Джейк включил печку на всю катушку. Скрывшись от ветра, он уже почти не мерз. Теперь его больше беспокоила Либби. Вся скукоженная, она таращила глаза на свои грязные колени, будто более потрясающего зрелища в жизни не видывала, да они, пожалуй, того стоили. Жаль, что Джейк не в состоянии был их оценить.
– Эй, все не так уж плохо, – тихо проговорил он, когда они проехали молча несколько миль.
– Да.
– Только ты промокла. Так ведь тебя можно постирать. Надеюсь, ты по дороге не растаешь и не испортишь мои чехлы на сиденьях?
– Никогда в жизни не оказывалась в таком глупом положении.
– Тогда тебе повезло.
Они проезжали мост Ядкин-Ривер. Он положил руку на ее стиснутые кулаки.
– Милая, ну провалилась ты в ондатровую нору, ну и что? Сама же говорила, такое могло случиться с кем угодно, даже со мной, ведь я был совсем рядом.
С ее бледных губ сорвался тихий всхлип. Понемногу отходит, понял Джейк.
– Как бы там ни было, спасибо тебе за помощь, – вздохнула она.
– Как бы там ни было? Что это значит?
– Ничего. Просто спасибо за помощь.
– Ты сказала – как бы там ни было. Звучит как благодарность с претензией. Что ты имела в виду? Спасибо за то, что выволок меня такой грязной? Спасибо, что я потеряла свою туфлю? Что, Либби? Благородный рыцарь желает знать, где дал маху его доблестный меч.
Вдруг послышался ее сдавленный смех. Едва сдерживая нахлынувшие на него эмоции, Джейк свернул на запасную полосу и стиснул Либби в объятиях так сильно, что она и шелохнуться не смогла.
– Эй, все позади, детка, даже одежда цела, – тихо подбодрил ее Джейк.
– Знаю, но я все думаю, вдруг на моем месте оказался бы Дэвид. Джейк, что, если бы меня не было поблизости и он провалился бы в эту дыру? А вдруг он упадет, пока меня там нет? О Боже, что, если…
– Хватит, к чертям твои «если», Либби. Полдюжины людей смотрят за ним. Он будет жив и здоров.
Уж кому, как не Джейку, лучше знать, что эти «если» могут запросто свести с ума.
Как только они остановились у ее дома, Либби выскочила из машины. Джейк последовал за ней. Она обернулась, собираясь сказать ему, когда за ней заехать, но, пока закрывала дверь, он проскользнул в дом.
– У тебя ведь есть стиральная и сушильная машины? – осведомился он.
Она кивнула. Ее колотило от холода, и она мечтала только о горячем душе. Лишь после этого она сможет нормально соображать.
– Хорошо, тогда подброшу тебе свои вещи. Сначала вымоешься ты, потом я – надеюсь, горячей воды хоть капля останется. Мне много не надо.
– Погоди, что значит «подброшу тебе свои вещи»?
– Подумай сама, Либби. Мне нужно потратить целых полчаса, чтобы добраться домой, а при таком потоке машин, как сейчас, и того больше. Прачечная у нас в подвальном помещении. В ней всего две машины коллективного пользования, да и те, как правило, либо заняты, либо неисправны. Поэтому я вижу только один разумный выход – примазаться к тебе.
Примазаться! До чего же она терпеть не может этого слова! Да, конечно, она не против.
Но вообще ей это не по душе. У нее хватает хлопот с сыном, и лишние заботы ей вовсе ни к чему. А Джейк, похоже, становится заботой номер один.
Прекрасно сознавая, что следует спровадить его домой, она неожиданно для себя сказала:
– Комната Дэвида через коридор направо. Ты можешь там переодеться. Снимай мокрую одежду, а я включу стиральную машину. Постираем, пока буду в ванной я, а высушим, когда будешь мыться ты.
