Может, перед нами эдакая псевдоинтеллектуальная «пирамида», вроде памятной «МММ», – доходный бизнес, позволяющий выуживать деньги простаков. Эта версия, в отличие от предыдущей, хорошо объясняет то упорство, с которым уже не раз уличенные в непрофессионализме и бесконечных подтасовках «фоменковцы» продолжают тиражировать свои сочинения Впрочем (также в отличие от предыдущей), данная версия не может объяснить появления «новой хронологии» Ведь вначале – в 70-е и 80-е годы – «открытия в истории» не могли принести (и не приносили) их автору ничего, кроме неприятностей Сомнительно, чтобы А Т Фоменко мог уже тогда предвидеть, какой коммерческий успех ждет его в будущем Впрочем, возможно, в обеих версиях есть частица правды Возникнув как смелая, но недоброкачественная гипотеза, «новая хронология» вдруг – на переломе эпох – стала прибыльной. Появились спонсоры, помощники. Резать курицу, которая неожиданно занесла золотые яйца, стало жалко Кому сейчас легко? Честно говоря, очень бы хотелось, чтобы так и было Чтобы в «новой хронологии» не скрывалось никакого злого умысла, а только человеческая слабость О людях – да еще о коллегах по научному цеху – не хочется думать плохо.
Однако у этого «учения» есть объективное и далеко небезобидное (а для многих – прямо оскорбительное) общественное звучание И оно заставляет выдвинуть еще одну версию, объясняющую явление «альтернативной истории» в наши дни
Версия 3: идеологическая. Идея – оружие более грозное, чем пушка или ракета. Идеологические (пропагандистские) войны сопутствуют всей истории человечества. В них есть свои инициаторы, полководцы, армии, рядовые солдаты. В их ходе решаются стратегические и тактические задачи. Для достижение целей этих войн могут использоваться различные средства, в том числе и культивация деструктивных идеологий.
Деятельность «новохронологов» может рассматриваться как элемент определенной идейной брани. Погружая сознание читателей в мутный поток пространственно-временного абсурда, новоявленные «историки» – вольно или невольно – создают в головах своих адептов иллюзорный мир. В этом мире все зыбко и призрачно, он населен тенями и пугающими звуками, там спутаны все ориентиры. Растерянному человеку не остается ничего другого, как доверчиво следовать за своими проводниками, уверенно скачущими с одной «хронологической» кочки на другую. Увлечение «новохронологией», если оно зашло уже далеко, сродни сектантству. Оно властно вторгается в зону основных мировоззренческих установок человека (психологи называют это «перекодировкой памяти»).
«Ликвидация истории», проводимая «новохронологами», в случае активной популяризации чревата не чем иным, как деформацией общественного сознания, которое во все времена и у всех народов основывается на исторической памяти. Общество, лишенное истории, так же беспомощно и податливо, как человек, потерявший память. Не случайно революционеры и завоеватели всех эпох чают уничтожить или хотя бы извратить память людей о прошлом, с полным основанием видя именно в ней источник того исторического «самостояния» народов, которое может противостоять величайшим революционным или военным замыслам. Достаточно вспомнить войны против русской истории, которые вели большевики в послереволюционные десятилетия, подручные Йозефа Геббельса во времена Третьего Рейха или отечественная либеральная пресса рубежа 80-х – 90-х годов ушедшего столетия.
Понимают ли «новохронологи» силу воздействия оскопленной истории? Можно ответить с уверенностью: да, понимают. Не только понимают, но даже пишут об этом (обвиняя в ее оскоплении, разумеется, историков-заговорщиков прошлого и настоящего). Такая изуродованная история, по словам А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского (курсив наш), является «мощным идеологическим оружием длительного воздействия». Это оружие лишает людей «возможности сопротивляться», меняет «систему ценностей», внедряет «комплексы „неполноценности“ (Носовский Г. В., Фоменко А. Т. Русь-Орда на страницах библейских книг. М., 1998. С. 279). Определение исчерпывающее!
И не потому ли, что «новохронологи» так хорошо знакомы с механизмом действия этого оружия, они спешат оговориться, будто желая застраховать себя от обвинений в его использовании: «Мы подчеркиваем, что наши исследования носят чисто научный характер и не преследуют никаких политических, общественных или религиозных целей» (Там же. С. 8)? Примечательная оговорка. Прямо скажем, необычайная в «чисто научном исследовании»! Можно, конечно, поверить «чисто научным исследователям» на слово. Но лучше – последовать евангельской заповеди: «по плодам их узнаете их» (Мф. 7, 20).
