Ангус отодвинул для нее стул, сел сам, а потом продолжил свои разглагольствования:
– Всякий стоящий человек с ранних лет узнает, что, попав трудное положение, нужно обратиться к тем силам, которым он больше всего доверяет, силам, от которых он зависит.
Маргарет посмотрела на него с непониманием и раздражением:
– О чем это вы говорите?
– Когда я чувствую потребность призвать высшие силы, я говорю «Иисусе, виски и Роберт Брюс» – И это выражение исполнено смысла.
– Вы буйнопомешанный.
– Будь я не таким покладистым, – сказал он, делая знак трактирщику принести сыру, – то мог бы на это обидеться.
– А вы помолитесь Роберту Брюсу, – посоветовала она.
– Почему бы и нет? Я уверен, что у него больше времени, чтобы присматривать за мной, чем у Иисуса. В конце концов, Иисусу нужно присматривать за всем этим дурацким миром, даже за англичанками вроде вас.
– Это не так, – твердо сказала Маргарет, мотая головой в такт своим словам, – это совершенно не так.
Ангус посмотрел на нее, почесал висок и сказал:
– Возьмите сыру.
Маргарет удивилась, но сыр взяла и откусила кусочек.
– Вкусный.
– Я бы отметил превосходство шотландских сыров, но вы, конечно, и так уже немного усомнились насчет превосходства вашей национальной кухни.
– Это после хаггиса?
– Именно из-за хаггиса мы, шотландцы, сильнее и крупнее, чем англичане.
Она фыркнула – изящно, как подобает леди.
– Вы невыносимы.
Ангус откинулся назад, положил голову на руки, согнутые в локтях. Вид у него был вполне сытого человека, человека, знающего, кто он и что собирается делать в жизни.
Маргарет не могла оторвать от него глаз.
– Возможно, – согласился он, – но все меня очень любят.
Она бросила в него кусочком сыра.
Ангус поймал его, сунул в рот и стал жевать с волчьим аппетитом.
– А вы любите бросаться всякими вещами, да?
– Забавно, но я никогда не испытывала такой склонности до того, как встретила вас.
– А у нас все говорят, что я пробуждаю в людях их лучшие качества.
Маргарет хотела было что-то сказать, но только вздохнула.
– И что вы хотели сказать?
– Я хотела оскорбить вас.
– И почему же передумали?
Она пожала плечами:
– Я вас даже не знаю. А мы сидим и препираемся, точно давно женатая пара. Это совершенно непонятно.
Ангус задумчиво рассматривал ее. Вид у Маргарет был усталый, невеселый и немного озадаченный, словно она в конце концов сбавила скорость и поняла, что находится в Шотландии и ужинает с каким-то незнакомым человеком, который чуть было не поцеловал ее менее часа назад.
Предмет пристального рассматривания ворвался в его мысли с настойчивым вопросом:
– Вам не кажется?
Ангус простодушно улыбнулся.
– Вы ожидали, что я выскажусь на эту тему? – осведомился он. И встретил довольно яростный взгляд. – Хорошо, вот что я думаю. Я думаю, что дружба расцветает быстрее всего в необычных обстоятельствах. Благодаря событиям, с которых начался этот вечер, и общей цели, которая объединяет нас, неудивительно, что мы сидим здесь и наслаждаемся совместной трапезой так, будто знаем друг друга много лет.
– Да, но…
У Ангуса мелькнула мысль о том, какой великолепной была бы его жизнь при отсутствии в английском языке слов «да» и «но», а потом прервал ее словами:
– Спросите меня о чем-нибудь.
Она несколько раз моргнула, а потом отозвалась:
– Прошу прощения?
– Вы хотели узнать обо мне побольше? Сейчас вам предоставляется такая возможность. Спросите меня о чем-нибудь.
Маргарет задумалась. Она дважды раскрыла рот, вопрос вертелся у нее на кончике языка, но она никак не решалась задать его. Наконец она подалась вперед и спросила:
– Хорошо. Почему у вас такая страсть защищать женщин?
Вокруг рта у него появились крошечные морщинки. То была едва заметная реакция, и Ангус быстро справился с ней. Но Маргарет внимательно наблюдала за ним. Ее вопрос явно взволновал его.
Ангус крепко сжал руку, державшую кружку с элем, и сказал:
– Любой джентльмен придет на помощь леди.
Маргарет покачала головой, ей вспомнилось, какой бешеный, почти смертоносный вид был у него, когда он расправлялся с теми, кто напал на нее.
– Причина не только эта, и мы с вами оба это понимаем. Что-то произошло в вашей жизни. – Голос у нее зазвучал тише, в нем появились успокаивающие нотки. – Или с кем-то, кого вы любите.
Настало мучительно долгое молчание, а потом Ангус сказал:
– У меня была двоюродная сестра.
Маргарет молчала, взволнованная решительностью в его голосе.
– Она была старше меня, – продолжал он, глядя на кружащуюся жидкость в его кружке. – Ей было семнадцать, мне – девять. Но мы были очень близки.
– Звучит так, словно вам повезло, что она была в вашей жизни.
Он кивнул.
