Оттого не женился, очень переживал и говорил, что если бы нашлась женщина, которая жила бы с ним без секса, но с душевным теплом, он бы на нее комнату переоформил. Эх, Толик, Толик, и что бы нам не встретиться?.. Мне после Углова всякий секс настолько по фигу, что скрасила бы я тебе твою одинокую жизнь. И ты, глядишь, не помер бы от сердечного приступа. И мне не пришлось бы переживать нашествие чувашей и сбегать от них в трущобу на Рублевке.
Чуваши появились в квартире две недели назад. До того, три недели назад, Галка вдрызг разругалась со своим мужем, отправила его домой на Украину, а сама переехала куда-то поближе к новой работе. Телефончик рабочий оставила, вдруг мне клининг понадобится. Или уборщицей решу подработать. Или еще чего неотложное.
Неотложное мне понадобилось в первый же вечер, когда новые соседи, а вселилось их четверо, напились, сожрали мою картошку, которую я по привычке оставила на плите в сковородке, пытались зазвать меня в свою компанию, а потом до трех ночи ломились в мою дверь, повторяя приглашение с разной степенью нецензурной брани. По-хорошему, вызвать бы милицию, но я сама жила в этой квартире на птичьих правах, без регистрации. И вообще комната, пока Юра не вступит в наследство, как бы ничья. Пришлось отмалчиваться. А утром, поскользнувшись в заблеванном туалете, я окончательно поняла, что пора искать новое жилье.
В общем, через какое-то количество бессонных ночей – по счастью, чуваши всем скопом работали каким-то вахтовым методом и дома ночевали не каждую ночь – даже Пенкин заметил, что я плохо выгляжу. Спросил, что стряслось, а я разревелась – наболело. И вот похлопотал, благодетель, переезжаю.
Вещей у меня набралось немного – сумка большая и сумка маленькая. Нормально, загружу на свой двухколесный «грузовик», допру помаленьку. И Юре надо позвонить, что уехала, пусть за ключом придет. Так, ключ на стол, дверь захлопнуть.
Я прогрохотала по коридору колесами ручной тележки, открыла замок входной двери и обернулась.
– Счастливо оставаться!
– Ты куда? – Миша откинулся на спинку стула и балансировал на двух ножках, разглядывая мою поклажу.
– Да переселяюсь я от вас. На Рублевку, – сообщила я и, прежде чем закрыла дверь, успела увидеть, как стул опрокидывается и Миша летит на кухонный пол. О, как огорошила мужика!
Глава 3
Дама выглядела презабавно. Монументальная фигура в полупальто; от довольно крупных черно-белых то ли клеток, то ли крестиков рябило в глазах. На голове шляпка, похожая на перевернутый цветочный горшок, цветок из которого вывалился и зацепился где-то слева над ухом. Шляпка была пронзительного розового цвета, кажется, про такой цвет говорят «фуксия». Вокруг шеи намотан такой же пронзительный шарфик. Помада на губах, сумочка и перчатки в цвет шляпки дополняли ансамбль и доводили рябь в глазах до резкой боли. По крайней мере я, оторвавшись от набора очередного распоряжения шефа и взглянув наконец, кто же там застыл в дверях, испытала нечто вроде цветового удара. И на всякий случай поздоровалась:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, милочка. Вы, насколько я понимаю, секретарша?
– Да, я личный помощник Виктора Алексеевича. Он сейчас никого не принимает, над номером работает.
Шеф как раз дрых после обеда и, конечно, велел никого к нему не пропускать.
– Кажется, вас Лариса зовут.
Дама разглядывала меня от дверей, а я, привыкнув к буйству розового на черно-белом, поняла, что даме уже хорошо за шестьдесят. Она уверенно подошла к моему столу, еще раз посмотрела на меня, взглянула на аккуратные стопки бумаг на краю столешницы, на полки, где теснился ряд папок с документами, радующий глаз аккуратными ярлычками с надписями. После строгой инспекции дама решительно направилась к кабинету шефа.