Последствия вторжения «новохронологии» в «корневую систему» общественного сознания могут быть очень болезненны. «Мозговой удар» наносится по двум основным целям. Во-первых, – по самосознанию многочисленных этносов России (в особенности русского этноса с его и без того размытым национальным чувством). Во-вторых, – по сфере религиозной, по христианству прежде всего. Причем первое и второе крепко связано, поскольку христианство для русских – это не просто вера отцов и дедов, но духовный стержень многовековой национальной жизни, канва национальной культуры. Без этой канвы (пусть и ослабевшей за последнее столетие) русские – «это не нация, а человеческое месиво, глина, из которой можно лепить все, что угодно» (Федотов Г. П. Судьба и грехи России. СПб., 1992. Т. 2. С. 43). Сея семена новых межэтнических недоразумений и конфликтов, подтачивая «самостояние» самого многочисленного народа страны, «новохронологи» толкают Россию к дальнейшему внутреннему расслаблению. Что это – безответственность или злонамеренность, – судить не берусь.
* * *
Если для светского историка сознательная фальсификация истории – проступок против профессиональной этики, то христианское понимание истории заставляет классифицировать это явление как тяжкий грех, преступление против Самого Бога.
Сочинения творцов «альтернативной хронологии» пестрят нападками на историчность Иисуса Христа и Священного Писания, Церкви и святых, они силятся доказать, что все то, на чем зиждется вера христиан, – плод исторических выдумок и историографических недоразумений. И дело не только в этом.
История, с религиозной точки зрения, есть развертывание во времени Божественного замысла, результат действия в тварном мире Провидения Божия, итог взаимоотношений Всемогущего Бога и людей, наделенных свободной волей. История – это форма свидетельства Бога о Себе. И потому на историках – свидетелях и исследователях жизни человечества – всегда лежит груз особой религиозной ответственности (меру которой хорошо понимали, к примеру, летописцы Древней Руси). Переврать, переиначить, «свернуть» или «развернуть» историю – это значит возвести ложь на Самого Бога, извратить Его дела, затемнить Его образ, пересечь пути, ведущие к Нему. Все это – «дела тьмы» (Рим. 13, 12), стремящейся оторвать погибающую тварь от Творца и Спасителя. Ибо «кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос? Это антихрист, отвергающий Отца и Сына» (1 Ин. 2, 22).
Ведают ли сами «новохронологи», что творят и в чьих делах участвуют? Понимают ли, насколько небезобидны затеянные ими игры со временем?
«И не участвуйте в бесплодных делах тьмы, – говорит апостол Павел, – но и обличайте» (Еф. 5, 11). Авторы этого сборника ставят цель обличить ложь «новых хронологий» и дать тем, кто соблазнился их внешней научностью, аргументы для противления.

Часть I. «УПРАЗДНЕНИЕ» ХРИСТИАНСТВА
Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее
(Мф. 16, 18)
«Страшно становится при чтении этого труда. Туча невежества надвигается на нас и горделиво вступает в свои права, и даже празднует некоторую свою победу». Так в 1908 году писал о вышедшей незадолго до того книге Н. А. Морозова «Откровение в грозе и буре» историк и богослов Н. П. Аксаков (Аксаков Н. П. Беспредельность невежества и Апокалипсис. СПб., 1908. С. 24). Эта книга открыла новую страницу в долгой истории богоборчества. Если до того атеисты пытались «научно» доказать, что Бога нет, что религия родилась из животного страха первобытного человека перед силами природы, а Священное Писание полно «противоречиями», то теперь бывший член террористической организации «Народная воля» Н. А. Морозов решил попросту «подорвать» христианство, объявив всю его раннюю историю банальной выдумкой. Бульварная пресса и интеллигентная публика, которая, по словам В. Ф. Эрна, отличалась «величайшим невежеством» в вопросах религии (Эрн В. Ф. «Откровение в грозе и буре» (разбор книги Н. Морозова). Сергиев Посад, 1907. С. 4), с восторгом приняли «открытия» Морозова. И несмотря на дружную критику ученых и богословов, его труды продолжали издаваться и переиздаваться…
Нынешняя ситуация вокруг сочинений А. Т. Фоменко – продолжателя дела «историка-подрывника» Морозова – заставляет вспомнить горькие слова Екклезиаста: «Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл. 1, 10).
Г. А. Елисеев. От Морозова к Фоменко
У современной «новой хронологии» был предтеча, о трудах которого критики академика А. Т. Фоменко и его «сотоварищей» иногда забывают. Это Николай Александрович Морозов. В советскую эпоху о нем было принято уважительно писать «народоволец» и «ученый-энциклопедист». Не знаю, насколько труды Морозова в области естественных наук действительно являются значимыми. Просто не компетентен в этом вопросе. Но вот в сфере «гуманитаристики» его можно назвать только «выдающимся лжеученым».
