придется притащить хвороста, сложить под палисадом, поджечь и надеяться, что сгорит не все. Он спросил, не может ли Берсе предложить чего-нибудь получше; но Берсе замотал головой и вздохнул, сказав, что ничего лучше ему в голову не приходит, хотя и затея с огнем ему тоже не очень нравится. Саламан сказал, что тоже не знает лучшего средства, но будет рад увидеть, как сгорит тот вероломный, хоть сам он и надеялся на лучшую месть.
Токе подполз к Кроку и Берсе и спросил, чего они ждут: у него горло пересохло, и чем раньше они начнут штурм, тем быстрее найдут что-нибудь выпить. Крок сказал, что трудность только в том, чтобы войти внутрь. Токе сказал, что будь у него пять копий, он бы, как ему кажется, сумел доказать, что покуда годится на большее, нежели сидеть на веслах и пить пиво. Они пожелали узнать, что он задумал; но тот отвечал только, что рассчитывает проложить для них дорогу в крепость, если все получится как надо, и что владельцы копий пусть будут готовы к тому, что древки потом придется делать новые. Берсе, давно знавший его, сказал, чтобы копья ему дали. Так и сделали, и Токе отрубил большую часть древка, так что возле железного наконечника оставалась лишь рукоять не длиннее локтя. Сделав это, он сказал, что теперь готов; и они с Кроком осторожно поползли к валу, прячась среди камней и кустарников, а за ними — несколько отобранных им людей. Было слышно, как в крепости прокукарекали петухи, а в остальном все оставалось тихо и неподвижно.
Напротив ворот они вползли на вал. У самого частокола Токе выпрямился; в добром локте от земли он воткнул наконечник копья между двух бревен и вбил его поглубже и надавил на обрубок древка изо всех сил, чтобы оно держалось как можно надежнее. Чуть выше, в соседнюю щель между бревнами он протиснул другой наконечник; когда же, наконец, бесшумно укрепил оба, то влез на обе рукояти и вбил третий, повыше двух первых. Но надежно закрепить его было невозможно, во всяком случае стоя там, где он стоял, и не подымая шума; и Крок, увидевший теперь, в чем его план, знаком велел Токе спуститься и сказал, что без молотка теперь не обойтись; хотя бы даже и пришлось потревожить спящих в крепости. Поэтому он взял оставшиеся обрубки копий и встал вместо Токе на две уже крепко вбитые ступеньки; он вбил третью двумя ударами обуха своей секиры, потом таким же образом и четвертую, и пятую — каждая выше предыдущей и наискось. Потом он взошел по ним, проверяя, крепко ли те держатся, и добрался до самого верха частокола.
В тот же миг внутри крепости поднялся шум и крики; громко затрубили рога; но остальные последовали за Кроком и со всей возможной быстротой вскарабкались по лестнице Токе. Изнутри вдоль палисада шел помост для лучников; Крок и его спутники спрыгнули на помост и зарубили нескольких человек, спросонок выскочивших им навстречу с луками и копьями. Тогда полетели стрелы снизу, и некоторые попали в цель; но Крок с остальными помчались по помосту к воротам, дабы как можно скорее распахнуть их, чтобы мог войти весь отряд. Тут был тяжелый бой, поскольку сюда уже подоспело много защитников, и каждый миг подбегали все новые. Один из двадцати спутников Крока повис на гребне частокола со стрелой в глазу, в трех других стрелы уложили на помосте; но все спрыгнувшие наземь сбились вместе и с боевым кличем, с мечами и копьями ворвались в проход, ведущий к воротам, в котором было темно и тесно, потому что враг был у них теперь и спереди, и сзади.
Снаружи донесся ответный клич, оставшиеся там бросились к валу, поняв, что попытка удалась; многие принялись рубить ворота секирами, покуда другие карабкались по лестнице Токе и поспешали на подмогу в проход к воротам. Бой там шел беспорядочно, свои и чужие перемешались между собой; Крок секирой уложил нескольких, но сам получил палицей по темени от высокого человека с черной, заплетенной в косу бородой, на вид предводителя; шлем выдержал, но Крок пошатнулся и упал на колени. В толчее людей и щитов, где копьем делать было уже нечего и где ноги скользили в крови, Токе с Ормом и еще несколько человек пробились наконец к воротам и увидели, что засовы сбиты, а те из врагов, что не успели скрыться, разрублены мечом или секирой.
