https://wodolei.ru/catalog/sistemy_sliva/sifon-dlya-rakoviny/s-otvodom-dlya-stiralnoj-mashiny/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Если ей сейчас хватит благоразумия, она должна использовать свой единственный шанс – спасти Моргана от виселицы.
Только бы король Карл действительно появился сегодня вечером на балу в Седжвике. Тогда она должна будет незамедлительно произвести неотразимое впечатление на любвеобильного монарха. Другой такой возможности может не представиться. Этот вечер решающий для будущего Моргана и ее собственного – тоже.
– Хорошо, я надену жемчужное ожерелье, – сказала Дизайр. – Я долго колебалась, потому что вы, ваша светлость, и так сделали для меня слишком много.
Говоря так, Дизайр была в самом деле недалека от истины. Несколько недель ее пребывания в роли гостьи Джеффри, благодаря стараниям его матери, станут незабываемыми. Вместе с Джеффри и леди Мирабель она побывала на празднике, проходившем на воде. Она пришла в восторг от пышного фейерверка этого дождя из разноцветных огней, которые вспыхивали в ночном небе над Темзой. Спустя несколько дней Джеффри в один из вечеров повел их с леди Мирабель на экскурсию в Спринт Гарденс. Там их ждал приятный легкий ужин из желе, сбитых сливок с сахаром и вином и фруктовых пирожных. Несколько раз Уоррингтоны брали ее с собой в театр. Представления доставили Дизайр огромное удовольствие, хотя она была в какой-то степени удивлена слишком свободными диалогами актеров и внешностью прекрасных исполнительниц женских ролей. Именно они теперь выступали в этом амплуа вместо привычных для публики юношей.
После обеда Дизайр обычно ходила с леди Мирабель на лондонскую биржу. Там они выбирали веера, расшитые шелковые чулки, кружевные подвязки, надушенные перчатки, атласные комнатные туфли на высоком каблуке и украшенные лентами сорочки. Ее светлость настаивала, чтобы Дизайр пользовалась исключительно услугами ее собственной портнихи – мадам Лизетт.
Гардероб Дизайр пополнялся новыми туалетами: шелковыми платьями для прогулок с красивой отделкой из французских кружев и бархата, а также вечерними нарядами из тканей сочных розовых, голубых и шафранных тонов.
Теперь Тильда ловким движением сняла жемчужное ожерелье с шеи Дизайр и положила его обратно в шкатулку с драгоценностями. Потом помогла ей снять бальное платье и повесила его рядом с другими нарядами в шкаф.
Нельзя сказать, чтобы Дизайр не чувствовала себя виноватой, что пользовалась доверчивостью леди Мирабель. Ведь она проникла в дом доброй женщины под искусственным предлогом. Таким образом, она ввела в заблуждение и ее, и Джеффри. Но могла ли она открыть им правду, тем более сейчас? Что она может сказать им?
«Я участвовала в ограблении кареты. Я хотела спастись от драгун в тот день, когда впервые увидела сэра Джеффри. Я пыталась выдать себя за его сестру, чтобы оставаться подле него, пока не закончатся поиски бандитов в гостинице».
Нет – это невероятно даже вообразить!
Однако в случае удачи ей не потребовалось бы продолжать этот маскарад. Появись сегодня вечером король на балу в Седжвике и согласись он подарить ей аудиенцию, ей удалось бы вымолить у него прощение для Моргана и себя тоже. Без сомнения, она сумела бы объяснить королю, что оказалась на большой дороге не по своей воле и что Морган стал разбойником только потому, что лишился законного наследства. Король – мудрый человек, ведь он сам много пережил. Она добьется взаимопонимания. Обязана сделать это!
А что потом? Потом ей придется покинуть дом Уоррингтонов и отправиться в Равенсклифф. Может быть, настанет день, когда Морган захочет разыскать ее там и… Нет, она не должна позволять себе мечтать об этом.
– Джеффри, не надо уклоняться от разговора. Ты должен выслушать меня.
Блеклые глаза Ровены пылали негодованием. Флегматичную леди Ровену с присущими ей выдержкой и самообладанием просто невозможно было узнать. Джеффри сразу же почувствовал себя неуютно и сказал, что намеревается отправиться на утреннюю прогулку в сад, не желая оставаться рядом с сестрой в библиотеке.
– Ты уже сказала достаточно много, Ровена. – Он с нетерпением смотрел на закрытую дубовую дверь. – Давай, наконец, закончим эти разговоры, пока нам обоим не пришлось жалеть о них потом.
– Ты имеешь в виду то, что я сказала, когда мама предложила украшения из жемчуга мисс Дизайр? Этот жемчуг был подарен королевой Елизаветой первой леди Уоррингтон по случаю ее замужества с сэром Лайонелом…
– Я знаю историю семьи не хуже тебя, – холодно заметил Джеффри. – И не вижу причин, которые бы не позволяли Дизайр надеть драгоценности сегодня вечером на бал в Седжвике. Коль скоро мама любезно предложила ей сделать это, почему девушка должна отказываться?