К тому же Морозов в первую очередь был не деятелем науки, а настоящим террористом, боевиком, вроде тех негодяев, что взрывали дома в Москве в 1999 году. Сын ярославского помещика, он рано примкнул к революционному движению, был членом сначала «Земли и воли», а затем – еще более экстремистской «Народной воли». Морозов принимал участие в подготовке нескольких покушений на императора Александра II и только то, что он был арестован еще до цареубийства 1 марта 1881 года, спасло его от виселицы. Вместо этого террориста приговорили к пожизненному тюремному заключению. При этом жесткий в начале тюремного срока режим был довольно быстро смягчен, и Морозов смог заниматься научной деятельностью.
Но на идею пересмотра хронологии всемирной истории Морозов наткнулся совершенно случайно. В самом начале заключения ему одно время не давали ничего, кроме религиозных книг. Морозов вновь, после долгого перерыва, прочитал Библию и решил заняться ее критикой. Но, чтобы это не вызвало подозрений, он лицемерно изобразил, что будто бы заинтересовался Православием и стал откровенно обманывать добродушного тюремного священника. Сам Морозов позже описывал этот эпизод из своей тюремной биографии так: «Я… через несколько месяцев прошел весь богословский факультет. Это была область еще совершенно неведомая для меня, и я сразу увидел, какой богатый материал дает древняя церковная литература для рациональной разработки человеку, уже знакомому с астрономией, геофизикой, психологией и другими естественными науками, и потому не сопротивлялся и дальнейшим посещениям священника, пока не перечитал все богословие, а потом (уже в Шлиссельбурге) перестал принимать его, как не представляющего по малой интеллигентности уже никакого интереса, и тяготясь необходимостью говорить, что только сомневаюсь в том, что для меня уже было несомненно» (Деятели СССР и революционного движения России: энциклопедический словарь Гранат. М., 1989. С. 172).
Неожиданный «скачок мысли», подтолкнувший Морозова к пересмотру датировки всеобщей истории, произошел под воздействием нескольких причин. Здесь было и привычное интеллигентское антихристианство, и подсознательное стремление хоть как-то «отомстить» окружающему миру. Писатель Ю. К. Олеша, одно время увлекавшийся идеями бывшего «народовольца», так написал о психологических побуждениях Морозова-заключенного: «Ах, вы меня лишили мира? Хорошо же! Вашего мира не было!»
Но, с моей точки зрения, важнее было другое умонастроение Николая Александровича. Морозов с детства был склонен к мистическим переживаниям, и вообще к неоформленной религиозности пантеистического толка. Он вспоминал об этом в мемуарах: «Любовь к природе была у меня прирожденной. Вид звездного неба ночью вызывал во мне какое-то восторженное состояние» (Морозов Н. А. Повести моей жизни. М., 1961. Т. 1. С. 40). Еще ярче такие настроения описаны Морозовым в 1-ой главе его книги «Откровение в грозе и буре»: «Неодушевленных предметов не было совсем: каждое дерево, столб или камень обладали своей собственной жизнью и могли передавать друг другу мысли… Каждое произнесенное слово или звук не были простыми сотрясениями воздуха, а особенными, быстро исчезающими невидимыми воздушными существами, которые зарождались в груди произносившего их человека» (Морозов Н. А. История возникновения Апокалипсиса. Откровение в грозе и буре. М., 1991. С. 6). Этот стихийный пантеизм Морозова был глубоко чужд духовной строгости Православия, осуждающего «мистические восторги» как одно из возможных проявлений «прелести». А вот для Николая Александровича мистические переживания, видимо, были единственно ценным, что он мог бы найти в религии.
При этом бывший «народоволец» недвусмысленно отождествлял свои чувственные переживания с пророческими видениями апостола Иоанна Богослова. Например, рассказывая о видении из 1-ой главы Апокалипсиса, Морозов вспоминает о собственных наблюдениях за солнцем и облаками во время одной из гроз: «Но вдруг я остановился как вкопанный, выведенный из своей задумчивости резкой и неожиданной переменой в освещении окружающего ландшафта и поразительной картиной в облаках. Солнце вдруг выглянуло в узкое отверстие, как бы в пробоину какой-то особенной тучи, состоящей из двух слоев, наложенных один на другой. Контраст окружающей меня местности, освещенной одним этим пучком параллельных лучей, с отдаленными, покрытыми зловещей тенью, частями ландшафта была поразительной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19