Хозяин как ни в чем не бывало продолжал мыть стол, все еще закрывая Ланса от глаз шерифа и двух его помощников.
Но юноша встал, отстранил Лоренса и приподнял край шляпы.
— Ба, мастер Бертон! — вскричал он, направляясь прямо к нему. — Вот так встреча!
Шериф резко повернулся на каблуках и застыл от неожиданности. Его лицо пошло пятнами, пальцы хватали воздух.
Ланс спокойно прислонился к стене и продолжал:
— Говорят, у вас накопилось на меня много жалоб? И нет никакого сомнения, что скоро с вашей легкой руки все станут величать меня не иначе как бродягой с большой дороги и базарным воришкой? Хотя нет, все это слишком слабо. Уж, верно. вы придумали нечто похлеще! Ну же, говорите!
Бертон сделал шаг назад.
— Н-н-нет, мастер Клейборн, — протянул он, — я… я…
Оба помощника шерифа тоже отступили. Лишь однажды им довелось арестовывать джентльмена силой, и безнаказанно это им не обошлось.
— Как я слышал, — настаивал Ланс, — вы намеревались отвести меня за ухо в тюрьму? Так вперед, мой отважный шериф! Что же вы медлите?
Взгляд шерифа упал на длинную боевую шпагу Ланса, эфес которой находился в каких-то двух дюймах от крепких пальцев разъяренного юноши, и вся его воинственность разом пропала.
— Я не имел в виду ничего дурного, сэр! — воскликнул он, давясь словами. — Нет, сэр! Жалобу забрали назад, сэр, дело закрыто, сэр! Корнет Гэри отплыл в Англию, сэр!
— Очень хорошо, — ответил Ланс.
Увидев, что насмерть перепуганный толстяк пятится к двери, он сказал:
— Не надо так торопиться, старина. Выпейте и расскажите мастеру Лоренсу, как все было на самом деле.
Ланс повернулся к хозяину:
— Пожалуйста, мастер Лоренс, обслужите этих людей.
Шериф Бертон не мог даже смотреть на эль. Он сделал несколько неудачных попыток заговорить, и в конце концов Лансу пришлось ему помочь.
— Кто первым произнес грубое слово, когда мы ехали к Уокеру?
— Я, сэр. Я был немного пьян, сэр.
— Кто из нас был безоружен?
— Вы, сэр.
— А кто кому угрожал пистолетом?
— Я — вам, сэр… Но я не собирался…
— Это вы сейчас так считаете. И кого в итоге вываляли в пыли?
— Меня, сэр.
— Вот и славно. Справедливость восстановлена.
От Лоренса Ланс поехал к Генриетте Харт. Он заметил, что от большой дороги на Кикотан к таверне Генриетты отходит довольно широкая, хорошо утоптанная тропа. Генриетта процветала.
Мужчины приезжали в ее заведение шумно и весело провести время, не скупясь на знаки внимания, щедрые чаевые и подарки.
Едва Ланс спешился, мальчик-слуга подхватил поводья его лошади и повел ее в конюшню.
Дверь распахнулась, и на пороге, уперев руки в бока, возникла сама Генриетта.
— Ну наконец-то! — приветствовала она юношу. — Где тебя носило столько времени?
Они вошли в дом, и Генриетта провела его прямо в свои апартаменты, где и села на край огромного ложа, среди целой горы подушек и подушечек. Лили и Моли, ее служанки, явились было узнать, не требуется ли что-нибудь, но она прогнала их.
Хесус Форк? Она не слышала о нем вот уже год, когда его видели в Чарльзтоне.
— А все ты, парень, — продолжала хозяйка. — Пират боится тебя, иначе давно бы уже примчался на зов своего Дружка губернатора…
Некто Корниш, плававший одно время с Форком, рассказал, что у того уже четыре корабля, охотящихся за торговыми судами. Больше новостей не оказалось.