– Постойте, – подскочила я. – Виктор Алексеевич просил его не беспокоить!
– Мне можно, – осадила меня эксцентричная посетительница и толкнула дверь. – Витюша, здравствуй. Ты мне срочно нужен.
Я села за компьютер, и тут до меня дошло, кого напоминает дама, замаскированная безвкусной пестротой. Кажется, это мамаша моего босса. Похоже, с теми же странностями, что и у него.
Я еще минут десять провозилась с набором. Ну и почерк нынче у Виктора Алексеевича! Заболел, что ли? Ну вот что он тут написал, что за «фгвывозы» такие? Ага, «оргвыводы», это он «о» и «р» слепил и «д» не дописал толком! А потом в приемную впорхнула очередная райская птица. На этот раз лет тридцати, с прямыми светлыми волосами и ровной челкой до бровей. «Птица» была одета в блестящий плащ, переливающийся розово-бежевыми бликами, распахнутые полы открывали крупноватые колени и ровные ноги, затянутые в черные лаковые сапоги-чулки на высоких платформах.
– Привет! – «Птица» смерила меня взглядом и, похоже, сделала свои выводы. – Я к Пенкину, он ждет.
– Сейчас, одну минутку. – Я набрала номер шефа и сказала в ответ на его раздраженное «Алло!»: – Виктор Алексеевич, к вам пришли...
– Алена Лопахина, – правильно поняла мой взгляд блондинка.
– Да, пусть подождет, я сейчас, – услышала я ответ шефа, заглушаемый речью его мамаши: «И ты уже в том возрасте, когда быть холостым неприлично».
– Садитесь, он занят пока, – показала я на стулья у стены.
Приемная у шефа была крошечная: мой стол, полки с папками, древний фикус в кадушке, два стула и крохотный столик для чайных принадлежностей. – Чаю хотите?
– Вообще-то я пришла сюда не чай пить... А он что, надолго завис?
– Да кто ж его знает. К нему, кажется, мама пришла.
– Точно мама? Не жена? – Алена села и закинула ногу на ногу.
Блестящие полы плаща приоткрыли почти полное отсутствие юбки. Я еще раз вспомнила пеструю клетку, пронзительно-розовую шляпку и почувствовала себя как-то неуверенно.
– Да мама, кажется. Дама в возрасте, за шестьдесят. Он, кажется, не женат.
– А... Ладно, давай свой чай. – Блондинка достала узкую пачку, вытянула оттуда тонкую сигаретку: – Хочешь?
– Нет, не курю.
– А я закурю. – И затянулась. – У тебя с Пенкиным шуры-муры?
– С чего ты взяла? Нет, конечно! – Я уставилась на эту Алену, чуть не выронив чашку из рук.
Ну и странная особа. Разговаривает так, будто мы с ней давно знакомы. Да и ладно, жалко мне, что ли? Я в своем сетевом маркетинге на таких, как она, только и держалась.
– А почему нет? – Алена выпустила струйку дыма. – Холостой босс и секретарша. Классическая схема!
– Нет, я не по этому делу. Я только личный помощник, тексты шефа, приказы набираю и протоколы редколлегий распечатываю.
– Да? А зовут тебя как?
– Лариса. Лариса Калитина.
– А чего он тогда в тур тебя берет, если ты не любовница?
– Меня? В тур? Ты о чем?
Я так оторопела, что даже привстала. И уже не реагировала на то, что впервые увиденная мной Алена разговаривает со мной как старая знакомая.
– О пресс-туре в Тунис, который наша фирма для журналистов устраивает. От вашего журнала едут двое: Пенкин Виктор Иванович и Калитина Лариса Евгеньевна. Это же ты?
– Ничего не соображаю... – Я снова села в кресло.
И, ничего не понимая, дура-дурой таращилась на самоуверенную блондинку. Какой Тунис? Когда? И при чем тут я?
