Залыгин Сергей
Культура, демократия и тоталитаризм
Сергей Залыгин
Культура, демократия и тоталитаризм
заметки
"Демократия и культура" - под таким примерно названием в последнее время в печати появляется множество выступлений. И это понятно: к тому толкает авторов все то, что называется нынче (к месту, а чаще - не к месту) современной российской демократией.
Нужно, однако, заметить: ну а где, в самом деле, в чем, в каких понятиях искать ответы на наши вопросы, если не в понятиях культуры? И что прежде всего следует по поводу подобных культурологических статей сказать?
Во-первых, отметим, что авторы занимаются в своих поисках не столько культурой как таковой, сколько бесконечным цитированием - кто, где и когда из авторитетных умов о культуре сказал.
Во-вторых, едва ли не все эти выступления пронизаны одной мыслью: даешь демократию, а уж она-то, безусловно, выдаст на-гора культуру!
Эта тенденция, будучи выражена и с большой эрудицией, и очень культурно, все равно остается некультурной. Более того - неприемлемой по отношению к культуре. Я вовсе не имею в виду упрекать кого-то персонально, речь идет о сложившейся нынче ситуации, в которой надобно подать и свой голос.
На мой взгляд, это, в общем, странное представление, будто демократия чуть ли не обязательно предшествует культуре, очень странная предусматривается последовательность: сначала демократия, потом - культура. Методология явно хромает хотя бы потому, что культура исторически появилась гораздо раньше демократии, когда этого понятия - в нынешнем его смысле - и вовсе не было. Лишь спустя долгое время культура произвела на свет демократию, но никак не наоборот.
Если иметь в виду государственные формации, именно культура (включая и науку, и технику) обуславливает смену рабовладельчества феодализмом, феодализма капитализмом и неудачную попытку социализма сменить капитализм. Эту неудачу следует объяснить еще и тем, что социализм, обладая политической идеей, не обладал своей собственной культурой, полагая, что она сама собой явится в результате революции. Но как показала дальнейшая практика, социализм дальше соцреализма не пошел. И это при том, что никто и никогда не поносил своих предшественников и всю предшествующую культуру столь же грубо и бескультурно, как это делал социализм.
На этот случай социализм обзавелся собственными теориями соцстроительства и коммунистического будущего, в то время как все предшествующие социальные и государственные формации приходили и уходили как бы сами по себе, в результате изменения культур, а вовсе не в силу чьих-то замыслов и фантазий. Фантазий, которые к тому же ни много ни мало объявляли себя началом истории человечества, полагая, что начинают-то они чуть ли не с нуля. А ведь в истории нуля нет. Во всяком случае, он нам неизвестен и не будет известен никогда. Практика социализма была противоестественной: едва человек становился руководителем своей партии, как тут же он объявлялся и "выдающимся" теоретиком, и "основоположником". Не говоря уж о Ленине, и Сталин становился таковым, и Хрущев, и Брежнев. Да ведь и Горбачев не избежал, куда там. И Ельцин клонит туда же. А новая русская демократия тоже считает себя неиссякаемым источником культуры.
Большая беда! Теории, срочно разработанные аппаратными помощниками по первому требованию первого лица, - разве это не беда?
Демократия-то как явление политическое - временна, а постоянство (относительное) она может обрести только в недрах культуры.
Одна из основных задач демократии (вопреки ложному понятию "советский народ") - создание приемлемых условий существования и сосуществования разных слоев и прослоек общества, если на то пошло - разных его сословий.
Но тут, однако же, надо вернуться к исходным понятиям, прежде всего к понятию культуры.
Трудное дело. Гораздо более трудное, чем сбор цитат на этот счет, значительная часть которых не столько уточняет, сколько размывает это понятие.
Но ничего не поделаешь - придется прибегать к цитатам. Хотя бы и к самым ходовым.
К энциклопедическим.
Если Даль в 1881 году говорил достаточно кратко и вразумительно, что культура (в том смысле, который нас интересует) есть "образование умственное и нравственное", то последние наши словари и энциклопедии выдают на эту тему большие статьи и все равно не могут управиться. Тема-то все усложняется, все размывается, все больше требует изъяснений и расшифровки, поскольку культура действительно все разнообразнее воздействует на человечество.
