Но сейчас театр закрыт – в связи со скандалом зрители отказались его посещать. Для Люсиль это вообще катастрофа, тем паче в конце зимы. Она в такую пору торгует оранжерейными цветами, а те дороги, и имеют низкий спрос.Но сегодня Люсиль вообще без своей традиционной корзинки. Интересно, на что бедная девушка живет?– Я была в кассе, месье Гастон, там мне выплатили аванс – теперь буду мыть полы в фойе, пока театр снова не откроется, – улыбнулась девушка. – Но, простите, я слышала, как вы спрашивали о Несравненной.– Ты подслушивала наш разговор с директором? – притворно возмутился Леду.– Нет, месье Гастон, просто вы слишком громко говорили! – лукаво прощебетала Люсиль и улыбнулась еще призывнее. – А ведь я кое-что знаю!– Так скажи!– А что мне будет за это?– Я свожу тебя в кафе.– Замечательно! А потом мы можем пойти ко мне! – ничуть не стесняясь, игриво предложила девушка.Молодой либреттист нравился ей давно, и она мечтала хоть чем-то привлечь его внимание. Ведь она очаровательна и много чего умеет, ни один красавчик не был ею недоволен. А уж этому темноволосому и стройному юноше она готова услужить по полной программе.Вот только лицо Гастона дрогнуло, и он отступил от девушки:– Хочешь сказать, скажи. Тогда кафе будет вечером. Но никакого «потом» не будет!Люсиль вздохнула. Значит, верный слух ходит по театру; у месье Леду несчастная любовь. Ах, какие чувства, какая страсть – ну как на сцене! Из-за мечты отказываться от реальной девушки, которая просто-таки предлагает себя, – это действительно дорогого стоит!Цветочница посмотрела на Гастона, как на романтического героя:– Я вам и так скажу, месье, безо всякого кафе. Я знаю, вы не хотели обидеть меня, бедную девушку. Просто ваше сердце занято…– Увы… – прошептал Гастон.– Однажды Несравненная покупала у меня цветы. Всего одну розу, но какую! Темно-темно-красную, всю распустившуюся. Но, знаете, такие цветы долго не проживут – всего один вечер. Я и сказала ей об этом. Конечно, обычно цветочницы такого не говорят. Им бы продать поскорее, и все. Вот, видно, Несравненную и поразило то, что я об этом сказала. Она решила меня отблагодарить. Да видно, денег в кошельке у нее уже не было, и она отвернула перчатку.Знаете, месье Гастон, иногда дамы носят купюры в перчатке. Некоторые перчаточники даже пришивают особый кармашек внутри со стороны ладони. Так вот, Несравненная отвернула перчатку, и я увидела шрам – прямо на сгибе рядом с венами. Выходит, она тоже страдала – вены себе резала. Представляете, месье Гастон, и она, такая богатая и красивая, была несчастлива в любви! 16КНИГА С ЗОЛОТОЙ ЗАСТЕЖКОЙ Париж, февраль 1876 Гастон брел по бульвару Тампль, стараясь обходить грязь и лужи. Хорошо, хоть снега в эту зиму не было…Странная сцена привлекла внимание либреттиста. Из модного магазина шляпок вышла дама в темном норковом манто, еще более темной шляпке и совсем темной вуали. За дамой семенила горничная, неся под мышкой пару толстенных книг, а в руке две огромные шляпные картонки. Завязка на одной из коробок развязалась, горничная положила книги на скамейку у подъезда магазина, и, остановившись, начала завязывать скользкую непослушную ленту.В ту же минуту фиакр, еле переползавший бульварную грязь, неожиданно остановился. С подножки соскочил мужчина в старомодном черном плаще, отделанном мыльным каракулем. Дама в вуали как раз в это время шагнула к проезжей части бульвара, то ли хотела найти собственную карету, то ли нанять фиакр.Силуэт и походка показались Гастону знакомыми. Вуаль!.. Неужели Несравненная?!Юноша кинулся навстречу. Но в эту секунду человек в черном плаще грубо схватил даму за складки манто и потащил к своему фиакру. Дама вскрикнула и попыталась отбиться:– Отпустите меня немедленно, де Конти!Герцог де Конти?! Гастон присвистнул. Этот господин в немодном пальто – герцог?! Ну и причуды у богатых!В это время дама замолотила по плечу нападающего кулачком. С ее левой руки слетела лайковая перчатка и упала в грязь. Манто треснуло. Мужчина что-то процедил – зло, но непонятно. Юноше показалось, что он узнает язык. Неужели русский, на котором говорила его милая встрепанная Барбара?..Но размышлять было некогда. Подбежав, Гастон отпихнул незнакомца в черном от Несравненной. Хоть он и герцог, но надо же уметь себя вести! Дама тут же отскочила в сторону. Гастон ринулся на незнакомца. На его стороне были два преимущества – молодость и справедливость. Рука юноши врезалась в челюсть герцога. Виданное ли дело – похищать парижанок прямо на улице среди бела дня? Тем более похищать Несравненную?!Незнакомец вывернулся из-под удара и кинулся к своему фиакру:– Гони!