Люди Клана еще не перешли на речевое общение и большей частью объяснялись на языке знаков, который изобиловал множеством оттенков и вполне отвечал их требованиям.— Клевер хорош для еды. Мы пробовали его вчера вечером.— Да, — кивнула Иза. — И сегодня тоже будем есть. Все дело в том, как его приготовить. Для целебных целей берут много травы и заваривают в небольшом количестве воды, после чего сам клевер выбрасывают. — Креб понимающе кивнул, и она продолжила: — Ольховая кора очищает кровь и прогоняет отравляющих ее духов.— Но тебе потребовалось еще что-то из запасов.— Порошок из зрелых плодов хмеля, чтобы малышка успокоилась и уснула. Ей нужен отдых, пока духи будут сражаться друг с другом.Креб вновь кивнул. Ему было известно снотворное действие хмеля, который, помимо того, применялся, чтобы вызвать приподнятое состояние духа. Хотя Креб всегда интересовался снадобьями Изы, сам он редко посвящал ее в суть своей травной магии. Подобные эзотерические знания были доступны только для Мог-ура и его помощников, но не для женщин и даже не для целительницы. Свойства растений ей были известны гораздо лучше, чем ему, и Креб боялся, как бы она не узнала чего-нибудь лишнего.— А что в другой чаше? — спросил он.— Обычный бульон. Бедняжка совсем исхудала. Что, по-твоему, с ней стряслось? Откуда она пришла? Где ее родные? Видать, она бродила не один день.— Об этом знают только духи, — ответил Мог-ур. — Думаешь, травы на нее подействуют? Ведь она не из Клана.— Думаю, что подействуют. Другие — тоже люди. Помнишь, как мать рассказывала о человеке со сломанной рукой, который помог ее матери? Наша магия его исцелила, только он долго не мог проснуться.— Жаль, что тебе не довелось знать мать нашей матери. Она была целительницей редкого таланта, к ней приходили из других Кланов. К несчастью, она покинула нас слишком рано, едва ты, Иза, появилась на свет. О том человеке она сама рассказывала мне, да и мой предшественник Мог-ур тоже. Чужак жил у нас, пока окончательно не набрался сил. Он, должно быть, оказался неплохим охотником, раз его допустили к охоте. Ты права, Иза, они тоже люди, хотя и не похожие на нас. — Мог-ур запнулся, Иза была очень умна и могла сама додуматься до секретов ритуалов, в которые были посвящены только мужчины.Проверив еще раз, не остыло ли зелье, Иза положила детскую головку себе на колени и стала понемногу кормить малышку из костяной чаши. Девчушка бормотала что-то несвязное, усиленно пытаясь отстранить горькое лекарство. С похлебкой дело обстояло проще. Несмотря на то, что девочка все еще была в бреду, ее истощенное тело жаждало пищи. Дождавшись, когда она уснет спокойным сном, Иза послушала ее дыхание и пульс. Теперь она сделала все, что было в ее силах. Если положение малышки не стало слишком серьезным, она могла выкарабкаться. Последнее слово оставалось за духами и внутренними силами девочки.К Изе направлялся Бран, вид у него был далеко не благожелательный. Она поднялась и поспешила к женщинам, готовящим еду. Позволив Изе взять чужого ребенка, Бран вскоре и думать забыл о нем, но теперь его одолели сомнения. Хотя по обычаю ему не положено было прислушиваться к тому, что говорили соплеменники, он не мог закрывать на это глаза. Зачем он позволил взять девочку с собой? А что, если чужой ребенок в Клане еще больше разгневает духов? Бран собрался, было остановить целительницу, но Креб перехватил его и отвел в сторону.— В чем дело, Бран? Чем ты встревожен?— Иза должна бросить ребенка здесь, Мог-ур. Он не из нашего Клана, и это может разгневать духов. В другой раз я ни за что не позволил бы взять его с собой.— Нет, Бран, — ответил маг. — Доброта не может разгневать духов-защитников. Ты же знаешь Изу, она ни за что не пройдет мимо больного существа, кем бы оно ни было. И об этом наверняка известно духам. Не зря же ребенок оказался на ее пути?! Возможно, малышка и не выкарабкается, но коли Урсус решит призвать ее в мир духов, пусть на то будет его воля. Не надо ему мешать. Однако бросить девочку здесь — все равно что обречь на верную гибель.Его слова не нашли отклика в душе Брана. Однако Креб обладал глубоким знанием мира духов, и Бран был вынужден с ним согласиться.Креб ожидал, пока остальные закончат есть, чтобы приступить к вечерней церемонии. Иза тем временем стелила ему постель и готовилась к утру. Мог-ур временно запретил мужчинам и женщинам спать вместе, пока они не найдут пещеру, дабы все сосредоточили свои усилия на заветной цели.