Углы обтянутой розовой тканью коробки цепляли пробирающихся к выходу пассажиров, и Кире приходилось то и дело извиняться.
«Ой, ну я не могу, какая дура! Купить платье ценой в пять тысяч долларов и совершенно не иметь понятия, куда же можно такое надеть!»
Она представила, как утром, собираясь на работу, стоя у плиты, жарит себе в этом платье всегдашнюю яичницу, — и чуть не разревелась с досады.
Не денег ей было жалко. Хотя немножко жалко было и их…
Обидно было, что она такая идиотка.
А дома, не удержавшись от соблазна снова ощутить на своем теле гладь мягкого струящегося шелка, она затеребила ленточки на коробке, едва успев вымыть руки. И скоро уже стояла в коридоре у единственного зеркала, где могла разглядеть себя хотя бы в полроста.
Открытое сверху, полностью обнажающее плечи платье переходило в расшитый стразами лиф, подчеркивающий ее высокую грудь, а затем плотно, без малейших складок облегало бедра и падало книзу искрящимся фонтаном серебристого шелка и кружев. В этом облачении для настоящих принцесс, которому, по случайному совпадению, полностью соответствовали и приобретенная сегодня Кирой прическа, и макияж, она сама себе казалась инопланетянкой. Случайно заброшенной в старую квартиру стандартной пятиэтажки.
Треск телефона вернул Киру с небес на землю. Как была, в вечернем платье, шурша шлейфом, она прошла в комнату и сняла трубку.
— Алло!
— Кира! — услышала она виноватый Аленкин голос. — Кир, ты прости, что мы тебя в первый же день отпуска сразу беспокоим. Татьяна Витальевна приходные ордера не может найти, папка куда-то подевалась. Ты не заешь случайно, где они могут быть, а, Кир?
— Знаю. В шкафу, на третьей полке. В красной папке, где раньше счета за целлюлозу лежали. Татьяна Витальевна их сама туда положила, — сказала Кира и почувствовала, как сердце моментально ухнуло в пустоту. Проза жизни с ее безнадежной нищетой, нелюбимой работой, выжигающим душу одиночеством вновь обрушилась на нее с первым звуком Аленкиного голоса.
Минуту назад, стоя у зеркала, она почти поверила, что с ней еще может случиться сказка…
— Да?! Ой, спасибо тебе, Кир! А то мы тут прямо обыскались все. У Татьян Витальны директор требует… — Аленка помолчала, и Кира услышала в трубке ее частое дыхание. — А ты как? Собираешься?
— Куда? — это спросилось машинально.
— Ну как куда, Кир! А на Ривьеру! С молодым человеком!
«На какую еще Ривьеру?» — чуть не вырвалось у нее. Нежное прикосновение шелка к своей кожей стало вдруг казаться чужим, неласковым.
— Собираюсь…
— Счастливая ты, Кирка, — вздохнула Аленка. — Я в последнее время часто про тебя думаю. Вот бывает же так: ждала-ждала, и дождалась… А я, наверное, так в старых девах и останусь. Невезучая я. Ой, Кирка, ладно! Собирайся! Не буду тебе мешать, тем более что торопят нас тут!
— Пока, — сказала Кира и положила трубку.
Еще один, самый последний раз посмотрела на себя в зеркало. Вздохнула. Переоделась в домашнюю юбку и майку. Бережно повесила платье в шкаф, прикрыв его розовой бумагой из коробки.
Повела рукой по волосам.
Прошла на кухню.
Поставила чайник.
Кинула в чашку пару ложек отвратительного растворимого кофе.
И вдруг, без всякой паузы, как будто это было продолжение давно заведенного распорядка, твердой походкой вернулась в комнату, подхватила брошенную на стол сумочку с остатками лотерейных денег и стремительно выбежала из квартиры…
— Туры на Лазурный берег сейчас очень дороги, в два раза дороже обычного, потому что сезон, — любезно сказала служащая туристического агентства. Глаза за дымчатыми стеклами очков светились профессиональной приветливостью, но в душе эта дебелая женщина с тремя золотыми цепочками на шее глубоко презирала сидевшую перед ней Киру. Она успела просчитать все: и потертую сумочку из кожзаменителя, что лежала на коленях у посетительницы, и ширпотребовскую майку, и неловкость, с которой обладательница этих вещей оглядывала увешанные лощеными фотографиями стены агентства.
«Вот всегда они так, — думала служащая турбюро, выкладывая перед Кирой пачку рекламных буклетов. — Эти девочки копят на отпуск чуть ли не годами, а потом приходят сюда и стесняются сказать, что накопили только на самый дешевый курорт… Лазурный берег! Не по карману тебе Лазурный берег. Все равно ведь остановишься на Египте, Турции — в лучшем случае…»
— Мы готовы предложить вам программу и маршрут на любой вкус — от образовательных, экскурсионных, бизнес — и вип-туров до детских и молодежных программ, — говорила она тем временем. — Мы полностью берем на себя решение всех организационных вопросов, от покупки билета и оформления визы до бронирования отеля. Кроме того, к услугам наших клиентов — гибкая система скидок…
— Сколько стоит вот это? Вот этот отель? — задала Кира не очень ловкий вопрос, остановившись на картинке с милой трехэтажной гостиницей в ренессансном стиле.
