— Кто? — поинтересовался я.
— Леди, которой принадлежит эта свеча. Ее зовут Луиза Трухильо. Ей сорок восемь лет, и она живет в Нью-Йорке. В ее распоряжении еще двадцать восемь лет. Bueno.
Я опустил чашку, медленно повернулся и посмотрел на огромную пещеру и множество туннелей, которые расходились в разные стороны.
— Да, — промолвил Морри через некоторое время. — Все здесь, и у каждого своя.
— Я читал, что в мире живет несколько миллиардов людей.
Он кивнул:
— Много воска.
— Хороший шоколад, — сказал я.
— Спасибо. Для Большой Десятки наступили тяжелые времена.
— Что?
— Все интересное происходит сейчас на Западе.
— Ах вот ты о чем, — сообразил я. — Футбол. Ты говоришь об университетском футболе, не так ли?
— Да, но игры профессиональной лиги я тоже люблю. А ты?
— Я мало что о ней знаю, — ответил я. — Но хотел бы, чтобы ты мне рассказал.
И Морри с удовольствием исполнил мою просьбу.
Прошло много времени, теперь мы просто сидели, созерцая бесконечное мерцание свечей. Наконец крестный снова наполнил наши чашки.
— А ты думал о своем будущем? Чем ты собираешься заняться, когда вырастешь? — поинтересовался он.
— По правде говоря, нет, — ответил я.
— Почему бы тебе не стать врачом? Мне кажется, у тебя есть талант. Я позабочусь о твоем образовании, — сказал Морри. — Ты играешь в шахматы?
— Нет.
— Очень интересная игра. Стоит попробовать. Хочешь, я тебя научу?
— Ага.
Не знаю, как долго мы с ним просидели, используя в качестве доски квадраты скатерти. Фигурки были вырезаны из кости; белые и темные, они показались мне весьма изящными. Довольно быстро я понял, что мне эта игра нравится.
— Значит, врачом, — проговорил я, когда мы закончили очередную партию.
— Да, подумай над этим.
— Обязательно, — кивнул я.
Так я и сделал. Было приятно иметь какую-то цель. Я начал более серьезно заниматься математикой, химией и биологией. Учиться в колледже оказалось совсем нетрудно, а пока я размышлял над тем, где взять деньги на университет, умер дальний родственник и оставил мне в наследство приличную сумму, которой должно было хватить на весь период обучения.
Даже после того как я поступил в колледж, каждый год в день моего рождения я ездил на Дореле — а тот оставался таким же новеньким и блестящим — в офис к Морри, где мы пили горячий шоколад, играли в шахматы и разговаривали о футболе.
— Ты заканчиваешь университет в июне, — сказал Морри. — Потом тебя ждет интернатура и практика.
— Верно.
— Ты знаешь, в какой области будешь специализироваться?
— Я уже почти выбрал дерматологию. Никому не придет в голову вызывать врача-дерматолога среди ночи.
— Хм-м, — проворчал Морри, помешивая шоколад костяной ложечкой. — Когда я предлагал тебе стать врачом, у меня в мыслях было нечто более серьезное... Терапевт, например.
Мимо пролетела летучая мышь, запуталась в складках плаща Морри, перевернулась вниз головой и повисла, зацепившись за шов. Я глотнул шоколада и сделал ход слоном.
— Придется напряженно работать, — наконец ответил я. — А дерматологи получают очень приличные деньги.
— Ба! — воскликнул крестный. И передвинул коня. — Шах. — Он усмехнулся. — Ты станешь самым знаменитым терапевтом в мире.
— В самом деле? — спросил я, изучая позицию.
— Да. На твоем счету будет немало чудесных исцелений.
— А ты уверен, что тебя устроят последствия? Если я буду настолько хорош, то смогу помешать развитию твоего бизнеса?
Морри рассмеялся:
— Существует равновесие между жизнью и смертью, и каждый из нас будет играть свою роль. Моя власть в действительности распространяется только на жизнь, а ты станешь властвовать над смертью. Считай, что у нас будет семейный бизнес.
— Ладно. Попробую, — ответил я. — Кстати, я сдаюсь. Мне грозит мат в четыре хода.
— В три.
— Тем более. И спасибо за подарок. Эти приборы для диагностики просто великолепны, я ничего подобного никогда не видел.
— Уверен, что они тебе пригодятся. С днем рождения, — улыбнулся Морри.
Для прохождения интернатуры я выбрал большой госпиталь в крупном городе на северо-западе. Теперь я встречался с Морри гораздо чаще, чем раньше. Обычно он забегал ко мне во время ночного дежурства.
— Привет, Дейв. Больная в палате номер семь отчаливает в 3.12 ночи, — заявил Морри, усаживаясь рядом со мной. — Сожалею о парне из палаты номер шестнадцать.
— Да, он быстро теряет силы. Мы знали, что это вопрос нескольких дней.
— Ты мог его спасти, Дейв.
— Мы все испробовали.
Он кивнул:
— Похоже, тебе пора научиться кое-каким новым вещам.
— Если ты решил прочитать мне лекцию, я ее обязательно запишу.
