Последний раз погладив кобылу, Люсинда повернулась и, не обращая внимания на выражение лица Гэрри, позволила ему отвести себя обратно на трибуну.
Он нашел места в третьем ряду, почти напротив финишного столба. Люсинда наклонилась вперед, увлеченно разглядывая лошадей, рысью приближавшихся к барьеру, и помахала, когда появилась Пушинка.
Гэрри, следивший за ней, рассмеялся.
— Она победит, вот увидите. — И Люсинда уселась на скамью, уверенная и довольная собой.
Однако, когда прозвучал стартовый рог и барьер опустился, она снова наклонилась вперед, напряженно ища среди скачущих лошадей цвета Гэрри — зеленый и золотой. Она так увлеклась, что, когда соперники огибали поворот, не заметила, как вскочила на ноги вместе со всеми остальными зрителями. Наконец лошади вылетели на финишную прямую, в их цепочке образовалась брешь, в которую и рванулась Пушинка.
? Вон она! — Люсинда схватила Гэрри за руку. Только глубоко укоренившиеся правила приличий не позволили ей запрыгать на месте. — Она побеждает!
Гэрри был слишком поглощен скачкой и не ответил.
На середине финишной прямой Пушинка еще больше удлинила шаг, будто взлетела над скаковой дорожкой и молнией промчалась мимо Финишного столба.
— Она победила! Победила! — Люсинда схватила Гэрри за обе руки и только что не танцевала. — Я же говорила вам, что она победит!
Более привычный к победному восторгу, Гэрри смотрел сверху вниз на ее счастливое, улыбающееся лицо, светящееся той же радостью, какую испытывал он сам, когда первой к финишу приходила одна из его лошадей. И он чувствовал, что улыбается так же восторженно, хотя чуть более сдержанно.
Люсинда отвернулась от него и увидела, как Пушинку уводят со скаковой дорожки.
— Мы можем сейчас пройти к ней?
— Конечно. — Гэрри локтем крепко прижал ее руку к себе. — Ведь вы обещали встретить ее на почетном кругу для победителей, помните?
— А дам туда пускают?
— Особого запрета нет, а вообще-то я думаю, что председатель скакового комитета будет счастлив познакомиться с вами.
Люсинда подозрительно взглянула на него, он засмеялся и повел ее сквозь толпу. Как только они покинули трибуну, оставив позади членов клуба, наперебой поздравлявших их, дорожка перед ними расчистилась, приведя прямо к загону, где терпеливо ждала Пушинка. Ее блестящая шкура слегка дрожала, но она совершенно не устала от стремительной скачки.
Как только Люсинда выскользнула из толпы, кобыла дернула головой в ее сторону, натянув поводья. Под снисходительным взглядом Гэрри, Люсинда поспешила к Пушинке и принялась ласкать ее, выражая похвалу.
— Ну, Лестер! Еще один трофей на вашу каминную полку. Удивительно, что она до сих пор не рухнула под их тяжестью.
Гэрри повернулся к президенту Жокейского клуба и председателю скакового комитета, оказавшемуся рядом с ним. В руках председатель держал приз в виде золоченой женской фигурки.
— Замечательная победа, действительно замечательная.
Пожимая ему руку, Гэрри кивнул.
— Особенно если учесть, что ее нога только что зажила. Я даже не был уверен, стоит ли ей участвовать в скачке.
— Рад, что вы решились. — Президент смотрел на лошадь и стоявшую рядом с ней женщину. — Хороший экстерьер.
Гэрри прекрасно понял, что лорд Норидж говорит не о кобыле.
— Действительно, — сухо ответил он. Лорд Норидж, знавший его с детства, удивленно приподнял брови.
Взглянув на статуэтку, Гэрри убедился, что позолоченная дама одета вполне прилично, и кивнул на Люсинду.
— Миссис Бэббакум вдохновила Пушинку на эту победу. Возможно, она согласится принять награду от моего имени?
— Прекрасная идея! — Лорд Норидж, сияя, направился к Люсинде.
Пережив сильное волнение и теперь охваченная счастьем, Люсинда не замечала жадного интереса окружающих. Лорда Нориджа, однако, невозможно было проигнорировать. Гэрри подошел и встал рядом, успокаивая ее сомнения. Лорд Норидж произнес краткую речь, восхваляя кобылу и конюшни Гэрри, затем галантно преподнес статуэтку… Люсинде.
Та удивленно взглянула на Гэрри, он улыбнулся и кивнул.
Полная решимости оказаться на высоте положения, она грациозно поблагодарила его светлость.
— Довольно, довольно. — Лорд был сражен красотой и изяществом манер стоящей перед ним женщины. — Нам явно не хватает задорных кобылок на дорожке.
Люсинда озадаченно замигала, не зная, как воспринимать его замечание.
Гэрри схватил ее за локоть и подтянул к себе, затем кивнул своему конюху:
— Уведи лошадь в конюшню.
Пушинку, бросившую долгий взгляд на Люсинду, увели. Лорд Норидж и остальные присутствующие отвернулись, уже увлеченные новой скачкой.
Люсинда огляделась, еще не избавившись от счастливого волнения, затем подняла глаза.
