Пребывание в убежище могло оказаться длительным, поэтому следовало взять с собой достаточное количество одежды и белья.
— Пусть кто-нибудь останется со мной! — сказала Елизавета.
— Если вы позволите, я побуду с вами, — предложила Розанна.
Она смотрела на королеву с невольным восхищением. Елизавета несомненно обладала твердым характером и железной волей. Несмотря на преклонные годы — ведь ей было уже далеко за тридцать! — ее величество сумела сохранить свежесть и очарование молодости и не теряла надежды подарить королю долгожданного наследника престола!
Мысли Розанны обратились к ребенку, которого она носила под сердцем. Сумеет ли она защищать его от жизненных невзгод с такой же отвагой и решимостью, с какой готова была бороться за своих детей королева Елизавета? Да, сумеет! Она ни на секунду не усомнилась в этом!
Вскоре в комнату были приведены маленькие принцессы, державшиеся за руки своих нянек. Их багаж был сложен у дверей. Слуги принесли и поместили здесь же вещи королевы, и вскоре гора тюков и роскошных сундуков выросла почти до потолка.
Елизавете доложили, что королевская барка находится у пристани и готова к отплытию. Она распорядилась, чтобы слуги начали переносить туда багаж, а сама решила дождаться во дворце прибытия матери. Леди Марджери принесла белоснежную меховую накидку и окутала ею плечи Елизаветы. Розанна с восхищением разглядывала густой, блестящий, пушистый мех. В эту минуту перед королевой предстал бледный, до смерти перепуганный Монтегю.
— Ваше величество, они арестовали вашу мать по обвинению в ведовстве! — выпалил он.
Елизавета схватилась обеими руками за живот, словно для того, чтобы защитить еще не рожденное дитя, и пронзительно закричала:.
— Боже мой! Боже мой! Если они посмеют казнить ее, я своими руками разорву Уорика на куски!
Розанна наклонилась к уху леди Марджери и прошептала:
— Мне кажется, следовало бы послать за врачом. Но мы не можем больше ждать. Сообщите ему, что королева отправляется в Вестминстер и что ей вскоре могут понадобиться его услуги.
Сопровождаемая Резанной и леди Марджери, королева вышла из дворца. Слуги с факелами в руках освещали дорогу к каналу, в котором стояла на причале огромная, раскрашенная в бордовый и голубой цвета королевская барка. Ее борта украшала эмблема Йорка — белая роза, на фоне которой было изображено Сияющее Солнце. В тусклом свете факелов сверкала и переливалась позолота. Гребцы взялись за весла, и огромная лодка легко заскользила по воде.
Миновав несколько мостов — в том числе знаменитый Лондонский мост, о котором рассказывал Розанне принц Ричард, они причалили у Вестминстерского дворца.
Елизавете и ее дочерям лишь чудом удалось добраться до спасительного убежища в Вестминстере. Еще до наступления полуночи Вестминстерский дворец заполонили люди Уорика в алых камзолах с гербами в виде золотого медведя на рукавах. У каждого входа в покои королевы была выставлена стража. Никто не мог проникнуть туда или выйти оттуда.
Но Розанна вскоре обнаружила, что от охранников можно было получить некоторую информацию о том, что происходило за стенами дворца. Те не отказывали себе в удовольствии преподнести неприятные новости ненавидимой всеми королеве и ее приближенным. Благодаря их болтливости узницам вскоре стало известно, что мать королевы, Жакетта, была брошена в Тауэр и что ее сыновей от первого брака, Томаса и Ричарда «вот-вот должны поймать», из чего следовало, что молодым людям удалось-таки скрыться.
Дни шли за днями. Королева без устали меняла прически и туалеты, болтала с придворными дамами, играла с дочерьми, примеряла украшения. Розанна была потрясена обилием и роскошью ее нарядов и драгоценностей.
Здесь было принято одеваться совсем иначе, чем у них на севере, и Розанна не только запоминала, но и зарисовывала фасоны некоторых из платьев, чтобы по возвращении домой сшить себе такие же. Но, конечно, она не стала бы копировать последнюю моду, согласно которой вырез у платьев делался настолько низкий, что груди обнажались почти до самых сосков.
Ей ни в коем случае не захотелось перенимать и еще одно модное новшество: выщипывание паховых волос, которое отнимало у дам и их служанок целые часы, доставляло, им немалые мучения и в результате оставляло низ живота совершенно голым.
