https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/Elghansa/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Мари была царственно благосклонна. Она протянула Альфреду для поцелуя украшенную драгоценными перстнями руку. По его просьбе она подозвала к себе девушку, когда риль закончился.
– Это моя протеже Сесиль Дюлак, – сказала она, когда Сесиль откликнулась на ее жест и подошла. – Сесиль, это месье Альфред де Понтальба, месье Вальмон Сен-Бревэн… Месье Понтальба просит оказать ему честь принять приглашение на следующий танец.
Сесиль ответила изящным реверансом, погрузившим ее в море атласных юбок цвета слоновой кости. Поднявшись, она дотронулась до руки Альфреда.
– Сочту за честь, месье, – сказала она и улыбнулась ему.
Вальмон увидел, что рука ее встрепенулась, – ей передалась дрожь, пробежавшая по телу Альфреда. Они спустились на площадку.
– Итак, мой старый друг, ты одобряешь мое решение твоей проблемы, не так ли? – Мари говорила веселым, дружеским и нежным голосом.
– Расскажи мне о ней, – настойчиво попросил Вальмон.
– Как ты уже понял, она дочь Карлоса Куртенэ. Когда он бросил ее мать, она отказалась носить его фамилию и теперь называет себя Дюлак – по фамилии матери, которую та носила, пока не стала «теневой женой» Куртенэ. Бедняжка Амаранта, глупое и безобидное существо, до сих пор не пришла в себя после разрыва с Карлосом, так что я замещаю ее в, скажем так, светском дебюте Сесиль.
– И рассчитываешь, что я стану ее покровителем?
– Я не могу ни на что рассчитывать. Сесиль своенравна. Уже были предложения, превосходные предложения, но она их отвергла. А ты, дорогой мой Вэл, самый необычный из всех мужчин. Признаюсь, я не знаю, чего ты хочешь.
– Партнершу для танцев, не более того.
– Так я и думала. И готова признать, что использовала тебя намеренно. Уже были дуэли. Одна со смертельным исходом. Я уповаю на то, что твоя слава предотвратит повторение подобных инцидентов, если все будут уверены, что ты проявляешь интерес к Сесиль. Она очень уязвима. Ревность, зависть. Ей угрожали, подбрасывали на порог гри-гри. Она привлекает к себе внимание, которое, по мнению других девушек, должно уделяться им. Вэл рассмеялся:
– Ты явно преувеличиваешь, Мари. Кто же станет прибегать к колдовству против твоей протеже?
Мари пожала плечами:
– Дураков на белом свете хватает.
Музыка смолкла. Альфред с явной неохотой возвратился с Сесиль к креслу Мари.
– Месье Понтальба, – сказала Мари, – позвольте представить вам другую даму. Следующий танец с мадемуазель Дюлак попросил месье Сен-Бревэн. – Она кивнула ослепительно красивой девушке, одетой в красный бархат, и махнула рукой оркестру.
Вэл подал руку Сесиль. Заиграла музыка – вальс, самый чарующий и нежный из танцев.
Вэл обнял узкую талию Сесиль, другой рукой взял ее руку. Облаченные в перчатки руки соединились, и они закружились в вихре вальса, как бы слитые в единое целое.
До постройки отеля «Сен-Луи» все великосветские креольские балы проходили в «Саль д'Орлеан». Хотя с той поры минуло двенадцать лет, знатоки все еще скорбели об этой перемене, ведь полы бальной залы в «Орлеане» являли собой настоящее чудо. Сделанные из кипариса, болотного дерева с прочнейшей сердцевиной, полы состояли из трех слоев, причем верхний был собран из полированного дубового паркета, напоминавшего глазурь на бисквитном торте. Полы чуть пружинили, отчего даже самому неуклюжему танцору казалось, будто ноги его легки и проворны; хорошие же танцоры кружились и порхали, как тропические бабочки.
У Вальмона Сен-Бревэна возникло ощущение, будто он держит в руках пушинку. Сесиль была невесома, ее ноги в точности повторяли его движения, ее тело подчинилось его мыслям еще до того, как Вэл повел ее в танце. От идеальной точности движений он чувствовал небывалый душевный подъем. Оба молчали. На прекрасном лице Сесиль было выражение восторга, полного погружения в радость. Он знал, что на его лице такое же выражение. Ему захотелось, чтобы музыка не кончалась никогда. Но она кончилась.
– Благодарю вас, мадемуазель, – сказал он.
– И я, – ответила Сесиль. – Не проводите ли меня вниз на чашечку кофе? – И она направилась прочь, не сомневаясь, что он последует за ней.
Лестница в конце залы вела вниз, в мощеный дворик, где среди апельсиновых деревьев и ароматных кустов чайной оливы стояли столики с зажженными свечами. Пол и кирпичные стены хранили тепло дневного солнца, а звезды над головой ослепительно сияли в черном зимнем небе.
От столика к столику беззвучно сновали официанты, разнося шампанское, абсент, бренди, кофе, цукаты и сигары. Из бальной залы доносилась музыка, приглушенная стеной зеленой листвы, и с ее звуками смешивались тихие голоса беседующих за уединенными столиками. Люди смеялись чему-то своему, временами раздавался чистый звон хрустальных кубков, сдвинутых в интимных тостах.