Гэрри улыбнулся.
— И примите мою сердечную благодарность, дорогая. За ваше колдовство.
Люсинда встретила его взгляд… и затаила дыхание.
— Не было никакого колдовства.
Она почувствовала его пальцы на своих, он поднял ее руку и поднес к губам. От прикосновения его губ долгая дрожь пробежала по ее спине, оставляя странный теплый след. Люсинда прикрыла глаза, рассеивая чары, и попыталась восстановить обычное самообладание. А затем вручила ему статуэтку, с вызовом встретив его взгляд.
Он взял статуэтку в свободную руку, не отводя глаз.
Они стояли в центре почетного круга для победителей, всеми забытые и сами забывшие о времени и месте. Мужчины толпились вокруг, не касаясь их. Люсинда и Гэрри стояли близко, так близко, что узкая оборка платья Люсинды касалась длинного лацкана сюртука Гэрри. Он почувствовал трепет оборки, когда дыхание Люсинды участилось, но забыл обо всем, утопая в туманно-голубом озере ее глаз. Он смотрел, как они распахиваются, темнеют. Ее губы смягчились, раскрылись… Лиф платья прижался к его сюртуку.
Его голова начала медленно опускаться…
Вдруг проснулось благоразумие, и он с трудом взял себя в руки.
Господи милостивый! Они же стоят посреди круга для победителей в Ньюмаркете!
Потрясенный до глубины души, Гэрри сделал глубокий вдох. Он оторвал взгляд от лица Люсинды, заметив испуг, появившийся в ее глазах, нежный румянец, окрасивший ее щеки, и огляделся. Никто, слава Богу, не смотрел на них.
С сильно бьющимся сердцем он крепко взял ее за локоть и понял, что должен действовать, если хочет спастись.
— Если вы насмотрелись на скачки, я отвезу вас к Эм… она уже, наверное, удивляется, куда вы исчезли.
Люсинда согласно кивнула. Скучающий вид Гэрри и его медлительная речь не оставили ей выбора. Она чувствовала… она не знала, что она чувствовала: потрясение, несомненно, но также обиду и печаль. Однако, видя его желание уехать, она не могла спорить.
Им пришлось еще выдержать многочисленные поздравления. Их постоянно останавливали, многие хотели похвалить Пушинку.
Гэрри встречал препятствия со всем возможным терпением, хотя единственным его желанием было бежать. С ней. Но это было невозможно. Она — его поражение, его Ватерлоо.
С этого момента каждый взгляд на ее лицо будет подобен взгляду в дуло заряженного пистолета. Даже хуже. Ему грозит мучительное рабство.
Если в нем осталась хоть капля здравого смысла, он не должен смотреть на нее слишком часто.
Люсинда почувствовала его отстраненность, тщательно скрываемую под светской учтивостью. Он избегал ее озадаченных взглядов.
Наконец они вышли из толпы и в молчании вернулись к конюшням. Он поднял ее в свою двуколку и сел рядом, сохраняя все то же замкнутое выражение лица.
Так же молча они доехали до Хэллоуз-Холла. Гэрри смотрел только на лошадей, как бы воздвигнув между собой и Люсиндой невидимую стену, которую она не пыталась преодолеть.
Когда он остановил двуколку у парадного входа и снял ее с сиденья, тут же опустив руки, она задержалась перед ним.
— Благодарю вас за очень… содержательное утро, мистер Лестер.
Он скользнул по ней взглядом и отступил на шаг.
— Счастлив был угодить вам, миссис Бэббакум. — Он поклонился с врожденной грацией. — А теперь я должен попрощаться.
Удивленная Люсинда смотрела, как он садится в двуколку.
— Разве вы не останетесь к ленчу? Я уверена, что ваша тетя была бы в восторге.
Уже держа в руках вожжи, Гэрри глубоко вздохнул и заставил себя взглянуть ей в глаза.
— Нет.
Слово повисло между ними. Гэрри почувствовал, как она затаила дыхание, когда до нее дошел смысл его безоговорочного отказа. Но так лучше, безопаснее. Необходимо задавить это чувство в зародыше, пока оно не расцвело и не поглотило его. Безопаснее как для нее, так и для него.
Но в ее глазах не было понимания опасности, которую он прекрасно сознавал. Нежные и лучистые глаза смотрели на него с удивлением и обидой.
Его губы дернулись в горькой улыбке.
— Я не могу.
И это все объяснение, какое он мог ей дать. Лошади сорвались с места, и двуколка быстро исчезла из вида.
Глава пятая
Прошло три дня. Люсинда не смирилась с его отказом. Она сидела в плетеном кресле в солнечном зимнем саду, лениво втыкая иголку в вышивание, но мысли ее были заняты совсем другим. Хетер, в сопровождении Сима, отправилась на верховую прогулку с Джеральдом. Эм где-то в саду наблюдала за посадкой цветов на новой клумбе. Люсинда была одна, предоставленная своим мыслям, в которых не могла найти ничего утешительного.
Она сознавала свою неопытность в подобных делах, однако в глубине души была непоколебимо уверена в том, что нечто необыкновенное и желанное случилось между нею и Гэрри Лестером.
