— Ну что там еще она пишет, — спросила она, наклонившись к Кэйт с интересом, — Мне никогда не удается заполучить вторую страницу.Кэйт улыбнулась сарказму своей сестры.— Не так много. Немножко про герцога и герцогиню Гастингских, которые очевидно приехали в город ранее на этой неделе; список блюд на балу у леди Данбери, которые она называет удивительными деликатесами; и описание довольно неудачного платья миссис Фезерингтон, которое было на ней в прошлый понедельник.Эдвина нахмурилась.— Что-то много она пишет про семейство Фезерингтон.— И неудивительно, — сказала Мэри, убирая вышивку и собираясь встать.— Эта женщина совсем не умеет подобрать цвета платьев для своих девочек, такое ощущение, что она просто наугад тыкает пальцем в радугу.— Мама, — воскликнула Эдвина.Кэйт прикрыла рот рукой, пытаясь не рассмеяться. Мэри редко делала такие самоуверенные заявления, но если делала, то они были изумительны.— Хорошо, хорошо, — но это же, правда. Она одевает свою младшую дочь в платье цвета мандарина. Любой, у кого есть глаза, поймет, что бедной девочке идет голубой или зеленый цвет мяты.— Недавно ты нарядила меня в желтое платье, — напомнила ей Кэйт.— И я очень сожалею, что так поступила. Это научит меня слушать модисток. Я не должна полагаться лишь на одно свое мнение. Мы просто переделаем то платье на Эдвину.Так как, Эдвина была на целую голову ниже Кэйт и с более хрупкой фигурой, это не составляло большой сложности.— Когда ты будешь переделывать платье, — Кэйт повернулась к сестре, — советую тебе убрать все рюши на рукавах. Это ужасно отвлекает и раздражает. Я чуть было не сорвала их прямо в зале на бале у Эшбурнов.Мэри закатила глаза: — Я была приятно удивлена и благодарна тебе, что ты сумела сдержаться.— Я была бы удивлена, но не благодарна, — сказала Эдвина с вредной усмешкой. — Только подумай, какой забавой это бы стало для леди Уилсдаун.— Ах, да, — Кэйт усмехнулась в ответ, — Я так и вижу, как она напишет: “подпаленный нарцисс сбрасывает свои лепестки”.— Я пошла наверх, — возвестила Мэри, качая головой, в ответ на проделки своих дочерей. — Не забудьте, мы сегодня приглашены на вечер. Вы, девочки, лучше пойдите отдохните, перед тем, как мы поедим. Скорее всего, это все закончится поздно ночью.Кэйт и Эдвина кивнули и пробормотали обещание пойти отдохнуть. Как только Мэри собрала вышивку и вышла из комнаты, Эдвина повернулась к Кэйт и спросила:— Ты что решила сегодня одеть?— Зеленое газовое платье. Вообще-то я должна надеть белое, но боюсь, оно не идет мне.— Если ты не собираешься надевать белое платье, то я тем более его не надену, — сказала Эдвина, — Я лучше надену свое голубое муслиновое платье.Кэйт согласно кивнула, и снова уткнулась носом в газету, одновременно стараясь удержать Ньютона на коленях. Песик перевернулся на спинку и подставлял животик, чтобы его почесали.— Только на прошлой неделе, мистер Бербрук сказал, что ты ангел в голубом. И что этот цвет очень подходит к твоим глазам.— Мистер Бербрук сказал? Тебе? — Эдвина заморгала от удивления.Кэйт глянула на нее. — Ну конечно мне, все твои поклонники стараются передать комплименты через меня.— Через тебя? Почему через тебя?Кэйт снисходительно улыбнулась.— Эдвина, ты же сама, совсем недавно объявила перед полной аудиторией, что не выйдешь замуж без одобрения своей сестры. Сделала свое заявление на музыкальном вечере Смитти-Смит.Щечки Эдвины покрылись розовым румянцем.— Но это же было не перед всеми, — промямлила она.— Может быть и так, да только такие новости разносятся быстрей, чем пожар по крышам домов. Меня даже не было в комнате в тот момент, и все же, не прошло и двух минут, как я услышала про твое заявление.Эдвина скрестила руки и выдавила звук “хмпхх”, сильно напоминающий тот, который совсем недавно издала её старшая сестра.— Ладно, пусть так. Но меня совсем не волнует, что все слышали мое заявление. Я знаю, от меня ожидают блестящей и грандиозной партии. Но я не хочу выйти замуж за кого-нибудь, кто будет плохо относится ко мне. Любому джентльмену, который произведет на тебя впечатление, я позволю ухаживать за мной.— Неужели на меня так трудно произвести впечатление?Две сестры посмотрели друг на друга, потом выдохнули в унисон: Да!И обе засмеялись. Но хотя Кэйт и смеялась вместе с сестрой, чувство вины расцвело внутри нее. Все Шеффилды знали, что, скорее всего именно Эдвина удачно выйдет замуж. Это должна быть Эдвина, которая сможет гарантировать, что её семья не будет жить в благородной бедности.