– Не хотите ли шампанского, мадемуазель?
– Спасибо, не надо. Маленький кофе, и погорячее.
Вэл пытался найти тему для беседы. Сесиль, сидящая напротив него, сияла снежной белизной кожи и платья, жгучей чернотой волос и глаз. Она молчала, и тишина нисколько не смущала ее.
Тепло, разлитые в воздухе ароматы, покой благотворно действовали на смятенную душу Вэла. Говорить не было никакой надобности. Из стоящего перед ним бокала с шампанским медленно выходили пузырьки. Пить тоже было совсем не нужно. Сесиль мелкими глотками прихлебывала кофе.
Чашечка издала еле слышный звон, когда она поставила ее на блюдце.
– Вот идет мужчина, которому я обещала следующий танец, – сказала она.
Вэл взглянул на приближающуюся фигуру. Он знал этого человека – торговца хлопком, снискавшего недобрую славу своими приступами ярости.
– Он предложит убить меня, – спокойно сказал Вэл. Сесиль промолчала.
– Вы опечалитесь, если ему это удастся?
– Нет. И если вы его убьете – тоже. Дуэль – глупость, придуманная мужчинами.
Вэл рассмеялся:
– В таком случае не вижу никакого смысла умирать. Вы поражаете меня, мадемуазель. Скажите, под вашим обворожительным корсажем бьется сердце?
Она улыбнулась и стала столь прекрасна, что у Вэла перехватило дыхание.
– Нет. Мне об этом неоднократно говорили. Торговец уже стоял рядом с Вэлом.
– Месье, – сказал он, – вы нанесли мне несмываемое оскорбление. – В волшебной безмятежности сада его громкий голос звучал особенно мерзко.
Вэл поднялся:
– А вы, сэр, оскорбляете окружающих своим шумным поведением. Я буду счастлив дать вам сатисфакцию – и за себя, и за них.
– Я требую немедленного поединка.
– Как угодно. Мой секундант тут, наверху.
Наиболее популярным местом дуэлей был небольшой сад, расположенный за собором. Обычно дуэлянты сходились там на рассвете. Поединок при факельном свете содержал для Вэла приятную новизну. Он попробовал на изгиб рапиру из той пары, что Альфред принес из дома Понтальба, до которого было чуть больше квартала. Превосходный клинок был изготовлен для парижского учителя фехтования, обучавшего этому искусству Вэла, Альфреда и большинство светской молодежи. Жаль только, что второй оказался в грубых лапах шумного торговца. Вэл представил себе, как эти лапы дотрагиваются до атласной кожи Сесиль Дюлак, и поморщился.
Как тарантул на лепестках цветка. Теперь ему хотелось драться.
Все было готово. Секунданты отошли и встали около врача, которого подняли с постели в доме по соседству. Противники отсалютовали друг другу, блеснув клинками в неровном свете. Вэл также приветствовал факельщиков и неясные силуэты зрителей, столпившихся на балконах бальной залы, которая находилась на другой стороне улицы.
Пока Вэл смотрел на балкон, торговец сделал выпад. Оскорбительное невнимание Вэла добавило ему ярости. А когда Вэл непринужденно и небрежно парировал ею выпад, он стал неуправляем и кинулся в атаку, удивившую Вэла напором и неожиданным мастерством.
С таким противником можно было помериться силами.
Вэл сосредоточился на искусном выполнении приемов. Ему нравились трудности, вызванные колебанием теней и неровностями почти невидимой тропки, на которой происходил поединок. Мысль, что Сесиль равнодушным взором наблюдает за схваткой с балкона, возбуждала его, и он сражался с излишней бравадой, смеясь над своим ребяческим стремлением выставить напоказ свое искусство и над попытками соперника побыстрей достичь развязки, упиваясь риском, играя с торговцем, как матадор играет с опасным, разъяренным быком. Еле видимая рапира, острие которой было нацелено ему в сердце, и присутствие бессердечной женщины, находящей прелесть в том, что мужчины убивают друг друга ради счастья танцевать с ней, заставляли его особенно остро ощущать биение жизни, ее наполненность.
Торговец, утомленный пылом, который он вложил в поединок, начал сдавать. Вэл почувствовал перемену ритма в ударах и кружении клинков. «Не прикончить ли его?» – подумал Вэл. Эта мысль удивила его самого. С тех пор как он убил противника на дуэли, прошло уже много лет. Тогда он был молод, горяч и стремился доказать, что он уже мужчина. Почему же теперь ему пришла в голову мысль убить?
Он выкинул ее из головы. Это было бы слишком просто. Он сделал стремительную серию выпадов, завершив ее резким круговым движением, от которого рапира вылетела из рук торговца и, описав высокую дугу, исчезла во тьме. Затем поднес острие своей рапиры к самому сердцу соперника.
– Сдаетесь? – Он чувствовал, как судорожно вздымается и опадает грудь торговца и как трепещет в такт дыханию соперника чуткая сталь. Тот внезапно всхлипнул.
