– Это мое единственное желание, – прошептала она, глядя на дочь глазами, полными материнской любви, выразить которую она так долго не решалась. – Если я увижу тебя невестой Вито, тогда я умру счастливой...
Рейчел смотрела на улицу и чувствовала, как на глаза навернулись слезы.
Да, скорее всего она сошла с ума, если подумала, что заставит Вито Фарнесте надеть кольцо ей на палец даже на то короткое время, которое осталось у Арлин на этом свете. Но несмотря на сегодняшний жалкий провал, она знала, что должна была сделать то, что сделала. Она не смогла бы жить дальше, если бы не попыталась исполнить последнее материнское желание.
Смерть все меняет, думала Рейчел. Перед лицом смерти разрушаются старые представления и появляются новые обязательства, новые неотложные проблемы.
Для нее сейчас важно только одно – тот краткий период, который осталось прожить Арлин. Больше ничего не имеет значения: ни она сама, ни ее чувства, желания или страхи.
И Вито Фарнесте тоже ничего не значит.
Ноябрьский вечер был унылый и мрачный. Рейчел вернулась в свою убогую квартиру после посещения матери. Каждый визит в больницу мучителен, но сегодня, после того что она пережила, все прошло еще тяжелее. Арлин казалась слабее, чем обычно, и одна из медсестер проговорилась и произнесла слово «хоспис», которого так боялась Рейчел.
Им с матерью отведено совсем мало времени... И столько лет было потрачено впустую. Даже зная теперь, почему Арлин отправила ее в закрытую школу и так редко виделась с ней в детстве, Рейчел не могла заглушить в себе боль.
– Я не хотела, чтобы ты общалась со мной! – сказала Арлин, и у Рейчел сжалось сердце от горя, когда она узнала об истинных чувствах, которые та питала к дочери. – Я не хотела, чтобы ты была запятнана моей связью с Энрико! И... – тут голос ее прозвучал совсем глухо, – я не хотела, чтобы этот развратник Вито приближался к тебе.
Про это Рейчел решила не думать – слишком страшно и больно. Свидание с Вито после стольких лет вдесятеро усилило боль. Как права была мать, что не подпускала ее к Вито Фарнесте...
Разумом она все понимала, но сердце ее не слушалось. Страсть. Страсть к мужчине. Вито вызывал у нее желание прижаться к нему, ощутить на себе его гибкое, крепкое тело, а на губах – его красивый, порочный рот.
«Как ты можешь желать мужчину, который тебя презирает, который всегда тебя презирал? Это позор, это непростительно, ты выглядишь жалко!»
Но одно дело знать, и совсем другое – чувствовать.
«Если бы я только не пошла к нему сегодня! Если бы я не увидела его вновь!»
С тяжелым сердцем Рейчел приготовила ужин: тушеную фасоль и тосты. Быстро и дешево. Она заставила себя все это проглотить и, поев, достала ноутбук.
Она так и не поступила в престижный университет, хотя, если бы окончила школу, то была бы, несомненно, к этому подготовлена. Вместо университета она поступила на вечернее отделение местного колледжа, заплатив за обучение из зарплаты официантки. Получив диплом о знании иностранных языков, она нашла работу в отделении маркетинга одной международной компании. Рейчел достаточно зарабатывала, чтобы отложить деньги на приобретение маленькой, но уютной квартирки в Лондоне. Эту квартиру пришлось продать, чтобы заплатить за лечение матери в частной клинике, но Рейчел не жалела об этом. Арлин до последних дней будет окружена комфортом.
Она нашла надомную работу – переводы с испанского и французского материалов по маркетингу. Платили за это не очень-то много, но зато она могла проводить достаточно времени с матерью.
Рейчел открыла ноутбук и углубилась в перевод. Внезапно раздавшийся звонок домофона прервал ее занятие. Господи, кому она понадобилась в такой поздний час?
Рейчел подошла к двери и сняла трубку.
– Да? Кто это?
– Вито Фарнесте, – прозвучал отрывистый ответ.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Несколько секунд Рейчел стояла, замерев в оцепенении и не веря тому, что услышала. Затем нажала на кнопку, чтобы открыть входную дверь в дом. Дрожь пробежала у нее по телу. Чего он хочет? Она неуверенно открыла дверь в квартиру и услышала быстрые, решительные шаги – он поднимался к ней на второй этаж. Мгновение... и он появился из-за поворота лестницы.
Лицо у него было мрачное и угрожающее, и Рейчел затрепетала. А вдруг он думает, что она держит изумруды Фарнесте здесь, в своей квартире? Неужели он захочет забрать их силой? И как он узнал, где она живет? От волнения с ее губ слетел этот вопрос еще до того, как он подошел к ней.
– Когда ты ушла, за тобой следили. Это что за квартира? Ты что, живешь здесь? Хочешь меня обмануть?
