https://wodolei.ru/catalog/unitazy/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Рассказ близился к концу, и Дункан открыл глаза.
– Но это еще не все, – продолжил Фергус. – Через много лет супружеский камень выбросило волнами на наш прекрасный остров, и с тех пор он у нас, в Айлин-Крейге. Теперь все новобрачные из клана Маккензи, взявшись за руки, продевают их в отверстие камня, а затем целуются. Во время этой церемонии они получают благословение, которое не в силах разрушить ни один смертный, потому что сами древние боги благоволят им и охраняют их союз.
В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями расчувствовавшихся женщин. Вдруг все вокруг взорвалось оглушительными аплодисментами и криками:
– Камень! Камень!
Выбранные Фергусом добровольцы, неся камень, трижды обошли высокий стол, остановились возле Дункана. Его и Линнет вытащили из кресел и подтолкнули к камню.
– Возьмите друг друга за руки! – раздался громкий голос.
Дункан вздохнул, но когда рука Линнет оказалась в его ладони, он забыл обо всем на свете.
Ее рука была на удивление горячей и сильной, и это тепло передавалось ему, распространяясь по всему телу, словно разогретый мед.
«Смотрите все, мы вместе! Да благословят древние боги наш союз!» – выкрикнул Дункан церемониальные слова.
Чтобы завершить эту часть церемонии, они переплели пальцы; Дункан слегка сжал руку Линнет. Она едва слышно вздохнула и ответила на пожатие. Сердце Дункана учащенно забилось.
– Поцелуй! Поцелуй! – взревела толпа.
Торопясь завершить церемонию, Дункан отпустил ее руку и привлек Линнет к себе.
– Надо поцеловаться, – сказал он, – и нас оставят в покое.
Линнет подставила губы для поцелуя. Дункан прижал ее к себе, жадно прильнул к ее губам и почувствовал, как сильно ее желает.
«Нет, – подумал он, – только не это». – И быстро отстранился.
– Ну вот и все. – Подняв руки над головой, он громко крикнул: – Пусть никто не говорит, что мы не получили благословения предков.
– Да пребудет с вами их благая воля! – прозвучал ритуальный ответ. С громкими радостными криками их проводили на прежние места и наполнили их кубки. Постепенно все успокоились и приступили к праздничному ужину с обильными возлияниями.
Дункан поглощал изысканные закуски и сочное мясо, разложенные на огромных блюдах, стараясь не смотреть на жену, поскольку возбуждение внизу живота не проходило.
Надо было сосредоточиться на ужине. Фергус превзошел самого себя, накрыв стол с небывалой роскошью. Это был пир, достойный самого короля Брюса.
Дункан потянулся за вином. Может быть, наевшись до отвала и влив в себя изрядную дозу спиртного, он забудет, что у него появилась новая жена.
– Ты ничего не ешь, – упрекнул он Линнет, кивая на куски жареной оленины, которые отобрал специально для нее. – Чем скорее мы покончим с ужином, тем раньше сможем уйти из-за стола.
– Я не голодна, милорд.
– Тогда я сам все съем, – раздраженно ответил Дункан, засовывая в рот очередной кусок мяса, чтобы хоть как-то заглушить терзавшее его желание.
Вместо дурнушки провидицы, которая должна была разрешить его сомнения и ответить на главный вопрос, он получил красавицу. Не прилагая особых усилий, она разожгла в нем желание, пренебрегая при этом установленным им в доме порядком.
И он должен был лишить ее невинности, прямо сейчас, как требовал весь его клан.
Видит Бог, как ему этого хочется.
Дункан хорошо знал, что огонь в чреслах легко гаснет, а боль в душе остается навсегда. Он снова наполнил свой кубок и залпом осушил до дна.
Если его людям не терпится уложить его жену в постель, он не станет им мешать.
А сам будет спать всю ночь.
Глава 5
Уже перевалило за полночь, когда Линнет, голая, закутавшись, словно в саван, в льняную простыню, которую стащила с постели, мерила шагами комнату.
Даже сквозь плотную дубовую дверь Линнет слышала, как ее новые родственники удаляются в зал, после того как внесли ее и Дункана в спальню и бросили на кровать.
Стоило вспомнить, с каким удовольствием эти шутники раздевали их, как ее охватывало негодование.
Даже Элспет участвовала в этой недостойной затее. Твердя Линнет о том, что таков обычай, она раздела ее, оставив в чем мать родила. Даже материнский плед унесла с собой и заперла на ключ сундук со всеми платьями.
Дункан сразу уснул, едва голова коснулась подушки. Казалось бы, стесняться ей некого, и все-таки она ощущала неловкость. И к тому же очень замерзла.
– Ты так и будешь расхаживать тут всю ночь? – Услышав голос мужа, Линнет едва не обронила простыню, которую прижимала к груди. – От тебя шума больше, чем от толпы родственничков внизу в зале.
– Я хожу, чтобы согреться, сэр, – едва слышно ответила Линнет, злясь на себя за то, что его широкая мускулистая грудь заставляет ее сердце биться сильнее. Напрасно она не задернула полог, чтобы не видеть его.
