«Кто вы, сэр Филипп Гамильтон? – мысленно спрашивала она его, когда наступало непонимание. – И почему я люблю вас все сильнее? А если я люблю врага?..»
– Алиса, можно войти? – Пруденс просунула голову в приоткрытую дверь спальни и с надеждой посмотрела на сестру.
– Конечно, – улыбнулась Алиса и, обратившись к горничной, сказала: – Пока все. Если будет нужно, я позову.
Горничная сделала реверанс и вышла, забрав ее голубую амазонку, чтобы почистить.
– Ну? – спросила Алиса, когда они остались одни. – Я знаю этот взгляд, Пруденс. У тебя есть что сказать мне.
Пруденс удобно уселась на тахте перед камином. Она ревниво наблюдала, как Алиса расчесывала свои золотые волосы, потом заговорила:
– Алиса, мама говорит, что ты без памяти влюблена в Филиппа Гамильтона.
Алиса покрылась ярким румянцем. И чтобы как-то скрыть это, она поспешно наклонилась и стала внимательно разглядывать свою небесно-голубую нижнюю юбку, видневшуюся из-под платья. Копна длинных волос соскользнула вниз, рассыпалась и скрыла устыдившееся лицо. После некоторой паузы Алиса сказала, скрывая беспокойство:
– Без памяти влюблена?.. Я бы так не сказала… но… с трудом верю, что так могла сказать мама.
– Да, она действительно так не сказала, – разоблачая себя, призналась Пруденс. – Она выразилась по-другому: ты предпочитаешь сэра Филиппа Цедрику Инграму. Это правда?
– Ну, да. Но почему тебя это так тревожит?
Пруденс сложила руки на коленях, приняв позу практичной женщины и не обратив внимания на ее последние слова.
– Это значит, что ты совершенно не заинтересована в ухаживаниях господина Инграма?
Алиса перевела дыхание. Выпрямившись и отбросив назад массу волос, она строго посмотрела на сестру:
– Думаю, что господин Инграм решит сам – ухаживать ему за дамой или нет.
Пруденс отмахнулась от ее слов, как от назойливой мухи.
– Я пытаюсь определить чувства не господина Инграма, а твои! Алиса, ты его любишь?
Удивление Алисы было неподдельным:
– Я люблю Цедрика Инграма?! Боже сохрани!
Довольная ответом Пруденс заулыбалась:
– Я так и думала. Прекрасно! Тогда мне не надо беспокоиться, что я краду его у тебя.
Удивление в глазах Алисы сменилось любопытством.
– Похоже, что ты решила взять господина Инграма себе в мужья?
Пруденс улыбалась.
– Да. Он еще не знает об этом, но скоро он запляшет под мою дудку.
Не скрывая сожаления, Алиса посмотрела на сестру – такая самоуверенность может до добра не довести, поэтому ради ее будущего счастья она решила быть с ней предельно откровенной.
– Пруденс, Цедрик никогда не баловал тебя своим вниманием. Почему ты решила, что он сделает это в будущем?
– Он не проявлял интереса, дорогая сестричка, потому что рассчитывал на тебя, – Пруденс элегантно передернула плечами. – Когда же ты будешь связана с кем-то другим, он обратит свое внимание на кого-то другого. И почему бы не сбыться моим планам?
Алиса всерьез забеспокоилась о том, что у Пруденс на уме.
– Каким твоим планам, Пруденс?
– Прежде всего, заставить заметить меня, конечно.
– Конечно, – повторила Алиса, закручивая в узел волосы. – И как ты собираешься это сделать?
Пруденс заговорщически придвинулась к ней:
– Мама считает, что один из способов привлечь к себе мужчину – это постоянно говорить о нем самом. Они так тщеславны – ничего нет легче, чем убедить мужчину, что он самое восхитительное создание на земле. И он возблагодарит тебя.
– Да, – настороженно сказала Алиса.
Она тоже неоднократно слышала от Абигейл, что такой трюк – прекрасный способ растопить лед в отношениях с мужчиной. Но считать его надежным для серьезных намерений вряд ли возможно.
– Ну, – продолжала Пруденс, сверкая полными энтузиазма глазами, – я поняла, что почти ничего не знаю о Цедрике, кроме того, что он второй сын графа Истона и что заправляет имением вместо своего брата, находящегося в ссылке. Я не знаю, как он любит проводить время, предпочитает ли телячьи отбивные бифштексу, куда уезжает из дома. Я начала все это выяснять.
Алиса смотрела на Пруденс, широко раскрыв глаза. Временами она действительно удивлялась мыслям своей сестры.
– Но как?
– Прежде всего, я убедила свою горничную, чтобы она завязала дружбу со слугой Цедрика, таким способом я узнаю обо всех его маленьких привычках. Потом, я начала разговаривать в деревне с людьми о нем и слушать, что они думают и говорят.
Алиса подумала, что у Цедрика Инграма довольно мало шансов против решительного наступления ее сестры, и сказала об этом самой Пруденс. Она рассмеялась:
– Но подожди! Это еще не все! Ты не заметила, что я за последние несколько дней часто отсутствовала?
