Крайние взгляды высказывала группа лиц из окружения министра финансов Г. Моргентау: демонтировать германскую индустрию, превратить Германию в сельскохозяйственную страну. Другой точки зрения придерживался государственный департамент: способствовать восстановлению германской экономики, но лишить ее военной промышленности и армии. Представители первого направления стремились увековечить преобладание американской экономической мощи над западноевропейской, представители второй точки зрения хотели иметь в лице Западной Германии сателлита, не лишенного мощи и влияния. Госдепартамент в закулисных дискуссиях обосновывал свою точку зрения Нуждами будущего — необходимостью воздействовать на СССР с западноевропейского направления.Г. Трумэн не имел твердого мнения о том, какая позиция больше соответствует американским интересам. Президентская директива от 10 мая 1945 г. содержала значительные элементы «плана Моргентау». Но противники этого плана утверждали, что «излишнее» наказание Германии вызовет в ней хаос, а за ним и нежелательные социальные сдвиги, которые могут укрепить позиции коммунистов.В конечном счете президент избрал такой план устройства Европы, который, с его точки зрения, наиболее прочно утверждал американское влияние в ней: США доминируют над странами Западной Европы, в которых достигается значительный уровень промышленного производства; западноевропейские государства во главе с индустриальной Германией налаживают торговый обмен с Венгрией, Румынией и Балканскими странами. Для интенсификации этого обмена необходимо было создать сеть каналов между Рейном и Дунаем, связать между собой водные пути, соединяющие Северное море со Средиземным и Черным. Соединенные Штаты владели бы ключом к Германии, а Германия владела бы ключом к соседним восточным странам, что позволило бы Соединенным Штатам регулировать межгосударственные отношения в восточном секторе Европы.Черчилль и Иден 25 июля улетели в Лондон ожидать результатов национальных выборов. Один из лидеров лейбористов — Эрнст Бивен не верил в победу своей партии и уже снял коттедж на конец лета в Корнуолле. Но английский народ решил иначе: лейбористы получили грандиозное превосходство, и Этли в качестве премьер-министра явился в Потсдам лидером британской делегации. Его главный советник Хью Далтон предсказал «коммунистическую лавину в Европе, слабую внешнюю политику, частную революцию в Англии, превращение Англии во второразрядную державу». Этли считал русских «идеологическими империалистами». Министром иностранных дел стал Эрнст Бивен, чье назначение «означало преемственность в британской политике, за исключением того, что он внес в дипломатию воинственную прямолинейность».Различие в мировидении было менее ощутимо в Тегеране и Ялте, где речь во многом шла о выживании, но это различие было очень ощутимо в Потсдаме. Вопрос о переносе польских границ на запад теперь смотрелся по требованию СССР о совместном контроле над Дарданеллами, опеки над прежней итальянской колонией Ливией. В Ливии американцы видели первый шаг к Бельгийскому Конго, главной мировой кладовой урана.Бирнс делает важные обобщения 24 июля 1945 г.: «Кто-то сделал ужасную ошибку, создав ситуацию, в которой России было позволено выйти из войны с такой огромной силой. Англия не должна была позволить Гитлеру прийти к власти… Германский народ в демократических условиях был бы гораздо лучшим союзником, чем Россия… Существует слишком большое различие в идеологии между США и Россией, чтобы мы могли выработать длительную программу сотрудничества».Итак, в сердцевине быстро возникающего противоречия была Германия. Две главные державы-победительницы — Америка и Россия смотрели на нее по-разному. Для США задача состояла не в том, чтобы ослабить или усилить Германию, а в том, чтобы сделать ее барьером на пути Советского Союза. На пути левого переворота в Европе, на пути неконтролируемых сил.Не следует смотреть на дипломатию Сталина как на примитивную. Сталин и его окружение в полной мере оценили американский ленд-лиз, и очень хотели бы получить мирный вариант ленд-лиза. Возможно, Молотову и не хватало знания Запада, но наивностью он не страдал. Сталину и Молотову по приезде в Потсдам стало отчетливо ясно, что Соединенные Штаты не намерены помогать Советской России вставать с колен. Молниеносное прекращение ленд-лиза было верным знаком: теперь восточный союзник не нужен; более того, он может помешать американским планам в Европе и Азии.