Но подлинная пустыня надвигалась на степь с юга. Полынь уступала место саксаулу и солянкам. Тот ландшафт, который ныне бытует в Кызылкумах и Каракумах, окружил с севера Аральское море, которое высохло настолько, что превратилось в "болото Оксийское" [41]. И эта местность в III веке была даже хуже, так как бурые суглинки, в отличие от песков, не впитывают дождевую воду, а дают ей испариться, оставляя равнину гладкой, как стол. Засуха не пощадила и Балхаш, который высох так, что дно его было занесено эоловыми отложениями, перекрывшими соленые почвы. После засухи, закончившейся в IV веке, Балхаш не успел осолониться [42]. Обитавшие вокруг него усуни отошли в горы Тянь-Шаня, а их земли заняли потомки "малосильных" хуннов, сменившие свое имя на "чуйские племена".
ВЕЛИКАЯ ПУСТЫНЯ И ЮГ
Все населявшие степи племена в III веке были слабы. Политическое значение они обрели лишь во второй половине IV века, когда атмосферная влага вновь излилась на континентальные пустыни.
Все силы народов Приаралья и Припамирья были скованы тогда войнами с Ираном [43]. Его внешнеполитическое положение в середине III века было весьма напряженным. Борьба с Римской империей была делом нелегким. После первых удач, закончившихся пленением императора Валериана в 260 г., персам пришлось перейти к обороне. Римляне вели контрнаступление планомерно и последовательно: в 283 г. они отняли у персов контроль над Арменией, а в 298-м навязали Ирану невыгодный Нисибинский мир. Шах Шапур II был вынужден в первую половину своего царствования тратить средства и силы на отражение наступления хионитов, но к 356 г. они стали союзниками Ирана, и под их натиском пала Амида, форпост римлян в Месопотамии.
Успокоение на восточной границе дало персам возможность отразить наступление императора Юлиана в 361 г., в результате чего персы снова смогли вмешаться в армянские дела. В Армении шла упорная борьба короны со знатью. Царь Аршак, державшийся римской ориентации, истреблением одного из знатных родов вызвал восстание нахараров; к восстанию присоединились даже бывшие сторонники Рима. Воспользовавшись сложившейся ситуацией, персы вторглись в Армению, но армяне сплотились перед лицом врага. К 368 г. персам удалось взять оплот армян - Артагерс, но в 369 г. наследник Аршака, Пап, явился в Армению с римскими войсками и изгнал персов. В 371 г. Шапур попытался снова ворваться в Армению, но был отбит, после чего нажим персов на запад ослабел. Почему?
Оказывается, в 368-374 гг. восстал наместник восточной границы Ирана, Аршакид, сидевший в Балхе. В 375-378 гг. персы потерпели поражение настолько сильное, что Шапур даже снял войска с западной границы и прекратил войну с Римом; хонны, то есть хиониты, поддержали восстание, разорвав союз с Ираном; восстание погасло при совершенно не описанных в источниках обстоятельствах, но сразу же вслед за подавлением Аршакида в персидских войсках в 384 году появляются эфталиты как союзники шаха. Это не может быть случайным совпадением. В самом деле, Балх лежит на границе Иранского плоскогорья и горной области Памира. Задачей персидского наместника было наблюдение за соседними горцами, и, можно думать, до восстания ему удавалось препятствовать их объединению. Но как только это воздействие прекратилось, горные племена объединились и покончили со своим врагом, чем и объясняется их союз с шахом.
С середины IV века эфталитское царство стало преградой между оседлым Ираном и кочевыми племенами евразийской степи, в том числе среднеазиатскими хуннами. Этим объясняется, почему Иран больше беспокоился об укреплении кавказских проходов, нежели о восточной границе, лишенной естественных преград. Эфталиты - народ воинственный, но немногочисленный. Успехи их объясняются глубоким разложением захваченных ими областей. Эфталиты совершали губительные набеги, главным образом на Индию, а для стран восточнее Памира и Тянь-Шаня их вмешательство было только эпизодом.
В III веке китайцы утеряли влияние к северу от Великой китайской стены. Крайним пунктом распространения Китая на запад стал Дуньхуан. Династия Цзинь вернула часть застенных владений, а именно низовья реки Эдзин-Гол и Турфанскую котловину, которая в 345 г. была переименована в "область Гаочан Гюнь" [44]. Управление этой отдаленной областью было для китайского правительства затруднительно, и она, естественно, вошла в сферу влияния правителей Хэси. Прочие владения в III веке имели тенденцию к укрупнению: на юго-западе создалось государство Сулэ (Кашгар), на юге оно включило Яркенд [45], а на северо-западе - Тянь-Шань. Хотан усилился и остался единственным владением, продолжавшим тяготеть к Китаю. Но это была не политическая зависимость, а культурная близость, выражавшаяся в регулярных посольствах из Хотана в Китай.
