галлмингтон пришел к ней на помощь. В свертке оказалась очень красивая кашемировая шаль. Когда ее накинули на плечи Диане, Лоуренс искренне похвалил:
– Вам она к лицу, бабушка.
– Да, да, – закивала польщенная Диана Галлмингтон. – Спасибо, Грейс. Очень любезно с твоей стороны, очень любезно. А что ты для меня приготовил, Энтони?
Сын подошел к матери и, наклонившись, с улыбкой проговорил:
– Мой подарок невелик. Я знаю, что у тебя недостаточно драгоценностей, и решил преподнести тебе вот это. – Он раскрыл футляр и глаза Дианы заблестели, когда она увидела серьги, украшенные драгоценными камнями.
– Мило, очень мило, спасибо, Энтони, – поблагодарила она и подставила сыну щеку для поцелуя.
Обмен подарками продолжался. Два часа спустя подали ужин. Затем господа отдыхали, а прислуга пировала в холле для слуг. Единственный раз в году весь штат прислуги собирался вместе, но накрыт был не общий стол, а четыре отдельных. Сидевшие за крайним из них прислуживали старшей прислуге.
Ужином праздник только начинался, основное веселье было впереди. Раз в год зал освобождался, и в нем устраивалось гулянье. Когда посуду унесли, столы и стулья отодвинули в конец зала, убрали и две перегородки, которые отделяли ту часть зала, где хранилась мануфактура.
Обычно слуги приглашали на свой праздник хозяина с хозяйкой и всех остальных членов семьи. Но не было случая, чтобы хозяйка откликнулась на приглашение. Иногда на несколько минут заглядывал хозяин. Обязанность побывать на празднике прислуги (а это действительно считалось обязанностью) возлагалась на старшего сына и тех членов семейства, кто пожелает к нему присоединиться. Однако они, как правило, надолго не задерживались в зале, полагая, что их присутствие мешает веселью.
Среди слуг ходили рассказы о том, что при жизни старого хозяина, когда всем в доме распоряжалась мадам (по сути дела, она и теперь продолжала командовать), они с хозяином приходили на вечеринку к слугам и не гнушались танцевать вместе со всеми. Но двенадцать лет назад старый хозяин умер. Мистер Энтони перевез в имение семью, порядки изменились…
Настоящее гулянье началось в половине девятого. У дверей на деревянной скамье сидели переполненные радостным волнением Салли Финч, Джин и Бидди. Джин рассказывала, как проходил праздник годом раньше, и за год перед ним. Она думала, что в этом году все пройдет, как в другие рождественские праздники: первый лакей Джеймс Симпсон сыграет на скрипке, а конюх Питер Лоутер – на флейте (он был настоящий мастер). Под их музыку танцевали те, кто главнее, черед молодежи приходил, когда начинались игры.
Как и предсказала Джин, праздник начался с исполнения танца, но танцевала только старшая прислуга. Затем все встали в круг, чтобы поиграть в общую игру – фанты. Один из игроков, обегая круг с внешней стороны, должен был коснуться плеча кого-то из стоявших в кругу. Тому, на кого пал выбор, следовало догнать первого игрока, пока он не занял свободное место в кругу. Если ему не удавалось это сделать, он должен был выкупить фант, после чего выходил за круг, и игра продолжалась. Когда велись приготовления к игре, дверь открылась и вошел кто-то из семейства.
Томас Фроггетт тотчас же покинул круг и проводил почетных гостей к креслам в конце зала. Своим присутствием вечеринку решили почтить мистер Стивен, мистер Лоуренс, мистер Пол и мисс Люси. Мисс Мей, как и ее мать, никогда не снисходила до подобных собраний.
Гости уселись, и началась азартная игра. Слуги не чувствовали никакой скованности: это был их праздник. Игрок сменял игрока. Тому, кто не успевал встать в круг, со всех сторон кричали: «Песню, танец, стихотворение!» Чаще всего исполняли танец – как самое легкое задание.
Джин так растерялась, когда один из парней с конюшни коснулся ее плеча, что не сразу сообразила, что ей надо его догонять. – Беги, беги, – закричали ей, но она задержалась. Джин выбрала танец. Она попыталась исполнить сельскую чечетку, но двигалась так неуклюже, что едва не упала, вызвав взрыв смеха среди игроков. Теперь настал ее черед выбирать. Она хлопнула по плечу Дэйви. Он, конечно же, перегнал ее, но игроки сомкнули круг перед ним и освободили место для Джин. И Дэйви пришлось делать выбор. Он стоял в нерешительности, смущенно моргая, лицо его реяло румянцем.
Бидди про себя желала ему удачи. «Расскажи стихотворение», – мысленно внушала она брату. Дэйви так много учил стихов. Но он предпочел танец и поразил всех, в том числе и Бидди.
Как настоящий кавалер, Дэйви поставил левую руку на бедро, а правую протянул в сторону, словно приглашая даму. Со своей воображаемой партнершей он блистательно исполнил несколько танцевальных па. Его наградили восторженными возгласами и дружным рукоплесканием. Со всех сторон слышались восторженные восклицания.
Бидди была переполнена гордостью за брата. Она поняла, откуда он перенял танцевальные движения. В библиотеке хозяина она видела книгу с картинками, изображающими танцующих дам и кавалеров: Дэвид подражал им.
Когда он коснулся ее плеча, Бидди погналась за ним, как заяц, но Дэйви оказался проворнее. В результате она оказалась в центре круга, и теперь уже ей кричали: «Песню, танец, стихотворение!» Не задумываясь девушка ответила: «Стихотворение». Несколько голосов повторили: «Стихотворение».
Сумятица царила в ее голове, и в то же время Бидди чувствовала спокойную уверенность. Она представила себе, что рядом с господами в этот момент сидит и смотрит на нее хозяин, подвести его она не могла. Незадолго до его смерти они читали стихи Шелли. Бидди выпрямилась, вскинула голову и четко и громко, как учил ее хозяин, начала читать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48