Качество, приятный магазин 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Я уверена, что в глубине души ты осознаешь мою невиновность перед тобой. Я люблю тебя.
— Как ты смогла отдать меня в руки врагов? Предательство ты называешь любовью?
— Что ты такое говоришь? — возмутилась Элизабет. — Когда я тебя предала?
Рандольф поднял с пола морской кортик.
— Хватит болтать! — гневно бросил он. — Снимай одежду, или я порву ее на мелкие кусочки!
Элизабет судорожно глотнула воздух и, стараясь говорить спокойно, произнесла:
— Да, с тобой поступили подло и жестоко. Ты вправе требовать возмездия, но не от невиновного.
Она поднялась с кровати и трясущимися руками стала снимать с себя верхнюю одежду. Оставшись в льняной рубашке, она прошептала, дрожа от страха и прохладного воздуха:
— Мне холодно.
Рандольф Макквин ухмыльнулся.
— Потерпи, скоро тебе будет жарко, — заявил он.
У Элизабет еще оставалась слабая надежда отыскать нужные слова, чтобы образумить Макквина и заставить отказаться от своих намерений.
— Я девственница, Рандольф, — почти прошептала она.
Макквин громко рассмеялся.
— Ничего, — сказал он. — Это мы скоро исправим. Давай снимай все, что осталось!
Стараясь оттянуть страшный момент, Элизабет медленно сняла с головы шапочку и стала приглаживать рассыпавшиеся по плечам густые волосы. Она должна выиграть время и убедить Рандольфа Макквина в своей невиновности и честности!
— Так… — Рандольф скрестил руки на груди и прислонился к двери каюты. — Она клянется мне, что девственница, а сама ведет себя как продажная девка! — громко сказал он.
Элизабет вдруг почувствовала, как страх, владевший ею, исчез и уступил место ярости и гневу.
— А что, только продажные девки распускают волосы по плечам? — с вызовом спросила она.
— А ты не знаешь?
— Рандольф, прекрати вести себя как дикарь! Почему ты заставляешь меня раздеваться? Мне холодно!
Гневные слова Элизабет, к сожалению, не подействовали на Макквина. Его глаза оставались жестокими, а тон — презрительным.
— Ничего, подожди немного. Скоро ты перестанешь дрожать от холода и почувствуешь, как жар разливается по твоему телу!
— Ах, ты надеешься доставить мне удовольствие? — В голосе Элизабет прозвучал сарказм.
Глаза Рандольфа сузились, шея побагровела, он сжал кулаки. Элизабет Гордон ничего не оставалось, как снять с себя льняную рубашку и прикрыть грудь длинными пышными волосами.
Макквин внимательно посмотрел ей в лицо, а затем медленно перевел взгляд на ее золотой пояс верности — тонкую филигранную работу.
Пояс верности напоминал изящную кольчугу. Он плотно облегал бедра Элизабет и сужался ближе к ногам.
Рандольф Макквин шумно глотнул воздух.
— Где ключ? — грозно спросил он.
— Рандольф, ты же любишь меня, — тихо промолвила Элизабет.
— Говори, где ключ. — Глаза Рандольфа скользили по стройному телу стоявшей перед ним женщины.
— Прежде скажи, в чем я тебя предала! — потребовала Элизабет.
— Ты с самого начала знала о цели моего приезда в замок Дугласа!
— Нет, не правда! Я узнала об этом визите совсем недавно. Тебе нужно было забрать мощи святого Колумбы и представить их на объединенной рождественской мессе.
— Ты сообщила об этом Дугласу!
— Нет! Катберт Макгилливрей прислал своего герольда в замок Дугласа!
Рандольф широко раскрыл глаза и несколько минут находился в оцепенении. Наконец, запинаясь, произнес:
— Дуглас упомянул герольда, но не удосужился уточнить, какого именно.
В душе Элизабет Гордон появилась слабая надежда.
— Как ты мог подумать, что я предала тебя? — укоризненно спросила она.
— Значит, Катберт Макгилливрей попросил Реда Дугласа держать меня в темнице до окончания Рождества?
— Я подозревала это, — промолвила Элизабет.
— Ты догадывалась об их коварных планах?
Элизабет подробно рассказала Макквину о визите герольда Катберта Макгилливрея в замок Дугласа.
— О готовящейся рождественской мессе, об объединении хайлендзских кланов, о намерении Катберта Макгилливрея сорвать ваши планы я узнала от Роберта Брюса. Но король вряд ли мог предположить, что они будут искать тебя на юге Шотландии.
— Он вообще часто ошибается, особенно в вопросах, касающихся севера и северо-запада Шотландии.
— Ты не прав, Рандольф. Кстати, наш король уже принял соответствующие меры.
— Какие меры?
— Рождество еще не наступило, а он уже приказал своим воинам окружить замок Катберта Макгилливрея и не выпускать его, пока не окончится объединительная месса!
— Ты больше веришь в мудрость Брюса, чем я!
Элизабет мысленно согласилась с Рандольфом, но его несколько презрительное отношение к Роберту Брюсу показалось ей оскорбительным. Элизабет должна убедить его в мудрости и проницательности короля Шотландии!