– Но она отказалась сначала, – ядовито заметила Ровена. – Она отнюдь не глупая, ваша мисс Дизайр. Прежде чем согласиться, она устроила отличный спектакль. Видите ли, драгоценности сначала оказались недоступными для нее, потому что они являются нашей семейной реликвией. Она даже была готова повязать ленточку вокруг шеи с розочкой из нашего сада.
На лице Джеффри в этот момент появилось что-то такое, что заставило его сестру замолчать.
– Ты подслушивала эту беседу?
– Естественно, нет. Но Тильда присутствовала при этом разговоре, когда помогала мисс Дизайр примерить ее новое платье для бала.
– И она поспешила сделать полный отчет о том, что услышала.
– Тильда очень преданная горничная. Она служит у нас не один год. Я не удивляюсь тому, что она считает своей обязанностью предупреждать меня обо всем, что происходит в нашем доме с момента появления в нем мисс Гилфорд.
– Ты проявила необыкновенную доброту к Дизайр, предложив ей услуги своей горничной. Только это не совсем понятно. Разве в доме недостаточно других слуг, которых можно было бы использовать вместо нее?
– Ну почему же, я…
– Неужели в тебе так мало порядочности, что ты способна поручать своей служанке шпионить за моими гостями?
Бесцветное лицо Ровены вспыхнуло. Как неприятно слышать упрек, который очень близок к истине. Однако она быстро овладела собой и продолжила разговор.
– Мисс Гилфорд самая необычная из всех гостей. Трудно представить себе молодую даму, у которой нет ни горничной, ни компаньонки. О какой респектабельности может идти речь, когда в свои семнадцать лет она разъезжает одна по всей стране, пользуясь общей каретой и ночуя в гостиницах?
– Но ведь она же объяснила, как сложились обстоятельства.
– Ах, да. Ее собственная горничная сбежала от нее, прихватив с собой багаж и деньги. Очень трогательная история. А мама оказалась настолько великодушной, что взамен ее пропавших вещей приобретает для нее новые дорогие туалеты. Вот поэтому я вынуждена обременять себя заботой обо всех нас. Теперь тебе понятно, почему я приставила к ней свою горничную? – Она опять посмотрела на брата с возмущением в глазах. – Я решительно не одобряю мамины поступки, видя, как она пресмыкается перед этим бесстыжим маленьким существом.
– Довольно!
Ровена уловила грозное предостережение в голосе Джеффри, но уже настолько распалилась, что не могла остановиться.
– Ничем не могу помочь вам. Я единственная в семье, кто отказывается общаться с этой мерзкой выскочкой, изображая угодливое почтение. Не удивляюсь, что мама ведет себя таким образом, – она наивная и сентиментальная.
– Интересно, ты и меня считаешь в такой же степени легковесным?
– Ты, дорогой братец, несмышленый мальчик, без всякого жизненного опыта. Иначе просто невозможно понять, как ты позволяешь этой смазливой пройдохе водить себя за нос. Ведь она выставляет напоказ свои прелести не хуже любой шлюхи из Драри Лейн.
– Попридержи язык! Если произнесешь еще одно дурное слово в адрес Дизайр Гилфорд, ты пожалеешь об этом.
Ровена задрожала от ярости, но была вынуждена замолчать. Она смотрела на своего брата так, словно видела его в первый раз. Перед ней стоял не прежний Джеффри – послушный мальчик, которого она могла опекать, поучать и даже бранить иногда, потому что, по ее мнению, это делалось для его же пользы.
И вдруг все круто изменилось. Он отвернулся от нее и теперь целиком поглощен Дизайр Гилфорд, этой авантюристкой с зелеными глазами.
Тупая боль сковала ей плечи, потом медленно поползла вверх к шее и дальше к голове. Она чувствовала себя так, как будто у нее вокруг головы туго затянули железный обруч.
– Я никому не позволю говорить о Дизайр в подобном духе, Ровена.
– Надо ли понимать, что эта девушка значит для тебя больше, чем собственная сестра?
– Я даже не подозревал, что кто-нибудь вообще может для меня значить больше, чем она. Именно поэтому тебе не следует говорить ничего плохого о ней. Иначе придется пожалеть об этом.
Нет – такое невозможно допустить! До этой минуты ее интересовал только один вопрос – не хочет ли Джеффри вступить в любовную связь с Дизайр. Конечно, молодой человек в положении Джеффри мог позволить себе подобное сумасбродство. Но разве можно было подумать, что он совсем потеряет голову и чего доброго захочет жениться на ней?
Головная боль становилась невыносимой. Ровена призвала на помощь всю свою волю, чтобы держаться прямо и выглядеть спокойной.