Отель был снят при ярком солнечном освящении, он казался целиком вылепленным из солнца и счастья. Особенно понравилась Кире круговая терраса, на которую падала узорчатая тень растущих вокруг кипарисов.
— А! Это гостиница «Мажестик», одна из лучших на французской Ривьере, — мельком глянув на картинку, пожала плечами женщина. — Находится в самом центре старой Ниццы. Рядом старинные улочки, церкви, цветочный рынок. Отсюда можно быстро доехать до Монако — там тоже есть что посмотреть. Сады, Княжеский дворец, Кафедральный собор, дворец Гримальди, Музей восковых фигур, знаменитые сады экзотических растений, Океанографический музей, основателем которого был Альберт I, Казино и Опера, построенные Шарлем Гарнье… Но вам это предложение, наверное, не подходит, — оборвала она себя. — Одна ночь в «Мажестике» обойдется вам не меньше чем в тысячу долларов. Вот в этом буклете на страницах 80-83 можно посмотреть другие, более дешевые варианты… Ницца — второй город Франции по количеству отелей, там их насчитывается около двухсот, и они готовы принять разные категории туристов…
— Но я хочу здесь… — тихо сказала Кира. Сегодня с ней происходило что-то непонятное. Ей понравился именно этот отель, вот этот, за которым виднеются бескрайние пейзажи райского уголка планеты, и, решившись взять тур на Лазурный берег, она намеревалась единожды в жизни следовать своим капризам до конца. — Я хочу именно здесь! — повторила она твердо.
— У вас есть семь тысяч долларов? — индифферентно поинтересовалась работница агентства.
— Почему семь? — испугалась Кира. — Семи у меня нет, у меня только пять.
— У вас есть пять тысяч? — удивление собеседницы было безмерным. Она еще раз прищурилась на Кирину турецкую кофточку и еле заметно пожала плечами. «Старею, — подумала вскользь. — Или у нынешних мода теперь такая?»
— У вас есть пять тысяч долларов, и вы готовы потратить их для отдыха на Лазурном берегу?
— Да.
— Прекрасно! Но на пять тысяч… Учитывая стоимость проживания в отеле «Мажестик», авиаперелет Москва — Марсель — Москва… Затем перелет до Ниццы… трансфер, визу, страховку… — Перед Кирой быстро вырастали аккуратные столбики цифр и стало рябить в глазах. — Получается, — подвела женщина торжественный итог, — что ваши финансы позволяют вам пробыть в Ницце не более трех дней. Советую вам все-таки ознакомиться с расценками на проживание в других местах. Поверьте, есть очень недорогие предложения!
— нет. Я хочу именно в «Мажестик», — вынесла приговор остаткам своих финансов Кира. — Вот мой паспорт… Оформляйте.
На улицу она вышла с пьянящим ощущением безумной авантюры. От денег, на которые еще сегодня утром строились поистине наполеоновские планы, не осталось практически ничего.
НИЦЦА
«Сейчас пять часов утра. Я сижу в своем номере отеля „Мажестик“ в Ницце, в самом сердце Лазурного побережья, и совершенно не верю, что все это происходит со мной… Странно, что ощущение того, будто все это — сон, пришло ко мне с большим опозданием. Авиабилет, тур, страховка — там, в Москве, все это было таким реальным, шелестело в руках, рябило разноцветными полосами фирменных бланков… А сегодня, как только самолет начал снижаться на этой отвоеванной у моря территории и янтарная полоска отмели вдруг сменилась стремительно надвигающейся на нас синей, сверкающей на солнце водой (было полное ощущение, что мы садимся прямо в море!), я вдруг перестала верить в то, что я — это я, и именно мне уготованы здесь три упоительных, совершенно сказочных дня!
Мне далеко за тридцать, я не интересую ни одного человека на Земле, все, что у меня есть — это нелюбимая работа и перспектива длинных холодных одиноких вечеров, которые растянутся не на одно десятилетие… Мое счастье где-то заблудилось, а может быть, просто не захотело задерживаться вблизи такой неинтересной особы, как я… У меня впереди еще много дней, чтобы подумать и поплакать об этом…
Но вот это волшебное время, вот эти три дня, три дня счастья и сказки, что достались мне благодаря простому лотерейному выигрышу — они мои! Я думаю, что это вообще единственное, что мне досталось в жизни хорошего. И поэтому я ни о чем не жалею и буду стараться провести время так, чтобы впитать выпавшую мне удачу всеми клеточками тела — тела не узнавшей настоящей любви старой девы — впитать его всеми порами кожи… Для того я и взяла с собой эту давнишнюю, оставшуюся еще со студенческой поры тетрадь, вырвала несколько первых листов с торопливыми формулами и на оставшихся листах в школьную линеечку буду записывать все, что со мной происходит… Конечно, три дня — смехотворно малый срок для того, чтобы можно было надеяться на чудо. Но все-таки… Черт возьми, что-то же должно произойти!»