— Еще не сейчас, но уже довольно скоро, — отозвался Морри.
Он протянул руку и коснулся чашки с кофе, который давно остыл. Напиток мгновенно начал дымиться. Крестный встал и посмотрел в окно.
— Мне пора, — вздохнул он, и через мгновение со стороны шоссе донесся вой клаксонов и визг тормозов, сопровождающийся звуком глухого удара. — У меня дела. Спокойной ночи.
И Морри ушел.
Довольно долго он не вспоминал о нашем ночном разговоре, и я уже подумал, что Морри о нем забыл. Однажды, следующей весной — был чудный солнечный денек — я решил прогуляться в парке. И вдруг мне показалось, что я отбрасываю сразу две тени. А потом одна из них заговорила со мной:
— Прелестный день, Дейв, не так ли?
Я посмотрел по сторонам:
— Морри, ты всегда появляешься так бесшумно!..
— Это точно.
— Да и оделся ты слишком торжественно для такого теплого и ясного утра.
— Рабочая одежда, — объяснил он.
— Именно поэтому ты носишь с собой длинный, острый инструмент?
— Да.
Мы молча прошли через поле и оказались в небольшой роще. Неожиданно Морри быстро опустился на колени у подножия маленького холмика и начал шарить руками в траве. Через секунду у него на ладони лежали два маленьких цветущих растения. Нет, не два, а всего одно. Меня ввело в заблуждение то, что один цветок был желтого цвета, а другой синего. Я осмотрел листья. Вспомнил курс ботаники...
— Да, взгляни повнимательнее, — сказал Морри.
— Понятия не имею, что это такое, — признался я.
— Весьма бы удивился, если бы было иначе. Чрезвычайно редкое растение, и найти его можно, только если знаешь специальные заклинания.
— Понятно.
— ...Тебе придется разводить эти цветы у себя дома. Ты должен будешь изучить их свойства лучше, чем кто-либо другой в мире. Корни, листья, стебли, цветы — каждая часть имеет свои достоинства; кроме того, они могут приносить немалую пользу в различных сочетаниях друг с другом.
— Не понимаю. Я потратил столько времени на получение первоклассного медицинского образования — а теперь ты хочешь, чтобы я стал ботаником?
Он рассмеялся:
— Нет, конечно, нет. Тебе пригодятся твои знания, не говоря уже о дипломах. Я совсем не прошу, чтобы ты забыл все известные тебе способы лечения. Ты просто расширишь арсенал для... исключительных случаев.
— При помощи этого маленького цветка?
— Точно.
— Как он называется?
— Блифедж. Ты не найдешь упоминаний о нем ни в одном ботаническом учебнике. Иди сюда, я познакомлю тебя с ним и научу словам заклинания. После этого ты заберешь блифедж с собой, чтобы дома, в спокойной обстановке изучить его самым тщательным образом.
С тех пор я ел, пил и спал вместе с блифеджем. Периодически появлялся Морри и давал мне новые инструкции. Я научился изготовлять настойки, припарки, мази, пластыри, таблетки, вина, масла, сиропы, линименты, растворы для промывания желудка, лекарственные кашки, компрессы из всех частей растения и различных их комбинаций. Я даже начал курить его листья.
Наконец я стал понемногу использовать блифедж в особо сложных случаях и всякий раз добивался прекрасных результатов.
На мой очередной день рождения Морри повел меня в дорогой ресторан, а потом мы спустились в лифте и... неожиданно оказались в его офисе.
— Ловкий трюк, ничего не скажешь, — заметил я.
Я последовал за Морри по ярко освещенному, извивающемуся туннелю, где сновали его невидимые слуги, зажигая новые свечи и убирая остатки догоревших. Вдруг крестный остановился, взял огарок свечи, задул его, а потом снова зажег от мерцающего пламени другой и заменил старую на новую, как раз в тот момент, когда та догорела и погасла.
— Что ты сейчас сделал, Морри? — спросил я. — Мне никогда не доводилось видеть, чтобы ты заменял одну свечу другой.
— Я не часто так поступаю, — признался он. — Но та женщина, которой ты дал сегодня блифедж — из 456-й палаты, — только что оправилась от болезни. — Крестный измерил огарок указательным и большим пальцами. — Шесть лет, восемь месяцев, три дня, семь часов, четырнадцать минут и двадцать три секунды, — заявил он. — Вот сколько времени ты ей подарил.
— А, понятно, — пробормотал я, безуспешно пытаясь разглядеть выражение его лица в колеблющихся отблесках пламени и пляшущих теней.
— Я не сержусь, — заметил Морри. — Ты должен испытывать блифедж, чтобы понять его возможности.
— Скажи мне, — попросил я, — что мы сейчас обсуждаем: власть над жизнью или власть над смертью?
— Забавно, — произнес Морри. — Ты что, увлекся философией? Мне понравилась твоя шутка.
— Нет, я спросил совершенно серьезно.
— Ну, — сказал Морри, — я властвую над жизнью. И наоборот. Мы с тобой, как «инь и ян».