— Отец считает, что полезно иметь врага, — сказал Ланс, любовно поглаживая эфес своей шпаги. — Возможно, так оно и есть, но это становится скучным, если у тебя нет ни большого корабля, чтобы его выследить, ни просто возможности вызвать на поединок.
Он взглянул на Генриетту и с удивлением увидел в ее руках тонкий французский стилет. —
— Кто знает, — ответила она на его молчаливый вопрос, — быть может, мне суждено встретиться с ним первой.
— Это не для тебя, Генриетта, — нахмурился Ланс. — Оставь его нам. С такой безделушкой…
— Безделушкой? Да это один из лучших клинков, когда-либо завозившихся в колонию! Я выменяла его у одного француза с Тайндоллз-Поинт на горшок индейской целебной мази. Не знаю уж, помогла ли ему мазь, а стилет превосходен, и я сберегу его для Форка.
Она спрятала нож и продолжила:
— Ты не знаешь ненависти, Ланс. Я имею в виду ненависть, возникающую между мужчиной и женщиной. Бывали моменты, когда я действительно любила этого мерзавца, только не спрашивай меня, почему… Не знаю. Мой муж умер. Уолтер Клейборн погиб. Он же так домогался меня… И я, несчастная, поверила. Будь он проклят! Настанет день, когда…
Все это Ланс слышал уже не впервые. Но поверил окончательно лишь сейчас, увидев в ее руках сверкающую сталь. И все же некий комизм представшей его глазам сцены не укрылся от него, и он не сдержал улыбки.
Генриетта тут же замолчала, внимательно посмотрела в лицо юноши и… широко улыбнулась в ответ:
— А ты сильно изменился, парень! Вырос, возмужал… Голову даю на отсечение, без женщины тут не обошлось. Я вижу это по твоим глазам! Говори, кто она? Ты встретил ее в лесу? Она дикарка?
— Сущая дикарка, — мрачно кивнув, подтвердил Ланс.
Неделю спустя, находясь на своей далекой ферме в Энрико, Ланс вдруг подумал: а что бы сказала Истер Уокер, увидев его новые плантации?
Здесь на Клейборнов работали восемь рабов и шесть недавно прибывших крестьян. Как и раньше, всем заправлял Пео, которому удалось добиться впечатляющих успехов, но главная работа только предстояла.
К приезду Ланса было расчищено сорок акров заливных лугов у ручья, а еще сто акров повыше — выжжено и приготовлено к следующему году.
Пео трудился больше всех, заботясь о своих подопечных, словно о детях. И его усилия не пропали даром.
— Климат здесь лучше, чем в низовьях, — заявил он Лансу. — Болезни, от которых там все мрут, как мухи, у нас переживаются относительно сносно. Тяжелее всего бороться с ностальгией…
Проехав по плантациям, Клейборн с удовольствием обнаружил, что все инструменты содержатся в идеальном состоянии, провианта вдоволь и люди ни на что не жалуются. Предусмотрительный Пео сформировал из них нечто вроде маленького отряда милиции, вооружив пиками и научив, как с ними обращаться.
— У нас несколько раз были гости, — сказал он. — Индейцы. Мы не дали им ни еды, ни подарков, и не позволили устроить стоянку поблизости. — Лицо Пео помрачнело. — Племена пришли в движение. Саскеханноков все чаще видят в Виргинии. Гонец Макферлэйна рассказал мне, что они уже забираются далеко на юг, доходя до Роанок-ривер, где держат совет с окканечезами. Петиско в горах с остальными чискиаками. Они в безопасности.
— Саскеханноки встали на тропу войны?
— Нет еще. Но заключили союз с доэгами, и последние посылают своих воинов на помощь саскеханнокам, дабы вместе дать отпор ирокезам, у которых ружья.
Ланс невольно потрогал томагавк на поясе.
Угроза нападения дикарей нависла над всеми плантациями. Никто не мог предсказать, куда направятся индейцы завтра. Бесконечный дележ охотничьих угодий между племенами мог в любой момент закончиться войной, участия в которой не миновать уже никому.