Кира медленно захлопнула большую коричневую тетрадь, которая отныне стала ее первым в жизни дневником, и положила ее в верхний ящик изящного секретера из красного дерева. Еще вчера, как только говорливый, одетый в малиновую униформу портье проводил ее до номера и подчеркнуто бережно положил ее маленький, потертый на углах чемоданчик — это был весь Кирин багаж — в специальную нишу, Кира поняла, что этот номер в выбранном ею по непонятному капризу отеле действительно стоит не менее тысячи долларов в день.
Солнце пробивало разноцветные витражи балкона с видом на море и выкладывало на сверкающем паркетном полу замысловатую мозаику. Стены номера были затянуты блестящей парчой, и искры вспыхивали то тут, то там, как будто между складками парчи были запрятаны крохотные бриллианты… Мебели было немного — широкая кровать под балдахином, секретер, туалетный столик, прикроватная тумбочка, пузатый, на гнутых ножках гардероб, два кресла — но расставлена она была с отменным удобством и вкусом.
Она прошла в ванную комнату и долго не могла решиться взойти — вот именно «взойти»! — в эту огромную, похожую больше на мини-бассейн, мраморную чашу. Кира и понятия не имела, что ванны для купания могут быть сделаны из настоящего мрамора! И как было боязно дотрагиваться до этих золоченых краников: а вдруг они действительно сработаны из чистого золота?
«Да уж… Сантехник им здесь не нужен…» — подумала Кира. И ужасно рассердилась: она же дала себе слово не вспоминать, не вспоминать, не вспоминать о том, что ждет ее там, в Москве!
Она думала, что не сможет уснуть на этой широченной кровати, не решится даже сдернуть с нее тяжелое парчовое покрывало… Но она решилась — не сразу. Постель пахла лавандой, вербеной и еще чем-то мягким, уютным.
Она немного поплакала от невозможного счастья и очень быстро уснула…
Проснулась рано-рано, и ознаменовала свой первый день пребывания в раю первой записью в дневнике.
Потом она долго стояла на балконе, запахнув на себе гостиничный купальный халат, полной грудью вздыхала запах моря и рассвета и всматривалась вдаль, словно пыталась разглядеть в бриллиантовой полоске воды, сливающейся с лазоревым небом, что-то свое. Особенное, непонятное ни для кого другого…
В номер постучали.
— Voire petit dejeuner, madame! — Вчерашний портье вкатывал в номер накрытую салфеткой тележку.
Завтрак — это хорошо! Она вдруг почувствовала зверский аппетит. Но сперва…
— Dites me, s'il vous plaot, dans votre hotel il у a des visiteurs rasses? — спросила Кира, сверившись с купленным вчера в московском аэропорту русско-французским разговорником.
— Oui, la madame. A la rez-de-chaussee se repose une belle famille, qui parte en russe. Mais le numero lux dans l'aile voisine emprunte veritable russe princess.
Почтительно поклонившись и помедлив ровно столько, сколько позволяли приличия (служащий дожидался своих чаевых, но Кира, углубившись в разговорник, не поняла его выжидательно молчания), портье ушел. Когда же до девушки дошел смысл оброненной им фразы, она рассмеялась и отбросила разговорник на кровать.
Русская княгиня! Да еще настоящая! Наверняка какая-нибудь новорусская жена, купившая себе титул в конторе типа «Рога и копыта»! Она читала, что услуги подобного рода предлагаются сейчас в Москве на каждом углу. Любой Иван-родства-не-по-мнящий может стать графом, маркизом или — бери выше — внебрачным отпрыском королевы Марии Антуанетты!
Не-е-ет, милые мои, времена, когда между Ниццей и столицей Российской империи существовало прямое железнодорожное сообщение, остались там, на руинах прошлого века, то в то время поездка в Канны или Ниццу для россиян означала практически то же самое, что и отдых в Крыму и на курортах Кавказских минеральных вод. В Ницце проводили время Гоголь, Бунин, Чехов, Герцен, Шаляпин, Немирович-Данченко, Дягилев, Нежинский, Анна Павлова…
— Вот тогда-то, сто лет назад, вам и надо было искать здесь «настоящих русских княгинь», — пропела Кира, окончательно развеселившись.
Она отбросила салфетку со столика на колесах. Так… круассаны, джем, фруктовый салат, бри и апельсиновый сок. Все правильно, настоящая французская гастрономия!
Круассан рассыпался во рту, джем был свежим, сок — свежевыжатым. Бледно-синяя от переизбытка крахмала сосиска и засохший салат из супермаркета на несколько дней остались там, далеко, где-то на краю земли, в чужой и скучной жизни…
С завтраком она покончила за десять минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11