– Мои родители часто ездили в Эдинбург. Меня они редко брали с собой.
– Я вам сочувствую, – прошептала Маргарет. Она знала, что это значит – скучать по родителям.
– Этого не нужно. Я никогда не ощущал себя одиноким. У меня была Катриона. – Он глотнул эля. – Она брала меня с собой на рыбалку, она посылала меня со всякими поручениями, она объяснила мне таблицу умножения, когда мои учителя в отчаянии разводили руками. – Ангус резко поднял голову; потом по лицу его пробежала мечтательная улыбка. – Она вплетала эту таблицу в свои песни. Забавно, я запоминал, что шестью семью будет сорок два, только если это пропеть.
В горле у Маргарет застрял комок, потому что она уже поняла – конец у этой истории будет плохой.
– Какой она была внешне? – шепотом спросила она, не будучи вполне уверенной, что ей хочется это знать.
Тоскливая усмешка сорвалась с губ Ангуса.
– Глаза у нее были почти такого же цвета, что и у вас, может, немного посинее, а волосы были самого яркого рыжего цвета, какой вы видели. Она все время сетовала, что на закате они становятся просто розовыми.
Он замолчал, и наконец Маргарет пришлось задать вопрос, который висел в воздухе:
– И что с ней сталось?
– Однажды она не пришла к нам. Она всегда приходила к нам по вторникам. В другие дни я не знал, придет она или нет, но по вторникам она всегда приходила помочь мне с математикой перед тем, как придет учитель. Я решил, что она заболела, поэтому пошел к ней домой, чтобы отнести цветы. – Он поднял глаза со странно печальным выражением. – Наверное, я был отчасти влюблен в нее. Слыханное ли это дело – чтобы девятилетний мальчишка носил цветы своей двоюродной сестре?
– Мне кажется, это очень мило, – осторожно сказала Маргарет.
– Когда я пришел, моя тетка была в панике. Она не позволила мне увидеть ее. Сказала, что я угадал – Катриона больна. Но я обошел дом и залез в окно. Она лежала в постели, свернувшись немыслимо плотным клубком. Я никогда не видел ничего… – Голос его прервался. – Я бросил цветы в окно.
Ангус откашлялся, потом снова глотнул эля. Маргарет заметила, что руки у него дрожат.
– Я позвал ее по имени, – сказан он, – но она не отозвалась. Я снова позвал и протянул руку, чтобы коснуться ее, но она передернулась и отпрянула, а потом глаза ее стали ясными, и она на мгновение превратилась в девочку, которую я так хорошо знал, и сказала: «Стань сильным, Ангус. Стань сильным ради меня». Через два дня она умерла. – Он поднял глаза, они были мрачными. – Наложила на себя руки.
– Ох нет… – услышала Маргарет собственный голос.
– Никто не сказал мне почему, – продолжал Ангус. – Наверное, они считали, что я слишком мал, чтобы узнать правду. Конечно, я знал, что она покончила с собой. Все это знали – церковь отказалась похоронить ее на освященной земле. Только много лет спустя я узнал все.
Маргарет потянулась через стол, взяла его за руку и успокаивающе пожала ее.
Когда Ангус заговорил снова, голос его звучал бодрее, почти как всегда.
– Не знаю, насколько вы осведомлены в шотландской политике, но по нашей стране бродит много английских солдат. Нам говорят, что они здесь для того, чтобы сохранялся мир.
Маргарет ощутила, как внутри нарастает тошнота.
– Неужели кто-то из них… ее?..
Он коротко кивнул:
– Она всего лишь прошла от дома до деревни. Это было ее единственное преступление.
– Как мне жаль, Ангус.
– Она ходила этой дорогой всю жизнь. Только на этот раз кто-то заметил ее, решил, что она лакомый кусочек, и изнасиловал ее.
– Ох, Ангус. Но вы ведь знаете, что это не ваша вина?
Он снова кивнул:
– Мне было девять лет. Что я мог сделать? Я даже не знал всей правды, пока мне не исполнилось семнадцать – столько же, сколько было Катрионе, когда она умерла. Но я пообещал себе, – в его глазах загорелась темная ярость, – я пообещал Всевышнему, что никогда не позволю, чтобы еще какую-то женщину оскорбили таким же способом.
Он криво улыбнулся.
– Я стал участником стольких стычек, что даже не удосужился запомнить, сколько их было. Благодарностей за свое вмешательство я получил не очень много, но думаю, что она, – его глаза устремились вверх, – думаю, что она благодарит меня.
– Ох, Ангус, – сказала Маргарет совершенно искренне, – я уверена, что это так. И тоже вас благодарю. – Она поняла, что все еще держит его за руку, и снова сжала ее. – Я думаю, что толком еще не поблагодарила вас, но я действительно ценю то, что вы сделали для меня сегодня вечером. Если бы вы не пришли на помощь, я… мне даже не хочется думать, в каком состоянии я была бы сейчас.
Он смущенно пожал плечами:
– Ничего особенного. Благодарите Катриону.
Маргарет еще раз сжала его руку.
– Я буду благодарить Катриону за то, что она была вам таким хорошим другом, когда вы были маленьким, но вам я благодарна за то, что вы спасли меня сегодня вечером.