Фермерам восточного побережья было пока нечего беспокоиться, но здесь, на западе, даже маленькие приграничные стычки дорого обходились смельчакам, вознамерившимся обрабатывать девственную виргинскую землю.
Ланс похвалил Пео за успехи и особенно за принятые меры предосторожности. Очень немногие понимали, что здесь всегда следует быть начеку. Некоторые плантаторы, не веря в реальность угрозы, успокаивались и обращали на индейцев не больше внимания, чем на любопытных медведей. Но не Пео. Он пережил ужас 1656 года и много слышал о резне 1644 — го, когда индейцы хлынули в пограничные селения, клянча пищу и бренди и ведя себя столь безобидно, что никто не догадывался об их истинных намерениях. А в одно мирное воскресное утро они достали из-под плащей томагавки и убили двести англичан…
Тэм Макферлэйн владел самой богатой факторией в округе Джеймс. Каждую весну его склад на Роки-Ридж ломился от кож и шкурок. На него работали самые отъявленные головорезы, бежавшие из восточных селений и немедленно исчезавшие в лесах, когда верховья вдруг посещали слуги закона.
Индеанка, которую шотландец честно купил в одном из дальних племен, научила его четырем языкам. Никто не мог сравниться с ним в знании окрестных земель и нравов их обитателей. Маленькие экспедиции Тэма легко проходили там, где отряды милиции натыкались порой на яростное сопротивление индейцев, не желавших видеть в своих лесах вооруженных белых людей. Весь секрет заключался в том, что Тэм просто торговал с ними, привозя топоры, порох, пули и ткани в обмен на шкурки, и не пытался навязать им миссионеров или новые законы, выдуманные бледнолицыми исключительно для жителей лесов.
Много неприятностей доставляли Макферлэйну фермеры. Они оттеснили индейцев, озлобили их, и в итоге доходы от пушной торговли сократились. Теперь бородатому гиганту приходилось все дальше и дальше забираться на запад.
Здесь, недалеко от предгорий, он и основал свой новый торговый пост. Из-за недостатка судоходных ручьев возросли расходы по переправке пушнины сушей, ему требовались все новые и новые рабочие руки, лошади, фураж, зерно…
Шли годы, хозяйство ширилось и крепло, а он старел. Пора было перебираться в более спокойные места. Он уже сторговался с Вильямом Байердом, и вот…
Вдалеке на дороге показались всадники. Тэм из-под руки смотрел на приближающееся облако пыли, пытаясь отгадать, копыта чьих лошадей подняли его. Байерд? Что-то рановато. Молодой Бэкон, недавно приплывший из Англии и разбивший плантации у северного притока реки?
Это были молодой Клейборн и Натаниэль Бэкон.
Они остановили лошадей у купы дубов, спешились и направились навстречу шотландцу.
— А, соседи! — загудел тот своим мощным басом. — Добро пожаловать!
И кликнул индианку, веля принести эля. Затем дал гостям трубки с великолепным оринокским табаком и приказал чернокожему конюху заняться их лошадьми.
— Видел, видел, где вы расположились, мастер Бэкон, — сказал шотландец. — Скоро, наверное, и дом ставить будете?
— Да, — ответил Натаниэль Бэкон. — Осенью.
— Мы к вам за советом, Тэм, — добавил Ланс Клейборн. — Прошел слух, что западные монаканы нервничают.
Макферлэйн задумчиво потеребил бороду и ответил:
— Да, сэр. Очень нервничают.
— Почему?
Макферлэйн бросил на Ланса подозрительный взгляд и быстро проговорил:
— Вам это не хуже меня известно, мастер Клейборн. Вы же слышали о «шестиногих», саскеханноках? Не удивлюсь, если кто-то из них обнаглеет и появится во владениях мастера Бэкона.
— А кто здесь говорил об индейцах на плантациях Бэкона, Тэм?
