Иден откинула голову, рассматривая золотых и синих ара, носившихся в кронах, как живой фейерверк. Тремя уровнями выше паучья обезьяна с малышом на спине прыгала с ветки на ветку. Внизу большой тощий агути, фыркая, рылся в мягкой земле, пытаясь добыть на завтрак какой-то длинный корень. Иден минуту постояла, с любопытством наблюдая за этим каменным зайцем, и двинулась дальше. Обогнула гигантские опорные корни красного дерева местной породы, полюбовалась на огромную синюю стрекозу, внимательно осмотрелась, прежде чем ступить на крошечную пристань, – ей вовсе не хотелось самой стать чьим-то завтраком.
Ленивое течение слегка покачивало три выдолбленных каноэ. Иден, прищурившись, всматривалась в маркировочный шест, вставленный Коннором футах в десяти от берега. Двадцать пять футов. Вода сегодня низко, даже для сухого сезона.
Иден отметила уровень в журнале наблюдений.
Внезапный всплеск испугал девушку, но она тут же улыбнулась, заметив розового дельфина. Эти таинственные создания в изобилии водились в реке. Мелькнул кораллово-розовый хвост. Иден снова улыбнулась. Индейцы называли этих животных буото и верили, что в теле дельфинов прячутся чародеи, живущие в золотой подводной стране. В поисках жен они превращаются в прекрасных юношей и проникают в деревни. Буото знамениты своими любовными похождениями, однако добродетель Иден не подверглась испытанию – дельфин исчез, и она, удовлетворенная наблюдениями, вернулась в лагерь к своим ежедневным делам.
А выше по реке, в Ангостуре, Джек лично наблюдал, как крепят баржу, груженную драгоценной древесиной, к плоскодонному речному судну, которое он для этого нанял.
Когда все двадцать членов команды его канонерки собрались, Джек, стоя на пристани, пожал руку дону Эдуардо.
– Удачи, Найт. – Монтойя проследил за взглядом Джека. За кованой решеткой балкона стояла, завернувшись в простыню, черноволосая красотка и лениво помахивала на прощание своему англичанину.
Джек послал ей воздушный поцелуй.
– Можете взять ее с собой, если хотите, – с усмешкой заметил Монтойя. – Это, во всяком случае, убережет ее от моих сыновей.
– О Господи, нет! – воскликнул Джек. – Женщина в море? Сплошная головная боль! – И он прыгнул в лодку.
Люди Джека отдали швартовы, а дон Эдуардо неспешно двинулся к спуску с пристани, вскинув руку в прощальном приветствии.
Судно отошло от берега, его подхватило плавное течение могучей реки. Джек смотрел вперед, ни разу не оглянувшись на женщину, доставившую ему столько радости прошедшей ночью.
Такова судьба моряка. Нужно лишь умудриться никогда и нигде не задерживаться, тогда не успеешь ни к кому привязаться. Именно так Джек и действовал.
Первый час путешествия он приглядывал за местным лоцманом, которого нанял, чтобы провести судно по незнакомой реке. Опытный моряк, Джек не мог не заметить, что мудрый лоцман относится к Ориноко с чрезвычайной почтительностью. Джек в своих путешествиях всегда предпочитал местных проводников, и сейчас, когда смуглый метис вывел судно на открытую воду, он отправился взглянуть на груз, затем, отметив, что путешествие проходит благополучно, решил отдохнуть.
Трайерн обретался поблизости, глядя на залитую солнцем гладь реки, а потому Джек устроился в тесной ходовой рубке на старом деревянном кресле с первой в Ангостуре газетой, которую недавно основал Боливар.
– Не понимаю, – произнес Трайерн на английском, которого не знал лоцман, – почему вы не настояли, чтобы они заплатили вам серебром? Могли бы продать его в Китае и получить пятьдесят процентов прибыли.
– О Господи! Оставь, пожалуйста. Мы неплохо торгуем серебром в Буэнос-Айресе. – Серебро, разумеется, было контрабандным, но что за печаль? Английская корона всегда закрывала глаза на процветающий бизнес британских контрабандистов в Южной Америке, да и как иначе, если карманы Джона Буля в последнее время совсем опустели? – Хочешь разбогатеть, научись ждать, – посоветовал Джек, переворачивая страницу. – Свобода, свобода, одна только свобода, – проворчал он. – Пропаганда и ничего больше.
– Но вы ведь любите пропаганду, Джек, – с насмешкой произнес Трайерн.
– Только когда сам ее использую. Черт возьми, ну и жара! Открой-ка окно пошире.
Трайерн повиновался.
– Смотрите! – Он указал на живописную группу всадников на золотистой равнине. – Толпа лланерос.
– Благодарение Богу, Боливар перетянул их на свою сторону.
– Выглядят почти как кавалерия, – одобрительно заметил Трайерн.