Вчера еще улыбчивые американцы оказались неожиданно грубыми при определении советских границ, при установлении соседних с Россией (а не США) правительств. Стало ясно, что экономическую компенсацию для страны, потерявшей 27 млн. человек в этой страшной войне, можно в некоторой степени взять в Германии — но не от благополучного западного союзника. Быстро свершилась грубая правда — ни займов, ни кредитов от США. Если бы это не так, то накануне великих событий на Дальнем Востоке «дядя Сэм» не преминул бы помянуть такой стимулятор.В недели и месяцы, предшествовавшие Потсдаму, советское руководство приложило крайние усилия, чтобы превратить Четырехстороннюю Контрольную комиссию, разместившуюся в Берлине в эффективный аппарат экономического воздействия на Германию. Ведь под контролем СССР была лишь треть Германии, и далеко не самая развитая; если русские не получат часть репараций из западных зон, то трофеи, компенсация разоренной Западной России будет далекой от ожидаемой.В американской столице располагались влиятельные противники ослабления Германии. Два ведомства следует назвать поименно: государственный департамент и министерство обороны. В них возобладало мнение, что чрезмерное ослабление Германии откроет дорогу социальному хаосу во всей Европе, в высшей степени осложнит задачу оккупационных властей, увеличит американскую ответственность за снабжение Германии.Репарации были отвратительны американцам как таковые. Им эти «репарации» были не нужны для нормализации экономических процессов и потоков в Европе, как фактор помощи американской экономике, овладевающей контрольными позициями на старом континенте. Во главе направления, решительно препятствующего германскому ослаблению, становится Люшиус Клей (вскоре он станет главой американской администрации в Германии). Ему помогает многоопытный Стимсон, на их сторону встает почти весь государственный департамент.К середине июля 1945 г. американцы сделали несколько важных для себя выводов. Среди этих выводов германский вопрос стал активно разрушать союзническую солидарность. Не потребовалось много времени и исключительной проницательности, чтобы понять, что Соединенные Штаты не намерены допустить широкий демонтаж германской промышленности. Они явно колеблются в расколе Германии как самой мощной центрально-европейской страны. Американцы резко усложнили сам процесс обсуждения германских репараций. Советская сторона довольно быстро оказалась в одиночестве, взирая на неодобрение своих вчерашних союзников. Американцы начали активно поощрять внутри германскую торговлю, они собственно одобряли продажу предприятий перед их предполагаемым выставлением в качестве репараций.Советская сторона быстро пришла к выводу, что повторяется опыт первой мировой войны, когда немцам (по окончании войны) позволили торговать, но платить репарации немцы решительно отказывались. Американцы же, более всего желавшие торгово-экономического восстановления региона (а не вывоза неких заводов) с улыбкой констатировали «нормализацию» целых сегментов германской экономики, на которой держалась вся Центральная Европа. Это если бы американское население узнало лютый разор, голод и холод Советского Союза, они перестали бы улыбаться. Но сытый голодного не разумеет. Американская сторона фактически начала блокировать демонтаж части германской индустрии в пользу СССР. С невиданной прежде жесткостью госсекретарь Бирнс заявил Молотову 23 июля, что «не намерен обсуждать тему репараций». Холодный душ обдал восточного союзника. Германия, вместо того, чтобы стать связующим звеном послевоенного союза, превратилась в яблоко раздора.В самом нелепом положении оказалась созданная союзниками в Ялте Комиссия по репарациям и разместившаяся в Москве. Миллиарды репараций стали мифом. Американцы стали требовать платы за экспорт в их зону оккупации, вывозить что-либо (а это был золотоносный Рур) они не были намерены. Американская оккупационная администрация, повторим, начала поощрять внутригерманскую торговлю. Теперь немецкая промышленность не лежала в прострации, а посягать на нее становилось все более трудным, если не сказать невозможным.Бирнс уже фактически пошел на раскол Германии на четыре зоны оккупации, де факто отказываясь видеть в Германии одну виновную страну. Он упорно интересовался, каковы планы русских по демонтажу экономического оборудования, что уже сделано и что еще предстоит. Сколько и каких товаров русские уже вывезли? Решающий удар американцы нанесли утром 23 июля 1945 г., когда Бирнс (провоцируемый У. Клейтоном и Э. Поули) предложил советской стороне считать, что в ее руках половина германских богатств — берите репарации из собственной зоны и не заглядывайтесь на чужие. Ответ советской стороны последовал немедленно. Русские (Молотов) готовы были уменьшить цифру 10 млрд. долл. репараций, но они не хотели решающего раскола и рассмотрения в качестве дающей трофеи только собственной зоны.