Он чуть не поцеловал ее прямо на кругу для победителей.
Тот момент, полный несбывшейся надежды, четко отпечатался в ее памяти. Едва ли она могла винить Гэрри за отступление. Однако оно было таким полным, что она чувствовала себя незаслуженно оскорбленной. Его прощальные слова сбивали с толку. Она не могла ошибиться в толковании его «нет». Его «не могу» ставило в тупик.
С тех пор он не приезжал. Только благодаря Джеральду, часто появлявшемуся в доме, она знала, что Гэрри еще в Ньюмаркете. Вероятно, ей полагалось верить, что он слишком занят своими скакунами и не может уделять время ей.
Усмехнувшись про себя, Люсинда воткнула иголку в полотно. Может, она недовольна потому, что, будучи деловой женщиной, не терпит, когда ее обсчитывают. Но время шло, и она не могла вечно оставаться в Хэллоуз-Холле. Совершенно очевидно, что, если она хочет проверить свои возможности, необходимо взять дело в свои руки.
Но как?
Пять минут спустя вошла Эм. Подол ее старого платья был заляпан землей, в руке она держала пару толстых перчаток.
— Уф! — Упав в кресло, отделенное от Люсинды маленьким столиком, Эм откинула со лба прядь седеющих волос. — Дело сделано! — Она искоса взглянула на гостью. — Вы выглядите очень трудолюбивой… как жена, я бы сказала.
Люсинда улыбнулась, не отрывая глаз от вышивания.
— Скажите мне, — задумчиво спросила Эм, — вы когда-нибудь думали о новом замужестве?
Иголка Люсинды замерла, она подняла глаза, но не на свою хозяйку, а на сад за высокими окнами.
— До недавнего времени нет, — наконец сказала она и вернулась к работе.
Эм с решительным блеском в глазах изучала ее склоненную голову.
— Да, ну… так и случается. Вдруг возникает мысль и уже остается. — Неопределенно взмахнув рукой, она продолжила: — Правда, с вашими данными вам не следует беспокоиться. Когда приедете в Лондон, у вас будет хороший выбор: множество красавцев выстроится в очередь, желая надеть обручальное кольцо на ваш пальчик.
Люсинда скосила на нее глаза.
— С моими данными?
Эм еще выразительнее взмахнула рукой.
— Происхождение, например. В нем нет ничего предосудительного, даже учитывая, что от ваших родителей отреклись родственники. Все равно в ваших жилах течет кровь ваших дедушек и бабушек, а только это волнует высший свет. В действительности Гиффорды имеют такие же связи, как Лестеры.
— Неужели? — настороженно взглянула на нее Люсинда.
Эм увлеченно продолжала:
— Кроме того, богатство. Ваше наследство удовлетворит самых требовательных. А вы сами… у вас есть стиль и нечто, что не поддается объяснению, но немедленно бросается в глаза. Увидев вас, светские дамы туг же вступят в борьбу за право пригласить вас к себе.
— Но мне двадцать восемь лет.
При этом откровенном признании Эм повернула голову и уставилась на свою гостью.
— Ну и что?
— Такой возраст, как я подозреваю, может охладить лондонских претендентов.
Эм продолжала таращиться на нее, затем расхохоталась.
— Чепуха, дорогая! Бомонд кишит джентльменами, которые избегают брака только потому, что не переваривают ясноглазых девиц. — Эм фыркнула. — У большинства из них больше волос, нежели мозгов, поверьте мне. — Она снова умолкла, изучая профиль Люсинды, затем добавила: — Очень многие мужчины, моя дорогая, предпочитают более опытных женщин.
Люсинда подняла глаза… встретила взгляд Эм, и легкий румянец медленно разлился по ее щекам.
— Да, ну… это другое дело. — Она отвернулась к окнам, собираясь с духом. — Но у меня его нет. Опыта, я имею в виду.
Эм вытаращила глаза.
— Нет?
— Мой брак нельзя назвать настоящим браком… Чарльз просто спас меня от ненавистного замужества. — Люсинда нахмурилась, опустив глаза на свое вышивание. — Должно быть, вы помните, что мне было всего шестнадцать, когда я вышла замуж, а Чарльзу — около пятидесяти. Он был очень добр. Мы были друзьями. Ничего больше, — тихо добавила она и, распрямившись, потянулась за ножницами. — Жизнь, боюсь, прошла мимо меня.
— Я… понимаю. — Эм по-совиному замигала, уставившись на носки своих рабочих туфель, выглядывавших из-под грязного подола. Широкая улыбка медленно расплылась по ее лицу. — А вы знаете, ваша… неопытность вовсе не препятствие, по крайней мере не в вашем случае. На самом деле, — глаза Эм засверкали, — это может быть даже преимуществом.
Теперь Люсинда озадаченно посмотрела на нее.
— Видите ли, вам стоит подумать об этом с точки зрения вашего будущего мужа. Он видит перед собой зрелую, опытную женщину, здравый смысл которой позволяет вести дом и семью, и в то же время… — Эм сделала паузу и взмахнула рукой, — он получает все, что есть у юной девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33