– Мистер Константин как раз говорил, что очень хотел бы посмотреть, что мы сделали здесь. Уверена, ты не откажешься показать ему все. С его стороны очень любезно найти для нас время.
– Ну что вы, миссис Хоквуд, – улыбнулся Алексей. – Я предпочел бы вернуться сюда при других обстоятельствах.
– Я вам так благодарна, мистер Константин. Знаю, по закону Бомонд должен был принадлежать вашей компании. Но…
– Нет. – Алексей поднял руку. – Такого не должно было произойти с этим домом. Все, что я сделал, это исправил ситуацию, которая не должна была возникнуть с самого начала. А сейчас, если ваша дочь сможет уделить мне немного времени, я был бы премного благодарен…
– Боюсь, сейчас не самое подходящее время, – перебила Ив, заслужив укоризненный и одновременно разочарованный взгляд матери.
– Моя дорогая, мистер Константин очень занятой человек. И очень великодушный.
Ив ощутила возрастающую злость. Она так сжала кулаки, что ногти впились в кожу. Но девушка не могла себе позволить устроить сцену при маме. Нужно увести Алексея отсюда.
– Что ж, отлично, – буркнула она. – Пройдемте сюда, мистер Константин. – Ив резко встала и распахнула перед ним дверь.
Алексей последовал за ней, попрощавшись с миссис Хоквуд.
– Ив…
– Сюда, мистер Константин. – Ив пошла к коридору, ведущему к комнатам, где жили больные дети.
Алексей перехватил ее за локоть. Ив замерла.
– Ив, я пришел поговорить с тобой, а не осматривать дом. Нам нужно объясниться.
Ив повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Нет, мистер Константин. Если вы пришли за этим, я должна просить вас уйти. – Она дернулась. – Прошу вас меня отпустить.
Он повиновался.
– Ив. Нам нужно поговорить. Я бы предпочел встретиться наедине, но, если ты хочешь, мы можем сделать это здесь. Я не уйду, пока ты не выслушаешь меня.
Ив взглянула на Алексея. Его лицо исказилось от боли. С минуту девушка молча смотрела. Не в глаза, нет. В лицо. Она не могла думать, дышать, делать что-нибудь. А потом… Ив развернулась и направилась к главному входу.
Он последовал за ней.
Ив было все равно. Она шла в свое убежище, в укромный уголок, где пряталась с детства. Задолго до рождения Чарли Ив убегала сюда, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Она знала, что здесь никто не услышит и не увидит ее слез.
– Ну? – скомандовала она. – Я слушаю.
С минуту Алексей молчал. Он разглядывал Ив. Что-то в ней изменилось. Исчезло.
– Почему ты не сказала мне, зачем хочешь вернуть Бомонд? – спросил он, наконец.
– Я говорила.
– Ты сказала, что этот дом принадлежал твоей матери, и все, – возразил Алексей.
– Ты знал, что здесь находится клиника. Я упоминала об этом несколько раз.
– Да, но я, как и все, думал… – он шумно вдохнул, – что это частная анонимная клиника для богатых и знаменитых алкоголиков и наркоманов.
– Хочешь сказать, таких алкоголиков и наркоманов, как я и моя мать?
– О твоей матери давно ходили слухи. Что она слишком много пьет. Теперь-то я понимаю, почему. – Алексей замолчал, а потом с отчаянием произнес: – Боже, если бы я знал! Если бы я только знал!..
На миг повисла тишина. Ив слышала биение собственного сердца. Она до сих пор не могла заглянуть Алексею в глаза. Но она смотрела ему в лицо. Внезапно он заговорил:
– Прости меня. Пожалуйста. Прости меня за то, что я с тобой сделал.
Ив подняла голову.
– Я не могу. – Она обняла себя руками, как будто ей было невыносимо холодно. – Я не могу простить тебя. Не могу простить себя.
– Себя?
