https://wodolei.ru/brands/Roca/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но интуиция подсказывала ей, что нельзя выдавать своих подозрений.
Все разговоры вертелись вокруг выборов в конгресс, которые прошли в октябре и ноябре; представительство демократов увеличилось с сорока четырех депутатов до семидесяти пяти, но республиканское большинство все равно сохранилось за счет Новой Англии и запада Миссисипи. Через несколько дней после сражения под Фредериксбергом Дженни упомянула, что сенатор Самнер на заседании республиканской партии в конгрессе предложил создать комитет из семи радикалов, которые потребуют у президента Линкольна отставки государственного секретаря Вильяма Севарда, близкого друга Макклеллана.
Если бы Дженни повторяла только слухи, это не насторожило бы Элизабет. Но та продолжала со знанием дела обсуждать соперничество между Севардом и Салмоном Чейзом, министром финансов. Когда Дженни заявила о намерениях Чейза баллотироваться на пост президента и вскользь упомянула, что сенатор Браунинг, близкий друг президента Линкольна, предложил ему возглавить кабинет радикалов, Элизабет не смогла сдержаться.
– Вы хорошо знаете этих людей? Дружите семьями? – спросила Элизабет, внимательно наблюдая за соседкой. Улыбка Дженни была холодной, так же как и взгляд, брошенный в ответ.
– Нет. Я просто повторяю сплетни.
– Служба безопасности, должно быть, очень плохо работает в правительстве янки, раз позволяет распространение таких слухов. Мне всегда казалось, что в каждой сплетне есть доля правды.
Метнув на нее быстрый взгляд, Дженни пробормотала:
– Возможно, вы и правы.
Это был первый случай. Второй – бессовестная ложь личного плана. Элизабет знала, что Линкольн, используя президентские полномочия и не дожидаясь одобрения конгресса, объявил блокаду и приостановил действие закона о суде в Мэриленде. Во время краткого перерыва миссис Гэлоуэй, как это часто бывало, читала вслух. Заметка о таком нарушении гражданских прав вызвала бурю негодования. Судья, осмелившийся оспорить незаконные действия правительства, был атакован солдатами прямо во время заседания суда, избит и посажен в тюрьму. Это известие возмутило всех женщин.
– Боже, помоги нам, если янки возьмут Ричмонд! – воскликнула одна из них.
– Ждать милосердия от Линкольна, этого рвущегося к власти разжигателя войны, не приходится, – подхватила другая.
– Глупости, – тихо заметила Дженни. – Таким образом он сможет арестовать и посадить в тюрьму тех, кто симпатизирует южанам.
– Дженни! Неужели вы поддерживаете его действия?! – Элизабет была просто вне себя.
– Вы неправильно меня поняли. Это же война. Каждая сторона по-своему права. Глупо осуждать то, что мы не в силах изменить.
Элизабет уронила промокашку как раз в тот момент, когда Дженни нагнулась, чтобы поднять свой ридикюль. Их руки столкнулись, и содержимое сумочки Дженни выпало на пол. Пока она наклонялась, чтобы собрать вещи, Элизабет увидела кусок записки, написанной размашистым мужским почерком и датированной прошлым воскресеньем: «Моя дорогая Дженни, встречай меня...»
Ей так хотелось узнать хоть что-нибудь о Колтере, что она спросила, не подумав:
– Вы получили известие от Хьюго?
– Нет, – быстро проговорила Дженни, засовывая записку в сумку. – У меня нет от него известий уже несколько недель.
Совершенно ошарашенная Элизабет уставилась в спину уходящей Дженни. Записка, без сомнения, была от мужчины. Несмотря на то, что голова у нее плохо работала от постоянного недосыпа, она не могла не верить собственным глазам. Какие причины побудили Дженни солгать? Может быть, женщины, всегда подозревавшие ее, были правы? Повод ли это, чтобы сомневаться в лояльности жены Хьюго? От подобных мыслей стало неуютно. Она не могла обвинять без доказательств, но не потому, что хотела защитить Дженни, она хотела оградить от неприятностей Колтера, по протекции которого ту взяли на работу.
Джош по дороге домой рассказал, что Николь сегодня просто не находила себе места, и сравнил ее с горошиной, прыгающей на раскаленной сковородке. Из-за постоянных изменений погоды девочка слегка простудилась, но теперь, когда ей явно стало лучше, ради спокойствия всех домочадцев необходимо вывести ее погулять.
Стало уже традицией, что Доби помогал распрягать мулов, когда они возвращались домой. Он коротко кивнул в ответ на приветствие и тут же отправился на сеновал, где, как знала Элизабет, собирался проспать до ужина. Он отклонял все попытки вытащить его оттуда, хотя она не могла не беспокоиться о человеке, который спит днем, а ночью сторожит их.
– Не беспокойтесь о нем, мисс Элизабет, – посоветовал Джош, видя, что она все еще вглядывается в темноту сарая, где скрылся Доби.
– Ничего не могу с собой поделать, он вызывает у меня любопытство. Интересно, где полковник нашел его.
