Она еще не опомнилась от случившегося. Так поразил ее рассказ леди Перселл о коварстве лорда. Двухчасовая поездка из Эшеста укротила ее злость. Неслышно вошла в душу и заполнила ее непередаваемая печаль, боль, как от утраты, когда смерть уносит любимое существо.
Шарлотта поняла, что Стоунлей полностью завладел ее сердцем. Он обошелся с ней жестоко, но мысль о том, что она навеки лишилась его общества, казалась ей нестерпимой. Даже если он не хотел бросить ее, как утверждала леди Перселл, его действия непростительны. Без ее ведома он выставлял ее на посмешище в глазах света, испытывая ее, как испытывал бы новую лошадь.
Шарлотту душили слезы, она сглотнула, загоняя их внутрь. Еще будет время поплакать, но не сейчас, бессвязно подумала она. Сейчас ей необходимо отдохнуть. А завтра она начнет приводить в порядок мысли и свою жизнь. Разумеется, она постарается оставить Стоунлея в прошлом. Но куда ей деться, если и свое сердце она оставит в прошлом?
Через какое-то время, погруженная в свои думы, Шарлотта сообразила, что она не одна в доме. Наверное, к отцу пришли гости. В коридоре наверху раздался смех, и послышались шаги сэра Джона. Голос его гремел на лестнице, хотя Шарлотта не могла видеть отца.
— Завтра же мы поедем к торговцу льняными товарами и купим яркий шелк — по-моему, оранжевый и красный цвета сейчас в моде. Что ты говоришь? Чалма с кисточкой, расшитый жилет и сафьяновые туфли?
Шарлотта заинтересовалась, с кем это разговаривает ее отец. По его затихающему голосу она определила, что сэр Джон направился в сторону своей спальни. Девушка уже хотела подняться по лестнице, как раздался резкий стук в парадную дверь. В ту же минуту появился Пакли и явно смутился, увидев Шарлотту.
— Вы все еще здесь, мисс? — спросил он, озадаченный тем, что она так и не покинула переднюю.
— Пожалуйста, не обращайте на меня внимания. Кто-то постучал в дверь.
— Да, мисс. Я как раз и хотел открыть.
С этими словами он поправил пудреный парик и открыл дверь настолько, чтобы просунуть в образовавшуюся щель голову. Шарлотта удивилась: кто мог прийти в столь поздний час? По осторожному поведению дворецкого она поняла, что тот тоже никого не ждал.
Минуту спустя. Пакли закрыл дверь, в руках он держал конверт с печатью. Дворецкий глянул на него, потом на Шарлотту.
— Для вашего отца, мисс.
Шарлотта протянула руку и взяла письмо.
— Я передам ему. Спасибо, Пакли.
— Очень хорошо. Посыльный сказал, оно срочное.
Когда Шарлотта уже поднималась по ступенькам, Пакли сказал ей вслед:
— Мисс, мне следует предупредить вас, что сэр Джон не один — он принимает маркиза Текстеда.
— Текстеда? — удивилась девушка. — Вы уверены?
— Да, мисс. Я очень давно служу у вашего отца и всю свою жизнь прожил в Брайтоне. Я знаю его светлость.
— Да, разумеется. Благодарю вас. Шарлотта подождала, пока слуга уйдет, и пошла наверх.
Текстед. Любопытно.
35.
Подобрав одной рукой подол розового платья, а в другой держа письмо, Шарлотта подошла к дверям гостиной. В нос ей ударил запах плесени.
На столе возвышалась большая, украшенная орнаментом и драгоценными камнями шкатулка с нюхательным табаком. От него и шел этот запах. Крошки табака рассыпались по открытой крышке и легкой пылью покрывали полированный верх стола. На столике у окна девушка заметила три бутылки мадеры — две пустые, в третьей еще оставалось вино.