– Во всяком случае, они умеют сражаться. И знают местность, – пробормотал Джек, наблюдая, как пастухи на лошадях перегоняют свой скот на свежие пастбища. – Я, пожалуй, вздремну. Эта девчонка из меня все соки вытянула.
Трайерн расхохотался. Джек ответил довольной ухмылкой, откинулся на спинку и вытянул длинные ноги. Ночью ему почти не довелось поспать. Конечно, он не жаловался, но знал, что силы скоро понадобятся – нужна вся ловкость и осторожность, чтобы, прячась от судов испанского патруля, проскользнуть вдоль берега к своему кораблю. «Ветер Фортуны» скрывался сейчас в пещере близ Икакоса, скалистого полуострова на юге Тринидада в проливе, известном под названием Змеиная Пасть.
Джек оставил судно на лейтенанта Пибоди, а в помощь ему – несокрушимого боцмана Броуди. Тем не менее на душе было неспокойно: испанская флотилия курсировала совсем рядом, и Джеку хотелось как можно быстрее оказаться на своем драгоценном судне.
Как только «Ветер» примет на борт своего капитана и небольшое состояние в виде ценной древесины, корабль полетит через Атлантику на крыльях торговой удачи к Британским островам.
Утро уже кончалось, когда Иден внесла в каталог последние дополнения к гербарию отца, предварительно убедившись, что вездесущая сырость не повредила недавно высушенные образцы.
Освободившись, она тут же отправилась под готические своды зеленого собора джунглей. Девушка с десяти лет овладела искусством взбираться на самые высокие деревья и сейчас, добравшись до «пятого этажа» лесного великана, стояла в развилке гигантского акажу и вглядывалась в даль.
Даже отец опасался забираться так высоко, а Иден – нет. Отсюда, с высоты, все казалось яснее и чище. Девушку окружали многие мили зеленых джунглей, а у самого горизонта поблескивала узкая синяя полоса – море. Туманная даль разбудила в крови Иден беспокойство и непонятную жажду – слишком долго она жила в изоляции и одиночестве. Казалось, сама листва этого дикого и яростного края непрестанно повторяет все тот же вопрос: «Неужели я всегда буду одна?»
Джек сам не понял, как долго дремал, когда его разбудил голос Трайерна, в котором звучали странные интонации. Оглядевшись, капитан поразился перемене пейзажа: только что их окружали золотистые прерии, а сейчас они оказались в таинственном мире изумрудного полумрака и зеленоватых теней.
Безбрежная прежде река разбивалась в дельте на сотни узеньких рукавов, сложную сеть естественных каналов, которые назывались здесь каньо. Все они вели к морю. Джек понял, что смуглый лоцман ведет судно сквозь плотную стену джунглей по одной из наиболее спокойных артерий. Пышная растительность туннелем укрывала водный путь, создавая под своим кровом невыносимую духоту. В тягучем и влажном воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения.
Судно все дальше углублялось в тропический лес. Непрерывный птичий щебет каким-то странным образом не нарушал умиротворение этого места. Джек настороженно осматривал берег. Затихла даже его отчаянная команда.
По оливкового цвета воде скользили бесчисленные насекомые на тонких длинных лапках. Внезапно тишина взорвалась от гортанного вопля. Матросы подскочили, с тревогой озираясь вокруг. Звук превратился в серию коротких вскриков.
– Черт возьми, кэп, что это? – перекрестившись, спросил Хиггинс, впередсмотрящий.
– Обезьяна-ревун, – ответил Джек, припоминая прочитанные описания этого животного, и задрал голову, чтобы отыскать в ветвях крупную обезьяну, но вместо нее заметил великолепный белый плюмаж орла-гарпии, который нес его с достоинством мифического грифона.
– Смотрите, смотрите! – в восторге вскричал Джек.
Зеленые попугаи, туканы с оранжевыми клювами, шумливые ара разлетелись с дороги орла, когда он поднялся с ветви и скользнул вниз по каньо. Гигантские шестифутовые крылья несли его с поразительной скоростью. Джек с восторгом следил за полетом огромной птицы, пока она не исчезла в пышной зелени крон, но тут его внимание привлек мощный всплеск у поверхности реки.
– Что там такое? – пробормотал Трайерн, вглядываясь и поду по курсу судна. – Крокодил?
– Черт возьми, могу поклясться, он… розовый!
Они с недоумением уставились друг на друга, но в этот миг из всех уст вырвался потрясенный крик восторга – странное создание появилось рядом с ботом и оказалось розовым дельфином.
– Буото, – с понимающим видом заметил местный лоцман и указал вперед: – Mira aqui! Вон! Смотрите!
На правом берегу реки сидело первобытное чудовище, которое, судя по его виду, могло происходить от огнедышащих драконов древности.
– Пресвятая Богоматерь… – выдохнул Хиггинс, глядя на чудовищную тварь.