– Да. – Ее голос звучал ровно, бесстрастно. Как будто за нее говорил кто-то другой. – Умом я понимаю, что меня нельзя судить за такое поведение. Что я сделала это ради мамы и тех детей, которые нуждались в этом доме. Но это ничего не меняет. – Ив говорила еле слышно. – Годами я наблюдала за своим отцом. Я знаю, что такие как он, не имеют принципов. Они спят с женщинами за деньги и за другие услуги. И ты такой же, Алексей. Той ночью ты заставил меня почувствовать себя самой последней портовой шлюхой. Даже если бы я потеряла память, ничего бы не изменилось. Я сделала то, что сделала. Ничто никогда не сможет этого изменить. Ничто. – Ив замолчала.
Злость все больше овладевала ею. Она уже не могла сдерживать ярость.
– Ты не имел права так поступать! – закричала девушка. – Не имел права! Хотела ли я вернуть этот дом из-за Чарли и таких же, как он, или из-за того, что моя мама страдала алкоголизмом… или потому, что я наркоманка, у тебя не было никакого права так поступать со мной!
Ее слова болью отзывались в сердце Алексея. Но он должен был выслушать ее, должен был дать ей понять, что раскаивается.
– Ты заставил меня заниматься с тобой сексом! И не смей говорить мне, что секс – это составляющая любых здоровых отношений! То, что ты заставил меня пережить, больше было похоже на порнофильм! Грязную порнуху! И тебе об этом известно! Более того, ты добился того, что я испытывала при этом удовольствие! К чему скрывать? Я не хотела, чтобы все было так! Меньше всего я желала получить от этого удовольствие! – Ив замерла. На ее лице отразилось отвращение. – Но я не могла остановиться! Не могла ничего поделать с собственным телом. Потому что тело создано для того, чтобы испытывать наслаждение. Потому что секс – это наивысшее из удовольствий, данное нам свыше. Но не для того, чтобы разрушить чью-то жизнь, а для того, чтобы наполнить ее. И не говори, что я сумасшедшая. Это не так. Я просто хотела, чтобы все было по-другому. Хотела…
Ив замолчала. Алексей не пошевелился. Кажется, каждое слово давалось ему с трудом.
– Ив… я не могу… изменить… то, что я сделал. Ты и представить себе не можешь, как я ненавижу себя за это, но пойми, позволь мне объяснить кое-что… я… умоляю тебя. Когда я… взял тебя… в ту ночь, я думал… я считал, что ты… не такая… что ты… шлюха…
– Да как ты смеешь?! Как ты мог обвинять меня в том, о чем не имел ни малейшего понятия? Что я такого сделала, отчего ты стал думать обо мне так низко? Как тебе вообще такое могло в голову прийти? До того, как я пришла в твой офис с чеком за Бомонд, между нами не было ничего, кроме одного-единственного поцелуя. Одного поцелуя! Даже девственница могла бы подарить тебе этот поцелуй!
– Я подумал так потому… потому что твой отец предложил мне тебя в тот день, когда мы обедали на его яхте.
– Отец… что?.. – не веря своим ушам, прошептала Ив.
– Он проводил меня в твою каюту. Ты лежала в постели, в одной ночной сорочке… Может быть, ты спала. А может, ждала моего прихода, предварительно договорившись с отцом. Ив, – его голос сорвался, – пойми… вокруг твоего имени всегда ходили слухи. Одни считали, что ты до сих пор девственница, а другие… Они рассказывали, что ты во всем повинуешься отцу… что он выбирает тебе любовников, которые могут быть выгодны ему. Как Пьер Рофле, сын президента банка. Он мог бы помочь отыграть компанию твоего отца. И Пьер был во Франции тогда…
– Ты подумал обо мне такое?!