Тут на христиан напал большой страх, и они бежали, спасаясь от смерти. Саламан, бывший в числе тех, кто первым пробился через ворота, ринулся вперед, как одержимый, спотыкаясь об убитых, и, подобрав с земли меч, поднял его над головой и истошно закричал, чтобы все скорее поспешили в замок; и Крок, который все еще не мог держаться на ногах, оглушенный ударом, кричал то же, лежа у воротного прохода. Некоторые бросались в лачуги позади вала, чтобы утолить свою жажду или в поисках женщин; но большинство следом за убегающими мчалось к большому замку посреди крепости, где в воротах уже толпились беглецы. Преследователи ворвались туда одновременно с ними, чтобы не дать запереть ворота, и тут снова был бой и отступающим пришлось обороняться. Высокий воин с заплетенной бородой храбро сражался и уложил двоих, подступивших к нему, но был оттеснен в угол и сам упал от удара, тяжело раненый. Саламан, пробравшись к упавшему, схватил его за бороду, плевал ему в лицо и кричал; но не было похоже, чтобы тот много понял, только задрожал, заморгал глазами и умер.
Саламан разразился причитаниями, что не смог вполне отомстить и не сумел сразить врага собственноручно; а оставшиеся христиане, видя, что их предводитель пал, прекратили сопротивление. Иным из них оставили жизнь, поскольку они могли еще пригодиться; победителям же досталось немало пищи и питья, и вина, и пива. Потом принялись осматривать крепость в поисках добычи; и начались распри из-за женщин, попрятавшихся в укромных углах, потому что люди Крока долго были без женщин. Всю добычу складывали вместе — монеты, украшения, оружие, одежду, дорогие ткани, панцири, утварь, упряжь, серебряные блюда и прочее; и когда собрали, оказалось куда больше, чем рассчитывали; потому что тут, сказал Саламан, накоплено добычи за многие годы разбоя в Андалусии. Крок, теперь уже вставший на ноги и обмотавший голову тряпицей, смоченной в вине, радовался этому зрелищу, но опасался, что будет нелегко увезти все это на кораблях; но Берсе полагал, что все следует забрать с собой.
— Потому что никто, — сказал он, — не жалуется на тяжесть поклажи, когда это его собственная добыча.
Они наслаждались весь день, в большом довольстве от захваченного, а после спали; ночью же отправились назад к кораблям. Все пленные тащили тяжелую поклажу, да и самим победителям тоже было что нести. Несколько пленников-андалусцев оказались в подземельях крепости; они плакали от радости, что их освободили, но вид имели жалкий и не могли нести много. Они получили свободу и тоже последовали вместе со всеми, чтобы во главе с Саламаном продолжить путь на юг, в их родные края. Было захвачено несколько ослов, и Крок, усевшись на одного из них, ехал впереди поезда, волоча ноги по земле. Следом вели других, груженых провизией и пивом; бремя их быстро легчало, поскольку все то и дело останавливались освежиться.
Берсе пытался поторопить их. Он опасался преследования, потому что кое-кто из людей в крепости бежал и теперь уже мог успеть добраться далеко и позвать на помощь; но остальные спутники были веселы, полупьяны и не слишком обеспокоились его словами. Орм нес штуку шелка, бронзовое зеркало и большой стеклянный сосуд, причинявший ему немало хлопот; Токе тащил на плече большой деревянный ларец с красивыми накладками, полный множества вещиц, и вел девицу, пришедшуюся ему по вкусу, которую рассчитывал придержать для себя сколько сможет. Он очень смеялся и говорил Орму, что надеется, что она дочка маркграфа, а потом загрустил, подумав, что для нее может не хватить места на корабле. Он едва держался на ногах от выпитого; но девушка, казалось, уже принялась о нем заботиться и поддерживала его, когда он спотыкался. Она была высока ростом и очень молода; и Орм сказал, что редко ему случалось видеть таких красивых и что всякий бы желал себе такой же удачи в женщинах, как у Токе. Но Токе отвечал, что хоть они и добрые друзья, но поделить девицу с Ормом он не может, потому как уж очень она ему по нраву и хотелось бы сохранить ее для себя, если получится.
Они вернулись к кораблям, и велика была радость оставшихся там, когда они увидели богатую добычу; потому что ее полагалось делить между всеми. Саламан, получив немалую благодарность и много подарков, отправился дальше вместе с освобожденными пленниками; он старался побыстрее отойти как можно дальше от границы христианских земель. Токе, непрестанно пивший, заплакал, узнав, что Саламан уходит, и сказал, что теперь некому помочь ему переговорить с девицей. Но Орм и другие, к счастью, сумели его успокоить, не прибегая к силе; и он заснул возле девушки, которую накрепко привязал к себе, чтобы та не убежала и не была украдена другими, покуда он спит.
На другое утро начался дележ добычи, что было делом непростым. Всем полагалось равная доля; но Кроку, Берсе и кормщикам и еще некоторым — в три раза больше; и хотя наиболее рассудительные признали такой раздел справедливым, трудно было удовлетворить всех. Берсе сказал, что поскольку в большой мере взятием крепости они обязаны Токе, то пусть и ему достанется тройная доля; и все нашли это правильным. Но сам Токе сказал, что с него достанет и равной со всеми доли, если взамен ему позволят взять на борт девицу и держать ее при себе.