Вито отстранил ее и, войдя в квартиру, обвел взглядом убогую обстановку. Его глаза остановились на замершей в дверях Рейчел. Она была не в силах пошевелиться, нервы напряглись до предела, и ей казалось, что у нее внутри крутится барабан стиральной машины, где смешалось все: страх, потрясение, негодование и еще что-то огромное, чему трудно найти название, но от чего кровь застучала в жилах.
Он был одет в тот же деловой костюм, что и днем, но без галстука, и поэтому выглядел чуточку менее грозным и неприступным. И еще она заметила небритость щек.
Он стоял посередине комнаты в расстегнутом пиджаке, уперев руки в бока.
– Это что за дыра? Ты на самом деле настолько нуждаешься? У тебя был далеко не нищий вид, когда ты появилась в моем кабинете. Ты хотела произвести на меня впечатление, да? – с насмешкой произнес он.
Неудивительно, подумала Рейчел. Сегодня днем она выглядела великолепно, а сейчас... На ней серый тренировочный костюм, лицо без следов макияжа, волосы зачесаны назад и собраны в непривлекательный пучок. Наконец, ей удалось найти ответ на его требовательный вопрос.
– Какое тебе дело до моих финансовых возможностей?
Взгляд Вито сделался еще более жестким – тон Рейчел его злил.
– Учитывая то, что ты отказалась взять у меня миллион евро, я полагаю, что мне есть до этого дело. Твои так называемые условия смехотворны, и я не желаю о них слышать, но деньги-то ты могла бы взять, не так ли? Где изумруды?
Он огляделся: выражение его лица сделалось брезгливым. Рейчел тоже разозлилась. Такое впечатление, словно его бесценные фамильные изумруды могло осквернить ее убогое жилище! Но, наверное, он считает, что драгоценность уже была осквернена, поскольку побывала в руках ее матери.
– Они в банке! – выкрикнула Рейчел. – Где еще им быть?
– В каком банке?
Рейчел покачала головой.
– Я не обязана тебе докладывать. Если ты пришел сюда, чтобы заставить меня продать их тебе, то можешь убираться вон! Моя мама никогда их не продаст!
– Даже зная, что ты по бедности живешь в этой дыре? А где, между прочим, Арлин? Она тоже обеднела? Как она допустила, чтобы ее обожаемая девочка жила в подобном месте, в то время как она тратит последнее из того, что украла у моего отца! Просто не могу себе это представить!
Рейчел стояла с непроницаемым лицом. Он не должен ничего знать о матери, которую ненавидит.
– Она заграницей! – солгала Речел. – В Испании. Предпочитает теплый климат.
Вито не сводил с нее глаз.
– А как же ты тогда можешь распоряжаться изумрудами?
– Могу. Я имею на это право, – ответила Рейчел.
Арлин два месяца назад, когда болезнь вплотную подступила к ней, оформила на дочь доверенность по ведению своих дел.
Да, она имеет право распоряжаться изумрудами Фарнесте, но... никогда не продаст их. После смерти матери вернет их единственному законному владельцу – вдове Энрико. Ей ничего не надо... кроме фамилии Фарнесте на брачном свидетельстве и свадебных фотографий, чтобы показать маме – тогда та убедится, что дочь на самом деле вышла замуж за сына Энрико и станет уважаемой женой, а не любовницей, которую можно презирать и оскорблять.
Но ее нелепая попытка исполнить волю умирающей матери не удалась, и поэтому она будет держать колье у себя до кончины Арлин, а потом вернет его синьоре Фарнесте.
Как же Вито изменился в лице, узнав, что изумруды у нее! Рейчел похолодела.
– Ты даешь себе отчет в том, что сказала? Ты признала, что изумруды у тебя, а я оспариваю право твоей матери на них, невзирая на полную беспомощность закона в этом вопросе. Так скажи мне, саrа mia, что может меня остановить в моем желании их вернуть?
Глаза его угрожающе блестели, и Рейчел стало страшно. Но она не должна показывать свой страх перед ним!
– Мне наплевать, что ты считаешь законным, а что нет! – заявила она. – Если бы ты мог по закону забрать у меня изумруды, ты бы это уже сделал! Но если ты хотя бы пальцем до меня дотронешься, я позабочусь о том, чтобы тебя обвинили в изнасиловании. Ты и пикнуть не успеешь, как бульварные газеты раздуют скандал! – Она с трудом перевела дух. – Так что если ты пришел лишь затем, чтобы меня запугать, то выметайся вон и поскорее!
Сердце сильно колотилось, и она прерывисто дышала, мысленно повторяя, что это от страха и напряжения. Но в душе она знала, что обманывает себя. Кровь так сильно пульсировала в жилах совсем подругой причине – это ее тело откликается на его присутствие.
Какой позор! Надо подавить волнение. Если Вито это поймет, она умрет от унижения! Это даст ему в руки оружие, против которого она бессильна.
– Я думал о совсем другом способе убеждения, саrа mia, – бархатным голосом произнес он, и у Рейчел едва не подкосились ноги.
«Все сплошная фальшь. И тогда, и сейчас. Он одурачил тебя, когда ты была невинной школьницей, и сейчас хочет одурачить».
