https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/elektricheskiye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Получили вы те деньги, что вам обещали? Нет! Если вы живы и ноги-руки у вас целы, считайте, что вам повезло. А если вы еще застали дома жену, если она не сбежала с каким-нибудь молодчиком, у которого хватило средств откупиться от армии, так вам повезло вдвойне. Вот уж где удача так удача! Кому же прок от этой войны, если не считать Моргана и Рокфеллера?
В этом месте речь оратора была прервана. Чей-то кулак саданул его под щетинистый подбородок, и он покатился на мостовую.
— Проклятый большевик! — заорал высоченный солдат, похожий с виду на молотобойца. Это он ударил оратора. Послышался одобрительный гул, толпа придвинулась ближе.
Маленький еврей поднялся на ноги и тут же полетел обратно на мостовую, получив еще с полдюжины тумаков. На этот раз он уже не встал; он лежал, тяжело дыша, кровь струилась у него из разбитого рта.
Толпа неистово ревела, и через минуту Кэй и Роуз почувствовали, что она уносит их куда-то по Шестой авеню под предводительством худого горожанина в шляпе колоколом и силача-солдата, столь решительно положившего конец разглагольствованиям оратора. Толпа росла на диво быстро, приобретая устрашающие размеры, а по тротуарам рядом с ней струился поток более осмотрительных граждан, которые оказывали ей моральную поддержку неумолчными одобрительными выкриками.
— Куда это мы? — спросил Кэй первого, кто оказался под боком.
Тот кивнул на предводителя в шляпе колоколом.
— Этот малый знает, где их найти. Мы им покажем!
— Мы им покажем! — восторженно прохрипел Кэй на ухо Роузу, и тот ликующе сообщил это своему соседу по другую руку от него.
Толпа двигалась по Шестой авеню, и к ней присоединялись все новые и новые солдаты и матросы, а порой и просто обыватели. Последние вливались в ряды всегда с одним и тем же возгласом — что они-де сами прямо из армии. Они предъявляли это сообщение, словно пригласительный билет в только что организованный спортивно-увеселительный клуб.
Затем толпа свернула в боковую улицу, ведущую к Пятой авеню, и с разных концов одновременно пополз слух, что целью этого передвижения служит Толливер-Холл, где происходит митинг «красных».
— А где это?
Вопрос уплыл куда-то вперед, и вскоре обратно приплыл ответ. Толливер-Холл помещался на Десятой улице. Там сейчас уже орудует другая группа солдат, которые решили разогнать митинг.
Однако Десятая улица… Кое-кому показалось, что это слишком уж далеко. По толпе прошел дружный ропот, и десятка два недовольных начали отставать. Среди них оказались Роуз и Кэй. Они замедлили шаг, пропуская энтузиастов вперед.
— По мне, так лучше выпить, — сказал Кэй. Они приостановились и начали проталкиваться к тротуару, напутствуемые возгласами: «Сопляки! Дезертиры!»
— А твой братец работает где-нибудь тут поблизости? — спросил Роуз тоном, каким от обыденных мелочей обращаются к более высоким проблемам.
— Да вроде как тут, — отвечал Кэй. — Я его давненько не видел. Сам-то я был в Пенсильвании. Может, он и не работает по ночам-то. Это где-то тут, неподалеку. Он нам поставит, будь спокоен, если только он еще здесь.
Побродив немного по улицам, они разыскали то, что им было нужно. Захудалый этот ресторан помещался где-то в переулке между Пятой авеню и Бродвеем. Кэй направился в ресторан разузнать о братце Джордже, а Роуз остался на тротуаре.
— Он здесь больше не работает, — вернувшись, объявил Кэй. — Он теперь у «Дельмонико».
Роуз глубокомысленно кивнул, как бы давая понять, что он так и думал. Ничего нет удивительного, если смышленый парень время от времени меняет место работы. Он знавал одного официанта…
Бредя по улице, они довольно подробно обсудили вопрос о том, из чего в основном слагается заработок официанта, — из заработной платы или чаевых? — и пришли к заключению, что это зависит от социального состава посетителей ресторана, в котором официант работает. Затем оба по очереди развернули друг перед другом яркую картину обедов в ресторане «Дельмонико», где миллионеры после первой кварты шампанского швыряют на чай пятидесятидолларовые бумажки, и тут каждый начал подумывать про себя, что неплохо бы сделаться официантом. За узким лбом Кэя, во всяком случае, уже угнездилась мыслишка попросить брата пристроить его на работу.
— Официант может допивать шампанское, которое там у них остается в бутылках, — с упоением провозгласил Роуз и, как видно, просмаковав эту мысль до конца, добавил: — Ух ты!
До «Дельмонико» они добрались в половине одиннадцатого, и их удивленному взору предстала длинная вереница такси, подъезжавших одно за другим к отелю. Из такси появлялись ослепительные молодые красавицы без головных уборов в сопровождении чопорных молодых джентльменов во фраках.