— Потому что я желал бы увезти ее домой, — сказал он, — хоть я и не уверен, что она графская дочка. Мы с ней уже хорошо поладили, а то ли еще будет, когда мы сможем понимать друг друга и она выучит наш язык.
Берсе сказал, что на такое преимущество Токе лучше не рассчитывать, а Крок добавил, что корабли настолько перегружены из-за добычи, что даже если вычесть одиннадцать погибших, девице вряд; ли найдется место на борту: скорее всего придется бросить даже часть добычи меньшей ценности.
Тут Токе выпрямился и посадил девушку себе на плечо и просил всех, чтобы поглядели только, до чего она пригожая и ладная.
— По-моему, она может стать желанной для многих, — сказал! он. — И ежели есть тут такие, кто ее очень сильно жаждет, то я буду с; ним немедля драться на чем ему угодно, хоть на секирах, хоть на мечах. Кто победит, получает девицу; а кто погибнет, облегчит корабль на больший вес, нежели ее собственный: и таким образом я все же смогу увезти ее с собой.
Девушка вцепилась одной рукой в бороду Токе и покраснела и взбрыкнула ногами и прикрыла другой ладонью глаза, но тут же отняла ладонь и казалась даже довольной, что все на нее уставились; и все решили, что предложение Токе хитро придумано. Но драться никто не пожелал, несмотря на всю красоту девицы, потому что Токе все любили и к тому же побаивались его силы и искусного владения оружием.
После того как все награбленное было поделено и погружено, решено было, что Токе с девушкой поплывут на корабле Крока, хоть тот и так сильно отяжелен; Токе заслужил эту награду тем, что совершил при взятии крепости. Теперь держали совет о том, как добираться домой; договорились идти обратным путем вдоль побережья, если их к тому вынудит погода, но лучше все же попытаться добраться до Ирландии, чтобы плыть домой в обход островов скоттов; потому что с таким грузом рискованно пробираться тесным фарватером, где только и жди встреч.
Потом они поели и выпили сколько могли, потому что еды и питься было теперь вдоволь и кое-что даже пришлось оставить; и все шутили и радовались и рассказывали друг дружке, что они купят, когда вернутся. Потом отчалили и пошли на веслах вниз по реке. Крок уже несколько оправился после удара; но хёвдинги двух других судов пали у крепости, и Берсе принял командование своим кораблем. Токе и Орм сидели на веслах на корабле Крока, как и прежде, и было им легко, поскольку шли по течению; Токе все поглядывал на девицу, по большей части сидевшую у его ног, и следил, чтобы никто не приближался к ней без надобности.
Глава 5
О том, как Кракова удача дважды переменилась, а Орм сделался левшой
Они спустились по реке с отливом и принесли мех вина и котел мяса в жертву за счастливое возвращение; потом взялись за весла, поставили парус и, поймав слабый ветер, двинулись вдоль длинного залива. Тяжело груженые корабли глубоко сидели в воде и продвигались вперед медленно; Крок сказал, что теперь, верно, придется грести так, чтобы руки помнили, до самых родных берегов. Эти слова вспоминал Орм на старости лет, были самые несчастливые из всех какие ему приходилось слышать; потому что они порушили Крокову удачу, благоволившую к ним всю поездку; словно кто-то из богов услыхал их и сделал так, что они сбылись.
Семь кораблей показалось с юга, из-за мыса, они шли на север, но завернули в залив, завидев корабли Крока, и стали поспешно приближаться на веслах. То были совсем не такие судна, какие люди Крока видели до сих пор: длинные и легкие на ходу. На них было полно вооруженных людей с черными бородами и с платками и подвесками на шлемах; а гребцы на веслах, по двое на каждом, были наги, и черные тела их блестели. Корабли правили прямо навстречу под пронзительные крики и резкий грохот маленьких барабанов.
Кроковы драккары выстроились борт к борту, прижимаясь к берегу, чтобы не оказаться в окружении. Но убирать паруса Крок не велел: если задует ветер, то они придутся кстати. Токе поспешил запрятать свою женщину между тюков с добычей и хорошенько прикрыл ее от стрел и копий. Орм помогал ему, а после оба встали у борта вместе с остальными. Орм был теперь хорошо вооружен; в крепости он раздобыл кольчугу, щит и отменный шлем. Один из спутников, стоящий рядом, спросил, не христиане ли то приближаются, чтобы отомстить; но Орм счел их скорее людьми халифа, поскольку у них не было креста ни на щитах, ни на знамени. Токе сказал, что славно вступать в битву, уже утолив жажду, потому что, похоже, придется жарко.
— А кто переживет эту битву, тому будет что рассказать; видно, люди это ражие и их много больше, чем нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11