– Я не знал тебя. Не знал, какая ты. Поэтому… – Алексей помолчал, – я решил проверить это сам. Я сделал тебе то предложение, думая, что ты откажешься. А когда ты согласилась… – (Ив не верила своим ушам.) – Я не собирался заниматься с тобой сексом. Я только хотел проверить тебя. Поэтому я отверг тебя… пытался отправить тебя домой. Но ты не ушла, ведь так? Ты твердо решила выполнить мои условия и получить Бомонд. Ты выиграла, я не устоял. И сделал то, что сделал. И оставил тебя ни с чем. Я знал, что поступил низко. Поверь, я презираю себя за это… Боже, Ив, я думал, что ты… как же я ошибся в тебе!
Повисла тишина. Ив вдруг разозлилась. Она отступила, отошла от него.
– Ты ошибся во мне, да? Бог мой, да как ты смеешь стоять здесь и говорить мне такие слова? Да кто ты такой, чтобы требовать доказательств, правдивы ли слухи обо мне или нет? Как ты мог подумать, что я шлюха, исполняющая приказы отца? Какое право ты имел заставлять меня проходить твой дурацкий тест? – Ив едва не задохнулась от негодования. Она не дала ему сказать ни слова в свою защиту. Набрав в легкие побольше воздуха, девушка продолжала: – Да кто ты вообще такой, чтобы судить любую из женщин? Ты что, святой? Позволь тебе напомнить, что и ты был со мной в постели. И ты сам выбрал этот путь. Никто не заставлял тебя поступать именно так. Так кто ты после этого? Кто ты, Алексей? – Ив снова замолчала, но только чтобы собраться с силами. – Меня от тебя тошнит. Вот ты стоишь здесь и. говоришь мне, как ошибался! Зато я не ошиблась в тебе. Пьер Рофле открыл мне глаза! Женщина, которую ты подцепил в клубе и увел из бара, не жила в отеле. Она проститутка. Пьер рассказал мне. Он сказал, что она предлагала ему свои услуги за наличные. Но тебя это, кажется, не беспокоило, да? Для тебя это вполне нормально. Знаешь что? Я благодарю Бога, что Пьер раскрыл мне глаза. Потому что тогда я поняла, кто ты на самом деле!
Ив задыхалась от ярости. Она не замечала, как лицо Алексея исказилось от боли. Ярость ослепила ее.
– Ты такой же, как и мой отец! Платишь шлюхам и считаешь это совершенно нормальным! Я больше не хочу видеть тебя, слышишь? Не смей больше приближаться ко мне! – Ив в последний раз взглянула на Алексея. – Убирайся, – произнесла она холодно. – Прочь с глаз моих. И из моей жизни.
Его лицо не выражало никаких эмоций. На минуту, Ив показалось, что Алексей хочет что-то сказать, но он промолчал. Долго смотрел на нее, а потом опустил голову, развернулся и пошел прочь.
Ив провожала взглядом его удаляющуюся фигуру. Она дрожала. Тени словно сгущались вокруг нее, пока все ее сознание не окутала темнота.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Шли дни. Ив видела, как они проходят в тепле и свете позднего лета. Но только не для нее. Ее мир, кажется, стал совсем маленьким. И девушка не хотела покидать его.
Время от времени воспоминания о том, «большом», мире вспышками возникали в памяти, причем в самые неожиданные моменты: когда Ив шла вверх по лестнице, читала сказку детям или писала письма.
А еще она вспоминала голос. Его голос, раздающий команды. И руки. Руки, которые путешествовали по ее телу, не зная преград, нарушая все запреты, потому что она, Ив, пребывала в сладкой дреме наслаждения.
Девушка почувствовала, как на лбу снова выступили капельки пота, а к горлу подступила тошнота.
Ив пыталась с этим бороться. Бороться со вспышками воспоминаний. Иногда, когда она старалась изо всех сил, ее сны были более смутными, но все о том же. Труднее всего было снова и снова переживать свое разочарование, что Алексей оказался не таким, каким она мечтала его видеть…
Я должна пережить это. Должна. Но чувство вины так сильно давит на плечи. Вины и стыда.
