- Алмазы... - сказал он.
Затем он разразился длинным и бессвязным монологом. Я слушал. Снова и
снова я говорил что-нибудь, чтобы возвращать его к теме алмазов, все
готовился бросить ему имя Руди Майерса. Ответы его оставались
фрагментарными, но в целом картина начала проясняться.
Я спешил, стараясь узнать как можно больше, пока не вернулся
Бартелми, чтобы продолжить декомпрессию. Я боялся, что Пол неожиданно
протрезвеет - именно таким образом и срабатывает декомпрессия, если вы не
ошиблись в диагнозе. Он и Майк, насколько я понял, принесли алмазы - но
откуда они, установить не удавалось. Сколько бы я ни пытался выяснить о
роли Фрэнка, Пол лишь только бормотал какие-то нежности по поводу Линды.
Но кое-что я все-таки сумел из него вытянуть.
Видимо, Майк о чем-то проболтался однажды, приняв в заднем помещении
"Чикчарни" наркотики. Руди это настолько заинтересовало, что он составил
снадобье, несколько иное, чем "Розовый рай" - и, наверное, не один раз.
Это могло быть одной из тех коварных ловушек, о которых я слыхал. И после
этого Руди обслуживал Майка и выведал у него всю историю, и почувствовал,
что запахло долларами. Только Пол оказался куда умнее, чем он думал. Когда
Руди затребовал плату за молчание и Майк сказал об этом Полу, Пол выдал
идею о "помешательстве" дельфинов в парке и предложил Майку поучаствовать
в этом - чтобы он предложил Руди встретиться с ним в парке для получения
платы. Остальное было окутано какой-то дымкой, потому что упоминание о
дельфинах сдерживало его. Но он, очевидно, поджидал в условленном месте, и
они с Майком занялись Руди, когда тот добрался до места засады; один
держал жертву, а другой обрабатывал шантажиста дельфиньей челюстью. Но
было не совсем ясно: или Майк был ранен в схватке с Руди и Пол решил
прикончить его и придать и ему вид дельфиньей жертвы, или же он
спланировал эту часть заранее и после первого убийства напал на Майка,
застав его врасплох. В любом случае дружба между ними со временем
ослабела, и дело с шантажом окончательно рассорило их.
Примерно такой рассказ я выслушал, перемежая его бормотание своими
наводящими вопросами. Очевидно, убийство Майка потрясло его больше, чем он
предполагал. И он по-прежнему называл меня Майком, говорил, что сожалеет о
случившемся, и я поддерживал его бред.
Прежде, чем я сумел вытянуть из него что-либо еще, вернулся Бартелми
и спросил меня, как идут дела.
- Пол бредит, - ответил я, - и больше ничего.
- Я чуть подольше проведу декомпрессию. Может быть, это приведет его
в чувство... Нам осталось немного, и нас уже ждут.
- Хорошо.
Но декомпрессия не привела его в чувство. Он оставался все таким же.
Я пытался его перехитрить, вытянуть из него что-нибудь еще, особенно
насчет источника алмазов - но что-то вышло наперекосяк. Он начал
реагировать по-другому.
Он бросился на меня, схватил за глотку, но я отбил атаку, удерживая
его на месте. Он уступил, заплакал, забормотал в ужасе, что признался во
всем. Я разговаривал с ним медленно, тихо, пытаясь утешить его, вернуть к
прежнему, доброжелательному восприятию действительности. Но ничего не
помогало, и я замолчал, оставаясь начеку.
Потом он задремал, и Бартелми продолжил декомпрессию. Я следил за
дыханием Пола и время от времени проверял пульс, но, казалось, ухудшения
не наступало.
К тому времени, когда мы добрались до станции, декомпрессия была
закончена полностью, и я открыл люк и вышвырнул наше снаряжение. Пол
вздрогнул, открыл глаза, уставился на меня и сказал:
- Это была судьба.
- А как вы себя теперь чувствуете?
- Нормально, мне кажется. Только устал: на ногах не удержусь.
- Позвольте подать вам руку.
- Спасибо.
Я помог ему выбраться из камеры и опуститься на сидение
приготовленного кресла на колесиках. Там были и молодой врач, и Кашел, и
Димс, и Картер. Я не мог помочь желающим узнать, что происходит в этот
момент в голове у Пола. Доктор проверил сердцебиение, пульс, давление,
посветил ему в глаза и уши и заставил кончиком пальца дотронуться до
кончика носа. Затем он кивнул, махнул рукой, и Бартелми покатил кресло к
амбулатории. Доктор прошел часть пути, разговаривая с ним. Затем он
вернулся с полдороги и попросил меня рассказать обо всем, что произошло.
Я так и сделал, опустив только ту часть истории, о которой узнал из
бреда. Затем доктор поблагодарил меня и снова повернул к амбулатории.
Я быстро догнал его.
- На что это похоже? - спросил я.
- На азотное опьянение, - ответил врач.
- А не похоже на какую-то особую его форму? - уточнил я. - Я имею в
виду то, как он реагировал на декомпрессию и вообще?