Он просто великолепен.
И не все ли равно, Маккензи он или нет?
И есть ли у него сердце?
– Жаль, что никто не догадался развести в камине огонь. – Она поплотнее укуталась в простыню.
И тут же пожалела о сказанном, потому что Дункан отбросил в сторону покрывало и вскочил на ноги.
– Тогда я сам сделаю это.
Красивый, словно языческий бог плодородия, Дункан пересек комнату.
В неровном свете свечей его тело казалось отлитым из бронзы.
Линнет не могла отвести от него глаз.
И вдруг, точно ангелы смилостивились над ней, порыв холодного морского ветра погасил свечи и комната погрузилась во мрак.
Острый запах моря, смешанный с ароматами летней ночи, наполнил комнату, и Линнет замерла, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.
Сердце ее едва не выскочило из груди, когда он взял ее за локоть и что-то горячее коснулось ее бедра.
Она догадалась, что именно, и кровь забурлила в жилах.
– Я отведу тебя в постель, – сказал он ей на ухо, обдав теплым дыханием. Голос его звучал спокойно.
– Мне не хочется спать. – Линнет отдернула руку.
– А мне хочется, но ты мешаешь, бегая туда-сюда по комнате, – проворчал Дункан, снова беря ее за руку и таща к кровати.
– Тогда я сяду в кресло у огня.
– О Господи, милая, я устал, и у меня буквально раскалывается голова. Не выводи меня из терпения. – Дотащив до кровати, он усадил ее поверх покрывала. – Ложись здесь. Я тебя не трону, не бойся.
Линнет залезла в постель и быстро перебралась на дальний край кровати, натянув покрывало до самого подбородка.
К ее удивлению, Дункан отошел к стене, снял один из гобеленов, расстелил на полу и начал скатывать в рулон.
– Что… что вы делаете?
Он взял скатанный гобелен и бросил на середину кровати.
– Ничего особенного, просто хочу, чтобы ты спокойно спала, – ответил он, усаживаясь на кровать с противоположной стороны. – Завтра я уже буду спать в своей комнате и тебе никто не помешает.
Все ясно. Она для него ничего не значит.
Если бы только у нее хватило мужества сбежать отсюда и провести остаток ночи в другом месте. Она бы так и сделала, если бы не Робби. Ради него придется как-то наладить отношения с его отцом, хотя для нее это унизительно. Не очень-то приятно сознавать, что муж скорее переспал бы с овцой, чем с ней.
Но ее собственные чувства теперь ничего не значат. Она привыкла к тому, что ее не любят. Ради мальчика она готова на все. И не скажет Дункану о Робби правду даже под страхом пытки до тех пор, пока он не изменит к сыну отношения.
Дункан нужен мальчику. Линнет с трудом сдержала тяжелый вздох. Удастся ли ей когда-нибудь заставить его принять Робби, прежде чем он узнает правду?
Во всяком случае, она попытается. Даже если ей это будет стоить жизни.
Под порывами ветра ставни громко ударили о стену, и звук этот эхом прокатился по темной комнате.
Задремавшая было Линнет проснулась и испуганно огляделась. Жемчужный свет луны лился в комнату сквозь открытое окно, наполняя ее серебристым сиянием.
Она бросила взгляд на мужа. Он по-прежнему крепко спал, дыша глубоко и ровно.
Ее взгляд задержался на его фаллосе, и по телу разлилось приятное тепло.
Она продолжала смотреть и отвернулась, лишь когда заныло внизу живота.
Она чувствовала себя совершенно опустошенной. И такой одинокой!
Желание не покидало ее. Но она старалась его подавить.
Ей не нужен мужчина, который ее не желает. Лишь за одно его имя, не говоря уже об остальных недостатках.
Постепенно желание уступило место гневу.
К счастью, муж не видел, как она разглядывала его.
Интересно, что бы он сказал, узнав, что внизу ее живота становится горячо и влажно от одного только вида его мужского достоинства? Мог ли он догадаться, как ей хотелось протянуть руку и коснуться его?
Линнет задрожала.
Страшно подумать, что он мог прочесть ее мысли.
Стыдно.
Она умерла бы от унижения.
Ставни снова ударились о стену. Дункан застонал и перевернулся на бок. Стараясь не разбудить его, Линнет осторожно выскользнула из постели и закрепила ставни. При этом заскрипела ржавая задвижка, и муж что-то пробормотал во сне.
Линнет замерла, все еще держась за холодную задвижку, дожидаясь, пока он снова уснет. И вскоре его тихий храп смешался с ровным шумом ветра, первыми каплями дождя и жужжанием пчел.
Пчел?
Но она не заметила в комнате никаких насекомых. Чисто выметенные полы были усыпаны свежей таволгой.
Неужели пчелы залетели в комнату, чтобы укрыться от дождя? Она сняла со спинки кресла сине-зеленый плед мужа, набросила на плечи и внимательно осмотрела комнату.
Пчел нигде не было видно.