Он поворошил еду, лежащую у него на тарелке, и проворчал:
– Я сделал это с удовольствием.
Она рассмеялась на его не очень-то любезный ответ.
– Вы не привыкли, что вас благодарят? Но хватит об этом, кажется, я тоже должна ответить на ваш вопрос.
Он поднял глаза:
– Прошу прощения?
– Вы предложили мне спросить вас о чем-нибудь. Я должна ответить любезностью на любезность.
Он отмахнулся:
– Вы не обязаны…
– Нет, я настаиваю. Иначе это будет несправедливо с моей стороны.
– Ну ладно. – Он немного подумал. – Вы огорчены, что ваша младшая сестра выходит замуж раньше, чем вы?
Маргарет удивилась:
– Я… Откуда вы знаете, что она выходит замуж?
– Сегодня вечером вы упомянули об этом.
– Да. Я… ну… должна сказать, что я очень люблю сестру.
– Ваша преданность семье ясно видна во всем, что вы делаете, – спокойно проговорил Ангус.
Она покрутила в руках салфетку.
– Я очень беспокоюсь за свою сестру. Я хочу, чтобы она была по-настоящему счастлива.
Ангус внимательно смотрел на нее. Она не лжет, но и правды не говорит.
– Я знаю, что вы счастливы за свою сестру, – мягко сказал он. – Иначе и быть не может. Но о себе-то что вы думаете?
– Я думаю… я думаю… – Она устало вздохнула. – Никто еще не спрашивал меня об этом.
– Может, настало время спросить.
Маргарет кивнула.
– Я чувствую себя забытой. Я потратила столько лет на то, чтобы вырастить ее. Я посвятила этому всю свою жизнь и где-то по дороге забыла о себе. А теперь уже слишком поздно.
– Вы говорите так, словно вы беззубая старая карга.
– Да, но для мужчин Ланкашира я безнадежная старая дева. Когда они думают о возможных невестах, меня они исключают из их числа.
– Значит, они глупы, и вам незачем иметь с ними дело.
Она грустно улыбнулась:
– Вы очень милы, Ангус Грин, как бы вы ни пытались это скрыть. Но правда в том, что люди видят то, что хотят видеть, а я столько времени была чем-то вроде дуэньи для Алисии, что привыкла к роли главы семейства. На балах я сижу среди матерей и боюсь, что там-то я и останусь на веки вечные. Возможно ли так радоваться из-за другого человека и так грустить из-за себя?
– На это способны только самые великодушные люди. Остальные не знают, как можно быть счастливым за другого, если их собственные мечты не могут осуществиться.
Слезинка кольнула глаз Маргарет.
– Спасибо, – сказала она.
– Вы замечательная женщина, Маргарет Пеннипейкер, и…
– Пеннипейкер? – В комнату вбежал трактирщик. – Вы только что назвали ее Маргарет Пеннипейкер?
У Маргарет перехватило дыхание. Ведь она знала, что попадется на этой дурацкой лжи. Она никогда не умела лгать и даже притворяться…
Но Ангус спокойно посмотрел на Джорджа и сказал:
– Это ее девичья фамилия. Я время от времени называю ее так из нежности.
– Ну значит, вы женаты недавно, потому что тут из трактира в трактир ходит посланный и ищет ее.
Маргарет резко выпрямилась:
– Он еще здесь? Вы знаете, куда он пошел?
– Сказал, что хочет спросить о вас в «Безумном зайце». – Джордж дернул головой вправо, а потом собрался уйти. – Это дальше по нашей улице.
Маргарет встала так поспешно, что опрокинула стул.
– Пошли, – сказала она Ангусу. – Нужно догнать его. Если он проверит все трактиры и не найдет меня, он уедет отсюда. И я никогда не получу этого письма, и…
Ангус положил ей на плечо тяжелую успокаивающую руку.
– Кто знает, что вы здесь?
– Только мои домашние, – прошептала она. – Господи, вдруг с кем-то из них случилось что-то ужасное? Я никогда себе не прощу. Вы не понимаете, Ангус. Я за них в ответе, и я никогда не смогу себе простить, если…
Он сжал ее руку, и почему-то от этого сердце у нее стало биться медленнее.
– Почему бы нам не выяснить, что может сообщить этот посланный, а потом уже впадать в панику?
Это «нам» почти успокоило Маргарет, что показалось ей крайне удивительным. Она поспешно закивала:
– Верно. Ну пойдемте же.
Он покачал головой:
– Я хочу, чтобы вы остались здесь.
– Нет, это невозможно. Я…
– Маргарет, вы дама, путешествующая без сопровождающих, и… – Он увидел, что она собралась возразить, и продолжил: – Нет, только не говорите, что вы все можете. Я никогда в жизни не встречал женщин, которые все могут, но это еще не означает, что люди не попытаются воспользоваться вашей беззащитностью. Кто знает, на самом ли деле этот посланный тот, за кого себя выдает?
– Но если это действительно посланный, он не отдаст письмо в ваши руки. Оно же адресовано мне.
Ангус пожал плечами:
– Тогда я приведу его сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10