– Он не рассказывает, а я не спрашиваю. Николь налетела на нее прямо в дверях:
– Мама! Мама, ты поиграешь со мной?
– Тише, – одернула ее Рут, – дай матери перевести дыхание. Вертишься весь день, точно тебя муравьи кусают.
Элизабет попыталась представить, что творилось в доме днем. Было видно, у Рут вот-вот лопнет терпение.
– Николь, дай мне переодеться, и мы пойдем погуляем.
– Не хочу ждать!
Она внимательно посмотрела на дочь. Рот Николь был упрямо сжат, в глазах почти вызов. Элизабет укорила себя за то, что проводит с девочкой мало времени и у той портится характер.
– Я потороплюсь, солнышко. У нас еще целых два часа. Пока не стемнеет, мы с тобой успеем нагуляться вдоволь.
– Ой, мамочка, ты самая лучшая на свете! Элизабет с трудом удержалась на ногах, когда Николь бросилась ей в объятия. На секунду она встретилась глазами с Рут, в которых прочла то же, что чувствовала и сама, – бессилие. Из-за угроз Элмы девочка была лишена возможности играть с другими детьми, и вынуждена прятаться.
Какое-то время они поиграли во дворе в салки, поддразниваемые Джошем, пилившим дрова. День был довольно теплым, и к ним присоединилась Эмили, которой вынесли кресло. Рут тихонько напевала на кухне, и Элизабет чувствовала, как улучшается ее настроение с каждым новым взрывом смеха Николь.
Когда девочка стала просить погулять с ней в лесу, Элизабет, сама не зная почему, засомневалась. Оглянувшись и увидев, что Джош тут, совсем рядом, достает воду из колодца, молодая женщина отмахнулась от своих страхов, решив, что бояться глупо.
Крикнув ему, что немного пройдутся по лесу, они побежали вниз по холму, держась за руки, и вскоре дом скрылся из виду. Элизабет улыбалась, глядя, как сверкают глаза у дочери, как раскраснелись у нее щеки, как радостно она прыгает.
– Поймай меня, мама, поймай! – закричала Николь, как только мать выпустила ее руку.
– Солнышко, дай мне немного передохнуть, а потом уж я погоняюсь за тобой. – Элизабет присела, обхватив руками, колени и не замечая, что уже наступают сумерки.
Николь неожиданно притихла и тоже поглядела вверх. Две белые-белые птицы с огромными крыльями пролетали над ними. Они были удивительно красивы в своем плавном, грациозном полете. Слышался тихий свистящий звук – то ли от взмахов крыльев, то ли это был голос лебедей.
– Они улетают! – закричала девочка и побежала, чтобы не потерять птиц из виду.
– Подожди, Николь! – Элизабет попыталась встать, но наступила каблуком на юбку. Она с досадой рванула ее и обернулась, чтобы увидеть дочь. Та уже скрылась среди высоких сосен и все равно не смогла бы увидеть лебедей.
Подходя к лесу, Элизабет уловила дивный аромат лаврового дерева и пообещала себе, что сорвет немного плодов на обратном пути для ароматизации свечей.
– Николь! – закричала она, оглядываясь по сторонам. Низкие раскидистые дубы перемежались с соснами и кустарником. Земля была покрыта мягким ковром из сосновых иголок. Неожиданно она почувствовала, какая вокруг тишина. – Солнышко, ответь маме! Так не играют! – Элизабет остановилась в надежде увидеть бледно-голубое платье Николь или услышать ее хихиканье – верный знак того, что она спряталась и ждет, чтобы ее нашли.
В лесу было абсолютно тихо. Страх пронзил ее до костей.
Сделав несколько шагов, она позвала дочь громче, требовательнее, но, сколько ни вслушивалась, ничто не нарушало тишину. Она пошатнулась, ноги дрожали, неведомый доселе ужас охватил ее. Элизабет снова и снова звала дочь, продираясь сквозь кустарник.
Наверно, она упала и не может ответить, думала Элизабет, пытаясь унять панику. Казалось, сердце то останавливается, то снова начинает отчаянно биться. Ей стало трудно дышать.
– Малышка моя, где ты? Выходи, мама не будет сердиться. Пожалуйста, отзовись. Скажи мне, где ты. Отзовись! – кричала она в ужасе.
Возле дома Джош замер с поднятым топором, вслушиваясь в крики Элизабет. Он сообразил – что-то случилось. Трясущимися от ужаса руками старый слуга отбросил топор и кинулся звать Доби.
Тот выскочил из сарая с ружьем в одной руке и пистолетом в другой, тряся головой, чтобы окончательно проснуться. В его белокурых волосах запутались соломинки, узкие глаза впились в Джоша.
– Где?
– В лесу за холмом, – ответил тот, наклоняясь, чтобы поднять топор и бежать следом. Его совсем не удивило, что Доби не задает больше вопросов, прекрасно понимая, что его разбудили только из-за крайней необходимости. От ощущения собственной вины кожа на лице у старого слуги посерела. Он не должен был отпускать их одних.