Однако для Изы данный запрет ничего не значил: ее мужчина погиб во время землетрясения. На погребальной церемонии она, как полагается, оплакала его кончину — чтобы не стряслось ничего дурного, — но несчастной себя не чувствовала. Он был человеком жестоким и часто досаждал ей. Их отношениям не хватало теплоты. Теперь ей предстояло узнать, какое решение насчет нее примет Бран и кто позаботится о ней и будущем ребенке. Надеялась она только на то, что не перестанет готовить для Креба.После брачной церемонии они по-прежнему делили один очаг с Кребом. Иза чувствовала, что брату тоже пришелся не по нраву ее мужчина, хотя маг никогда не вмешивался в их личные отношения. Сама целительница всегда почитала за честь стряпать для Мог-ура, более того, с братом ее связывали узы нежнейшей привязанности, которую женщины обычно испытывают к своим спутникам жизни.Порой Иза жалела Креба. Если б он захотел, то обзавелся бы своей женщиной. Однако, несмотря на его магический дар и высокое положение в Клане, ни одна женщина не смогла бы глядеть на его изуродованное тело без содрогания. Иза это знала, как, впрочем, и он сам. Креб никогда не избирал девственниц, и этим вызывал к себе еще большее уважение. Все, в том числе и мужчины, за исключением разве что Брана и Изы, относились к нему с благоговейным страхом. С раннего детства Иза познала его доброту и чуткость. Правда, эту сторону характера он не любил выставлять напоказ.Но именно это свойство его натуры как раз и возобладало в великом Мог-уре. Мысли о маленькой девочке занимали его больше, чем предстоящая вечерняя церемония. Люди ее типа всегда вызывали у него интерес, но, поскольку его соплеменники старались держаться от Других подальше, ему не приходилось видеть их маленьких детей. Он предполагал, что малышка, вероятно, осталась сиротой после землетрясения, но, как ее сородичи оказались в этих краях, он понять не мог. Ведь Другие жили намного севернее этих мест.Некоторые из мужчин уже отошли от костра, и Креб поднялся сам, опираясь на посох, чтобы проследить за подготовкой к ритуалу, который являлся привилегией и обязанностью мужчин. В редких случаях женщины допускались к религиозной жизни Клана, но в вечерней церемонии не участвовали никогда. Считалось, что Клан постигнет тяжелое несчастье, если женщина станет свидетелем мужского таинства. Это не просто навлечет на Клан беду, но отвратит от него духов-защитников. Всему Клану будет суждено погибнуть.Однако беспокоиться на этот счет не было никаких причин. Ни одной женщине не приходило в голову даже приблизиться к месту, где проводился столь важный ритуал. Пользуясь случаем, они обычно позволяли себе расслабиться. Им не нужно было следить за собой и вести себя достойным образом, потакая всем мужским требованиям и нуждам, в особенности если те были чем-то раздражены и вымещали зло на своих спутницах жизни. Другим таким временем была охота. Женщины тоже всей душой хотели найти новое жилище, но от них ничего не зависело. Направление поисков выбирал Бран, а к ним за советом никогда не обращались, да и вряд ли они могли что-либо посоветовать.Вся ответственность и право принимать важные решения возлагались на мужчин. За последние сто тысяч лет мало что изменилось в Клане, и то, что когда-то было продиктовано жизненной необходимостью, постепенно переросло в непреложное правило. Как мужчины, так и женщины беспрекословно принимали на себя возложенную на них роль, не допуская для себя никакой другой возможности. Изменить человеческие взаимоотношения для них было все равно что отрастить лишнюю руку или изменить форму черепа.Едва мужчины ушли, женщины собрались вокруг Эбры, надеясь, что к ним присоединится Иза и утолит наконец их любопытство, но целительница очень устала и не хотела оставлять девочку одну. Окинув спящую крошку взглядом, Иза легла с ней рядом.«До чего же странное на вид это маленькое существо! Пожалуй, вернее было бы назвать его страшненьким, — рассуждала Иза. — Лицо плоское, лоб выпуклый, нос крошечный. И что это за странная кость выступает ниже ее рта? Любопытно, сколько ей лет? Наверное, меньше, чем мне показалось вначале. Меня ввел в заблуждение ее большой рост. Она так худа, что можно прощупать все ее косточки. Интересно, сколько времени она голодала?» Иза сочувственно обняла малышку. Разве могло горячее сердце целительницы, никогда не проходившей мимо нуждающегося в ее помощи существа, остаться равнодушным к этому жалкому, беззащитному, маленькому ребенку?Мог-ур стоял в стороне, пока мужчины не заняли свои места за камнями, сложенными в небольшой круг внутри круга большего размера, обозначенного факелами. Действо происходило на открытой площадке вдали от лагеря. Выждав, пока все рассядутся, шаман, держа в руке зажженную ароматическую лучину, ступил в середину круга и воткнул светоч в землю напротив пустующего места, позади которого лежал его посох.