Розанна не уставала дивиться тому, в какой пустой, мелочной суете проводили время своего заточения королева и ее фрейлины, но ей не оставалось ничего другого, кроме как принимать участие в их глупой болтовне и однообразных развлечениях. Ночами же, оставшись в одиночестве в своей комнате, она подолгу лежала без сна, тоскуя о муже. Лишь теперь она по достоинству оценила этого немногословного, решительного, мужественного и благородного человека! Она многое отдала бы за возможность хоть ненадолго увидеть его, признать свою вину перед ним, поведать ему о своей любви. Ибо она поняла, что любит его нежно, исступленно и страстно. Какой же она была неблагодарной идиоткой, когда, выкрав ключи, решила вызволить Брайана из темницы! Она поставила под удар свое будущее, она отвергла счастье разделенной любви и глубоко оскорбила Роджера, доверявшего ей, боготворившего ее. Разве можно было сравнить его возвышенное, трепетное чувство с пошлым заигрыванием золотоволосого рыцаря-шпиона?! Сможет ли Роджер когда-нибудь простить ее? И, горестно вздыхая, она погружалась в тяжелый, тревожный сон.
На исходе первого месяца их заточения к королеве был допущен ее духовник. Елизавета холодно взглянула на святого отца и бросила:
— Пусть бы они прислали мне врача вместо этого чертова попа!
Розанна мягко попросила священника в следующий раз привести с собой монахиню, искусную в повивальном деле, на что тот с готовностью согласился.
События следующего дня надолго врезались в память Розанны. Стражники, караулившие выход из покоев, со злорадством сообщили королеве, что Уорик захватил в плен ее отца и брата Джона и обезглавил обоих.
Елизавета издала пронзительный крик и, упав на пол, забилась в судорогах. Истекая кровью, она стонала от боли и держалась обеими руками за живот. У королевы начались роды. Служанки и фрейлины перенесли ее величество на постель. Та продолжала кричать, осыпая проклятиями Уорика и весь его род. Кровотечение ее все усиливалось.
Розанну не на шутку встревожило состояние роженицы. Елизавета могла умереть от потери крови. А ведь отец поручил несчастную королеву ее заботам! И она подошла к постели, на которой корчилась и извивалась ее величество, и, взяв ее руки в свои, властно произнесла:
— Перестаньте кричать! Это убьет вас! Поговорите со мной! Говорите что угодно, но только спокойно и неторопливо. Не напрягайтесь!
Елизавета с минуту боролась с подступавшими к ее горлу рыданиями, затем, благодарно кивнув, заговорила хриплым, резким голосом:
— Нас в семье было двенадцать. Моя мать — безмозглая француженка, которая позволила своим чувствам взять верх над разумом. Она привела в ужас всю свою семью, выйдя замуж за нищего оруженосца. Мы жили в беспросветной бедности. У меня было пять сестер и шесть братьев. Меня еще ребенком выдали замуж за сэра Джона Грея. Я не успела опомниться, как уже стала матерью двух малюток-сыновей. А когда муж умер, его родня лишила меня всего имущества. Я осталась с двумя детьми на руках без всяких средств к существованию. Единственное, чем мы, Вудвиллы, обладали в избытке, так это честолюбием. Ну, и еще красотой.
О, я прекрасно знаю, что все считают меня расчетливой интриганкой, блудницей Вавилонской, но им неведомо, какие мучения выпали на мою долю в ранней молодости и сколь многому научили меня те годы беспросветного горя и унижений. Я стала жесткой, как кремень. И горжусь этим! Я была самой красивой из всех сестер, и вот, собрав все сбережения, мои родные сшили мне роскошный наряд, и я отправилась к королю, чтобы просить его о помощи. Теперь по стране ходят слухи, будто я околдовала его, приворотила каким-то одной мне известным способом. В действительности же все было несколько иначе. Я понимала, что, став одной из его метресс, не добьюсь ничего для себя и своей семьи. И мне удалось внушить ему, что я не из тех, кто легко вступает в любовные связи, даже если этого домогается сам король. Он был настолько пленен моей внешностью, что решил жениться на мне.
Уорик запретил этот брак, и мы с Эдуардом обвенчались тайно. К тому времени он был уже королем Англии, но все равно боялся этого ублюдка, этого отпетого негодяя, этого дьявола во плоти! — И королева снова начала метаться на постели. — О, мой несчастный брат Джон! Ведь ему было всего двадцать лет! Он был так честолюбив! Он согласился вступить в брак с этой восьмидесятилетней развалиной — герцогиней Норфолкской. Боже мой, Боже мой! Мы все надеялись, что в скором времени он овдовеет! Но вдовой стала она! О Боже, Боже!
Розанна промокнула лоб Елизаветы, по которому катились крупные капли пота. Она как могла старалась облегчить ее страдания. Сейчас лицо королевы, искаженное болью, уже не было столь моложавым, как прежде. Ее величество выглядела даже старше своих лет. Сердце Розанны сжала ледяная рука страха. Ведь через несколько месяцев ей самой предстояло пройти через подобные страдания. В душе ее не осталось и следа былой неприязни к Елизавете. Да, королева была расчетливой, злобной, мстительной интриганкой, но теперь Розанна видела в ней лишь изнуренную невыносимыми мучениями немолодую женщину, которой требовались помощь и участие.