Гостиная, светлая и строгая днем, сейчас казалась совсем другой, особенно из-за табака, вина и тусклого освещения — два канделябра по пять свечей отбрасывали длинные причудливые тени на стены, и над всем этим господствовал портрет сэра Джона.
«Интересно, где Текстед», — подумала Шарлотта. Тут под ее ногой скрипнула половица — и Текстед резко сел на кушетке, обитой шелком в бело-золотую полоску, на которой он лежал до ее прихода.
— Господи Боже мой! — вскрикнула Шарлотта, отступая назад.
— Я знал, что здесь кто-то есть, — сказал Текстед. Красные прожилки у него на щеках и на носу проступили сильнее. — Насколько мне известно, мисс Эмберли, вас не ждали так скоро. Тем не менее, прошу извинить за мой домашний вид.
Он поднялся, и Шарлотта увидела, что на нем нет ни фрака, ни галстука, ни туфель. Маркиз начал облачаться, начав с галстука и оборачивая его вокруг шеи с величайшей тщательностью.
— Расскажите, как вам понравился Эшест-холл, — непринужденно начал он, словно беседовать с леди, одеваясь при этом, для него самое обычное дело. — Хотя там на десять комнат меньше, чем в моем доме в Гемпшире, но ни одно графство на юге Англии не сравнится с великолепием Эшест-холла и с его садами. Все это сотворил мистер Рептон по заданию лорда. Этот сельский дом превращен во дворец.
— И в самом деле, там чудесно, — ответила Шарлотта, отводя взгляд. — Сады безупречны, я решительно не могла найти никакого изъяна ни в них, ни в самом доме.
Текстед помолчал, потому что принялся за сложную задачу завязывания галстука.
— Тогда, вероятно, у хозяина есть один-два порока?
При других обстоятельствах Шарлотта пропустила бы мимо ушей такой вопрос, но в данный момент ее отношение к лорду Стоунлею такое… а маркиз Текстед, казалось, был поглощен повязыванием галстука, поэтому она решила сказать:
— Хозяин действительно порочен.
Шарлотта, пытаясь отогнать горестные мысли, с любопытством посмотрела на письмо. Интересно, от кого оно и почему оно срочное.
Текстед вполне удовлетворительно справился с галстуком, удостоверившись в этом перед зеркалом, висевшим над камином, и оттянул уголки воротника сорочки.
— Значит, вы разочаровались в любви? Или просто презираете способ, которым Стоунлей проверяет пригодность своих женщин?
— Вы знаете о его нелепых выходках? — спросила Шарлотта, проходя в гостиную и постукивая письмом по ладони.
Маркиз презрительно усмехнулся.
— Все в Брайтоне знают об этом его безумии. Если бы меня со Стоунлеем связывали более дружеские отношения, я бы посоветовал ему не применять к вам его обычную тактику, потому что понимал — вам это не понравится. Разве сами вы не дали мне форменный отказ?
Текстед повернулся к девушке и сдернул свой черный фрак со стула, обитого темно-синим узорчатым шелком.
Надев его, он добродушно улыбнулся Шарлотте.
Не было ли ее первое впечатление о Тексте-де ошибочным, подумала она, как это случилось у нее со Стоунлеем? Все может быть, решила девушка и пояснила свое поведение:
— Я очень часто высказываю свое мнение, не до конца его продумав. Надеюсь, вы простили меня, если я вела себя с вами излишне резко.
— Уверяю вас, я все забыл, — ответил маркиз. — Не желаете ли бокал мадеры?
— Да, пожалуйста, — сказала Шарлотта. Она села на ту самую кушетку, с которой несколько минут назад поднялся Текстед. Устремила взгляд на камин, пустой и холодный — теплыми летними месяцами в нем не было нужды. Шарлотта смотрела в этот очаг и видела свое опустошенное сердце и чувствовала, что все ее тело такое же серое и бесполезное, как холодные камни очага.
— Где мой отец? — спросила она, машинально вертя письмо.