Испуганные крики Элизабет слышались все яснее. Доби жестом велел Джошу бежать по краю леса. Мельком взглянув на уже совсем темнеющее небо, он вслушался в женские крики, которые, казалось, неслись отовсюду. Менее опытный человек не смог бы определить, где их источник.
Элизабет чувствовала, что ноги у нее подгибаются. Она схватилась за деревце, чтобы не упасть, судорожно ловя ртом воздух. Слезы застилали глаза, пришлось утереть их оторвавшимся куском рукава. У нее так пересохло в горле, что она не могла больше кричать.
Оттолкнувшись от деревца и оглянувшись вокруг, молодая женщина поняла, что, мечась в ужасе по лесу, заблудилась. Темнота опускалась стремительно, как огромное стеганое одеяло, грозя задушить ее.
– Николь, – дрожащим голосом позвала она, пытаясь проникнуть взглядом в сгустившиеся тени.
Слабый звук заставил ее встрепенуться. Показалось, что она слышит приглушенный крик, но ничего толком нельзя было разобрать. Слезы полились по ее лицу. Кошмары прошлого возвратились.
– Нет! Это не может повториться! – закричала она.
С суровой ясностью, победившей панику и ужас, Элизабет поняла, что Элма нашла их. Элма, чье безумие чуть не свело с ума и ее.
Сзади затрещали кусты, но Элизабет уже бросилась бежать туда, где, как ей показалось, она слышала приглушенный вскрик и среди деревьев мелькнула светлая одежда.
Сильная мужская рука остановила ее, обхватив за талию и приподняв над землей, другая заглушила рвущийся крик.
Глава тринадцатая
На какой-то момент Элизабет почти потеряла сознание, но поднявшаяся ярость придала ей сил. Она попыталась оторвать от себя державшие ее руки. Гнев бушевал в ней. Женщина с силой ударила ногой и услышала стон боли, но все ее попытки освободиться не принесли успеха.
– Успокойтесь, успокойтесь!
Слова слышались как бы откуда-то издалека. В глазах у нее плясали черные точки. Она не могла дышать. Рука, державшая ее, немного ослабла. Она почувствовала под ногами твердую землю и снова услышала грубый, требовательный мужской голос:
– Успокойтесь же вы, наконец!
Элизабет опять начала бороться. Она должна освободиться! Должна спасти Николь!
– Да стойте же смирно.
– Доби, – беззвучно произнесла она.
Доби покачал головой, прося вести себя тихо, и она подчинилась, ничего не чувствуя, кроме простой благодарности, что он рядом.
Мужчина отпустил ее и подхватил оружие. Прежде чем он успел скрыться из виду, она поспешила следом. Доби ни разу не оглянулся, не произнес ни слова, но Элизабет знала: он не хочет, чтобы она бежала за ним.
В голове у нее немного прояснилось, и она услышала треск веток – это убегал похититель. Она молилась, чтобы он не упал в темноте и не поранил ребенка. Немыслимо было понять, как Доби ухитряется найти верный путь в кромешной тьме.
Легкий звук заставил Элизабет посмотреть влево, и ей пришлось прикусить губу, чтобы не закричать. Она могла поклясться, что кто-то бежал параллельно с ними, продираясь сквозь кустарник. Доби внезапно остановился, замерла и женщина.
– Мам...
Крик Николь был заглушён так быстро, что в первый момент появились сомнения – не почудилось ли. Не отдавая себе отчета, что делает, Элизабет кинулась на звук, но Доби успел схватить ее за руку.
– Ему не уйти. Позвольте мне сделать мою работу.
Спазм сдавил ей горло, она не могла говорить, но не хотела, и отставать от него.
– Где-то здесь Джош, – прошептал еле слышно Доби.
Элизабет понимала, что только мешает им, но какой-то инстинкт, какие-то поднявшиеся из самой глубины эмоции двигали ею, и, когда Доби бесшумно кинулся в самую чащу кустов, она последовала за ним.
У Доби мушкет, Джош наверняка тоже вооружен. А похититель? Есть ли у него оружие? И если есть, не убьет ли он ребенка, пытаясь спастись? А может, он постарается убить мужчин, пытающихся освободить ее дочь?
Страхи поднялись с новой силой, когда одновременно прозвучали крик и выстрел.
– Отпусти ребенка, – приказал Доби.
Рев ярости. Крик ребенка. Сердце Элизабет замерло. Ничего, не соображая, она кинулась вперед и остановилась только тогда, когда ясно увидела перед собой тень мужчины. Она так и не поняла, действительно ли увидела девочку или воображение нарисовало перекошенное от ужаса лицо Николь, но это заставило ее действовать. В слепой ярости она вцепилась в спину похитителя, пытаясь оцарапать и ударить как можно больнее, чтобы вырвать у него из рук своего ребенка. Внезапно развернувшись, он так сильно ударил ее кулаком, что она со стоном упала на колени.
Лес наполнился криками. Доби требовал отпустить ребенка, Джош выкрикивал угрозы. Николь рыдала. Элизабет слышала их голоса как сквозь пелену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26


А-П

П-Я