Первый раз она полностью осознала возможность остаться старой девой, лишенной наследства, и теперь ее сердце сжималось от горькой обиды. Джеффри всегда был добр и снисходителен к ней. Зная ветреный характер матери, он позволял сестре следить за делами и хозяйством. Ровена считала, что обладает достаточной властью, но не в большей степени, чем он сам даровал ей. До сих пор в этом отношении брат был великодушен, но в то же время сейчас достаточно одного его слова, чтобы она лишилась всего. Если ей не по вкусу и дальше оставаться в роли леди Уоррингтон, то придется искать себе убежище в родовом поместье в Йоркшире.
С этим она никогда бы не смирилась. Сейчас ей требовалось какое-то время, чтобы оправиться от удара, собрать силы и вновь обрести прежнюю власть над ним.
– Очень сожалею, что огорчила тебя, Джеффри, – сказала она вкрадчивым голосом. – Но сегодня я чувствую себя скверно, – очередной приступ мигрени. Пойду-ка лучше прилягу.
Даже после неприятной сцены Ровена имела слабую надежду, что брат скажет несколько участливых слов, предложит ей опереться на его руку и с его помощью подняться наверх.
Вместо этого Джеффри ограничился сухими словами.
– Будем надеяться, что ты поправишься к вечеру, ведь сегодня бал в Седжвике. При этом он поклонился ей и отступил в сторону. В гробовом молчании Ровена проследовала мимо него.
– Ровена, надо приложить все силы, но поставить тебя на ноги к вечеру. – Во взгляде леди Мирабель читались озабоченность и легкое раздражение. В самом деле, дочь постоянно вызывает у нее неприятные переживания. – Мы так ждали этого бала. Дизайр тоже будет огорчена, если ей не придется надеть свой новый наряд.
– Я не считаю, что моя головная боль может помешать кому-то посетить бал, – произнесла Ровена, не поднимая головы с подушки.
– Но мне хочется, чтобы ты поехала с нами. Нам всем этого хочется. Тильда, тебе нужно срочно принести своей госпоже немного нюхательной соли.
– Вряд ли я смогу воспользоваться ею.
– Ты начинаешь сердить меня. Да, это так. Я-то думала, что ты сгораешь от нетерпения появиться на балу в своем новом костюме, на который ушел не один фут парчи. К тому же мадам Лизетт уверяет, что подобный красно-коричневый цвет – самый модный в Париже в этом сезоне. Впрочем, на мой вкус, более приглушенный оттенок был бы приятнее для глаза. Я говорю о той бледно-желтой ткани, если ты помнишь. Но раз уж ты не отдаешь предпочтения…
– Мама, пожалуйста! Какое это имеет значение – красно-коричневый или бледно-желтый цвет?
Леди Мирабель всплеснула руками, как бы выражая отчаяние в связи с равнодушием дочери к своим туалетам.
– Не понимаю тебя, Ровена. И никогда не понимала. Как можно быть такой безразличной к своей внешности? Ведь это же противоестественно.
– Выходит, я виновата в том, что Бог не послал вам такую дочь, какую бы вам хотелось? Даже если бы я могла появиться на балу, разодетая так же, как леди Кастлмейн, меня бы это не волновало. Я думаю, что мне на роду написано оставаться старой девой. До сих пор меня не полюбил ни один мужчина и не полюбит никогда.
– Ровена! Что ты говоришь! Это неправда.
– Я получала предложения только от тех мужчин, которых прельщало мое приданое. Я могу рассчитывать только на молодых повес или старых развратников, промотавших с блудницами свое состояние. Думаю, что и эти немногие поклонники содрогнутся при мысли о том, что им придется спать со мной в одной постели.
От этого всплеска отчаяния леди Мирабель потеряла дар речи, однако быстро справилась с собой.
– Ты просто сама не своя сегодня – иначе не говорила бы этого. Тильда, когда же ты принесешь нюхательную соль или мне позвонить еще кому-нибудь из слуг?
– Соль мне не поможет, – вяло возразила Ровена, – как не помогала и раньше. И другие лекарства тоже бесполезны.
– Может быть, нам вызвать лекаря, чтобы он поставил тебе пиявки на лоб?
– Я и близко не подпущу его к себе. Мне от одной мысли об этих отвратительных, извивающихся пиявках становится дурно. Может быть, он еще захочет разрезать живого голубя напополам и приложить по половинке к подошвам ног. Достаточно представить это, чтобы сделаться больной.
– Очень хорошо, мы не будем посылать за ним. Но, возможно, найдется кто-нибудь еще. Надо подумать… – Леди на минуту поджала свои розовые губки. – Я знаю. Мы попросим врача, который помог нашему дорогому Джеффри во время того несчастного случая. Как же звали этого доктора?
– Если вам угодно, мадам, я припоминаю, что миссис Дизайр называла имя доктора Манроу, – сказала Тильда.
– Манроу… Да, да, это был именно он. Какая ты умница, что вспомнила его имя. И главное, он живет здесь, в Лондоне. Какое счастье. Мы должны немедленно пригласить его к нам.
В надежде побыть одной и собраться с мыслями перед вечерним балом, Дизайр вышла из своей комнаты и прошла в холл, намереваясь оттуда спуститься в сад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57


А-П

П-Я