— Тут у них вечеринка, — испуганно прошептал Роуз. — Может, нам лучше не соваться? Твой, верно, занят.
— Ничего не занят. Все будет в порядке.
После некоторого колебания они выбрали тот подъезд, который показался им попроще с виду, вступили в какой-то зал и сразу же оробели. Забившись в угол, они стояли, не двигаясь, держа в руках сдернутые с головы кепи. Уныние охватило их, и оба вздрогнули, как по команде, когда дверь в конце зала с треском отворилась и официант, молнией промчавшийся мимо них, исчез за другой дверью в противоположном конце зала.
Трижды, словно метеор, проносились мимо них официанты, прежде чем они, собравшись наконец с духом, решились окликнуть одного из них. Официант обернулся, окинул их подозрительным взглядом и, неслышно ступая, стал медленно, будто крадучись, приближаться к ним; казалось, он в любую минуту готов пуститься наутек.
— Послушайте, — сказал Кэй. — Послушайте, вы не знаете ли моего брата? Он здесь официантом.
— Его фамилия Кэй, — пояснил от себя Роуз.
Да, официант знал Кэя. По его предположениям, он должен был сейчас находиться наверху. Там в главном зале бал. Он скажет Кэю.
Минут десять спустя появился Джордж Кэй и с величайшей опаской приветствовал своего брата. Первой и самой естественной мыслью его было, что тот явился к нему просить денег.
Джордж тоже был длинный и тощий и тоже отличался отсутствием подбородка, но больше ничего общего между братьями не было. Глаза у официанта отнюдь не казались тусклыми, наоборот, они были живые, блестящие, и держался он непринужденно и чуть-чуть высокомерно. Братья, как положено, обменялись новостями. Джордж был женат и имел троих детей. Сообщение о том, что Кэррол побывал со своей частью за океаном, заинтересовало его, но особого впечатления не произвело, и Кэррол был несколько разочарован.
— Джордж, — сказал младший брат, когда с формальностями было покончено, — мы хотим выпить, а нам не продают. Можешь ты удружить?
Джордж что-то прикинул в уме.
— Ладно. Это можно, пожалуй. Только через полчасика.
— Отлично, — согласился Кэррол. — Мы подождем.
Тут Роуз хотел уже было усесться на один из мягких стульев, но его подняло на ноги негодующее восклицание Джорджа:
— Эй! Куда ты! Здесь нельзя сидеть. В этом зале в двенадцать часов будет банкет. Тут уж все приготовлено.
— А что им сделается? — возмущенно сказал Роуз. — В вошебойке я побывал.
— Мало ли что, — неумолимо отвечал Джордж. — Если старший официант увидит, что я здесь с вами болтаю, он задаст мне жару!
— Ишь ты!
Упоминания о старшем официанте было более чем достаточно. Приятели стояли, смущенно перебирая в руках свои побывавшие в заморских странах кепи, и ждали дальнейших указаний.
— Вот что я вам скажу, — решил наконец Джордж. — Тут есть местечко, где вы можете обождать. Идемте, я сведу вас туда.
Они направились следом за ним к двери в глубине зала, миновали пустую буфетную, поднялись по темной винтовой лестнице и очутились в маленькой комнатке, обставленной главным образом ведрами и швабрами и освещенной одной тусклой электрической лампочкой. Там Джордж покинул их, испросив на расходы два доллара и пообещав вернуться через полчаса с графином виски.
— Джордж тут зашибает деньгу, будь покоен, — мрачно сказал Кэй, опускаясь на перевернутое ведро. — Не меньше пятидесяти долларов в неделю, будь покоен.
Роуз утвердительно кивнул и сплюнул.
— Да уж будь покоен, не меньше.
— Что за бал там у них будет, как он сказал?
— Студенческий бал. Ребята из Йельского университета устраивают.
Оба с важным видом помотали головой.
— Интересно, где они теперь топают, эти солдаты?
— А кто их знает! Только уж тащиться в такую чертову даль — это не по мне.
— Да и не по мне. Пусть идет, кто хочет.
Прошло несколько минут, и ими овладело беспокойство.
— Посмотрю-ка я, что там такое, — сказал Роуз, осторожно приближаясь к противоположной двери.
Это была вращающаяся дверь, обитая зеленым сукном, и он легонько толкнул ее, приотворив дюйма на два.
— Видно что-нибудь?
В ответ Роуз шумно втянул в себя воздух.
— Черт подери! Вот где выпивка-то!
— Выпивка?
Кэй подошел к Роузу и жадно заглянул в щелку.
— Да, вот это выпивка, черт побери! — произнес он после нескольких минут сосредоточенного созерцания.
За дверью была комната раза в два больше той, в которой они находились. Изобилие представших их взорам бутылок ослепило их. Различного размера и формы бутылки стояли длинными рядами на двух покрытых белыми скатертями столах: виски, джин, коньяк, французский и итальянский вермут, апельсиновый сок, целая армия сифонов с содовой и, наконец, две огромные пустые вазы для крюшона. В комнате не было ни души.