И вот уже "Словарь русского языка" 1982 года, сто лет спустя, из кожи лезет, чтобы довести до сведения читателя, что же все-таки представляет собою это понятие:
"1. Совокупность достижений чел-го общества в производственной, общественной и духовной жизни... 2. Уровень развития, степень развития какой-то отрасли хозяйственной или умственной деятельности... 3. Наличие условий жизни, соответствующих потребностям просвещенного человека... 4. Просвещенность, образованность, начитанность..." и еще 5, 6, 7 - уже в специальном, а не в общем смысле, не в том, который нас, собственно, интересует.
В Большой Советской Энциклопедии (1953) существование понятия единой "культуры" отрицается, зато на многих страницах излагается, что есть "культура социалистическая": что это "высшая форма культуры, впервые сложившаяся в Советском Союзе после победы Великой Октябрьской социалистической революции в ходе строительства социализма", и "коммунистическая идейность, народность, гармоническое сочетание советского патриотизма и пролетарского интернационализма", "преемственность лучших, прогрессивных завоеваний культуры всех времен и народов, национальная форма, в которой выражено социалистическое содержание". "Социалистическая культура проникнута пролетарским, социалистическим содержанием".
И т. д., и т. д. в том же духе, как я уже сказал - на нескольких страницах.
Никак не вспомню, что же все-таки я думал, читая всю эту абракадабру в те, 50-е годы? Вернее всего - ничего не думал.
"Советский энциклопедический словарь" (1990) в общем-то повторяет словарь выше уже цитированный, - "Словарь русского языка" 1982 года, добавляя "от себя", что культура - это "возделывание, воспитание, образование", "исторически определенный уровень развития общества, творческих сил и способностей человека", а также "сфера духовной жизни", "мировоззрение, способы и формы общения людей". Увы, все это ничего определенного в понятие культуры не вносит. Ничего более определенного, чем краткое объяснения Владимира Даля: культура - это есть "образование умственное и нравственное".
Лучше же и конкретнее всего культура чувствует себя, когда она воспринимается как история человечества, как неотъемлемая ее часть.
История человечества тоже ведь перестает быть историей без истории культуры. Тем более прискорбно бескультурное ее изложение.
Культура...
Слово и вообще-то умнее и мудрее нас, и мы, если бы захотели, могли бы в течение всей своей жизни рассматривать и изучать мудрость одного-единственного слова нашей речи.
Слово мудрее нас как раз в той же самой степени, в которой человечество мудрее своего единственного, отдельно взятого поколения, а все то, что мы называем развитием и прогрессом человечества, зиждется на консерватизме слова, на его постоянстве, пусть и относительном, а все-таки постоянстве. Зиждется на культуре слова.
Если представить себе, что каждое поколение создавало бы для себя свой собственный язык, - какое развитие, какой прогресс и какая культура могли бы возникнуть и развиться? Какая вообще могла бы состояться человеческая жизнь?
Развитие от поколения к поколению языка, пополнение умственного багажа каждой нации - это и есть прогресс, при котором слово успевает не только за практическими деяниями людей, но и за их надеждами.
Я нынче потому и надеюсь на будущее своей страны, что, при всех наших потерях, русский язык - несмотря на все потери - все равно остается самим собой. Вот уж если мы потеряем наш язык, тогда потеряем и Россию.
Величие языка заключается не только в его саморазвитии, но и в способности ассимилировать слова чужих языков, оставаясь при этом национальной речью.
В свое время, когда русский язык мог быть ассимилирован языком татарским, - этого не произошло, немецким и французским - не произошло. И не произойдет! - в это можно верить. Хотя кое-кто и сомневается: дескать, уж очень много иностранных слов внедрилось в наш язык в связи с переходом от социализма к капитализму. Но это не в первый раз такое положение, не в первый раз мы сопрягаем российские начала с западными понятиями.
Вот и слово "культура" - не нашенское, а в то же время очень и очень наше - куда мы без него?! Мы уже давно вложили в него свой собственный, национальный смысл, сумели это сделать благодаря неисчерпаемым возможностям родного языка, а значит, и нашей Родины, народа нашего.
Мы способны воспринимать значение слова "культура" не только в русском, но и в мировом контексте. Скажем: "культура французская", "культура японская", "культура эфиопская", - скажем так - и тотчас поймем, о чем речь, к чему нас призывает наш собеседник.
И вот уже я не могу отказать себе и в ссылке на дорогих мне мыслителей, в частности на Н. М. Бахтина (брата Михаила Михайловича).
Он пишет в сборнике своих статей, эссе и диалогов "Из жизни идей":
"Созданная человеком культура, в силу и в меру своего совершенства, оказывается независимой от человека и перестает с ним считаться. Это и есть основная антиномия культуры".