Эдвина была олицетворением самой красоты, в то время как Кэйт…Кэйт была Кэйт. Кэйт и не возражала. Красота Эдвины была просто фактом. Некоторые вещи Кэйт поняла уже давно. Когда Кэйт училась вальсировать, как она не старалась, она почему-то все время пыталась взять на себя инициативу в танце. Помимо этого, она всегда боялась быть в центре внимания. Не имеет значение, как часто она говорила себе, не быть глупой; не имеет значения, как она одевается и причесывается или пощипывает свои щеки; ей никогда не стать такой же хорошенькой, как Эдвина.Хотя, Кэйт не была уверенна, что ей все равно, когда все внимание достается Эдвине. Ей хотелось бы посмаковать это чувство ответственности, хорошо выйти замуж, чтобы содержать сестру и мать.— Эдвина, — мягко произнесла Кэйт, её глаза стали серьезными, — ты не обязана выходить замуж за того, кто тебе не нравиться. Надеюсь, ты понимаешь это.Эдвина кивнула, у нее был такой вид, что казалось, она вот-вот расплачется.— Если ты решишь, что в Лондоне нет человека, подходящего тебе, так тому и быть. Мы просто вернемся в Сомерсет, и будем наслаждаться нашей собственной компанией. Нет ничего, что мне нравиться больше этого.— Мне тоже, — тихо прошептала Эдвина.— Если же ты найдешь человека, который понравиться тебе, мы с Мэри будем только рады. Ты не должна волноваться, что покидаешь нас. Нам будут хорошо и вдвоем.— Ты тоже должна найти человека, за которого захочешь выйти замуж, — сказала Эдвина.Кэйт почувствовала, что начинает улыбаться. “Я должна” — решила она, зная, что это неправда. Она не хотела оставаться старой девой все свою жизнь. Но она сомневалась, что сможет найти мужа здесь в Лондоне.— Возможно, один из твоих, томящихся от любви, поклонников поймет какая ты недосягаемая, и обратит своё внимание на меня, — подразнила Кэйт сестру.Эдвина швырнула в нее подушкой. — Не будь глупой.— Но я не глупая, — запротестовала Кэйт. И она не была глупой. Откровенно говоря, это казалось ей наиболее вероятной возможностью найти мужа в городе.— Каким бы ты хотела видеть своего мужа? — спросила Эдвина, мечтательно прикрывая глаза.— Не знаю, — потрясла головой Кэйт.— Я бы хотела выйти замуж за ученого.— Ученого!?— Ученого, — твердо сказала Эдвина.Кэйт сглотнула. — Я не уверена, что ты много найдешь таких людей в городе.— Я знаю, — вздохнула Эдвина. — Правда в том — и ты знаешь, что это не игра на публику — я действительно обожаю читать, я могла бы весь день провести в библиотеке, чем гулять по Гайд-парку. Я думаю, я могла бы быть счастлива с человеком, который поглощен наукой.— Н-да… Хмм… — ум Кэйт отчаянно пытался найти выход из положения. Эдвина не должна возвращаться в Сомерсет, чтобы выйти замуж там.— Ты знаешь, Эдвина, — это довольно трудно найти настоящего ученого вдалеке от университетских городов. Ты могла бы быть счастливой с человеком, которому просто нравиться читать, как тебе.— Было бы неплохо, — радостно сказала Эдвина, — Я бы удовлетворилась и начинающим ученым.Кэйт перевела дух от облегчения. Безусловно, они смогут найти в Лондоне человека, которому нравиться читать.— И знаешь что, — добавила Эдвина, — Ты не можешь судить о книге по обложке. Все люди в той или иной степени начинающие ученые. Может даже этот виконт Бриджертон, про которого пишет леди Уилсдаун, ученый глубоко внутри.— Прикуси язычок, Эдвина. Ты не должна иметь ничего общего с виконтом Бриджертоном. Любой человек тебе скажет, что он один из самых худших распутников и повес. Фактически, он самый худший распутник и повеса. Во всем Лондоне! Во всей стране!— Я знаю. Я использовала его как пример. К тому же, он не собирается выбирать себе невесту в этом сезоне. Леди Уилсдаун сказала так, и ты сама часто говоришь, что она почти всегда права.Кэйт погладила сестру по руке.— Не волнуйся, мы найдем тебе подходящего мужа. Но это будет не виконт Бриджертон! * * * В это время, субъект их дискуссии, расслаблялся в клубе Уайтс с двумя своими братьями, наслаждаясь поздней выпивкой. Энтони Бриджертон откинулся на спинку стула, посмотрел с вдумчивым выражением лица на свой стакан со скотчем, и затем возвестил:— Я думаю мне пора жениться.Бенедикт Бриджертон, имевший привычку раскачиваться на двух ножках стула, в этот момент чуть не грохнулся вверх ногами со стула.Колин Бриджертон поперхнулся.К счастью для Колина Бенедикт вовремя сумел восстановить равновесие и постучал брата по спине, затем швырнул зеленую оливку через стол.Она пролетела совсем рядом с ухом Энтони.Энтони оставил эту выходку без внимания. Он знал, что его неожиданное заявление будет небольшим сюрпризом. Ну, хорошо, более чем небольшим. Чрезвычайно, крайне, безмерно — вот те слова, который приходили на ум. Энтони знал, что он не выглядел человеком, желающим остепениться. Наоборот, он провел последнее десятилетие, как худший из распутников, получая удовольствие везде, где только можно. Поскольку он понимал, что жизнь коротка и, конечно, создана для удовольствий. Но конечно у него был свой кодекс чести. Он некогда не развлекался с молодыми беззащитными девушками.