– Должна признаться, что не часто видела тебя, но я относила это и к своей большой занятости, из-за которой не могла осведомиться о тебе…
Пруденс покачала головой:
– Нет, это совсем не так, – она наклонилась вперед, и ее глаза ярко заблестели. – Я ездила за Цедриком и следила, что он делает!
У Алисы перехватило дыхание, и она озабоченно вздохнула.
– Пруденс! Как ты могла?
– Очень просто. Я держусь позади на значительном расстоянии. Знаешь, он редко оглядывается, а если бы сделал это, я бы нашла причину, чтобы объяснить свое присутствие. Кроме того, если он обнаружит меня, то будет польщен. А какому бы мужчине не польстило, что за ним так долго едет женщина, желающая узнать что-то о нем.
Алиса открыла и тут же закрыла рот, желала возразить и передумала. В том, что делала Пруденс, был какой-то смысл. Хотя, строго говоря, это было слишком смело. Но Цедрик очень тщеславен и мог быть настолько польщен, что простил бы ей нарушение этикета.
– Скажи мне тогда, что именно делает господин Инграм, когда ты сопровождаешь его по деревне?
Пруденс скорчила кислую мину:
– Ничего интересного. Совсем ничего интересного, в самом деле. Он посещает других землевладельцев в округе, но не своих арендаторов. Я еще не видела, чтобы он останавливался в доме одного из своих фермеров. Не странно ли это, Алиса? Папа регулярно посещает наших людей.
– Возможно, у господина Инграма не было причин заезжать к арендаторам. А его посещение других землевладельцев вполне оправданно. В конце концов, он помогает папе организовать местное сопротивление. Может быть, он желает убедиться, насколько другие роялисты соответствуют требованиям.
– Я подумала то же самое, – кивнув, согласилась Пруденс. – Однажды его остановили эти гнусные солдаты, и он был вынужден говорить с лейтенантом довольно долго. Я забеспокоилась о его безопасности и думала, что бы предпринять, чтоб спасти его.
Ужаснувшись, Алиса настойчиво сказала:
– Пруденс, если это еще когда-нибудь случится, ты должна немедленно прийти домой и все рассказать папе! Только он может помочь. А если ты будешь подвергать себя опасности, это не принесет пользы господину Инграму!
Пруденс согласилась, но было непохоже, что Алиса ее убедила. Она поспешно сменила тему:
– Алиса, я вечером не смогла поехать за Цедриком и думаю, что это просто необходимо.
– Почему?
– Чтобы иметь о нем полное представление.
– Пруденс, ни одна благовоспитанная женщина не уезжает вечером, особенно одна. Это опасно.
– Алиса, мне необходимо это сделать, – настойчиво сказала Пруденс. – Если когда-то вечером я не появлюсь за столом, ты скажи, что я себя плохо чувствую или еще что-нибудь в этом роде. Я знаю, что мама поймет меня, а папа, возможно, будет расстроен.
– Он придет в ярость, – сухо сказала Алиса. – И я сомневаюсь, что мама это одобрит.
– Это ее идея, поэтому она должна понять. Пожалуйста, Алиса! Я не хочу, чтобы мама с папой беспокоились без причины.
– Я бы не сказала, что нет причины для беспокойства матери, если ее дочь шатается вечером в темноте.
Пруденс упрямо сказала:
– Я сделаю это, независимо от того, одобряешь ты это или нет, Алиса, – и с еще большей уверенностью добавила: – Дорогая сестра, ты должна помочь мне! Я давно влюблена в Цедрика Инграма, и это может быть мой единственный шанс добиться взаимности.
Пруденс не сказала, что она доведена до отчаяния своей неразделенной любовью, но Алиса знала это.
– Хорошо, Пруденс. Но при одном условии.
– Говори, – Пруденс заулыбалась, но Алиса оставалась серьезной.
– Ты должна говорить мне о своих намерениях прежде, чем соберешься уходить, чтобы я знала, где ты, хотя бы даже в общих чертах. Согласна?
– Согласна! – Пруденс кинулась в объятия к Алисе. – Спасибо, дорогая! Ты не пожалеешь об этом!
Алиса хотела верить, что так и будет.
ГЛАВА 11
Стояла теплая весенняя посевная пора. Приступая к раннему севу, западноистонские фермеры пророчили хороший урожай. В Стразерн-холле все домочадцы подыскивали любую причину, чтобы только вырваться на весеннее солнышко, но даже в этот великолепный день Алиса вместе с мачехой засели в библиотеке. Они просматривали записи по имению, обсуждая, кому из арендаторов в следующие несколько месяцев может понадобиться их помощь и что можно сделать, чтобы им помочь.
Испытанный за долгие годы дворецкий Стразерн-холла прервал их занятия, придавая голосу ровное низкое звучание, но со скрываемым блеском глаз, сообщил:
– К госпоже Алисе сэр Филипп Гамильтон. Проводить его в Королевский салон или прямо сюда?
Абигейл чуть помедлила, наклонив голову и незаметно наблюдая за Алисой, заметила, как та расправила плечи, и понимающе улыбнулась. Алиса старалась держаться с достоинством благовоспитанной девушки, ее руки спокойно лежали на столе, но от Абигейл не ускользнуло, как кончики ее пальцев дрожали, а в глазах мелькнуло тайное ожидание.