Он пожал плечами.
- Люди по-разному устроены и не похожи друг на друга не только
внешне, но и внутренне, - пояснил он. - Сколько бы вы ни изучали
физиологию человека, вы все равно не сможете сказать, как он станет вести
себя, выпив - будет веселым, печальным, буйным, сонным. То же и здесь.
Думается, он только теперь приходит в норму.
- Без осложнений?
- Ну, я хочу сделать электрокардиограмму сразу же, как только мы
доставим его в амбулаторию. Но, думаю, с ним все в порядке. Слушайте, а
там, в амбулатории, есть декомпрессионная камера?
- Весьма вероятно. Но я здесь новичок. Я не уверен.
- Ну, а почему бы вам не пойти с нами и не выяснить? Если ее там и
нет, то я хотел бы затащить туда подводный ее вариант.
- О?
- Только из предосторожности. Я же хочу оставить парня в амбулатории
на всю ночь с кем-нибудь, кто станет приглядывать за ним. Если будет
рецидив, то неплохо будет иметь эту штуку под рукой, чтобы еще раз
провести декомпрессию.
- Понятно.
Мы поймали Бартелми у дверей. Другие же тоже были там.
- Да, в амбулатории есть камера, - сказал Бартелми в ответ на вопрос
врача. - Я посижу с ним.
Сидеть вызвались все, и ночь в конце концов была разделена на три
вахты: Бартелми, Фрэнк и Энди соответственно. Каждый из них, конечно, был
хорошо знаком с оборудованием для декомпрессии.
Фрэнк подошел и тронул меня за руку.
- Раз уж мы сейчас не можем ему помочь, - сказал он, - то, может
быть, все-таки пообедаем?
- О? - сказал я, автоматически поглядев на часы.
- Сядем за стол около семи вместо шести тридцати, - сказал он с
улыбкой.
- Прекрасно. Только мне нужно время, чтобы принять душ и переодеться.
- Ладно. Приходите сразу же, как только будете готовы. У нас еще
останется время, чтобы выпить.
- Порядок. А выпить хочется. До скорого.
Я пошел в свой коттедж и принял душ. Новых любовных записочек не
поступало. Ну, а камешки по-прежнему покоились в мусоросборнике. Я
причесался и пошел обратно через остров.
Когда я был около лаборатории, показался доктор, разговаривающий
через плечо с кем-то в дверях. Вероятно, его собеседником был Бартелми.
Подойдя, я увидел в руках врача чемоданчик.
Он пошел прочь. Увидел меня, кивнул и улыбнулся.
- Думаю, с вашим другом все в порядке, - сказал он.
- Хорошо. Как раз об этом я и хотел спросить.
- А как вы сами себя чувствуете?
- Нормально. Нет, действительно хорошо.
- У вас вообще не было никаких симптомов. Верно?
- Конечно.
- Прекрасно. Если будут, вы знаете, куда обратиться. Так?
- Да.
- Ладно, тогда я пошел.
- До свидания.
Он направился к вертолету, стоявшему у главного здания. Я же двинулся
дальше, к дому Фрэнка.
Фрэнк вышел встретить меня.
- Что сказал доктор? - спросил он.
- Что все, вроде бы, в порядке, - ответил я.
- Угу. Заходи и выкладывай, что будешь пить. - Он открыл дверь.
- Лучше всего бурбон, - ответил я.
- С чем-то?
- Только лед.
- Ладно. Сейчас вернется Линда, она накрывает на стол.
Он отправился готовить выпивку. Хотел бы я знать, скажет ли он хоть
что-нибудь насчет алмазов, пока мы одни. Но он ничего не сказал.
Он повернулся, подал мне пойло, поднял свой стакан в коротком салюте
и сделал глоток.
- Ну, рассказывай, - предложил он.
- Ладно.
Рассказывал я весь обед и еще после. Я был очень голоден. Линда
готовила вкусно, а Фрэнк задавал и задавал вопросы, вытягивая мельчайшие
подробности расстройства Пола, а это утомляло. Я задумался о Линде и
Фрэнке. Я не видел возможности сохранить в тайне интрижку, вроде этой, на
таком маленьком острове, как наша станция. Что же на самом деле знал,
думал и чувствовал Фрэнк? Как следует себя вести в этом их причудливом
треугольнике?
Я посидел с ними какое-то время после обеда и почти что ощущал
нарастание напряжения между ними - именно о нарастании этом, похоже, и
заботился Фрэнк, медленно ведя беседу по той колее, которую наметил. Я не
сомневался, что он упивался неудачей Пола, но чувствовал себя все более и
более неловко в роли буфера в проявляющемся раздоре, столкновении или
возобновлении старой ссоры. Поблагодарив за угощение, я освободился как
можно скорее, сославшись на усталость - что было наполовину правдой.
Фрэнк немедленно поднялся.
- Я провожу вас, - сказал он.
- Хорошо.
Так он и сделал.
Когда мы наконец добрались до моего дома, он произнес:
- Насчет тех камней...