Сколько хлопот всего лишь для того, чтобы, наконец, основательно и хорошо прогреться! Зато тридцать галлонов нагретой в котле воды быстро наведут порядок в ее мозгах.
– Конечно, можно поступить иначе, если хочешь сэкономить воду. – Глаза Джейка слегка заблестели.
Неважно, что он промок до костей, а волосы слиплись прядями так, будто над ними потрудились грабли, – он все равно сгорал от желания.
Либби стояла, скрестив руки на груди.
– Не беспокойся, в этом доме никогда не было недостатка в воде.
Глава восьмая
Любой другой мужчина выглядел бы нелепо закутанным в стеганое одеяло с торчащими из-под него волосатыми ногами. Только не Джейк. У любого другого хватило бы благоразумия не соваться в гостиную или кухню, где Либби поставила на плитку кофе, или хотя бы посидеть в комнате Дэвида.
Только не у Джейка. Он слонялся повсюду. Обернувшись ниже пояса одеялом, позаимствованным у Дэвида, он расхаживал босиком из комнаты в комнату, изучая окна, которые требовалось зашпаклевать, краны, у которых стерлись прокладки, и даже обнаружил пару книжек, засунутых под холодильник, чтобы не открывалась дверца.
Либби, понаблюдав за ним в дверях, сообщила, что еще тридцать минут, и одежда его будет готова.
– Ладно, подождем, – пробормотал Джейк.
– Вот уж не думала, что без одежды ты вылитый римский император, – усмехнулась она. Когда Либби выбрала на кровать Дэвиду именно это, с изображением динозавра, одеяло, ей и в голову не пришло, что оно послужит тогой мускулистому подрядчику ростом в шесть футов и в два фута шириной.
Джейк кинул на нее сердитый взгляд. Она проскользнула в ванную, захлопнула за собой дверь и, прислонившись к косяку, с минуту постояла, прижимая к себе халат с сухим бельем и улыбаясь. Он такой… такой…
Она сама не знала, какой. Знала только, что рядом с ним у нее возникало странное ощущение – не то чтобы тревога и не то чтобы боль. Будто она вот-вот разрушит нечто такое, что связывает ее с нынешней жизнью.
То, что она свалилась в пруд, а он вытащил ее на грязный берег, еще не самое страшное, с грустью размышляла она. Естественно, пришлось разрешить ему отвезти ее домой, постирать и высушить его одежду. Теперь же, стоило войти в ванную, ей показалось, что он здесь, рядом, обливается водой, намыливается, наклоняет голову, чтобы смочить волосы, поднимает руку, другую, взбивает пену на своем плоском и упругом животе…
– О Боже, – простонала она, зажмурив глаза из-за попавшего в них шампуня.
Раздумывая, как выставить его из дому, пока между ними ничего не произошло, Либби, немного помедлив, завязала купальный халат на еще влажном теле и, минуя прихожую, поспешила в подсобку.
Осталось переложить белье из стиральной машины в сушильную. Еще тридцать минут, и все будет готово, рассуждала она, можно будет ехать.
Чтобы ускорить процесс, она перевела сушильную машину на максимальный режим работы и кинула в нее самые тяжелые вещи. Джинсы, свитер, джинсы Джейка и его рубашку. Мелкие вещи можно подбросить в самом конце – лифчик, носки, голубые нейлоновые трусики и…
– Джейк! Что делать с этими шерстяными носками? – крикнула она, не оборачиваясь.
– А что такое?
Он находился так близко, что от неожиданности она чуть не подскочила.
– Я не слышала, как ты вошел, – с укором сказала она.
– Я босиком. В следующий раз буду звенеть мелочью.
Она бросила взгляд на одеяло, артистически обхватывающее его бедра, и тут же отвела глаза. Лицо ее пылало, и она повернулась к выключателю и захлопнула дверцу сушильной машины.
– Может, они высохнут, если их положить сверху? – пробормотала она и поспешно сунула носки в машину, лишь бы поскорее выбраться из тесной комнатушки.