— Но ты же не обязан заниматься только своей стороной дела — раз уж ты подарил мне блифедж.
— Дэвид, я не могу использовать блифедж. Мне дано лишь научить тебя. Мне нужен человек, который применял бы это замечательное средство.
— Понятно.
— Уверен, что не совсем. Иди и экспериментируй. Сначала тебе покажется, что люди, которые будут обращаться к тебе за помощью, появляются у твоего порога случайно, но так будет далеко не всегда.
Я кивнул.
— У тебя есть вопрос? — осведомился крестный.
— Да. Огарок свечи, который ты использовал для того, чтобы продлить жизнь миссис Эмерсон из палаты номер 456 на шесть с лишним лет... Как получилось, что свеча погасла, не догорев до конца? Такое впечатление, что ты до времени задул чью-то жизнь.
— Действительно, может так показаться, верно? — ответил Морри, широко ухмыльнувшись. — Как я уже упоминал, смерть и в самом деле обладает властью над жизнью. А теперь давай выпьем кофе с бренди.
Я был смущен тем, как Морри управлял своим бизнесом. Но это было его шоу, и он всегда хорошо относился ко мне. На мой очередной день рождения Морри принес роскошный костюм и несколько пар обуви, а когда я стал практикующим врачом, явился в гости с новеньким автомобилем. Дорел по-прежнему был в превосходном состоянии, но не мог же я ездить к пациентам на велосипеде!.. Я нашел место для Дорела в задней части гаража и катался на нем только по выходным. Однако вечерами я все чаще и чаще стал наведываться в гараж, садиться на высокий стул, вскрывать бутылочку холодного пива и разговаривать с моим велосипедом так, как много лет назад, когда был мальчишкой.
— Забавно, — говорил я, — что именно он дал мне удивительное лекарство, которое спасает множество жизней. — С другой стороны, — продолжал я размышлять вслух, — он явно хотел, чтобы я занялся медициной. Может быть, он стремится контролировать и вторую половину инь и ян — дарующую жизнь? Не просто давать кому-то жить, но и избавлять от болезней и страданий?
Рама Дорела слегка скрипнула, когда велосипед качнулся в мою сторону. Зажглась и погасла фара.— Ты согласен? — спросил я. Дорел еще раз мигнул фарой.
— Ладно, будем считать, что это означает «да»,— предложил я, — а две вспышки — «нет».
Он мигнул один раз.
— В этом есть смысл, — заметил я, — по двум причинам: во-первых, когда я работал в больнице, мне пришло в голову дать блифедж на анализ нашему биохимику, доктору Кауфману, с просьбой определить основные компоненты растения. Он умер в лаборатории на следующий день, а пожар уничтожил все, над чем Кауфман работал. Позднее я встретил Морри в морге, и он сообщил мне, что синтезировать блифедж нельзя. Он не хочет, чтобы блифедж стал таким же распространенным лекарством, как аспирин и антибиотики. Отсюда следует, что блифедж нужно давать только определенным людям.
Во-вторых, — продолжал я, — эта гипотеза прекрасно подтверждается инструкциями, которые я получил от Морри, когда начал заниматься частной практикой. Морри сказал, что за консультациями ко мне будут обращаться из самых разных мест. Он ни разу не объяснил, откуда эти люди узнают мое имя и номер телефона, но он сказал правду. Пациенты действительно начали появляться. Морри пояснил, что я должен брать с собой блифедж и специальные диагностические инструменты, которые он мне подарил, но диагноз и дальнейшее лечение — или его отсутствие — будут решаться каждый раз отдельно. Я вижу Морри, когда другим людям это не дано. Он предупредил, что в особых случаях тоже будет входить в комнату. И, если встанет в головах больного, я должен поставить диагноз и применить блифедж — пациент будет жить. Но если Морри окажется в ногах, я обязан провести обычный осмотр и заявить, что сделать ничего нельзя.
У меня сложилось впечатление, что все решается заранее, словно с некоторыми больными он предварительно заключил сделку, или пытается реализовать какой-то проект, в котором им отведена важная роль.
Дорел один раз мигнул фарой.
— Ага! Значит, ты со мной согласен! Ты знаешь, в чем тут дело?
Дорел дважды мигнул, а потом, после короткой паузы, фара зажглась еще раз.
— Да и нет? У тебя есть кое-какие догадки, но ты не уверен?
Он мигнул один раз.
— Впрочем, какими бы ни были мотивы Морри, я помогаю людям, которые в противном случае были бы обречены на смерть.
Фара зажглась и погасла.
— Морри однажды сказал, что ты отрабатываешь долг, превратившись в велосипед.
Дорел мигнул.
— Тогда я не понял... да и сейчас я не имею ни малейшего представления о том, что он имел в виду. Ты можешь мне объяснить?
И опять он мигнул.
— Ну так в чем тут дело?
Неожиданно Дорел подъехал к противоположной стене, прислонился к ней и застыл в неподвижности. Больше он не мигал своей фарой — очевидно, хотел этим сказать, что я должен догадаться сам Я попытался, но мои размышления были прерваны телефонным звонком.
1 2 3 4