Бирнс скептически выслушивал этих жадных русских, он указывал на уже забираемые предприятия. Позднее в этот день Молотов уменьшил на 1 млрд. долл. советские пожелания; потом он уменьшил запрашиваемую сумму еще на 1 млрд. долл., если англо-американцы гарантируют получение 2 млрд. долл. репарациями из Рура.Это было неприятное, если не сказать жалкое зрелище. Западные союзники морщились и уходили от ответов. Бирнс и Иден выглядели так, словно не существовало предварительной договоренности, словно даже обсуждать такие проблемы — демонстрировать один из смертных грехов. Западный мир словно забыл о фантастических потерях разоренной России, справедливо желающей восстановления справедливости. Молотов сказал, что СССР меньше заинтересован в интернационализации Рура, чем в получении части его феноменального индустриального потенциала.Даже личные помощники Бирнса указывали ему, что в руках советских войск находится не «половина» германских богатств, а 31 процент перемещаемых индустриальных мощностей. Напрасно. Бирнс весело и упрямо утверждал, что у русских «половина Германии и ее богатств». Учтем, что Польша получила земли, на которых производилось 6 процентов германского ВНП. А ведь западные союзники и Польше обещали часть репараций с индустриального германского Запада.При этом все знали, что самые тяжелые бои пришлись на восточную часть Германии; здесь города и индустриальные центры лежали в развалинах. Мы определенно можем считать, что Бирнс знал, что советская сторона может взять из своей зоны не более чем на 1 млрд. долл. репараций. Он, как и президент, вели себя жестоко по отношению к верному союзнику. И не пытались помочь решить ему тяжелые экономические задачи. Это один из самых серьезных источников холодной войны. Польша Американцы полагали, что русские фактически односторонне вручили полякам значительную территорию Германии и они боялись, что потеря территории возмутит немцев и создаст проблемы в оккупационных зонах в самой Германии. Возможно не без давления Кремля польское правительство в недели, предшествовавшие Потсдамской конференции, старались ничем не отравить общую атмосферу польско-американских отношений; обсуждались возможности американских инвестиций в новую Польшу — что не могло не повлиять на структуру становящейся Польши в новых, «идеальных» европейских границах. Даже Черчилль (у которого Польша была самым больным местом) говорит в мемуарах о «значительных улучшениях» в Польше. В Потсдаме Польша заняла достойное место. Целый сонм проблем: западные границы, отношения с Германией, мирное разрешение отношений Германии с Польшей, как державой, потерпевшей поражение.Ключевой момент: Соединенные Штаты никак не были заинтересованы в укреплении положения страны, которая, судя по всему, займет место главного союзника СССР. Если Вы, читатель, желаете знать, когда и где началась холодная война, то отсылаю Вас к первой словесной схватке Трумэна и Сталина на Потсдамской конференции. Сидя в уютном Цецилиенгофе, председатель конференции президент Трумэн начинает первое заседание словами: «Итак, Германия оккупирована пятью странами». Обычно предельно корректный на таких встречах Сталин перебивает речь председателя: «Четырьмя странами». Недовольный Трумэн для убедительности начинает перечислять: «СССР, США, Британия, Франция, Польша». Сталин не согласен: «СССР, США, Британия и Франция. Польша не является оккупирующей державой. Она получила компенсации за смещение границ на Востоке». Трумэн неумолим: «Пять». Сталин, как мы знаем, тоже мог быть упрямым. И он настаивал, что Польша владеет своими западными землями, а не оккупирует их. Это было принципиально. И важно для западных границ России.Американская дипломатия в польском вопросе начала метаться. Прежде она поддерживала Миколайчика против Берута, в этом была своеобразная прелесть простоты. Теперь же Миколайчик не менее своих просоветских коллег в правительстве требовал максимально западных границ Польши. Не поддержать его означало бросить стоящие за ним силы в объятия русских. Означало сказать всем национальным польским силам, что их единственная защита визави Германии — могучий Советский Союз. Но Вашингтон решил поставить на крепкую Германию, и обижать ее границей по Одеру-Нейссе американцы не хотели. Следовало выбирать.Англичане призывали американцев не кипеть праведным гневом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114