Джейк загораживал ей дорогу.
– Позволь мне пройти, – сухо проговорила она.
– Не позволю.
– Джейк, – она посмотрела на него умоляюще.
Приблизившись, он откинул ей за спину влажные волосы. Она ощутила на плечах тепло его рук, и ей показалось, что они самой судьбой предназначены друг для друга.
– Ко… кофе, наверное, уже готов, – прошептала она, чтобы хоть чем-то его отвлечь.
– Иди ко мне. – Джейк не клюнул на ее уловку. Темный блеск его глаз и кровь, прихлынувшая к худощавому выразительному лицу, говорили сами за себя.
Либби вроде бы и рванулась из его рук, а вроде бы и осталась на месте. Тело ее оказалось в разладе с самим собой.
– Знаешь, когда мы будем покупать какао, можно прихватить зефир. – Ее слова прозвучали до смешного нелепо. Так оно и было.
– Зефир. Ладно. Запишу. А теперь иди ко мне, Либби.
Что ей оставалось делать? Разве может прилив противостоять лунному притяжению? Делая последнюю отчаянную попытку прислушаться к голосу рассудка, она взмолилась:
– Джейк, пожалуйста, только без глупостей! Это все усложнит, а нам с тобой не нужно…
– Я сам знаю, что мне нужно, Либби. А также, думаю, знаю, что нужно тебе.
– Нет, не знаешь! Это мне нужно меньше всего!
Он стоял так близко, что она могла разглядеть морщинки в уголках его глаз и даже намечающуюся седую прядь в темных густых волосах.
– И что же тебе не нужно? Ты даже не знаешь, что я хотел предложить, – промурлыкал он.
Но она знала, и он знал, что она знает. Потому что они оба этого хотели. В какое-то мгновение Либби почти сдалась. Да, она его хочет. Мечтает ощутить прикосновение его тела, мечтает провести в его объятиях всю ночь, любоваться его мимолетной улыбкой и еще более мимолетным смехом. Разделить его глубокую печаль, а если не удастся, то, по крайней мере, на время его утешить.
Это не любовь, говорила она себе. Джейк никогда и не притворялся, что любит. Но, как бы там ни было, почему бы ей не согласиться хотя бы на то, что он предлагает? В конце концов, никто от этого не умрет. И никому никакого вреда. Все будет как прежде. И завтра, как всегда, взойдет солнце.
Не сводя с нее глаз, Джейк наклонился и поднял ее на руки. Его глаза говорили лучше слов. И оттого, что они говорили, ее снизу доверху прожигало огнем. Плечом он открыл дверь в спальню и медленно поставил ее на вышитый прикроватный коврик.
Она спустилась на землю в прямом и переносном смысле: отголоски прошлого пробудили в ней знакомое чувство неполноценности, от которого ей так и не удалось избавиться, и неважно, сколько килограммов она сбросила и насколько лучше стала одеваться.
Мнение о себе у нее сложилось давно. Время не освободило ее полностью от комплекса неполноценности, лишь приглушило его голос. Обнаружив в Либби уязвимое место, Уолт сразу же воспользовался им. До сих пор она стеснялась своей наготы. Слишком маленькой груди. Слишком широких бедер. В сравнении с ее ногами даже ножки рояля показались бы совершенством. Когда Джейк смотрел на них, она чувствовала себя не в своей тарелке и начинала сомневаться, может ли ее тело доставить удовольствие мужчине хотя бы на несколько минут.
Либби закрыла глаза, как будто от этого могла стать невидимой. Заметив в ней какое-то смятение, Джейк не торопил событий. В своем нелепом облачении он бессознательно вышагивал по спальне, трогал ее зеркальце в серебряной оправе, расческу, флакон с туалетной водой, стоящий рядом со школьным рисунком Дэвида. И не мог припомнить случая, когда еще ему приходилось ощущать себя одновременно и покровителем, и насильником.