Фиакр сорвался с места, окатив грязью и Гастона, и Несравненную.И тут к ним наконец-то подбежала горничная с коробками.– Ах, мадам! Ваше манто! – завизжала она. – Этот негодяй облил грязью ваше дорогое манто! И ваша перчатка! – Горничная подняла перчатку, держа ее, грязную и липкую, двумя пальцами, словно противную мышь за хвостик. – Она совсем испорчена!– Выбрось! – Несравненная махнула рукой.Гастон увидел красноватый застарелый шрам на запястье, о котором говорила ему цветочница Люсиль. Значит, это действительно Несравненная.А та уже повернулась к горничной, выговаривая и злясь:– Этот негодяй чуть не похитил меня! Где ты была, мерзавка?– Но ваша шляпка… – заверещала девица. – Я спасала вашу шляпку!– Ты должна была спасать меня!Дама повернулась к Гастону:– Благодарю вас, месье! Вы оказали мне неоценимую услугу!Голос был немного хриплым, нервным, испуганным. Немудрено испугаться!– О, мадам Несравненная! – горячо проговорил Гастон. – Да я готов умереть за вас! Но мне нужно поговорить с вами.И в эту минуту из-за угла показалась карета. Из нее выпрыгнул лакей и склонился в поклоне, протягивая руку, чтобы помочь хозяйке взобраться.Несравненная зло воскликнула:– Почему ты поставил карету за углом, Шарль?– Вы сами так приказали, мадам! – ответил слуга.– Со мной могло случиться несчастье! – прошипела мадам. – Хорошо, что этот юноша помог мне!Говоря это, мадам уже садилась в карету. За ней поспешила горничная. На стоящего рядом Гастона никто уже не глядел, будто он был фонарным столбом.– Мадам! – в отчаянии крикнул он. – Вы не узнали меня? Я – автор той пьесы, по которой вы написали «Ночную бабочку». Я хочу с вами поговорить!Но Несравненная уже сидела в карете.– Какая еще бабочка? – пробормотала она. – Отойдите, месье!– Но вы знаете меня! – Гастон в отчаянном порыве вцепился в дверцу кареты.Из окошка высунулась горничная:– Мадам не знает вас! Да пустите же! – И горничная, схватив одну из книг, ударила Гастона по руке.Пальцы разжались, и юноша чуть не упал от удара. Книга тоже выпала из рук девушки.– Гони! – услышал он из кареты голос Несравненной.Лошади понесли. Леду остался на бульваре – вторично облитый грязью, побитый и совершенно ошарашенный.Может, он обознался, и это была не Несравненная?! Как она могла повести себя столь неблагодарно? Ведь он спас ее от похитителя, а она даже не поговорила с ним! Жестокая красавица! Впрочем, красива ли она вообще? Никто этого не знает. Никто не видел ее без вуали.Проклятие! Теперь все пропало. Вряд ли он еще раз встретит эту таинственную женщину. Случай не повторится, если им не сумели воспользоваться. Но каковы манеры – и самой Несравненной, и ее горничной?! Действительно, что хозяйка, что гризетка – обе неблагодарные!Гастон наклонился и поднял тяжеленный фолиант, которым его огрела по руке горничная. Книга оказалась старой – в коричневом кожаном переплете, с массивной застежкой – неужто золотой? Дорогая…Дома Леду, как мог, осторожно счистил с книги грязь, вытер кожу насухо. Развернул фолиант и снова ахнул. Воистину сегодня день удивлений! Прямо на первой странице красовался массивный экслибрис: три королевские лилии. Вместо названия типографии было напечатано всего одно слово: «ВЕРСАЛЬ». И ни даты, ни фамилии, вообще никаких указаний.Гастон завернул книгу в несколько слоев бумаги и отправился к месье Шарлеманю, продавцу старинных книг.– Посмотрите, что это за книга! – попросил он знакомого.Старичок Шарлемань суетливо развернул бумагу, да так и застыл, глядя на кожаный переплет. Потом он что-то вскрикнул, кинулся за лупой. Потом лупу отложил, но открыл застежку. Руки старика дрожали, голос сел. Уставившись на титул книги, он только и пробормотал:– Откуда?..– В наследство досталась… – осторожно ответил Гастон. – Что вы можете сказать о ней?Шарлемань в благоговении закатил глаза:– Сами не видите? Это же королевский герб! Книга издана в Версале лично для королевских нужд.Букинист осторожно пролистал несколько страниц и ткнул пальцем. Гастон наклонился и увидел клеймо: «Из книг Марии-Антуанетты». Надпись была обрамлена венками роз.– Это какой же Марии-Антуанетты? – ахнул юноша.– Да уж не местной прачки! – фыркнул букинист.Действительно, прачку, которой Гастон еженедельно отдавал белье в стирку, звали именно так. Но либретист уже до своего вопроса понял, о какой Марии-Антуанетте идет речь. Он только боялся в это поверить. Еще бы – как поверить в то, что в его руки попала книга последней королевы Франции, супруги Людовика XVI?..– Я кое-что слышал об этой книге! – почтительно прошептал букинист. – Смотрите заглавие: «Путешествие короля Людовика XV в замок Бельвю». Это книга о том, как маркиза Помпадур заново отстроила замок Бельвю и пригласила короля пожить там.