На северо-западе распространилось по северным склонам Тянь-Шаня княжество Чеши, от озера Баркуль на востоке до верховьев реки Или на западе; на юге Шаньшань объединила все владения от стен Дуньхуана до берегов Лобнора. В центре страны захватил гегемонию Карашар (Яньки), около 280 г. подчинивший себе Кучу и ее вассалов Аксу и Уш [46]. Однако можно думать, что Карашар стал столицей не монолитной державы, а конфедерации, так как на карте Западного края эпохи Цзинь помечена граница между Кучей и Карашаром, и в дальнейшем оба эти государства имеют разных правителей, хотя и выступают в тесном союзе. Местный народ охарактеризован как "тихий и мирный", избегающий общения с чужеземцами [47]. Обитателей Западного края обогащала только посредническая торговля, так как культура шелка была введена в Хотане лишь во второй половине IV века, откуда перешла в Согдиану в V веке [48]. Все сведения о Западном крае, или "Серике", получены античными авторами не из первых рук, потому что парфяне не допускали прямых сношений между Римом и Китаем [49].
Итак, грандиозная засуха III века так ослабила степные этносы Турана, что они проиграли войну с Ираном [50] и стали жертвой своих восточных соседей: сначала гуннов, а потом тюркютов.

ЦИВИЛИЗАЦИИ II-IV ВЕКОВ
Древние историки охотно и подробно описывали события, им известные, причем их осведомленность была довольно велика. Но если событий не было, то они и не писали. О появлении хуннов в прикаспийских степях упомянули два древних географа, а потом целых 200 лет о них в письменных источниках нет ни слова, а в конце IV века целый фонтан сведений и сомнительных подробностей, ибо гунны начали воевать. Но коль скоро так, то, значит, с 160 по 360 г. они жили мирно, хотя это и не вяжется с привычным представлением о гуннах как о грабителях.
Растущая пустыня III века избавила гуннов от южных соседей: аланов, хионитов, абаров и готов, а самое главное - от римлян, пребывавших в фазе обскурации. Солдатские императоры зависели от своих легионеров и приближенных, а те предпочитали свои интересы, корыстные или карьерные, государственным. Вот поэтому-то война в империи не затихала. Она шла иногда на границах с иноплеменниками, иногда с собственным населением - восставшим и подавляемым, но чаще всего легионеры бились друг с другом. Страшная это штука субпассионарность!
Но не все обитатели Римской империи были субпассионариями. Пассионариев, и весьма активных, в III веке стало появляться очень много, но они меняли стереотип поведения и тем самым выпадали из римского суперэтноса. Эти люди, происходившие от разных предков, разрывали и семейные традиции, и культурные связи с современниками, и даже некоторые взаимоотношения с законностью в том виде, как она понималась в античном обществе. Например, Римская республика могла возбудить дело о преступлении, только получив донос от римского гражданина. А вот люди нового типа, те, которые становились членами христианских, митраистских и манихейских общин, объявили предательство худшим из возможных грехов. Взаимовыручка стала поведенческим императивом христиан.
Это было особенно существенно для военной службы, потому что исключало предательство боевого товарища или полководца, что языческие легионеры превратили в привычку или доходный промысел, ибо, по обычаю, новый император давал воинам денежный подарок. Из-за этого менять власть стало выгодно. Но митраисты, создавшие тайные группы именно в армии, категорически возбраняли своим членам "обман доверившегося". Митраисты были в милости у начальства. Культ "Непобедимого Солнца" исповедовали все солдатские императоры, включая Константина Великого.
Учение манихеев о том, что в основе лежит не вера, а знание, было одновременно и мистическим и атеистическим. Оно разрешало ложь, что крайне облегчало им жизнь, потому что первое время на них смотрели как на безобидных болтунов. Правда, Диоклетиан воздвиг на них гонение, но вскоре оно загасло. А вот на христиан обрушились девять жестоких гонений. И тем не менее число их росло, и в легионах они составили самую боеспособную часть воинов, дисциплинированных и верных. Но христианские легионеры категорически отказывались сражаться против единоверцев. В 286 г. Максимин послал в Галлию Десятый фиванский легион на подавление восстания багаудов, но он отказался от проведения экзекуций над христианами. Две децимации оказались безрезультатными, и тогда убили всех остальных солдат этого легиона [51].