Между тем жужжание все усиливалось, и в висках у Линнет застучало.
Танцующие на стенах тени как-то странно удлинялись, превращаясь в сосновую рощицу. Жужжание стало невыносимым, причиняя боль. От пола поднялся туман, плотной стеной окружив рощицу и… кровать.
Линнет охватил страх, сердце отбивало тяжелые медленные удары, на лбу выступили капли пота. Это только видение, всего лишь видение, повторяла она себе, отчаянно цепляясь за остатки сознания.
Такое случалось с ней не раз.
Но сейчас все было по-другому. Впрочем, не совсем.
Прикусив до крови губу, Линнет с трудом сдерживала крик.
У нее и так хватает проблем с мужем. Ни к чему, чтобы он увидел ее в таком состоянии. Отец эти ее приступы называл безумием.
Она зажмурила глаза в надежде, что, когда откроет их, видение исчезнет. Но стук в висках и звон в ушах усиливались.
Она должна открыть глаза. Иначе ночной кошмар не кончится.
Замирая от ужаса, она открыла наконец глаза и устремила взгляд на пелену тумана над кроватью.
И снова перед ней возник черный олень. Тот самый. С вырванным из груди сердцем. В его обращенном на нее взгляде она увидела мольбу, горечь и боль.
По ее подбородку побежала тонкая струйка крови, во рту появился неприятный металлический привкус.
Она попыталась отвести взгляд, но не смогла, подчиняясь силе более могущественной, чем ее воля.
Несчастное существо на кровати пошевелилось, меняя свою форму, и теперь она знала, что будет дальше. На ее глазах олень превратился в мужчину.
Ее собственного мужа.
Человека без сердца.
Дункан Маккензи смотрел на нее с мольбой.
Словно зачарованная, она не могла отвести от него взгляд.
Он протянул к ней руки, они были в крови.
«Помоги… ты нужна мне», – умолял он усталым, хриплым голосом. Его страдание обрушилось на нее всей своей тяжестью, она не могла двинуться с места, моля Бога о том, чтобы видение исчезло прежде, чем она умрет от страха.
«Умоляю…» – произнес он и, тяжело вздохнув, умолк. Туман рассеялся. Длинные тени на стенах вновь превратились в обычные. Исчезли и высокие сосны.
Стало стихать жужжание, уступив место привычным звукам летней ночи: тихому шуму дождя и шелесту ветра.
Исчезло все, кроме самого Дункана, лежащего на кровати с разорванной грудью.
Она даже чувствовала запах крови, почти осязала пятна крови на простынях, слышала, как кровь капает на каменный пол.
Это было реально.
Слишком реально.
В отчаянии она отвернулась, пытаясь взять себя в руки, чтобы не разбудить мужа.
Вдруг она услышала тихий звук и, обернувшись, к своему ужасу, увидела, что Дункан приподнялся на локтях. Губы его беззвучно шевелились.
Он подался вперед.
Зачем? Чтобы прикоснуться к ней?
При мысли об этом она задрожала и зажала рукой рот, чтобы подавить рвущийся наружу крик.
И тут он заговорил, но разобрать слова было невозможно.
И вдруг с его губ сорвались слова, от которых кровь стыла в жилах:
«Верни мое сердце!»
Линнет отскочила назад и закричала, не в силах больше сдерживаться.
Ее душераздирающий вопль наверняка достиг самых отдаленных уголков замка, разорвав ночную тишину. Дункан Маккензи с проклятиями вскочил с кровати и потянулся к мечу.
Святая Дева Мария, на них напали!
– Всем на стены! – заорал он. – Замок в осаде!
Его руки напрасно шарили в поисках оружия. Черт бы их всех побрал, где его меч? Впопыхах он наткнулся на сундук, который почему-то оказался у него на дороге, и палец пронзила острая боль.
– Кто переставил мебель в моей спальне? – прорычал он, бросившись к своем мечу, который почему-то висел на стене напротив двери, а под ним на полу лежали кинжал и пояс.
Дункан нахмурился. Перед сном он всегда клал оружие на аккуратно сложенный плед.
Но пледа тоже не оказалось на месте.
Ну когда эти глупые женщины перестанут орать, от их криков раскалывается голова и он никак не может понять, что происходит.
Но прежде всего он должен позаботиться о спасении всего клана.
Если потребуется, даже голый.
Застегнув пояс на бедрах, Дункан приладил к нему меч и собрался выскочить из комнаты, готовый присоединиться к сражению.
Но дверь почему-то не открывалась.
Была заперта снаружи!
В этот момент за его спиной вновь раздался пронзительный крик. Боже, это кричали не женщины в замке, а кто-то у него в спальне! Размахивая мечом, он обернулся и… замер.
У очага стояла какая-то дикарка!
Ее огненно-рыжие волосы разметались по плечам, по подбородку струилась кровь. Мертвенно-бледная, она устремила на него отрешенный взгляд, и от ее жуткого вопля у него подгибались колени.
И ради всего святого, на ней был его плед!
– Не приближайся ко мне! – орала дикарка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30


А-П

П-Я