Но в отличие от Райса, Вес не выглядел элегантно, разрозненные части черного маскарадного костюма были разных размеров. Вместо широкополой шляпы на голове сидело нечто вроде дамской нашлепки. Так или иначе, главная цель была достигнута: двое в черном, что было особенно важно, если им придется заметать следы ночью или ранним темным утром.
Вес чертыхался про себя, представляя, как он выглядит со стороны. Взрослый человек, крадущийся по лесу. Ночные налеты противоречили его прямой натуре. Ему было больше по сердцу выйти и в открытую сразиться с противником. Но он понимал цели и доводы Реддинга: необходимо было сплотить арендаторов, владельцев ранчо, бывших плантаторов — всех, кто жил по соседству, и Вес был готов способствовать этому. Он прекрасно сознавал, что если Реддинг уедет, у него почти не останется шансов справиться с Мартинами.
Но все равно, акция, в которой он принимал участие, была ему неприятна. Вес приладил себе деревянную ногу только здесь, на кладбище. С утра, запершись у себя в комнате, он был занят подгонкой протеза. Провозившись с час, он начал прорабатывать варианты усовершенствования протеза. Если ему удастся приспособить протез для себя, это может стать спасением для тысяч жертв войны или несчастного случая. Боль, которую можно было превозмочь, не шла ни в какое сравнение со счастьем быть как все. Вес прекрасно знал, что своим возрождением он обязан Реддингу.
Реддинг ждал его на условленном месте. Под ним был гнедой конь. Подавив вопрос, Весли решил, что интересоваться, откуда у Реддинга новый жеребец, бесполезно.
Черный силуэт Райса зловеще вырисовывался на фоне темного неба. Он казался воинственным ангелом мщения. Реддинг и его жеребец казались нерасторжимыми, выглядели как единое мифическое существо.
Вес мечтал лучше понять Реддинга, но Райс пренебрегал всеми обычными условностями. В нем причудливо смешались принципы и понятия — добро, зло, правда, ложь, честь, бесчестие, — которым обычно следует человек.
Чем больше Вес раздумывал о Райсе, тем меньше он его понимал. Взять хотя бы протез. Карр до сих пор был смущен вниманием Райса. Да, протез был не без недостатков, но для его изготовления требовались ум изобретателя, искусство исполнителя, материалы… деньги в конце концов.
Проклятие. Чертовское проклятие! Вес бессознательно употребил излюбленные запретные слова Райса. Реддинг на глазах превращался в чародея, околдовавшего сначала Сюзанну, потом его, Веса.
Вот он прибыл на кладбище, как дурак, готовый разыгрывать из себя Робин Гуда. Вес усмехнулся над самим собой, чувствуя странную веселость, которая была его спутницей в первые дни войны. Тогда война казалась благородным, рыцарским сражением, а не ночным кошмаром, смесью смерти и боли.
На кладбище Вес спешился. Достал костыли из специального футляра, который придумал для него Райс, и положил их рядом с могилой отца. Потом приладил протез к своему обрубку. Вес встал и направился к лошади. Боже милосердный! Теперь у него две ноги.
Полковник вставил левую ногу в стремя и осторожно перекинул культю с протезом через спину лошади. Как ни старался, а сапогом, натянутым на протез, он задел круп лошади. Но тем не менее ему удалось сесть и удержаться в седле. Веса обуяла радость. Ударом коленей он послал лошадь вперед и приблизился к тому месту, где ждал его Райс.
* * *
В совместной ночной скачке родилось удивительное объединяющее чувство. Вес указывал Райсу дома людей, которые подписывали долговые обязательства. Мужчины по очереди подъезжали к ранчо и возвращали документы спасенным Райсом должникам. Процедура возвращения долговых расписок была такой; сначала, подъехав к ранчо, всадник в черном кричал, что он друг; когда двери отворялись, всадник бросал на крыльцо небольшой свиток и исчезал. Такие же проделки, как в детстве, думал Вес. Только сейчас они сопряжены со смертельным риском, потому что касаются жизни и будущего большого числа людей. Тем не менее полковник чувствовал себя окрыленным. Опасность, которой он подвергал свою жизнь во благо людей, возродила его.
Прошло несколько часов. Вес смертельно устал. Нога затекла. Протез сдавливал нервные окончания, и только железное усилие воли удерживало Веса Карра в седле. Райс проводил его до кладбища, где Вес отстегнул протез, приторочил костыли к седлу и вновь забрался на спину лошадке.
На ранчо полковник потрусил один. Оглянувшись невзначай, под могучим, раскидистым дубом он различил фигуру всадника, который как влитой сидел на черном коне.
* * *
Райс следил за Весом, пока тот не скрылся из виду. Ему хотелось ехать бок о бок с Весли Карром и чтобы дома их ждала Сюзанна. Но сейчас это было слишком рискованно. Надо было оставить лошадь и одежду на ферме Диасов. До дома Вес и сам как-нибудь доберется.