Гастон покрутил головой. Опять маркиза Помпадур? И директор Гиро рассказывал, что Несравненная цитирует изречения этой маркизы. Видно, Помпадур – ее героиня. Значит, это жестокая женщина, даже не захотевшая поговорить с ним, а тем более помочь, – действительно Несравненная.– Внук Людовика XV – Людовик XVI – тоже решил отреставрировать несколько замков, вот его жена Мария-Антуанетта и попросила придворных историков написать книгу о том, как его дед развлекался в замке Бельвю. Вот смотрите! – букинист торжествующе поднял палец. – Видите штамп «Королевский кабинет Версаля. Собрание книг». Хотя это странно. Книги из библиотеки Версальского дворца никогда не выдают на руки. Это закрытое хранилище. Как же книга оказалась у ваших родственников, месье Леду?И Шарлемань подозрительно уставился на молодого человека.Гастон пролепетал что-то и выскочил вон. Какой же он был дурак, что не просмотрел книгу сам, прежде чем идти к букинисту! Конечно, милейший Шарлемань вряд ли пойдет в жандармерию, да и повод мал – всего лишь книга, но… Надо самому обстоятельно все изучить!Леду вернулся домой, тщательно запер дверь и даже задернул шторы. Слуге велел:– Никого не принимать!Сам откинул массивную застежку. Теперь молодой человек не сомневался в том, что она действительно золотая – ведь делалась для королевской семьи. Какие интересные фортели выделывает время! Книгу Марии-Антуанетты теперь читает он, простой литератор Парижа, никакого отношения ни к бывшим королям, ни к Версальскому дворцу не имеющий.Гастон бережно расправил страницы и сел читать.Сначала описание было обычным. Потом попались несколько афоризмов Помпадур. Вот откуда Несравненная черпала свои познания. Потом оказалось, что именно маркизу де Помпадур влюбленный Людовик XV называл Несравненной. Это слово стало ее вторым именем, почти официальным. Ни одну красавицу при дворе так не величали – только Помпадур. Выходит, нынешняя Несравненная назвалась в честь маркизы.В центре книги Гастону попалось несколько абзацев, которые были помечены ногтем того, кто читал. Интересно, кто это был? Раз книга создана королевой Марией-Антуанеттой лично для супруга Людовика XVI, вряд ли ее читали толпы. Получается, подчеркнули абзацы либо сама Мария-Антуанетта, либо Людовик XVI, либо современная Несравненная.Гастон начал вчитываться внимательнее. «Людовик XV был поражен очарованием нового замка. – Какой прелестный вид! – восторженно ахнул он. – Прелестный вид – Бельвю. Мы так и назовем замок! – захлопала в ладоши маркиза. Часами гулял король по замку, рассматривая прекрасное убранство: картины, гобелены, росписи, мебель. Однажды Помпадур повела его в комнату, из которой виднелась роскошная оранжерея. За окнами замка увядала осень, а в оранжерее цвела весна – розы, лилии, гвоздики в таком изобилии, что от их аромата кружилась голова. – Как вам, сир, мое царство Флоры? – тихо спросила Помпадур, опираясь на руку возлюбленного. – Король потрясен! – склонил голову галантный Луи. – В жизни не видел ничего прекраснее. Несравненное для Несравненной. Могу ли я нарвать цветов, чтобы преподнести их вам? – О, попробуйте, сир! Помпадур прелестно улыбнулась. И Людовик с головой, кружащейся от весны и любви, шагнул в оранжерею. Он нагнулся к цветам и только тут понял свою ошибку. Прелестный цветник был сделан из превосходного саксонского фарфора, а благоухание распространяли отличнейшие духи. Помпадур лично наблюдала за их изготовлением… Очарованный Луи еще долго не мог прийти в себя от такого чародейства. – Я был, как Аладдин, в очарованных садах! – умилялся он». Второе место, подчеркнутое ногтем, шло немного позднее. Гастон читал, и волосы начинались шевелиться у него на затылке. «– Свечи, де Жоссак! – игриво проговорила маркиза и хлопнула в ладоши. Молодой лейтенант, по собственному желанию бывший у нее в услужении, тут же кинулся зажигать свечи. Витые, округлые, золоченые, алые и розовые свечи были расставлены по всему огромному залу. – Входите же, сир! – воскликнула маркиза, собственноручно открывая двери. Толпа придворных во главе с королем хлынула в зал. Все были веселы и готовы к новому зрелищу. Все жаждали увеселений. – Что на этот раз, моя Несравненная? – нетерпеливо прогудел король. – Что еще вы придумали? Чем нас потешите? – Подождите несколько минут, сир, – загадочно попросила Несравненная. – Скоро вы потешите себя сами, и, надеюсь, придете в восторг! А пока послушайте музыку. – Опять музыку? – капризно, словно ребенок, протянул Людовик. – Сколько можно музыки – надоела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30