— Что там у вас? — поинтересовался Текстед, наливая Шарлотте вина.
— Не имею ни малейшего представления.
Это для папы, прибыло только что. Посыльный сказал Пакли, что письмо важное.
— Как интересно, — заметил маркиз, подавая ей бокал. Он застегнул сюртук и нагнулся, чтобы разыскать свои туфли. — А, вот они, — пробормотал он, вставая на колени и вытаскивая обувь из-под пианино. — Важное, говорите? Как занимательно. Между прочим, ваш отец рассказал мне, что надеется в ближайшие месяцы осуществить одно деловое предприятие. Если, конечно, парламент даст ему грамоту на создание акционерной компании. Я буду счастлив использовать свое влияние, чтобы помочь ему.
Шарлотта смотрела, как маркиз надевает туфли.
— И вы поможете? — переспросила она. — Как это мило с вашей стороны.
— Ваш отец замечательный человек, настоящий джентльмен и не раз выручал меня, должен вам сказать. Да что там! А, слышу, он идет.
Маркиз Текстед не спеша приблизился к столику и начал наполнять свой бокал мадерой. Голос сэра Джона загрохотал в коридоре:
— Я слышал, что у каждого дея гарем. Он держит там самых толстых и самых красивых женщин, которых только может украсть, а чтобы они жирели еще больше, кормит их хлебом с медом. Какого дьявола ты машешь руками? Что ты хочешь… о, Шарлотта! Моя дорогая! А что ты здесь делаешь?
Шарлотта не совсем поняла смысл только что сказанного отцом и поэтому предположила, что он цитирует какую-нибудь книгу. Возможно, сказки «Тысячи и одной ночи». Но как бы там ни было, его появление с коробкой любимого табака «Нат Браун» в руках было таким родным, что боль Шарлотты, казалось, разом выплеснулась наружу.
— О папа, он… он чудовище!
Она вскочила и, поставив вино на столик рядом с кушеткой, бросилась к отцу. Сэр Джон обнял ее.
— Что он сделал! — вскричал он. — Клянусь Богом, я отсеку ему голову, если он хоть чем-то обидел тебя! Мне не следовало разрешать тебе знакомиться с Гастингсами или с этим дьяволом. Скажи, чем он тебя обидел?
Шарлотта подавила рыдания, раздиравшие ей грудь.
— Он обращался со мной, как с лошадью, которую покупают на аукционе, а потом пришла леди Перселл и рассказала, что он проделал то же самое и с ней и что скоро я получу отказ, как Мод и Селина. Я презираю его, папа. Он жестокий, хитрый и порочный. Когда ты дрался с ним в Лонгревзе, мне следовало догадаться, что он не так уж чист, как мне казалось, не следовало во всем происшедшем винить только тебя, как считал лорд Перселл.
— Успокойся, успокойся, — приговаривал сэр Джон, ведя дочь к кушетке. Он усадил ее, подал бокал. — Глоток-другой поможет тебе воспрять духом. Тихо, тихо, ты славная девочка. И не думай больше о Стоунлее. Если уж правда открылась, я рад, что все закончилось, что ты не пострадала по-настоящему. Что такое, Текстед?
— Не хотел бы мешать, но у вашей дочери для вас письмо.
— От Стоунлея? — удивился сэр Джон.
— Нет, папа. — Шарлотта указала на письмо. Спеша за утешением к отцу, она уронила его на пол. — Вон оно, под другой кушеткой.
Сэр Джон уставился на конверт, потом воскликнул:
— Великий Боже! Я жду ответа от итальянской судоходной компании. Это, должно быть, он!
Эмберли легко нагнулся, поднял послание и сломал печать. Содержание письма произвело в нем пугающую перемену: лицо сэра Джона, до этого пунцовое от вечерних развлечений, стало цвета меловых скал, расположенных к северу и к югу от Брайтона.
— Что там такое? — тихо спросил Текстед.