— Роберт Брюс планирует в марте созвать парламент в Сент-Андрусе, — с гордостью сообщила она.
— Парламент? — Рандольф удивленно поднял брови. — Настоящий парламент с представителями от всех кланов?
Элизабет Гордон кивнула. Она очень надеялась на возобновление прежних отношений с Рандольфом Макквином, которые, возможно, свяжут их общей судьбой.
— Да, настоящий парламент, — повторила она. — Но пока это только планы. Пожалуйста, пойми, я иду против своего короля, сообщая тебе заранее секретные сведения!
В глазах Рандольфа вновь мелькнуло недоверие.
— Почему ты так говоришь? — спросил он.
— Потому что после обмена пленниками я не должна была ни на минуту задерживаться в замке Дугласа!
Меня ждет король!
— Но ты все-таки ослушалась Роберта Брюса!
— Да, любовь к тебе заставила меня остаться. Я же обещала найти тебя! Когда ты исчез, я поехала на твой корабль, поговорила с первым помощником, а затем навестила твоего брата Драммонда. Я искала тебя повсюду, Рандольф!
— Но как же ты узнала, что меня бросили в темницу?
— Мне шепнул об этом мальчик-конюх. Как это произошло, Рандольф?
— На следующий день после твоего отъезда к Роберту Брюсу рано утром замок покинул Драммонд, а ближе к вечеру — английский король Эдуард II. Предатель Дуглас заглянул ко мне перед вечерней молитвой и попросил подождать его, чтобы потом вместе отправиться в часовню. Когда раздался колокольный звон, солдаты Дугласа ворвались ко мне в комнату, схватили меня, избили и бросили в темницу.
— Король Роберт Брюс проявляет большое внимание к предстоящей рождественской мессе и, очевидно, сам примет в ней участие. Думаю, он захочет узнать о случившемся с тобой.
Рандольф удивленно посмотрел на Элизабет.
— Но почему он скрывает свое намерение присутствовать на мессе?
— Роберт Брюс не хочет, чтобы англичане узнали об этом прежде, чем Святая церковь благословит наше объединение.
— Да, мы объединимся перед лицом церкви и с именем Бога на устах.
Рандольф отбросил напильник и подошел к Элизабет.
— Любимая, прости, что я на время потерял веру в тебя! — искренне воскликнул он.
— Я сама во многом виновата!
— Нет, ты — необыкновенная женщина!
Элизабет обняла Рандольфа, постоянно повторяющего ее имя, и стала осыпать поцелуями его лицо.
Они целовались и ласкали друг друга, а полное прощение взаимных обид наполняло страстью их тела и сердца.
— Сколько на тебе одежды! — прошептала Элизабет.
Рандольф отстранился от нее и стал порывисто снимать ее. Она с замиранием сердца глядела на его крепкое, стройное, мускулистое тело, лишь немного похудевшее за время заточения в темнице. Рандольф страстно желал Элизабет. Его тело откровенно говорило ей об этом. Она ощущала в себе неведомые ранее слабость и податливость.
— Нам мешает соединиться лишь твой пояс верности, — глухо пробормотал Рандольф.
Элизабет посмотрела ему в лицо, а затем перевела взгляд ниже пояса. Рандольф жаждал ее и стремился к ней!
— Какие разные у нас тела! — вдруг проговорила Элизабет, словно это было для нее открытием.
— Они предназначены друг для друга, — ответил Рандольф и добавил:
— Дай мне, пожалуйста, ключ, чтобы я смог открыть наконец это хитроумное устройство.
Элизабет покачала головой.
— А ключа нет.
— Нет? А как же освободить тебя от этих золотых оков?
Нетерпение Макквина вызвало у женщины улыбку.
— Дай мне руку, — попросила она.
Элизабет приложила указательный палец Рандольфа к одному из трех цветков, выбитых на золотом поясе, а два своих — к двум другим цветкам.
— А теперь одновременно слегка нажмем на них и немного повернем, — объяснила она, Раздался слабый щелчок, скрытый стержень вылетел из петли, и золотой пояс верности, раскрывшись, упал на пол.
Рандольф мгновенно поднял его, взвесил на руке, и его брови удивленно поднялись.
— А он не такой уж тяжелый, как я себе представлял, — заявил он.
— Зато надежный, — с улыбкой проговорила Элизабет.
Рандольф бросил золотой пояс верности на пол.
— Он больше не нужен, — сказал он и, опустившись на колени, стал снимать с Элизабет последнюю деталь — чулки.
Она с нетерпением и легким страхом ожидала дальнейших действий Рандольфа. Его сильные руки нежно скользили по ее телу. Затем он легко поднял Элизабет на руки и, положив ее на кровать, лег рядом с ней.
Элизабет пыталась слабо сопротивляться.
— Тише, — прошептал Рандольф, подняв голову и взглянув ей в лицо.