- Да?
- Вы уверены, что их намного больше - там, откуда вы их взяли?
- Пойдемте, - предложил я ему и провел вокруг коттеджа во дворик и
повернул, добравшись до него. - Сейчас последние минуты заката. Почему бы
нам не полюбоваться им? Я сейчас вернусь.
Я вошел в заднюю дверь, подошел к раковине и открыл слив. Около
минуты у меня ушло на то, чтобы достать мешок. Я открыл его, зачерпнул
двойную пригоршню и вышел из дому.
- Подставляйте руки, - сказал я Фрэнку.
Он сложил руки ковшичком, и я наполнил их.
- Ну, как?
Он двинулся поближе к свету, лившемуся из открытой двери.
- Господи! - произнес он. - Так вы действительно нашли месторождение?
- Конечно.
- Ладно. Я продам их для вас. Тридцать пять процентов.
- Двадцать пять, не больше. Я уже говорил об этом.
- Просмотр камней и минералов на этой неделе в субботу. Человек,
которого я знаю, сможет быть там, стоит лишь ему дать знать. Он предложит
хорошую цену. Я дам ему знать - за тридцать процентов.
- Двадцать пять.
- Жаль, что мы близки были к сделке и не смогли сторговаться. Что ж,
мы оба внакладе.
- Ну, ладно. Тридцать.
Я забрал камни, ссыпал их в карман, и мы ударили по рукам. Потом
Фрэнк повернулся.
- Двинусь в лабораторию, - сказал он, - и посмотрю, что стряслось с
тем агрегатом, что вы притащили.
- Дайте мне знать, когда найдете неисправность. Мне это любопытно.
- Хорошо.
Он ушел, а я прибрал камни, принес книгу о дельфинах и начал листать
ее. И меня поразило, насколько смешно это было, что я делал. Все эти
разговоры о дельфинах, все чтения, рассуждения, включая мою длинную
диссертацию об их гипнотических и гипотетичных снопеснях, как о религиозно
- диагностических формах людуса - для чего? Чтобы обнаружить, что я,
скорее всего, справился бы со всем этим делом даже и без того, чтобы
увидеть хоть одного живого дельфина?
Ну вот, это было как раз то, что я должен был сделать - то, чего
хотели Дон и Лидия Барнс - и Институт: чтобы я восстановил доброе имя
дельфинов. И все же насколько запутанным был этот клубок! Шантаж,
убийства, контрабанда алмазов, да еще и нарушение супружеской верности -
вероятно отброшенное в сторону... Как гладко и аккуратно я начал
распутывать его, но так и не определил, кто знал обо всем этом, кто помог
мне и зачем исчез так, как исчезал только я - без того, чтобы возникли
всякие неприятные для него вопросы, без того, чтобы оказаться втянутым в
это дело.
Чувство глубокой зависти к дельфинам накатило на меня и прошло не
полностью. Создавали ли они когда-нибудь для себя подобные проблемы? Я
крепко в этом сомневался. Может быть, если я соберу достаточно зеленых
печатей судьбы, я смогу в следующий раз воплотиться в дельфина.
Что-то нахлынуло на меня, и я задремал, не потушив свет.
Меня разбудил резкий и настойчивый стук.
Я протер глаза и потянулся. Шум повторился, и я повернулся в
направлении его.
Там было окно. И кто-то барабанил по раме. Я встал, подошел к окну и
обнаружил, что это был Фрэнк.
- Ну, - сказал я, - что стряслось?
- Выходи, - предложил он. - Это очень важно.
- Ладно. Минутку.

Я ополоснул лицо, что окончательно разбудило меня и дало время
подумать. Взглянув на часы, я увидел, что времени около половины
одиннадцатого.
Когда я в конце концов вышел, он вцепился в мое плечо:
- Пойдем! Черт возьми! Я же сказал, что это очень важно!
Я сделал шаг вслед за ним:
- Ладно. Я проснулся. А в чем дело?
- Пол умер, - сообщил он.
- Что?
- Что слышал, Пол умер.
- Как это случилось?
- У него остановилось дыхание.
- Вот оно что... Но как это случилось?
- Я начал возиться с агрегатом, который ты приволок. Он лежит там. Я
затащил его к тому времени, как пришел мой черед сменить Бартелми, так что
возможность разобраться с ним была. И я настолько увлекся, что не обращал
на Пола особого внимания. Когда я все-таки решил глянуть, он был мертв.
Это все. Его лицо почернело и исказилось. Похоже на что-то вроде легочной
недостаточности. Может, это была легочная эмболия...
Мы вошли в ближайшие двери. Море плескалось за ними, легкий бриз
ворвался за нами следом. Мы миновали недавно установленный верстак,
разбросанные инструменты и частично разобранный агрегат. Свернув налево,
мы вошли в комнату, где лежал Пол. Я включил свет.
Его лицо больше не было красивым, оно несло на себе отпечатки
последних минут, проведенных в муках. Я подошел к нему и проверил пульс,
заранее зная, что не найду его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28