– А тебе шеф не сказал еще? Ехать послезавтра, я билеты привезла. Слушай, у тебя чайник вскипел.
Я механически залила кипятком чайный пакетик, бросила ломтик лимона. Алена, как старая добрая знакомая, придвинулась вместе со стулом к моему столу.
– Слушай, ты в таком опупении! Вижу, я первая принесла тебе это радостное известие. А как же Пенкин ксерокопию с твоего загранпаспорта снял, что ты ни сном ни духом?
– А я, когда устраивалась, отдала ему ксерокопии паспортов и диплома... Мы что, послезавтра правда едем в Тунис?
– Да, кстати, твой босс просил поселить вас в одном номере.
– Что? Нет, я не стану жить с ним в одном номере. Я никуда не поеду.
– Ну и зря. – Алена выудила пакетик из чашки, поискала глазами, куда его деть, и плюхнула поверх листов с каракулями шефа. – Ты что, часто бываешь в Тунисе?
– Ни разу не была. Но не такой же ценой.
– Какой такой? Ты что, с мужиками не спишь?
– Сплю... иногда. Но не со всеми подряд и не без... подготовки.
Не рассказывать же ей, первой встречной, что последним мужиком, с которым я спала, был Углов, что с этого момента прошло почти полгода и, похоже, пройдет еще столько же, прежде чем я снова захочу каких-нибудь отношений. И в любом случае не с шефом.
– А Пенкин тебя что, не подготовил? Намеки делал небось! – не поверила мне Алена.
– Фу, чушь какая-то!
Я потрясла головой, прогоняя наваждение. Какие намеки?! Только и знает, что дисциплину с меня требует да каракули свои подсовывает для набора!
– Да делал, делал, просто ты, наверное, не велась! Вот мужик и решил идти ва-банк, устроить вам романтическое путешествие в далекую страну. Тем более что на халяву, фирма платит, вам только рекламку в журнальчике тиснуть. Молодец, Пенкин, романтик. Уважаю!
– Да плевать мне на его романтику! Никуда не поеду! – возмутилась я.
– Так, стоп. Ты в Тунис хочешь? Видно, что хочешь. А с Пенкиным спать не хочешь?
– Не хочу.
– Ну и не спи.
– А как?
– А так. Я тебя в свой номер поселю. Не бойся, приставать не стану, я мальчиков люблю.
– Спасибо...
От таких неожиданных новостей я просто ошалела. Ну, Пенкин, ну, кобель. Намеки он мне делал! Эта трущобина на Рублевке, что ли, намек?
– Алена, а на сколько дней поездка?
– Девять дней, восемь ночей, тур по всем интересным местам.
– Хорошо, пожалуй, можно рискнуть, – неожиданно решила я. Если посмотреть на ситуацию здраво, то все очень удачно получается. Лететь послезавтра, и можно Самвелу, мастеру, отмашку дать, чтобы ремонт начинал: к моему возвращению должен все успеть. Мы с ним только вчера все материалы для ремонта в квартиру привезли, и я всю ночь голову ломала, где мне провести недельку майских праздников, чтобы не мешать мастеру, так удачно отловленному у «Миллиона мелочей». И в Тунис съездить куда как лучше, чем в Челябинск. И денег сэкономлю, побольше маме и Никитке вышлю. А к ним я в августе выберусь. Так что с Тунисом этим все очень даже неплохо складывается. Только вот Пенкин... А ничего, Пенкин поспит в одиночестве! Вдруг не уволит?..
– Витюша, ты должен, ты просто обязан побывать на моем спектакле. Только по уважительной причине я тебе прощаю, что ты пропускаешь премьеру.
Из кабинета шефа вырвалось буйство черно-бело-розового цвета. У меня опять зарябило в глазах. Мамаша Пенкина собралась что-то сказать мне, да подавилась словами. Поджав губы, она пристально рассматривала Алену, завлекающую голыми ляжками из-под распахнутого блестящего плаща.