— Это они себе к балу приготовили. Танцы-то только что начались, — прошептал Кэй. — Слышишь, скрипки заливаются? Да, друг, я бы от таких танцев не отказался.
Они притворили дверь и обменялись понимающим взглядом. Им не было нужды прощупывать друг друга.
— А я бы не отказался от пары таких бутылочек, — выразительно произнес Роуз.
— Да и я тоже.
— Думаешь, нас могут увидеть?
Кэй призадумался.
— Лучше, пожалуй, подождать, пока они сами за них примутся. Они небось знают, сколько у них там чего приготовлено.
Минуты две-три они обсуждали этот вопрос. Роуз был за то, чтобы схватить бутылку и сунуть ее под куртку, пока никто не вошел. Однако Кэй призывал к осторожности. Он боялся наделать беды своему брату. Надо дождаться, когда начнут открывать бутылки. Тогда, если стянуть одну, все подумают, что ее взял кто-нибудь из студентов.
Они еще спорили, когда появился Джордж и, проворчав что-то по их адресу, скрылся за зеленой вращающейся дверью. Тотчас они услышали хлопанье пробок, треск разрубаемого льда, бульканье, — Джордж приготавливал крюшон.
Солдаты, ухмыляясь, уставились друг на друга.
— Ух ты! — прошептал Роуз.
Джордж появился снова.
— Сидите тихонько, ребята, — торопливо сказал он. — Через пять минут я притащу вам вашу выпивку.
И он скрылся.
Как только его шаги затихли на лестнице, Роуз приоткрыл дверь, огляделся, шмыгнул в зал соблазнов и тотчас возвратился с бутылкой в руке.
— Вот что я тебе скажу, — заявил он, когда они, сияя от восторга, смаковали первый глоток. — Мы дождемся Джорджа и попросим у него разрешения распить здесь то, что он нам принесет, понятно? Скажем, что нам больше негде выпить, понятно? А когда там никого не будет, мы опять туда и возьмем бутылочку и спрячем под куртку. Можно этак сделать запас денька на два, понятно?
— Правильно! — с жаром поддержал его Кэй. — Ух ты! А захотим — можем в любое время продать одну-другую бутылку солдатам.
С минуту они молчали, упиваясь этой великолепной идеей. Затем Кэй расстегнул ворот своей военной куртки.
— А здесь здорово жарко, верно?
Роуз глубокомысленно подтвердил:
— Сущее пекло.

IV
Когда Эдит вышла из дамской комнаты, пересекла небольшой зал и отворила дверь в вестибюль, она все еще была очень раздосадована. Сам по себе этот случай при ее светском образе жизни был, конечно, довольно банален, но надо же, чтоб все случилось именно в этот вечер! Себя ей упрекнуть было не в чем. Она, как всегда, держалась с достоинством и вместе с тем в меру проявила снисхождение. О да, она с большим тактом, но решительно поставила его на место.
Это произошло в такси, едва они успели отъехать от отеля «Билтмор», — и квартала, верно, еще не проехали. Он неловко высвободил правую руку — Эдит сидела справа от него — и сделал попытку просунуть ее позади малинового отороченного мехом манто, которое она накинула поверх своего бального платья. Уже одно это было ошибкой. Если молодой человек хочет обнять светскую девушку и вместе с тем не уверен, как она к этому отнесется, ему следует начинать свои действия свободной рукой — так получается куда непринужденней и избавляет от этих неуклюжих движений.
Второй faus pas2 он совершил совсем невольно. Сегодня днем она несколько часов провела у парикмахера. Одна мысль о том, что ее прическе может грозить какая-то опасность, была чудовищна. Однако когда Питер сделал свою злосчастную попытку ее обнять, он слегка коснулся локтем ее волос. Это и был его второй faus pas. Но двух промахов более чем достаточно.
Он начал что-то бормотать. После первых же его невнятных слов она решила, что он просто-напросто мальчишка. Эдит уже исполнилось двадцать два года, и предстоящий бал, первый большой бал после войны, навеял на нее воспоминания — они всплывали одно за другим — о другом бале и другом юноше, о юноше, к которому она испытывала всего лишь обычную сентиментальную влюбленность девочки-подростка. Эдит Брейдин готова была влюбиться в Гордона Стеррета — каким он ей вспомнился.
Итак, она вышла из дамской комнаты в «Дельмонико» и на секунду остановилась в дверях, глядя поверх чьих-то обтянутых темным шелком плеч на лестницу, где, подобно большим корректным черным мотылькам, порхали вверх и вниз студенты Йельского университета. Из зала за ее спиной тянуло пряным ароматом — десятки надушенных молодых красавиц, так же как она, пропутешествовали через него туда и обратно. Аромат дорогих духов и едва уловимый, но удушливый запах пудры, проникая в вестибюль, смешивались с острым запахом табачного дыма, и все эти чувственные запахи стлались над лестницей и заползали в зал, где скоро должны были начаться танцы.
1 2 3 4 5 6 7 8


А-П

П-Я