Конечно, она волновалась. И он тоже. Но чему быть, того не миновать, и вряд ли стоит тянуть время, полагая, что кому-то от этого станет легче. Пропади все пропадом, находясь рядом с ней, он почти никогда не выходит из состояния возбуждения. До чего же глупо, в его-то годы!
Вот положеньице! Взглянул бы кто-нибудь со стороны – она стоит в одном конце комнаты и разглядывает столбик кровати, он тайком кидает на нее взгляды из другого угла – ни дать ни взять два сконфуженных подростка.
Откровенно говоря, она не красавица. В жизни ему не понять, где таится в ней эта… эта изюминка. Но как-то она все-таки проявляется, в незаметных мелочах. Хотя бы в том, как она вздергивает подбородок. Или как пружинит и переливается копна ее волос. Или как взгляд ее, сначала ласковый, становится серьезным, и вдруг в глазах зажигаются искорки смеха.
А главное, что он чувствует рядом с ней. Тепло, уют и безмятежность. Она принимает его таким, каков он есть, без объяснений.
Обойдя вокруг кровати, он подошел к ней и взял связку из нанизанных английских булавок, приколотых к отвороту ее халата.
– Великолепное украшение. Если не сказать больше.
– Это на всякий случай. По крайней мере, я всегда знаю, где их найти.
– Кстати, о пожарном случае. Тебе не стоит беспокоиться. По крайней мере, насчет меня, я тебя не подставлю. Если бы я хоть чуть сомневался, дело не приняло бы такого оборота.
– Знаю, Джейк. Насчет меня тоже.
Столкнувшись с бесцеремонностью и эгоизмом Уолта, она дала себе зарок держаться поосмотрительней. Но в этот вечер хозяйкой положения она уже не была.
– Джейк, у меня уже давно никого не было. Ты, наверное, также догадываешься, что я, ах, – она откашлялась, – я никогда не была особенно хороша в этом деле, – выпалила она.
– Ты уже говорила это о танцах, – напомнил он, и лукавая улыбка заиграла в уголках его глаз.
– Да, и разве я была не права?
– Думаю, вдвоем мы бы неплохо справились, – хмыкнул он, развязывая кушак на ее халате. – Вот только подкуем наши тапочки, и все.
Она с трудом сглотнула и закрыла глаза: будь что будет.
– Просто я боюсь тебя разочаровать.
– Позволь об этом мне судить самому.
Он провел по ней руками, и халат тихо сполз на пол.
– Этого я и боялась. Что ты будешь судить, – сказала она, срываясь на нервный смех. Судить, находить ее недостатки. Опять все сначала.
Когда его губы коснулись ямочки на шее, у нее подогнулись колени. Джейк обхватил ее за талию и, не выпуская из рук, уложил на кровать. Она вся напряглась, боясь шевельнуться и даже дышать. Лицо Джейка, нависшее над ней, казалось незнакомым. Точно суровая, неприступная маска, высеченная из камня.
Ошеломленная стремительностью происходящего, Либби без сопротивления покорилась, а он гладил ее тут, целовал там, ласкал так, что в них обоих пробудился вулкан нежности и страсти.
О, какое блаженство, в это невозможно поверить! Я не в силах устоять.
Но вслух у нее прорывалось только возбужденное дыхание, то глубокое, то учащенно-жадное.
– Джейк, что ты… Джейк!
– Тише, милая, я хочу, чтобы ты расцвела.
О, никогда в жизни она не испытывала такого наслаждения!
Распалившись так, что забыла обо всем на свете, Либби приподняла голову и взглянула на то, что он с ней делал.
И лучше бы этого не видела. Если поцелуи и ласки разжигали в ней пламень, то, созерцая, как его загорелые мозолистые руки блуждают по ее уязвимому телу, она добавляла масла в огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20