Подавив улыбку, Абигейл мягко сказала:
– Нет, не сюда. Проводите сэра Филиппа на террасу. Через несколько минут Алиса выйдет к нему. А я продолжу работу с этими документами, – она взглянула на Алису и подбодрила ее улыбкой: – Вы будете с сэром Филиппом одни на террасе, но не забудь, что я смогу увидеть вас из окна!
Алиса рассмеялась:
– Обещаю, мама, что буду соблюдать правила приличия!
Абигейл тоже рассмеялась:
– Конечно, моя дорогая.
Она с удивлением наблюдала, как Алиса встряхнула измятые складки платья винного цвета и расправила розовую нижнюю юбку, затем внимательно осмотрела себя в зеркало. Она поправила несколько выбившихся локонов и, прежде чем выйти на террасу, похлопала себя по щекам, чтоб они порозовели.
Когда Алиса появилась в дверях, Филипп стоял возле каменной балюстрады, опершись о нее рукой. По всему было видно, что он стоит свободно и нога у него уже не болит. Направляясь к ней навстречу, он совершенно отказался от трости и лишь немного прихрамывал. Приблизившись, Филипп взял ее руку, приложил к губам и так улыбнулся, что у Алисы затрепетало сердце.
Его губы дольше обычного задержались на ее руке, но Алиса не препятствовала, однако, сказала:
– Мама позволила нам встретиться наедине, но будет работать в библиотеке и сможет в любое время выглянуть из окна.
Филипп посмотрел на нее, но руку не выпустил.
– Я не сделаю ничего предосудительного, что могло бы скомпрометировать вас, моя прекрасная леди. Давайте пойдем на солнце, где нас легко можно видеть, и не будет повода обвинить в том, что мы прячемся в тени.
Алиса засмеялась и пошла за ним к балюстраде. Она подумала, что Филипп в своем голубом бархатном дублете, черной мантилье, отороченной голубым сатином, и в широких черных кюлотах, с экстравагантностью украшенных голубыми бантами и розочками, выглядел как истинный джентльмен-роялист. Она восхищенно посмотрела на него и искренне сказала:
– Я сомневаюсь, что вы когда-нибудь спрячетесь за чужую спину, Филипп. Вы слишком честны для этого.
Он отвел взгляд в сторону, и широкие поля касторовой шляпы скрыли его лицо.
– Посмотрите, – тихо сказал Филипп, уводя ее мысли в другое русло.
Неподалеку сновал над балюстрадой щегол, возвратившийся с юга в родные края. Почувствовавший себя спокойно, он приземлился для короткой передышки. Всего лишь мгновение красивая птичка сидела рядом, потом вспорхнула и улетела, но Алиса и Филипп уловили в этом какой-то затаенный смысл, будто сама красота сошла на них с небес. Когда щегол улетел, Филипп с улыбкой взглянул на Алису.
– Это прекрасное хрупкое создание, как вы, моя леди.
Теплая волна захлестнула Алису. Конечно, его слова можно было истолковать как простой комплимент придворного, но глаза Филиппа выражали такое искреннее чувство, что Алиса вспыхнула. Она умышленно повернула руку так, чтобы их пальцы сплелись.
– Спасибо за комплимент, Филипп, – сказала она сдавленным голосом, – но я всего лишь женщина из плоти и крови, со многими недостатками и плотскими потребностями.
Его глаза искрились.
– Я тоже не больше чем человек из плоти и крови, дорогая Алиса. Я буду разговаривать с вашим отцом, но не теперь… Надо подождать, хотя так не хочется ждать…
Любовь, восторг, благодарность – вспышки чувств засветились в ней. Это было предложение выйти замуж, сделанное Филиппом косвенно, но так уверенно… Потом в памяти возник образ Томаса на пляже, за которым гнались солдаты протектората, и это подавило взрыв эмоций. Она с готовностью согласилась:
– Я понимаю, Филипп, конечно! У папы столько безотлагательных проблем, ему сейчас некогда беспокоиться о моем будущем.
Филипп взял ее под руку:
– Если бы он дал нам разрешение на женитьбу, Алиса, что бы вы сказали?
Восторг вернулся сильнее прежнего. Алиса засмеялась и взяла его лицо в ладони.
– И вы еще спрашиваете?
– Да, – серьезно ответил он, но обрадовался ее ликованию.
– Никогда не думала, что встречу человека, который так завладеет всеми моими чувствами, как это сделали вы, Филипп, – она стала также серьезна, как и он, и продолжала держать его лицо в своих ладонях. – Вы для меня загадка, но, как ни странно, я верю вам. С самого начала вы заинтриговали меня, даже когда никто в нашей семье не был уверен, кто вы – агент круглоголовых или убежденный роялист?
Филипп напрягся изо всех сил. Он взял ее руки и снял со своего лица.
– Вы думали, что я агент круглоголовых?
Алиса почувствовала облегчение, казалось, его вопрос унес ее тревогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38