– А вы к кому? – требовательно спросила мамаша, уже не замечая застывшего в дверях сына.
– А мне к шефу. Виктор Алексеевич, я насчет нашего с вами путешествия.
– Да-да, Алена, зайдите ко мне, – засуетился Пенкин, давая понять Алене, что лучше бы ей сейчас помолчать.
Алена встала, аккуратно обогнула застывшую столбом мамашу и скрылась за дверью кабинета. Дар речи вернулся к мадам Пенкиной примерно через полминуты:
– Витюша, что это? Скажи мне честно, что у тебя с этой женщиной?
– Работа, мама, работа. Пойдем, я тебя провожу. Не волнуйся, мама, это рабочие моменты.
– Путешествие с этой... – мама Пенкина поискала определение Алениному великолепию и наконец нашла: – профурсеткой ты называешь рабочими моментами? А как же Лариса?
Шеф дернулся, и, поспешив к нему на помощь, я невинно спросила:
– Да, я здесь. Чем могу быть полезна?
– Такая девушка рядом с тобой, скромная, аккуратная, трудолюбивая. А ты принимаешь у себя всяких!
– Мамочка, пойдем, я по дороге все тебе объясню. Ларисе совсем не обязательно быть в курсе наших семейных сцен.
– Ну почему же? Если она войдет в наш круг...
– Мама! – Пенкин рявкнул так, что фикус в кадушке закачал листьями, а мамаша заткнулась. – Поговорим по дороге.
Он вытеснил маму за дверь и наконец увел.
– Ларис, а кто так орал? – выглянула из кабинета шефа Алена.
– Пенкин. Мама вообразила, что ты его любовница.
Алена расхохоталась, а я решила не делиться смутно забрезжившими подозрениями. Чует мое сердце, неспроста мамаша смотрела на меня так... оценивающе. Будто прикладывала меня к какому-то образцу и прикидывала, дотягиваю или нет. И в какой это их круг я должна войти? Ох, сдается мне, не просто так Пенкин тащит меня в Тунис! Кажется, мамаша задумала Витюшу женить на мне.
Может быть, я все-таки напрасно еду в этот Тунис?
* * *
Бетон возле самолета нагрелся так, что вокруг висело марево, в котором слегка дрожало здание аэропорта. Наша группа рванула к подкатившему автобусу, надеясь на прохладу в салоне. Но о кондиционере мы мечтали напрасно: в салоне было так же душно, как и снаружи.
– Начало мая, и такая жара! – простонала невысокая русоволосая женщина лет сорока, обмахиваясь рекламным проспектом.
Звали ее Ира, она была спецкором газеты «Русский курьер». Ее подруга, коренастая мужеподобная тетка, пожала плечами:
– Африка, чего же ты ждала!
Насколько я успела запомнить из того, что говорила мне в Домодедово представлявшая группу Аленка, тетку звали Таней. Она работала редактором в «Курьере». Еще в нашей группе были три томные девицы из каких-то приложений к «АиФ», две совсем молоденькие девчушки из журнала «Зверь» (Никогда не слышала про такой. Об охоте, что ли?), очень серьезный мужчина по имени Слава, чей-то муж из рекламной службы, не запомнила какого, издательского дома. Ну и я с Пенкиным. Как нас представляла Алена, главный редактор журнала «Новый фактор» с заместителем.
О том, что мы с ним летим в Тунис, Пенкин сказал мне позавчера, сразу как выпроводил из кабинета Алену. Причем сделал это в своей обычной манере. Объявил, что он послезавтра едет в загранкомандировку и что я, как личный помощник, должна его сопровождать.
– Хорошо, Виктор Алексеевич. А куда и как надолго мы едем?
– В Тунис, на девять дней.
– А командировочные когда можно получить?
– Что? – Пенкин вытаращился на меня, будто я сказала чушь несусветную.
– Ну, мы ведь в командировку едем? Значит, суточные полагаются, квартирные.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5