За эту ночь он преисполнился уважения к Весу. Полковник, превозмогая боль, не жалуясь, без устали развозил документы. На лице Веса лежала печать мучительных страданий, но он молчал.
Райса посетили непрошенные мысли. Он на самом деле начал заботиться о других. Он дошел до того, что начал заботиться о безногом упрямце Весе Карре, и это смягчение души ужасало Реддинга. К заботе о Весе добавлялось постоянное, не утихающее желание видеть его сестру. Он тянулся к ней сердцем и другой частью тела, причем так настойчиво, что это выходило за рамки приличий. Хотя, надо признаться, он испытывал наслаждение, даже когда просто смотрел на Сюзанну. А когда они оставались одни, он терял над собой контроль. От одного прикосновения этой волшебной женщины сердце его таяло и из него можно было вить веревки.
Райс припомнил, какой радостью осветилось лицо Сюзанны, когда она утром поздоровалась с ним. Его никто не встречал так приветливо, так радушно. Эта женщина тратила на него теплоту собственного сердца. Глаза ее сверкали, кожа матово отсвечивала, губы складывались в такую влекущую улыбку, что было непонятно, как он все-таки сдерживался и не набрасывался на нее. Черт возьми! Но сейчас Райс чувствовал себя так, будто кто-то безжалостный всадил ему мощный кулак прямо в солнечное сплетение.
Еще несколько недель — и прибудут его деньги из Англии. Теперь его цель заключалась в том, чтобы заставить всех соседей поверить в благородного Ночного Ястреба, а потом подстроить так, чтобы романтическим рыцарем оказался Вес Карр. Поэтому-то он и выдвинул принцип «жизнь за жизнь»: не подстрелил Кейта, пока тот сам не прицелился в него, не взял у Мартинов денег больше, чем они были должны Макдугалам. Он не хотел переступать так называемый закон, пренебрегать моральными принципами Веса. Но до поры до времени он не собирался открывать Весу, какая роль отводится ему в придуманной Райсом пьесе.
А затем он, Райс, исчезнет, и его приключение утонет в колодце его памяти.
* * *
Ловелл Мартин хлопнул бухгалтерской книгой по столу. Он сурово взглянул на шерифа, который больше не пользовался уважением сограждан.
— Кто, черт возьми, это сделал?
Шериф неопределенно хмыкнул. Город снова был наводнен слухами. Прошлой ночью человека, облаченного в черное и называющего себя Ночным Ястребом, видели многие хозяева ранчо, расположенных вдоль реки. Все держали язык за зубами, но там, где раньше шерифа встречали понурыми взглядами и нахмуренными лбами, теперь раздавался беззаботный смех.
Разные люди по-разному описывали незнакомца. Он был на черной лошади. Нет, на гнедом жеребце. Нет, на кауром коне. Он был высокий… низкий… среднего роста…
— Это один из тех, кто вернулся с войны, — мрачно предположил Ловелл. — Это началось после окончания войны.
— Этого не было, пока не вернулся Весли Карр, — уточнил шериф.
— Это не Карр. У Карра одна нога. Люди бы опознали его.
— Может быть, это англичанин.
Ловелл отрицательно покачал головой.
— Он не умеет даже правильно держать в руках винтовку. Кроме того, мой человек, который служит у Макдугалов, рассказывал, что Сэм упомянул о техасском акценте.
— Как насчет братьев Эйблов?
Ловелл пожал плечами.
— Странное время они выбрали. Зачем им было ждать так долго? Кроме того, взломать мой сейф не так-то просто. Простому деревенскому парню он не по зубам. Я не могу понять, чего добивается этот Ястреб. Зачем он носит маску?
— Может, братья знают, что у тебя есть шпионы на разных ранчо.
— Не могут они этого знать.
— А что думают военные?
— Несколько долларов сделали свое дело: капитан Осборн на нашей стороне.
— Почему бы не предложить людям денежную награду за поимку Ястреба? Сейчас многие стеснены в средствах.
Ловелл расцвел. Он был твердо убежден, что каждый человек в душе вор. Мартин удовлетворенно кивнул.
— Завтра я поговорю об этом с капитаном.
После того как шериф ушел, Ловелл уперся взглядом в долговое обязательство Макдугалов. Сегодня он забрал его из своей конторы в городе. Почему-то он хранил расписки Макдугалов и Марка Фэллона отдельно от других. Он и сам не мог объяснить, почему. Нет. Это было не правдой. Он с трудом сглотнул слюну при мысли о девушке, о единственном человеке, который не был с ним высокомерен, который обращался с ним Ловеллом Мартином, как с человеком, а не как с навозной жижей. Мартин мечтал о ней долгие годы, но она не сводила глаз с другого мужчины. И Ловелл ненавидел его за это.
Ловелл подкрутил усы. Он был хорош собой. За это он должен благодарить Луизу, свою жену. Это она научила его со вкусом одеваться, следить за собственной внешностью. Ловелл был слегка грузен. Все Мартины были такими. Особенно сейчас, когда на обеденном столе можно было найти любое яство. Ловелл был уверен, что время бедности, если не нищеты, которую он знал с детства, навсегда миновало.