Здесь можно спорить о деталях, об оттенках, но самое-то важное, на мой взгляд, то, что Н. М. Бахтин включает культуру в тот ряд результатов человеческой деятельности, который становится ему, человеку, уже неподвластным. Так оно и есть - и вот уже часть культуры, наука, не спрашивает нас, хотим мы ее или не хотим, да ведь и искусство, которому мы придаем столь личностное, столь субъективное значение, в то же самое время стихийно уже по одному тому, что мы не можем его предугадать, хотя бы и на ближайшее будущее. Технику - еще как-то можем, а искусство - нет.
Слово "культура" вполне очевидно умнее нас, хотя те же коммунисты - и не только они - измыслили себя умнее и Бога, и культуры. Пора бы нам всем-всем отчетливо узреть свой собственный шесток, хотя шесток - тоже изделие рук человеческих, мужицких.
Культурной может быть любая деятельность человека, кроме одной преступной, при том, что преступление - это высшая форма эгоизма, его апогей. Преступления бывают изысканные, едва ли не гениальные, но даже и эти качества преступления не делают его принадлежащим культуре. Именно культура способна провести черту между деятельностью преступной и деятельностью созидательной. Под этим углом зрения уже скоро культуре, прежде всего правовой, юридической, придется разбираться с Россией, с нашей современностью. Нелегкий предстоит ей труд.
Заметим также, что культура порой прихвастывает своим модернизмом. Но ведь она мало чего стоила, если бы не давние, давние догмы, которые имел в виду и Даль, утверждая, что нравственность - неотъемлемая часть культуры. Не будь в ее распоряжении Шекспира, Пушкина, Гёте, Рафаэля, Галилея, вполне вероятно, не было бы и ее, по крайней мере в нынешнем объеме и виде. Тем более - не будь Библии, Корана и других вероисповедальных книг.
Культура сильна не столько своим модернизмом, сколько своим консерватизмом, которого она нередко стесняется, который ее конфузит настолько, что, кажется, ни один словарь на этот конфуз и не ссылается, обходит этот факт стороной.
Но это очень некультурно - забывать свои собственные истоки.
Следует предположить, что древние догмы, дошедшие до нас, вероятно, некогда тоже были модерном по отношению к культурам эпох предшествующих. Но это дела не меняет, это слишком медленный процесс.
В то же время культура - это прежде всего преемственность, она и начинается как раз с того времени, с которого ее преемственность стала осуществляться как очевидность.
Культура состоит, всегда состояла, из двух, будем говорить, частей, границы между которыми можно установить лишь условно. Это культура бытия (если хотите - жития) как такового и культура изображения бытия, отношения к бытию - искусство. Оно же, искусство, воплощает особенности национального мышления.
Две части культуры и составляют целое. И плохо, если они разобщены, хотя бы так, как это имеет место в России.
Культура нашего бытия несравненно уступает культуре его изображения, а этот дефицит пополняется из других, уже межнациональных, источников, что менее органично и более случайно, хотя и неизбежно.
Мы чувствуем случайность и неустойчивость собственной культуры в таких областях, как экономика, политика и государственность. Да ведь и в культуре нравственной тоже. Ну а если имеет место вакуум, зазор, тогда он неизбежно заполняется тем или иным "анти" - антикультурной мафией, коррупцией, мошенничеством, антидемократией. И с этим нам нельзя не считаться, никак это не учитывать. Однако же это положение до сих пор учитывает нас, а не мы его.
Мы изображаем жизнь прекрасно, гениально и через Глинку, через Чайковского, Шостаковича, через Врубеля, Васнецова, Пушкина, Толстого, Станиславского, Комиссаржевскую, Шаляпина, но до предмета изображения, каков он есть на самом деле, не добираемся. Если же доберемся - ахнем от изумления: совсем не то, что мы думали!
Фантастическая нация, ни один Жюль Верн такой не придумал, только Господь Бог и оказался способен.
...Немалое значение имело еще и запоздание, с которым были открыты наши университеты. Это запоздание обошлось нам слишком дорого. С университетами мы отстали от Европы на несколько веков и, хотя преподавали хорошо, все равно не наверстали, даже открытием множества "университетов" марксизма-ленинизма.
Петр Первый прорубил окно в Европу, опять-таки опоздав века на два-три, а это привело к проблеме "Россия - Европа". Проблему эту мы и нынче чувствуем день и ночь, хотя бы в том, что сегодня задрав штаны бежим за западным капитализмом, усваивая в первую очередь все его недостатки и пороки.
1 2 3 4 5