Вито с усмешкой следил за выражением ее лица... с усмешкой и злобой. Он шагнул к ней, и она снова ощутила жар в теле. Она хотела закричать, побежать к двери и запереться в крохотной ванной... Но ноги приросли к полу, стало трудно дышать, а он остановился перед ней, протянул руку и обхватил ладонью затылок. К своему стыду она покорно наклонила голову и почувствовала, как его прохладные пальцы скользят у нее по шее.
Наслаждение было подобно дождю, смывшему каждый год из тех семи лет, которые прошли с тех пор, как Вито Фарнесте ласкал ее. Она прикрыла глаза, не в силах сопротивляться искушению, а его пальцы нежно и осторожно гладили кожу на шее. Он что-то прошептал по-итальянски, но она ничего не поняла, опьяненная его прикосновением.
Другой рукой он за подбородок приподнял ей лицо. Она открыла глаза и, завороженная смотрела на то, как он опускает голову. Его мягкие губы коснулись ее губ, и она почувствовала, как погружается в теплый океан блаженства, о котором уже и не мечтала.
Это рай. И она не может ни о чем думать, не может пошевелиться, погруженная в бесконечное удовольствие от поцелуя Вито Фарнесте. Силы покинули Рейчел, и она потянулась к нему.
А поцелуй Вито становился настойчивей и крепче, и он уже водил языком у нее во рту. Охватившее Рейчел наслаждение было настолько сильным, что она едва не упала в обморок, как слабонервная викторианская девица.
Но она не викторианская девица. И вообще не девица... благодаря Вито Фарнесте.
«Для него я ничто! В прошлый раз он хотел таким образом ранить мою мать. А сейчас ему нужны изумруды...»
Рейчел с силой оттолкнула его.
– Нет!
Сердце у нее бешено колотилось, руки и ноги дрожали.
На мгновение в глазах Вито промелькнуло что-то похожее на недоумение, но тут же выражение лица снова сделалось насмешливым.
– Нет? О, ты выучила новое слово, саrа mia. До этого ты говорила «Пожалуйста, Вито, пожалуйста!» Ты твердила это всю ночь!
Рейчел побледнела. Ее обожгло унизительное воспоминание, но не о том, что ей, по его тогдашнему выражению, «не терпелось залезть к нему в постель».
Это был совсем другой случай. Рейчел говорила с ним по телефону – он согласился лишь на безликий телефонный разговор. Она умолила секретаршу соединить ее с ним, и, вероятно, вымуштрованная дама дрогнула, уловив в голосе Рейчел подлинное отчаяние и горе. Он взял трубку, и Рейчел услыхала его отрывистый голос, произнесший с акцентом:
– Кто это?
И свой дрожащий голос:
– Это Рейчел. Пожалуйста, Вито, пожалуйста...
Он повесил трубку, и она не успела больше ничего произнести.
С тех пор он ни разу не дал ей возможности поговорить с ним. Секретарша неизменно и твердо отвечала, что синьор Фарнесте не желает с ней говорить.
Рейчел послала ему письмо, сделав последнюю жалкую попытку связаться с ним. Письмо вернулось к ней обратно, нераспечатанное и вложенное в другой конверт, с запиской от секретарши, где сообщалось, что синьор Фарнесте не будет отвечать ни на ее письма, ни на телефонные звонки. С того момента Вито перестал для нее существовать.
И вот спустя семь лет он снова стоит перед ней. И насмехается.
Она изо всех сил постаралась придать своему лицу равнодушное выражение.
– Что ж, а сейчас я говорю «нет», – ответила она. – Боюсь, что изумруды Фарнесте стоят намного больше, чем постель с неотразимым Вито Фарнесте. Так дешево ты их не получишь!
– Изумруды, возможно, стоят и больше, но не ты, – жестким и издевательским тоном заявил он.
Еще один удар! Но это ничто по сравнению с тем, что она получила от него раньше. На этот раз Рейчел не дрогнула и голос у нее прозвучал не менее жестко, чем у него:
– Если это твое последнее слово, то повторяю – колье не продается и никаких разговоров по этому поводу больше не будет. В том числе и о миллионе евро.
Он насторожился.
– Но почему? Ты живешь в такой дыре, а за миллион евро сможешь отсюда выбраться.
Сощурившись, он внимательно смотрел на нее, пытаясь по лицу прочитать ее мысли.
Она почувствовала опасность, но совсем иного свойства – опасность угрожала умирающей матери, поскольку Вито хотел понять, почему она потребовала такую странную цену за изумруды.
Он ничего не должен узнать. Никогда. Она убережет мать от этого человека.
– Тогда женись на мне и увези отсюда.
Рейчел видела, как он изменился в лице: оно опять сделалось презрительно-насмешливым.
– Значит, это – предмет твоих желаний? – Он нарочито растягивал слова. – Тебе мало быть любовницей, как твоя мать. Ты хочешь респектабельности...
Как это близко к правде! Она вздернула подбородок.
– А почему нет? Если я стану синьорой Фарнесте, то меня будут принимать везде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13