О себе Ловелл Мартин думал, что он превратился в приятной внешности мужчину, который может производить впечатление, влиять на события и на важных людей.
Другое дело — его братья. Кейт… Ну, Кейт был пустышкой. Раковина без жемчужины. Недалекий человек, но… исполнительный.
Харди… Этот мог только разрушать. Он вершил свой суд не головой, а кнутом.
Так или иначе, они его братья, его семья, а семье он был предан и всегда был готов ее защищать.
А Луиза? Он старался быть мягким с ней. Но ему это удавалось с большим трудом. Жена была на десять лет старше его и выглядела почти старухой. Морщинистая и обрюзглая. Она ко всему придиралась. Луиза помогла ему разбогатеть, стать влиятельным человеком, прибрать к рукам власть, но теперь ему была нужна другая женщина.
Его потянуло на клубничку.
ГЛАВА 26
На следующее утро Сюзанна объезжала ранчо вместе с братом. Женщина решила, что если Райс и Вес отказываются брать ее с собой на ночные вылазки, она будет набираться хозяйственного опыта, наблюдая за работой загонщиков. Она надеялась добиться своего именно сейчас, когда Вес, наконец, оценил результаты ее управления ранчо.
Было совершенно ясно, что Вес совершает объезд хозяйства смертельно усталым. Но Сюзанна не задавала лишних вопросов, а полковник ничего не рассказывал. Брат добрался до дома благополучно, и Сюзанна надеялась, что Райс тоже невредим. Утром она его не видела, но он жив, и это главное.
Вес заметил, что сестра снова вырядилась в брюки и снова ездила без дамского седла, но от замечаний воздержался. Брат и сестра как бы заключили перемирие, в их отношениях стало больше терпимости друг к другу.
В полдень Вес ошеломил Сюзанну. Выбрав время, он подъехал к сестре и озабоченно сказал:
— Я долго думал… Наверное, пора побеспокоиться о восстановлении старого ранчо.
Сюзанна чуть не подавилась галетой. С трудом проглотив то, что уже лежало во рту, она поинтересовалась:
— А Эрин?
Вес замялся.
— Я не знаю… Не думаю, что она отдает себе отчет…
— А я думаю, что она прекрасно отдает себе отчет во всем, — отрезала Сюзанна. В раздумье она покусывала нижнюю губку, затем обратилась к щекотливой теме:
— Если она долгое время мирилась с твоим дурным расположением духа, она, несомненно, примирится с… — женщина лихорадочно искала необидные слова, — со значительно меньшим неудобством… вроде… отсутствующей ноги.
Вес откинулся назад и поморщился:
— Неужели я так плох?
— Ты хуже, чем ты думаешь, — ответила сестра. — Ты слеп, если ты не осознаешь, какое счастье отталкиваешь от себя.
— Это не только из-за ноги, Сью. Мне нечего предложить Эрин… по крайней мере, пока война с Мартинами не завершится. Но ведь и потом придется начинать с нуля.
Сюзанна вздохнула.
— Почти всем придется начинать с нуля.
Вес замялся, а затем нерешительно спросил:
— А ты?
— Что ты имеешь в виду?
— Реддинга.
Сюзанна съежилась, как бы защищаясь от грядущей неизвестности.
— Он уедет.
— Ты влюблена в него, не так ли?
Сначала Сюзанна хотела откреститься от этого. Но для чего?
— Да, — мягко призналась она. — Именно поэтому я так недовольна тобой. Ты можешь наладить прекрасные отношения с Эрин. У вас есть будущее. Моя любовь обречена… Он… одиночка. Искатель приключений. Он не хочет обременять себя привязанностями и не скрывает этого.
— Не верь этому, сестричка, — обнадежил ее Вес. — Я ведь вижу, как он смотрит на тебя.
Сюзанна упрямо покачала головой.
— Он уедет.
Вес хмыкнул. Он сомневался в правоте Сюзанны. Он никогда не верил, что Реддинг задержится у них надолго. Полковник был уверен, что и сам Реддинг не рассчитывал на это. Что-то удерживало его на Краю Света, и Вес прекрасно знал, что. Отнюдь не чувство ответственности.
Вес посмотрел на сестру. Как повзрослела она за четыре года! В некотором смысле, признался Вес самому себе, больше, чем он сам. Она стала терпимее и гибче, а он остался прямолинейным, как был. Интересно, что лучше?
Не говоря более ни слова, Вес развернулся и поскакал туда, где оставил загонщиков. Он не имел права навязывать сестре свои представления о жизни, о браке, о спутнике жизни. У каждого из них своя схватка с жизнью, и в этих сражениях один не мог помочь другому. К сожалению, в главные моменты своей жизни человек одинок.
* * *
«Разыскивается». Листовки с такой надписью появились на следующий день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58