Схватки продолжались и на второй, и на третий день. Розанна падала с ног от усталости. Она спала лишь урывками, проводя почти все время у постели Елизаветы. Кровотечение, в последние часы совсем было прекратившееся, вдруг усилилось до такой степени, что простыни и одеяло окрасились в темно-красный цвет. Издали могло показаться, что роженица лежит в окружении целой груды сырого мяса. Внезапно королеву вырвало — прямо на ее роскошные серебристые волосы.
Возможно, именно рвотная судорога, сотрясшая тело Елизаветы, послужила толчком для появления на свет Божий наследника английского престола. Но вероятно и то, что этому способствовал приход монахини-повитухи. Розанна впервые за долгие трое суток могла вздохнуть с облегчением. Она не переставала удивляться выносливости хрупкой на вид королевы. Внезапно в голове ее пронеслась мысль, что врагам ее величества придется несладко, если Эдуарду удастся сохранить трон. Елизавета не пожалеет усилий для того, чтобы смести с лица земли всех, кто принес горе и страдания ей самой и ее клану.
Королева сказочно быстро поправлялась после изнурительных родов. Не прошло и двух недель, как она уже поднялась с постели и деловито примеряла свои туалеты, требуя, чтобы служанки и швеи срочно подогнали их под ее фигуру, вновь обретшую стройность.
Монахиня сообщила затворницам радостные вести: попытка государственного переворота, предпринятая Уориком, провалилась, и Эдуард должен быть в самом скором времени восстановлен на престоле.
Уорик вознамерился решением парламента, созванного на заседание в Йорке, посадить на трон Джорджа, но народ Англии воспротивился этому. По всей стране прокатилась волна мятежей. Никто не желал мириться с незаконным пленением и низложением короля.
Уорик был достаточно хитер и дальновиден, чтобы не признать своего поражения. Он принял постановление об отмене созыва парламента под предлогом угрозы вражеского вторжения из Франции и Шотландии.
Брат короля Ричард с Гастингсом и Рэвенспером вызволили короля из Мидделхема и с триумфом сопроводили его в Йорк. Эдуард же издал указ о лишении Уорика всех прежде занимаемых им постов и передал его полномочия своему брату Ричарду. На плечи восемнадцатилетнего юноши легла огромная ответственность.
19
Король должен был со дня на день прибыть в Вестминстер, чтобы вызволить королеву из заточения и увидеть долгожданного наследника престола.
Елизавета пребывала в панике. Ей необходимо было раздобыть серебристую краску, с помощью которой она превращала свои седые волосы в каскад изумительно переливавшихся, отсвечивавших перламутром прядей. Розанна понимала, что королева отчаянно стремилась, несмотря на все потери и тяготы последних месяцев, предстать перед очами своего супруга столь же моложавой и привлекательной, как прежде.
Розанна уговорила молодую монахиню одолжить ей на время свою рясу и выскользнула из дворца. Она миновала несколько узких улиц, где царило ликование по поводу возвращения на трон любимого короля, и вскоре нашла нужную ей аптеку. Там она купила краску для ее величества и поспешила назад в Вестминстерский дворец.
Вернувшись, она обнаружила, что стражников у дверей сменили верные королю гвардейцы. Она поспешно вручила склянку с краской леди Марджери, которая уже успела вымыть волосы ее величества и, благодарно кивнув, немедленно принялась покрывать их остро пахнувшей смесью.
Розанна вышла из внутренних покоев в гостиную, чтобы вернуть монахине ее одеяние, но вместо нее обнаружила там короля. Его величество громовым голосом требовал немедленно показать ему наследника престола. Из детской выбежали маленькие принцессы и все разом повисли на своем огромном, шумном, добродушном отце. Увидев Розанну в одеянии монахини, Эдуард слегка приподнял брови и понимающе усмехнулся.
— Как я счастлив, что все мои дети собрались вместе! — вполголоса проговорил он, беря Розанну за обе руки. — Как мне благодарить тебя, Розовый Бутон, за то, что ты спасла Елизавету?
— Я лишь выполняла свой долг. К тому же, узнав ее величество ближе, я изменила свое мнение о ней. Теперь я понимаю, что побудило вас назвать ее своей супругой и королевой Англии!
— Боже правый! — расхохотался Эдуард. — В таком случае, ты — единственная женщина в стране, кто понял это!
Розанна сдержанно улыбнулась и произнесла:
— Ее величество приводит в порядок свою прическу. Королева желает в момент столь долгожданной встречи с вами выглядеть безупречно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48