Зато Константину христианские легионеры доставили престол и спасли жизнь. За это он дал эдиктом 313 г. веротерпимость христианам, а в 315-м отменил распятие как позорную казнь и приказал сжигать тех евреев, которые возбуждают мятежи язычников против христиан [52]. Так в Римской империи возникло из одного суперэтноса два, а это уже химера. Химера - образование хищное, но не устойчивое. Существует она до тех пор, пока не растратит всех богатств, накопленных минувшими этносами, жившими либо порознь, либо в симбиозе. Италики, эллины, галлы, иберы и пунийцы оставили такое наследство, что его хватило на 100 лет, но оно тоже кончилось. Ведь страну надо было защищать от соседей, более пассионарных, чем римляне. Эти последние вообще не хотели воевать; им больше нравилось интриговать и предаваться излишествам. Поэтому к V веку армия Римской империи состояла из наемных германцев, арабов и берберов, а римлянами в ней были лишь редкие офицеры, поставленные по связям в сенате, или фавориты императора.
Так же как от внешних, они не могли защищаться от внутренних врагов: манихеев, митраистов и христиан, но те, пренебрегая антипатией язычников, боролись между собой крайне активно. Особенно христиане! В истории церкви фаза этнического подъема просматривается очень четко. В Африке знаменем этнического подъема стал донатизм, в Испании в 384 г. был сожжен гностик-епископ Присциллиан, в Египте заспорили Арий с Афанасием. Ариане победили и крестили многих германцев, для которых арианство после торжества православия в 381 г. стало символом противопоставления римлянам.
Но во всех случаях на востоке империи шел быстрый процесс создания из конфессиональных общин сначала субэтноса, потом этноса, а потом суперэтноса Византии, так как там появился избыток пассионарности. А на западе, где его не было, при тех же экономических, социальных и политических условиях химера разваливалась на части, которые быстро теряли силу сопротивления. Безразличие и равнодушие оказались более патогенными факторами, чем фанатизм, авантюризм и драчливость. Поэтому Византия пережила многие беды, а Западная Римская империя погибла.
ВАРВАРЫ II-IV ВЕКОВ
В те годы, когда цивилизация разлагалась, к северо-востоку от римской рейнско-дунайской границы тоже шло брожение, но с другой доминантой. В середине II века готы пересекли Балтийское море и погнали перед собой ругов и вандалов до самой дельты Дуная. Это был типичный пассионарный толчок, ось которого тянулась от южной Швеции, через Карпаты, Малую Азию, Сирию, до горной страны Аксума. Начиная с I века народы, охваченные пассионарностью, вспыхивали и сгорали в войнах с еще неразложившимся Римом. Две войны вынесли даки, три евреи, одну маркоманы и одну - квады.
Но готы, опоздавшие на старте, вышли победителями. Механизм этого процесса прост: римская суперэтническая система разлагалась неуклонно, но медленно. Траян и Андриан еще могли побеждать, ибо у них были послушные и умелые воины; Марк Аврелий мог только удержать границу; Деций и Валериан терпели поражения от готов (251 г.) и от персов (260 г.). И дело было не в силах врагов, а в слабости римлян. Ведь Оденат, араб из Пальмиры, выгнал персов из Сирии, страны, через которую прошел пассионарный толчок. А до этого Сирия была наиболее развращенной и слабой из провинций империи. Откуда же взялась здесь такая сила? У Одената были толковые помощники и народ, обретший храбрость. Пассионарность - признак, переносимый генетически и потому распространяющийся на широкие ареалы [53].
К середине III века германские племена между Эльбой и Рейном, до того бессильные и спивавшиеся, стали образовывать военные союзы. Так на базе древних племен, уже превратившихся в реликты и неспособных отразить наступление римской армии Германика даже после удачного истребления трех легионов Вара в Тевтобургском лесу, возникли новые этнические образования с условными названиями: франки - свободные, саксы - ножовщики, алеманны - сброд, свевы - бродяги [54]. Это были организации, созданные исключительно для войны, то есть военная демократия, уживавшаяся в Европе с родовым строем, так как некоторые племена сохранили родовой строй.
Тем же толчком была задета территория, населенная предками славян: лугиями и венедами [55]. Они не уступали германцам в энергии, а иногда превосходили их. За короткое время они распространились до Балтийского моря, а в последующие века овладели Балканским полуостровом и добрались до Днепра, где встретились с племенем росомонов [56]. Позднее восточные славяне и росомоны слились в единый древнерусский этнос [57]. Но в III-IV веках они были только союзниками, ибо их общими врагами были готы, победившие римлян и отторгшие у них в 271 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9