Ив трудно было признаться себе, но когда-то ей все равно бы пришлось сделать это.
Я до сих пор чувствую себя грязной. Я не могу отмыться.
Амабел волновалась за дочь, и Ив знала об этом, но как она могла поделиться с ней своими переживаниями?
Мама, слушай. Я хотела вернуть Бомонд – ради тебя, ради Чарли и всех детей, которые живут здесь. Был только один способ добиться этого. И я воспользовалась им. Сейчас я уже ничего не могу изменить. Но я не могу рассказать тебе, о том, что я сделала.
Если бы Ив посвятила Амабел в подробности, она бы увидела в глазах матери разочарование. Ужас. И, что еще хуже, вину и стыд, что ее собственная дочь пошла на такое.
Один из врачей клиники, заметив состояние Ив, однажды сказал ей, что она находится в стрессовом состоянии.
– Это естественная реакция организма. После всего, что вам пришлось пережить, нормально, что он немного вышел из строя. Вам нужно взять отпуск. На пару месяцев. Сменить обстановку. Дела здесь идут хорошо. Финансовое положение клиники стабильно. Вам нужна передышка, Ив.
Девушка смотрела в добрые глаза этого мужчины и думала: что бы ты сказал, если бы знал, что я сделала? Что бы ты тогда обо мне подумал?
Но он никогда не узнает. Ни от одной живой души. Эта тайна навсегда останется с ней. В ее маленьком тесном мирке. Занимая все больше и больше места. Разрастаясь, как опухоль.
Перестань! Забудь! Отпусти!
Разве «забудь» не было для Ив мантрой всю ее жизнь? Разве не только так она могла жить с таким монстром, каким был ее отец?
Так почему она не могла просто забыть одну-единственную ночь?
Ив понимала, что одна не справится. Что ей нужна помощь. Что что-то сломалось у нее внутри, а в душе поселилась депрессия. Но врачи тут не помогут. Наоборот, они начнут задавать множество вопросов, спрашивая, почему Ив ощущает, что это для нее травма, и были ли другие сексуальные отношения столь же драматичными? Или, может быть, она чувствует необходимость наказать себя этой виной потому, что совершила какой-то проступок в детстве? И, кстати, о детстве, какими были ее отношения с родителями? Добрыми и хорошими? А если нет, то почему?
Да что они вообще знают, эти врачи? Они, конечно, слышали все сплетни, что ходили вокруг имени Хоквуд, но никогда не чувствовали и никогда не переживали ничего из того, что довелось ощутить на себе и пережить Ив.
Это известно только мне. И я никому не скажу. Никому!
Ив много гуляла. Ходила по окрестностям Бомонда, отсчитывая милю за милей. Пока не терялась во времени. Она как будто пыталась оставить воспоминания далеко позади. Сейчас же они бродили, как привидения, рядом с ней. Сидели внутри нее.
Гуляя однажды днем, Ив заметила, что к ней кто-то приближается.
Это была женщина. Нет, молодая девушка. Она была одета совсем не для прогулки по лесу.
Длинная юбка, доходящая почти до пят, и бесформенный джемпер с длинными рукавами. Короткие темные волосы, растрепанные и какие-то неухоженные. Несмотря на это, девушка была довольно мила. Даже эта странная одежда и отсутствие макияжа не могли скрыть ее миловидность.
Она подошла к Ив.
Ив заговорила первой. Вежливо, но все же холодно.
– Боюсь, это частная собственность, – сказала она. – Вы прошли мимо общественной дороги. Вернитесь к перекрестку. Уверена, вы без труда найдете ее.
Ив улыбнулась, ожидая, что девушка развернется и уйдет, но та не сделала этого.
– Вы ведь Ив, правда? – спросила девушка с акцентом.
– Простите, я не…
– Знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13