Став в центре, Креб выпрямился, опираясь на здоровую ногу, и направил отрешенный, рассеянный взгляд поверх сидящих мужчин в темную даль, словно единственным глазом созерцал мир, сокрытый от взора всех остальных. Облачившись в накидку из оленьей кожи, под которой угадывались очертания его уродливой фигуры, он выглядел внушительно, как будто являл собой некую неземную сущность. Он был похож и одновременно не похож на других. Его физическое несовершенство восполнялось сверхъестественными способностями, которым нашлось священнейшее применение в проведении церемонии.Вдруг с изяществом фокусника он достал череп. Поднял его высоко над головой и обвел по кругу, чтобы каждый из присутствующих мог разглядеть огромную куполообразную сферу. Мужчины уставились на мерцающий в свете факелов белый череп. Маг поставил его рядом со светочем и сам опустился на землю, замыкая круг.Сидевший по соседству с ним молодой человек встал и поднял деревянную чашу. Ему едва исполнилось одиннадцать, и церемония его посвящения состоялась незадолго до землетрясения. Гув, еще ребенком избранный помощником шамана, ранее принимал участие в подготовке церемоний, однако участвовать в самом ритуале позволялось лишь мужчинам. Хотя он однажды уже выступал в своей новой роли вскоре после того, как Клан приступил к поискам жилища, юноша все еще волновался. Обретение пещеры для Гува имело особое значение. Он получил бы возможность изучить церемонию освящения жилища, совершенную самим великим Мог-уром, — церемонию, которая выполнялась крайне редко и описать которую было весьма трудно. В детстве Гув боялся шамана, хотя ценил выпавшую ему честь стать его помощником. Но вскоре юноша увидел, что за суровой маской величайшего Мог-ура скрывается доброе и отзывчивое сердце. И глубокое уважение к наставнику постепенно переросло в любовь.Едва Клан остановился на привал, Гув приступил к приготовлению священного напитка. Для этого он растер между двух камней дурман-траву и, залив ее кипящей водой, оставил остужаться до начала церемонии. Количество и соотношение лепестков, цветков и стеблей растения соблюдались с особой тщательностью.Гув перелил дурманный отвар в специальную чашу и протянул ее Мог-уру. Маг пригубил зелье из рук помощника, после чего, одобряюще кивнув, сделал несколько глотков. Гув облегченно вздохнул. После этого юноша стал подносить чашу каждому из мужчин в соответствии с их положением, начиная с Брана. При этом следил, чтобы на каждого приходилось, сколько положено, а оставшееся на дне чаши допил сам.Когда помощник занял свое место, шаман подал всем знак. Тупыми концами копий мужчины принялись бить по земле. Гул становился громче и громче, пока не заглушил все остальные звуки. Едва установился четкий ритм, как мужчины встали и принялись двигаться в такт ему. Шаман уставился на череп, и, словно по его велению, к священной реликвии приковались взгляды всех остальных. Главное было не упустить время, а в этом вопросе он был мастер. Выждав, когда сосредоточенность присутствующих достигнет предела — еще немного, и момент мог быть упущен, — он поднял взгляд на своего брата, вождя Клана. Бран сел на корточки напротив черепа.— Дух Зубра, покровитель Брана, — начал Мог-ур. Вслух он произнес всего одно слово: Бран. Остальное было сказано жестами руки. За единственным сказанным словом последовали условные движения древнего языка, которым люди общались с духами и с людьми других Кланов, не понимавших их гортанных слов и жестов. Обращаясь к Духу Зубра и извиняясь за все действия, которые могли его оскорбить, Мог-ур молил о помощи. — О Великий Зубр, этот человек всегда почитал духов, всегда соблюдал традиции Клана. Этот человек — хороший вождь, мудрый вождь, славный вождь, отличный охотник, истинный добытчик, волевой человек, достойный Могущественного Зубра. Не покидай его, приведи его к новому жилищу, туда, где будет покойно жить Духу Зубра. Весь Клан просит тотем этого человека о помощи, — закончил святейший муж, после чего взглянул на второго по положению человека в Клане. Бран отошел назад, а его место занял Грод.Разве можно было позволить женщинам увидеть церемонию, где управляющие ими представители сильной половины человечества молят о помощи невидимых духов, точь-в-точь как мужчин просят о помощи женщины?— Дух Бурого Медведя, покровитель Грода, — вновь начал Мог-ур. И повторил то же прошение, обращаясь к тотему Грода. Все это время он не сводил взгляда с черепа, а мужчины продолжали отбивать копьями ритм, нагнетая ощущение ожидания.Каждый знал, за кем следует, поскольку церемония повторялась из вечера в вечер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12