— Ну…
Ланс несколько натянуто улыбнулся, и во взгляде промелькнула угроза:
— Полагаю, вам кое-что известно об этом, Тэм. Знаете, почему мы здесь? У мастера Бэкона пропали четыре лучшие свиноматки. Как вы полагаете, Тэм, их украли индейцы?
Тэм Макферлэйн отвел глаза:
— А что, не могли?
— Могли, Тэм, но не крали. Там много следов делаварских мокасин… Я полагаю, Тэм, это был один из ваших людей, скорее всего тот ирландец, что живет на том берегу с индианкой из племени делаваров.
— А почему не сами делавары?
— Слишком далеко для них, Тэм. Кроме того, судя по следам, вор страшно кривоног, а вы когда-нибудь видели хоть одного кривоногого делавара?
Шотландец не знал, что и ответить.
Ланс повернулся к Бэкону, молча слушавшему их разговор:
— Мне кажется, мастер Бэкон, больше краж не будет. Кто-то из приятелей Тэма просто решил, что вы новичок в здешних местах и не сможете отличить след делавара от всех прочих. Ведь так, Тэм?
Шотландец снова промолчал.
Чтобы снять возникшее напряжение, Ланс улыбнулся и похлопал Макферлэйна по плечу:
— Ну и ну, Тэм! Четыре свиньи сразу! Где ваша былая хитрость? Хорошо еще, что этот чертов ирландец ничего не поджег и никому не перерезал глотку!.. Тэм не любит фермеров и плантаторов, — добавил он, снова обращаясь к Бэкону.
— Но мы же не мешаем ему торговать кожей и пушниной! — удивился тот.
— Разве? А скот и лошади, пасущиеся на тех лугах, где раньше жирели олени? А расчистка ручьев, после которой бобры уходят навсегда? А лисы, волки и еноты, забивающиеся из-за нас все глубже и глубже в лес?
— Но у меня ведь очень небольшой участок… — попытался возразить Бэкон.
— Стоит вам добиться успеха, и придут другие фермеры. Они расселятся по всей реке, а пушной зверь уйдет… Тэм прав. Придет время, и его торговля рухнет.
— Но мы же покупаем у него все необходимое. Разве это не компенсирует неизбежные потери?
— Не в том дело. Тэм не просто торговец, пушнина — его призвание. Не то что, например, Байерд. Он просто купец и принадлежит к совершенно иной породе людей.
Макферлэйн между тем подобрал палку и задумчиво строгал ее своим большим ножом. Ай да малыш Клейборн! Сам того не желая, он почувствовал к парню глубокую симпатию. Можно представить себе, какой визг поднялся бы вокруг этих несчастных свиней, приди к нему кто-нибудь другой. Ему бы грозили судом… Это в Энрико-то! Клялись бы пожаловаться губернатору… Но не Клейборн. Парень хорошо усвоил законы диких земель.
— Уймите своих лесников, Тэм, — продолжал Ланс. — Сделайте одолжение сказать им, что мастер Бэкон — мой сосед, и нанесенную ему обиду я воспринимаю как свою собственную. И я предупреждаю, Тэм, если вдруг на его плантации вновь объявятся какие-нибудь диковинные пенсильванские индейцы, делаварская скво за рекой останется вдовой. Вы объясните это вашему ирландскому воришке?
Тэм флегматично кивнул и отбросил изрезанную палку.
Инцидент был исчерпан, и дальнейшая беседа протекала вполне дружелюбно. Макферлэйн пригласил их за стол и, поведав удивительную историю о дальних горах, где зимой и летом бьют горячие источники, а пещеры полны алмазов, спросил Ланса, не желает ли тот составить ему компанию поискать эти несметные сокровища.
— Я теперь фермер, Тэм, — покачал головой Ланс. — И сыт по горло сказками про золото и алмазы, выдуманными твоими охотниками. Мое богатство в земле, и я должен сам его оттуда выкопать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41