С четырьмя младшими сестрами, Энтони имел довольно большое представление о хорошей репутации молодой леди. Не так давно, он был очень близок к дуэли за честь одной из своих сестер. И что касается остальных трех… Он просыпался ночью в холодном поту, при одной только мысли о встрече их с человеком такой же репутации, как у него. Нет, конечно, он не собирался соблазнять младшую сестру любого другого джентльмена. Но что касается женщин другого рода, вдов и актрис, которые знали что, хотят, он наслаждался их обществом, и наслаждался неплохо. С тех пор, как он окончил Оксфорд и отправился на запад, в Лондон, он ни разу не был без любовницы. Иногда даже двух.Он бывал почти на каждых скачках; он боксировал у Джексона и выиграл в карты гораздо больше, чем мог рассчитывать (конечно, бывало он, и проигрывал, но он не принимал те игры в расчет). Он потратил десять из своих двадцати лет в погоне за удовольствиями, умеряя свои аппетиты только своим подавляющим чувством ответственности перед семьей.Смерть Эдмунда Бриджертона была внезапна и неожиданна. Он так и не смог сказать своему старшему сыну прощальных слов, перед тем как скончался. Но если бы он их сказал, Энтони был уверен, что отец попросил бы его заботится о матери и родных братьях и сестрах, с тем усердием и привязанностью, которую всегда демонстрировал Эдмунд. Потому между своими карточными партиями и скачками, Энтони посылал братьев учиться в Итон и Оксфорд, нанимал сестрам учителя музыки, который учил их играть на фортепьяно (причем это был нелегкий труд: трем из четырех его сестер медведь на ухо наступил) и следил за семейными финансами. С семью младшими братьями и сестрами он считал, что просто обязан обеспечить их достаточными деньгами, чтобы они ни в чем не нуждались в будущем. И вот когда ему почти стукнуло тридцать, он осознал что ему все больше и больше времени нравиться проводить в кругу семьи и все меньше, гоняясь за сомнительными удовольствиями. Он открыл для себя, что ему очень нравиться так жить, проводя время вместе с семьей. Он пока еще содержал любовниц, но уже не более одной одновременно. Он почувствовал, что его уже больше не тянет на скачки и к игральным картам. Правда его старая репутация, все еще оставалась с ним. Он и не возражал против этого. Были свои выгоды в том, что его считали самым скверным повесой и распутником во всей Англии. Его боялись все.И это было неплохо.Но сейчас пришло время жениться. Он должен остепениться, иметь наследника. У него есть титул, в конце концов, который он обязан передать сыну. Он чувствовал сильный приступ боли, при мысли, что, скорее всего, так не увидит своего сына взрослым. Но что он мог поделать? Он был первенцем первенца первенца Бриджертона и так восемь раз. У него была обязанность перед династией жениться и иметь наследника. Кроме того, ему было спокойно: после него останутся трое умных и заботливых братьев. Они проследят, чтобы его сын рос в любви и с честью, с той, что есть у каждогоБриджертона. Его сестры будут нянчиться с ребенком, а его мама будет портить его…Энтони улыбнулся, он всегда улыбался, думая о своей большой и дружной семье. Его сын не будет нуждаться в отце, чтобы быть любимым.И дети, которым он даст жизнь, скорее всего не будут его помнить, после того, как он уйдет. Они еще будут маленькими и несмышлеными.Внезапная смерть отца, больше всего, из семейства Бриджертонов подействовала на Энтони: он был самым старшим.Энтони сделал медленный глоток, смакуя свой скотч. Он выпрямился и расправил плечи, стараясь прогнать все эти неприятные мысли из своей головы. Он должен полностью сконцентрироваться на одном деле, а именно, на поисках жены. Будучи умным и собранным человеком, он мысленно составил список требований к ней.Во-первых, она должна быть достаточно привлекательной, не обязательно безумно красивой (хотя это было бы неплохо). Раз он должен вместе с ней спать, то её привлекательность сделает эту обязанность более приятной.Во-вторых, она не должна быть глупой. Это, думал Энтони, будет самым сложным требованием из всех, что он мысленно набросал. Он, отнюдь, не был впечатлен мысленным возможностям Лондонских дебютанток. Последний раз, когда он совершил глупость, поучаствовав в беседе с одной молодой леди, она не могла говорить не о чем, кроме еды (при этом она держала в руках блюдце с земляникой) и погоды (но она не смогла даже о погоде поговорить;
1 2 3 4 5 6 7