– Пустите мне кровь, ради всего святого, – взмолился он шепотом. – Вы меня победили. Зачем еще и позорить меня?
Губы Вальмона дрогнули в некоем подобии презрительной ухмылки. Перед ним был жалкий трус. Человек чести молил бы о смерти, и Вальмон внял бы этой мольбе, как и просьбе о пощаде. Но молить о ничтожной ране ради спасения репутации – так мог поступить только трус. Трус, который без колебаний убил бы, будь это в его силах.
Вальмон чуть шевельнул запястьем. Его рапира взмыла вверх и аккуратно срезала миллиметр кожи с мочки уха торговца. Затем Вэл повернулся к сопернику спиной и зашагал прочь.
Альфред подал ему сюртук и принял из его рук рапиру.
– Занятная дуэль, – сказал он. – Надеюсь, этот прекрасный полет не сбил баланс у другой рапиры. Слуги сейчас ищут ее… Что теперь? Не выпить ли шампанского за твою победу?
Улыбка Вэла сверкнула в полумраке.
– Чуть позже, – со смехом проговорил он. – Мне кажется, я выиграл танец с мадемуазель Дюлак, из-за которого, собственно, и произошла размолвка.
– Тебе жаль, что он не убил этого хлопкороба? – спросила у Сесиль Мари Лаво.
Девушка пожала плечами:
– Мне не хотелось с ним танцевать. Теперь я от этого избавлена. Я рада.
– Оставь свои игры, Сесиль. Вспомни, с кем ты говоришь. Все эти дуэли, которые возникают из-за тебя, становятся просто неприличны. Ты ведешь себя как избалованный ребенок, который ломает свои игрушки.
– А что я для этих мужчин, мадам, как не дорогая игрушка? Я их всех ненавижу.
– Включая Сен-Бревэна?
– Он же мужчина.
– Ты меня разочаровываешь. Мне казалось, что ты неглупа.
Сесиль судорожно вдохнула, словно Мари ударила ее.
– Простите, – произнесла она после долгой паузы. – Благодарю вас за вашу доброту ко мне и к моей матери. Я не хочу вас разочаровывать… Этот Сен-Бревэн – вы уверены, что Куртенэ-младшая влюблена в него?
– Больше жизни.
– Мне-то хотелось бы получить Куртенэ-сына.
– Я уже говорила тебе, это невозможно. Он сам незаконнорожденный, и видеть других внебрачных детей отца на людях для него просто невыносимо, как бы красивы они ни были. К тому же его отталкивает кровосмесительство.
– В таком случае, мадам Мари, я согласна на месье Сен-Бревэна. Пожалуйста, уладьте все формальности.
– Может быть, он не захочет?
Сесиль рассмеялась искренним радостным смехом юности и поцеловала Мари в щеку:
– Во второй раз я вас не разочарую.
Она вышла с балкона в тот самый момент, когда Вэл вошел в залу.
– Вы фехтуете так же искусно, как и танцуете, – сказала она. – Примите мои поздравления.
Вэл поклонился:
– Вы мне льстите.
– Нисколько.
Вэл улыбнулся:
– В таком случае не окажете ли вы мне честь принять мое приглашение еще на один вальс?
Сесиль подала ему руку.
Мари смотрела на них, стоя в темном уголке балкона. В глазах у нее стояли слезы. На мгновение ей захотелось перестать быть собой, перевоплотиться в прекрасную юную девушку, не наделенную никакими особыми талантами, кроме одного – даром покорить Вальмона Сен-Бревэна. И отдать весь мир за любовь.
Затем она засмеялась глубоким грудным смехом. Она смеялась над этим мимолетным сентиментальным порывом и чувствовала, как тело ее вновь наливается силой. Она давно уже выбрала для себя мир и променять его не согласится ни на что. Она же королева.
Глава 37
«Какие глупости! – подумала Мэри. – Не может же одна мысль о предстоящих танцах настолько изменить всю мою жизнь». И все-таки, едва Луиза упомянула, что они приоденутся и пойдут развлекаться, от мрачного настроения Мэри не осталось и следа. Она прекрасно выспалась и видела сон, из которого запомнила лишь то, что он был счастливым. Она проснулась с улыбкой.
День, как всегда, был полон суеты, но ее это нисколько не раздражало. Посетительницы требовали внимания, хотя и заходили «только посмотреть», швеи опоздали к началу работы, Ханна пролила кофе на их лучший кринолин – еще вчера все это привело бы Мэри в бешенство, а сегодня представлялось ей совершенными пустяками. Мэри еще раз взглянула на моток серебристых кружев, которые собиралась пришить к синему вечернему платью – она надевала его в оперу. Кайма совершенно изменит платье, превратив из милого девичьего в женственное и элегантное. Она купит к нему серебристые туфельки, которые видела в магазине на Шартр-стрит. Из денег, составляющих ее долю прибыли, она пока не потратила ни цента – была слишком занята, и единственным излишеством, на которое у нее хватало времени, была конка. И еще надо взять из магазина побольше серебристой ленты и сделать прическу поинтереснее той аккуратной косички, которую она обычно укладывала на затылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70


А-П

П-Я