Этот оринокский крокодил размерами превосходил судно, на котором они шли. Джек изумленно наблюдал за громадной рептилией, а Трайерн, быстро взглянув на крокодила, потянулся к винтовке.
– Не надо, – остановил его Джек, но инстинкт самосохранения у крокодила тоже не дремал – с удивительной быстротой, которая заставила содрогнуться всех на борту, гигант мощным движением, почти без всплеска, скользнул в воду.
Трайерн прочистил глотку и хрипло спросил лоцмана по-испански:
– Эти твари… Они нападают на лодки?
– Si, a veces.
– Иногда? Понятно. Ты меня успокоил. – И он с упреком обратился к Джеку: – Зря вы не позволили мне его пристрелить. – Трайерн сердито отошел проверить второй борт судна.
Здесь, наверху, Иден всегда приходили в голову самые лучшие мысли. Вот и сегодня, рассеянно глядя на зеленый океан джунглей, она придумала, как спасти отца от него самого. План был отчаянный, но простой.
Скорее всего у них нет денег, чтобы отправиться в Англию втроем. Что ж, она может поехать одна и взять с собой материалы по наиболее ценным открытиям отца, чтобы встретиться с пятым лордом Пембруком и лично представить ему новые замечательные лекарственные средства. Если она сможет убедить легкомысленного графа в том, что ее отец работает для блага всего человечества, тогда, возможно, его светлость возобновит финансирование. К тому же в Лондоне достаточно других богатых филантропов, и, пользуясь именем отца и его невероятными достижениями, она, безусловно, сумеет найти человека, который согласится оплачивать его работу. Тогда отец сможет остаться здесь, в относительной безопасности джунглей Ориноко, а сама она отправится к тете Сесилии и кузине Эмили и, таким образом, не останется без присмотра.
Иден казалось, что она нашла идеальное решение – в выигрыше будут все. Правда, она подозревала, что отец непременно найдет в этом плане недостатки, но одна только мысль о возможных переменах сразу улучшила настроение девушки. С легким сердцем она занялась своими орхидеями.
Иден честно признавалась себе, что, несмотря на горячее желание вернуться к цивилизации, она не может назвать свою жизнь в дельте слишком уж неприятной – природа действовала на ее душу умиротворяюще.
Уже через час девушке удалось сделать открытие, которое непременно удивит и обрадует отца. К тому же она сумела подружиться с маленькой обезьянкой-капуцином. Та уселась в развилке у нее над головой и с острым интересом следила за каждым движением Иден.
Эти обезьяны получили свое название из-за сходства окраски с нарядом монахов-капуцинов, которые явились в Новый Свет вместе с конкистадорами. У маленькой проказницы было белое личико с большими круглыми глазами, черный капюшон и словно бы черные рукава.
– Смотри, – пробормотала девушка, – настоящее чудо! – Она рассматривала недавно обнаруженный вид орхидеи – роскошную кисть малиново-белых соцветий, вцепившихся в длинную ветвь почти на середине реки.
Продвигаясь дюйм за дюймом вдоль ветки, Иден сумела наконец срезать несколько цветков и вдохнула их роскошный ванильный аромат, усиленный вечной сыростью джунглей.
Дождь шел уже довольно давно, Иден промокла до нитки, но старалась изо всех сил уберечь от влаги свои записи. Внезапно ее новая приятельница, маленькая обезьянка-капуцин, насторожилась и замерла, вглядываясь в речную даль, потом издала предостерегающий вопль и скрылась в зеленом балдахине ветвей. Иден застыла от ужаса, опасаясь, что какой-нибудь ягуар решил отправиться на охоту пораньше. Она вслушивалась в шум дождя, пытаясь сквозь стук капель различить иные звуки, отчаянно всматривалась в пеструю зелень, но понимала, что защитная окраска этого хищника делала его почти невидимым до тех пор, пока не станет слишком поздно.
Внезапно она услышала голоса. Мужские голоса! И говорили они по-английски! Иден повернулась туда, откуда почувствовала опасность обезьянка. Поразительно! Люди!
Из-за поворота реки выплывало низкое и широкое речное судно. За ним ползла баржа, груженная древесиной.
«Что они здесь делают?» – удивилась она, чувствуя, как закипает от волнения кровь. Вдруг это и есть тот шанс, которого она так ждала?
Судно приближалось. У поручней и под навесом Иден видела мужчин, напоминавших своим видом пиратов. Из-за жары многие сняли рубашки, демонстрируя жилистые, покрытые татуировками торсы.
Надежда возродилась в сердце Иден, когда она заметила, что по палубе вышагивает светловолосый молодой человек. В отличие от всех остальных он был полностью одет. Костюм незнакомца помялся – жара не давала спуску и ему, – однако молодой человек явно решил ей не поддаваться – изящный галстук был в абсолютном порядке, из рукавов выглядывали белые манжеты, высокие черные сапоги блестели. Он напоминал подтянутого боевого офицера.
1 2 3 4 5 6