Он прижался к ее губам, и Элизабет, почувствовав у себя во рту его язык, ответила ему долгим поцелуем. Руки Рандольфа начали ласкать ее грудь, а затем стали настойчиво гладить тело. Когда Рандольф стал целовать ее грудь и щекотать языком нежную кожу, Элизабет внезапно ощутила сильный прилив страсти, и ее тело напряглось. Она судорожно сжала его руку и прошептала:
— Что я должна делать, чтобы доставить тебе удовольствие?
— Слушай свое тело и сердце и ни о чем не думай, любовь моя.
Элизабет почувствовала, как по ее телу словно разливается тепло.
— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — прошептала она.
Рандольф взял ее руку в свою и начал водить ею по своему мускулистому телу. Ладонь Элизабет, сначала немного напряженная, расслабилась и стала гладить упругое тело Рандольфа. Он тихо застонал от удовольствия. Дыхание его участилось, а тело Элизабет стало податливым в его настойчивых и сильных руках.
Острое наслаждение охватило ее. Тихие ободряющие слова Рандольфа доносились до Элизабет словно издалека. Она с трудом глотнула воздух и приоткрыла глаза. Рандольф поднял голову и с нежной улыбкой взглянул ей в лицо.
— Я хочу стать твоей, — прошептала Элизабет.
Рандольф взял ее за плечи, положил на спину и лег сверху, упираясь локтями в кровать.
— Ляг так, чтобы мне было удобно, — прошептал он и помог Элизабет согнуть ноги в коленях.
Элизабет с готовностью подчинилась Рандольфу и вдруг почувствовала, как он вошел в нее. Она в возбуждении напряглась, а Рандольф ободряюще сжал ее плечо и начал целовать в губы. Элизабет ощущала четкий ритм его движений, и острое наслаждение пронизывало все ее тело. Наконец Рандольф тихо застонал от удовольствия и, отпустив ее, в изнеможении уткнулся головой в ее плечо.
— Спасибо тебе, — прошептал он. — Ты преподнесла мне восхитительный подарок — свою девственность.
— Как странно… — промолвила Элизабет, обняв Рандольфа. — Девушек всегда учили, что их невинность — подарок для мужчины, но клянусь тебе, Рандольф, я наслаждалась нашей близостью, наверное, больше, чем ты.
Макквин громко рассмеялся, и Элизабет радостно подхватила его смех.
— Никому не рассказывай о своих впечатлениях, дорогая, — « наконец сказал он. — Многие девушки, очутившись первый раз в супружеской постели, тебя не поймут!
Элизабет достала шерстяное одеяло и укрыла им Рандольфа и себя.
— Элизабет! — тихо позвал Рандольф. — Если я когда-нибудь попытаюсь усомниться в твоей верности и преданности, то, умоляю тебя, стукни меня, пожалуйста, большой тяжелой дубиной по голове!
— Обязательно, — пообещала Элизабет и заснула в объятиях любимого мужчины.
Рано утром в день Рождества «Морской волк» прибыл в порт Элгина. Путешествие оказалось долгим и нелегким, и уставшая команда во главе с Рандольфом Макквином наконец сошла на берег. Лошадей тоже утомил тяжелый путь, и прежде чем отправиться в замок Оулдкейн, Рандольф распорядился устроить небольшой отдых.
Когда все отдохнули, процессия двинулась к замку Оулдкейн. На каждом повороте дороги развевались флаги с геральдическими символами всех хайлендзских кланов, между указательными столбами были натянуты гирлянды из розмарина и плюща, а женщины протягивали наездникам сладкие пирожки и подогретый святочный эль.
Рождество пришло на шотландскую землю, и в общем зале замка Оулдкейн можно было наблюдать необычную и радостную картину: вождь клана Маккензи стоял плечом к плечу с вождем клана Манро, Маккей дружески беседовал с Маккинтошем, Чикольм смеялся с Фрэзером, а Дэвидсон обменивался рождественскими подарками с Грантом.
На самом почетном месте общего зала стоял роскошно убранный трон, на котором восседал король Шотландии Роберт Брюс. По правую руку от него был епископ в дорогом облачении, по левую — влиятельный вождь клана Ривас Макдафф, который вместе с Рандольфом Макквином отвечал за проведение рождественской объединенной мессы.
Рандольф Макквин и Элизабет Гордон, держась за руки, прошли через весь зал и, ступив на помост перед королевским троном, опустились на колени.
— Вы похитили моего герольда, Макквин, — произнес Роберт Брюс.
— Нет, ваше величество, ваш герольд скоро станет моей женой.
Король Шотландии поднялся с трона и посмотрел внимательно сначала на Рандольфа Макквина, а затем — на Элизабет Гордон.
— Я хочу поговорить наедине с леди Элизабет, — сказал он, и они отошли в сторону.
Краем глаза Элизабет увидела, как Ривас Макдафф подошел к Рандольфу Макквину, и тот начал ему что-то рассказывать. Ей не было слышно, о чем они говорили, но по жестам Риваса Макдаффа было понятно, что ход беседы его радовал и воодушевлял.
Роберт Брюс пристально взглянул на своего герольда и спросил:
— Ты выбрала в мужья Макквина?
— Да, — твердо ответила Элизабет Гордон и, немного помолчав, добавила:
— Если вы не возражаете, ваше величество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14


А-П

П-Я