— Не… не знаю. Очень странно. Мы с вами шутили насчет покупки пиратского флота, чтобы начать торговлю с Северной Африкой. И вот прочтите, что сообщают мои люди. Кто-то пытается подорвать наши… мои планы. Похоже, банкирский дом Ротшильда убежден, что я хочу заключить союз с тунисским деем, и собираюсь снарядить для него полдюжины кораблей. Что за бессмыслица… — Сэр Джон оборвал себя на полуслове, зрачки его расширились. — Разрази меня гром, если я не знаю, кто мешает мне — Стоунлей! Он поклялся уничтожить меня и теперь это делает. Да как он оболгал меня перед Ротшильдами, а те везде твердят об этом, считая правдой. Если весть об этом дойдет до принца, с моей грамотой покончено, и Стоунлею чертовски хорошо это известно!
36.
— Пожалуй, я знаю, что можно сделать, — сказал маркиз Текстед. — Но я хотел бы переговорить с вами с глазу на глаз, сэр Джон, минут пять… если вы не возражаете, мисс Эмберли.
— Разумеется, нет.
Она все равно почти не вслушивалась в их разговоры. Словно издалека доносился разгневанный голос отца и увещевающий его апатичный — Текстеда. Выпитое вино, угнетенное состояние, усталость — слишком много за сегодняшний вечер.
Мужчины вышли из гостиной, Шарлотта забралась на кушетку с ногами и, откинув голову на спинку, унеслась мыслями в недолгое прошлое своих отношений со Стоунлеем. Она воскресила каждую минуту, связанную с ним, начиная от столкновения у магазина часов и заканчивая тем моментом, когда несколько часов назад она убежала из его дома. Она не старалась выстроить события по порядку и размышляла над тем, что первым приходило на память. Будь то восхитительный эпизод, когда ей казалось, что ее целовала бабочка, или нелепое поведение лорда на Стейне, или его взгляд, когда она хвалила миссис Бернелл и выговаривала Стоунлею за то, что он не ценит такую хорошую экономку. Конечно, его поведение по отношению к ней недопустимо, но стремился ли он таким образом содействовать слухам, которые, как считал отец Шарлотты, должны погубить его?
Она не знала, что и думать.
Шарлотта закрыла глаза. Боже, как скулит, как ноет, плачет ее сердце.
— Шарли, — позвал сэр Джон, положив ей руку на плечо, отчего она вздрогнула. — Я должен поговорить с тобой.
Она и не заметила, что он снова в гостиной.
Хотя сэр Джон отсутствовал значительно дольше пяти минут, а ей показалось, что он вернулся тотчас. Отец стоял перед ней с мрачным лицом.
— Что еще случилось? — спросила Шарлотта. — Где Текстед?
— Он ждет меня внизу, в библиотеке. У нас к тебе важная просьба. Видишь ли, нам, то есть мне, нужно твое содействие. Ты помогала мне раньше, и я верю, что не откажешься и на этот раз. Текстед согласился помочь мне выпутаться из нынешнего, очень тяжелого положения и предложил очень простое средство. Ты поняла, в чем дело? Стоунлей развязал против меня гнусную кампанию, утверждая, что я собираюсь заняться торговлей белыми рабами в Средиземноморье.
— Я понимаю одно — ты этому веришь, но, возможно, существует другое объяснение полученному тобой письму. Разве не может кто-нибудь другой желать твоей гибели? Ты знаешь, я совершенно разочаровалась в Стоунлее, но не вполне уверена, что он способен на такое.
Присев рядом с дочерью на полосатый шелк кушетки, сэр Джон немного помолчал.
— Он или не он автор этих слухов, не знаю. Но в одном я уверен — он получит уведомление от Ротшильдов так же, как я получил донесение от моих людей. Сомневаюсь, Шарлотта, следует ли мне открыться тебе, но мои долги значительно больше, чем я тебе сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31